***
Штольман неспешно шел по тротуару, обдумывая сложившуюся ситуацию: Что мы имеем? Имеем мы труп. Елена Ивановна была отравлена. Яд обнаружился в мороженом. Склянку с ядом находят во флаконе из-под духов актрисы Цветаевой, главной конкурентки убитой. Потом выясняется, что эти духи ей подарил купец Митрофанов, имеющий ревнивую супругу, которая, как выяснилось тоже была в гримерке. Она могла подменить духи на яд. В конце концов, этот яд не обязательно применять вовнутрь… Что дальше? Дальше становится известно, что господина Митрофанова оказывается некая брошь, которая… Тут Яков качнул головой. О броши, которую он видел, рассказала ему Анна Викторовна, а той, в свою очередь, об этом украшении поведали духи. — И всё возвращается к духам, — недовольно проворчал следователь. — Но проверить стоит. Чем чёрт не шутит… Господин Митрофанов очень удивился визиту Штольмана. Ещё больше он удивился, когда следователь показал ему рисунок броши. Купец побледнел и, нервно озираясь по сторонам, предложил пройти в кабинет. Убедившись, что в коридоре нет ревнивой жены и что дверь плотно закрыта, Павел Антонович отер платком вспотевшие лицо и шеи и тяжело опустился на стул. — Садитесь, господин следователь, — проговорил он уже намного спокойнее. Штольман сел. В этот раз его не интересовала обстановка кабинета. Гораздо больше в нём вызывали интерес слова купца. — Эту брошь мне дала Екатерина Ивановна, — наконец проговорил он, достав из ящика стала бархатный мешочек и вынув из неё изящное украшение в форме лилии. Штольман уже хотел задать очередной вопрос, как раздался стук, а затем открылась дверь, и в кабинет вошел запыхавшийся господин Ивашков. — Павел Антонович, что… — тут директор осекся, заметив Штольмана. — Господин следователь! — ахнул он и тут же смутился. — Я тут пришел Павлу Антоновичу передать билет… — Опять Тишка ворон считает, — проворчал купец, недовольный тем, что слуга плохо выполняет свои обязанности. — Велено же никого не впускать! — Батюшки святы! — воскликнул господин Ивашков, заметил на столе брошь. — Павел Антонович, откуда это у вас? — Роман Петрович, вы не могли бы… — начал было купец Митрофанов, но его прервал Яков Платонович. — Вам знакома эта вещь? — Она очень похожа на ту брошь, что подарил мой брат Елене Ивановне! — вскрикнул директор театра, бережно беря украшение. — Вот тут и гравировка имеется…***
И он вновь был здесь. В гостиной господина Миронова и его племянницы. При появлении следователя Петр Иванович деликатно удалился, предоставив Штольману побеседовать с Анной наедине. — Яков Платонович, — нежный голос Анны вывел Штольмана из задумчивости, — так по какому вопросу вы пришли? — Та брошь, которую вы нарисовали, — медленно проговорил Яков Платонович, — оказалась у господина Митрофанова. — Как же так получилось? — ахнула барышня Миронова. — Он её… — Нет, он её не крал, — покачал головой Штольман. — Брошь была ему подарена актрисой Цветковой. — А как она оказалась у госпожи Цветковой? — не поняла Анна. — Перед репетицией мадам Ивашкова видимо положила её в рядом с коробкой, где хранятся дешевые украшения, которые используются в качестве реквизита. Мадам Цветкова увидела брошь, гравировку с её инициалами и подумала, что это подарок от одного из многочисленных поклонников. Некоторые, часто приходят в гримерку, и оставляют… — тут Яков запнулся, вспомнив слова Анны о том, что в гримерной был букет роз, в котором была записка с инициалами. Анна внимательно наблюдала за Штольман, в глазах которого отразилась целая гамма эмоций, начиная от удивления и заканчивая пониманием. — Яков Платонович, — обратилась к следователю барышня Миронова, с любопытством глядя на мужчину, — вы что-то поняли? — Понял, — кивнул Яков и тут же спохватился. — Извините, мне пора идти. — Молодец, Штольман! — иронично подумал Яков. — Любопытный взгляд голубых глаз, и ты чуть не рассказал о своих догадках! День уже клонился к вечеру. Тихо шуршали листья деревьев. Лазурное небо готовилось окраситься в розовые тона. Проходя мимо кондитерской, Яков уловил вкусный аромат выпечки. Целью была всё-таки мадам Ивашкова. Но кто убил? Екатерина Ивановна? Да, она была конкуренткой Елены Ивановны. И яд нашли в её флакончике из-под духов. Но… Чтобы получать роли? Она и так на хорошем счету. У неё много поклонников. И, по словам директора, намного талантливее мадам Ивашковой. Нет, здесь что-то другое… Кто мог подсыпать яд? Много кто… Но кто имел мотив? Например, муж… Если взять во внимание слова Анны о том, что господин Ивашков видел букет и конфеты, которые, якобы принесли его жене, то в нём могла взыграть ревность. Также он случайно мог видеть брошь у господина Митрофанова… Это надо уточнить. А яд? Штольман прошел вслед за слугой Аркадия Петровича в кабинет Ивашкова. Господин Ивашков сидел за столом, обхватив голову руками. Перед ним стоял стакан с бренди и две бутылки, одна из которых была пустой. — Это я… — прошептал он. — Это всё я… Я. А она… Брат… — бессвязно говорил он. Слуга выразительно посмотрел на следователя и молча вышел. — Она была невинна, а я… И брат сказал… О Боже! Моя милая Леночка, прости меня… Это я тебя… — тут он икнул. — Это я… Убил, подставил… Это всё я…***
Уже почти стемнело. На алом небосводе появилась пока ещё блеклая луна. Прохладный ветер с залива напоминал жителям Петербурга о скорой осени, но мутные воды Невы всё-также стремились к своде. Мироновых очень удивил очередной визит следователя, но приняли они его весьма радушно. Петр Иванович сопроводил его в гостиную, где музицировала племянница, и лукаво, улыбнувшись, удался, сославшись на дела. Анна же велела подать чай и попросила рассказать, чем закончилось дело. Штольман не стал ничего утаивать, в глубине души понимая, что их разговор останется только между ними. — Какое совпадение, — с улыбкой произнесла Анна, выслушав историю. — Просто невероятно! — О чём это вы? — Штольман вопросительно посмотрел на барышню Миронову. — А вы разве не заметили? — удивилась Анна. Яков покачал головой. — Эта же история похожа на «Маскарад» Лермонтова! Штольман недоуменно посмотрел на Анну, а затем в его холодных глазах отразилось понимание. — Пожалуй, вы правы, — кивнул он. — Дело актрисы Ивашковой действительно чем-то похоже на сюжет пьесы Лермонтова. Вот только, Елена Ивановна вряд ли походила на Нину Арбенину. — Как знать, — пожала плечами Анна. — Мы же не знаем, что было у них в душе. По губам следователя скользнула едва заметная улыбка. Это не укрылось от внимания Анны, которая не могла не улыбнуться в ответ.