***
— Позвольте представить вам Штольмана, Якова Платоновича, — произнес граф Новиков. Анне понадобилось всё самообладание, чтобы не выдать своего удивления. Как он здесь оказался? Зачем он приехал? Судя по тому, как его представил Роман Александрович, Яков Платонович здесь находится как частное лицо. Впрочем, касательно этого у Анны появились сомнения… За ужином Штольман был слишком внимателен, хоть и скрывал это. Но Анна-то знала… Цепкий взгляд. Чуть напряженные плечи. Значит, здесь он по работе. Штольман, прибыв в дом графа Новикова, очень удивился, увидев Анну Викторовну. Та, словно почувствовав что-то, не стала говорить о том, что они знакомы. За это Яков был ей очень благодарен. За ужином он чувствовал, как она изредка поглядывала на него. На миг ему удалось поймать её взгляд и понять, что она догадалась. Догадалась, что здесь он по работе, а не с частным визитом. Уличить момент для приватного разговора было не просто. Впрочем, Анне как-то удалось незаметно проскользнуть в отведенную для него комнату. Выглядела она несколько смущенной, но в то же время решительной. — Вы здесь по службе? — тихо спросила она. — Можно и так сказать, — кивнул Штольман, не желая вдаваться в подробности. — Поступила информация, что в этом доме творится что-то непонятное. — Я в курсе, — улыбнулась барышня Миронова. — Вот как? — приподнял Штольман. — И что здесь происходит? Неужели завелся злой дух? — несколько иронично спросил он. Анна нахмурилась. Она уже хотела ответить, но раздались чьи-то тихие шаги. Штольман прислушался. Кто-то остановился около соседней комнаты, которая принадлежала ныне покойной графине. Вновь шаги. Кто-то продолжил свой путь. Штольман чуть приоткрыл дверь. В коридоре было темно и пусто. Анна воспользовалась моментом и тенью выскользнула из спальни Штольмана. Тот задерживать девушку не стал, только подождал когда она скроется за соседней дверью слева, где располагалась её спальня. Утро нового дня выдалось ясным. Роман Александрович уехал по делам, так и не позавтракав. Вера Романовна и её младший брат Геннадий вместе с матушкой отправились на прогулку после трапезы. Анна, сославшсь на плохое самочувствие, осталась дома. Штольман, который уехал вместе с графом, вернулся, как только всё семейство покинуло дом. — Анна Викторовна? — удивился он, столкнувшись с барышней на крыльце, от которого вела тропинка в небольшой тенистый парк, прилегающий к особняку. — Яков Платонович? — девушка была изумлена и растеряна не меньше. — Вы же уехали… — Как видите, я уже вернулся, — со скупой улыбкой проговорил он. — Что же так даже лучше. Вам не кажется, что мы не закончили наш вчерашний разговор? Анна смутилась. Она же вчера нарушила все приличия! — Кажется, не закончили, — согласилась Анна, взяв свои эмоции под контроль. — Что вы хотите знать? — Домочадцы правда убеждены, что у них поселился злой дух? — поинтересовался Штольман. — Да, — кивнула Анна. — За исключением, пожалуй, Романа Александровича. Он считает всё это глупыми выдумками. — Вот как? — встрепенулся следователь. — Однако же он согласился на присутствие в доме следователя… — Я не знаю, что у него на душе, — вздохнула Анна. — Но из-за его иронии в сторону супруги по этому поводу я пришла именно к такому выводу. — Ясно, — кивнул Штольман и внимательно посмотрел на Анну. — Вы ведь ещё что-то хотите сказать. — Я была в той комнате вместе с Верой, — вздохнув, призналась Анна Викторовна. — И могу с уверенностью сказать, что там если и есть дух, то он вполне материален. — Хм… — задумчиво протянул Яков, с интересом смотря на барышню. — С чего вы пришли к такому выводу? — Неравномерный слой пыли, — улыбнулась Анна. Штольман весьма некстати вспомнил характеристику Терентьева: «Весьма смышленая особа. Её бы мозги, да нашим сотрудникам…».***
Анна была права. Слой пыли был неровный. Взять хотя бы этажерку. Её явно двигали. К секретеру тоже прикасались. Впрочем, комната производила весьма унылое впечатление. Складывалось такое ощущение, что слуги забыли об этой спальне. Впрочем, Якову это было на руку. Он все осмотрел, так и не решившись ни к чему притронуться… Мало ли что. Об осторожности забывать не стоит. Особенно в этом помещении. — Нашли что-нибудь интересное? — спросила Анна, стоило ему войти в гостиную. — Комната как комната, — пожал плечами Штольман. Анну Викторовну подобный ответ не удовлетворил, но настаивать она не стала. — Анни, вот… — в гостиную вошла радостная Вера, но при виде Штольмана улыбка исчезла с её лица. — Яков Платонович, — чопорно кивнула она. — Вера Романовна, — вторил ей следователь и, извинившись, поспешил удалиться. — Как ты себя чувствуешь, Анни? — поинтересовалась Вера. — Уже лучше, — улыбнулась Анна. — Я немного почитала, прогулялась по вашему чудесному парку… — И поговорила со старинным приятелем отца? — лукаво улыбнулась Вера, усаживаясь рядом. — И это тоже, — кивнула барышня Миронова. — Он какой странный, — нахмурилась Вера. — У меня от его взгляда мурашки по коже, — она передернула плечами и взглянула на Анну. — А тебе он странным не показался? — Нет, — улыбнулась Анна Викторовна. — Я не нашла в нем ничего странного и ужасного. — Ты всегда старалась видеть в людях только хорошее, — покачала головой Вера Романовна. Анна не стала спорить с этим утверждением, хотя и была не согласна с ним. Она видела в людях только хорошее? Она вспомнила свое детство в Затонске… Она вспомнила матушку, которая не верила ей, когда она говорила, что её преследуют странные духи. Она называла это глупыми выдумками, а затем закатывала скандалы отцу из-за того, что их дочь растет лгуньей, и просила повлиять на неё. Отец в выдумках дочери ничего такого не видел, так как по долгу службы он сталкивался с такими выдумщиками, что серьезно относиться к детским фантазиям Миронов-старший просто не мог. Анну огорчало подобное отношение родителей. Но ещё больше её огрчил случай на похоронах… Маленькая девочка со всей непосредственностью заявила, что дух пожилого мужчины обвиняет в смерти собственного сына. Именно после этого происшествия по городу поползли слухи, которые не лучшим образом сказались на здоровье Марии Тимофеевны, которая всегда радела за репутацию добропорядочной семьи. И она не придумала ничего лучше, как отправить дочь «на лечение», объяснив это тем, что мертвое тело в гробу пошатнуло рассудок маленькой девочки. Естественно, лечение было лишь предлогом. Анна сначала уехала с дядей в Петербург, а затем в Европу. Дядя, в отличии от родителей, верил ей и не считал лгуньей. Он приглашал для неё учителей, научил стрельбе, метанию ножей, фектованию, верховой езде и даже езде на велосипеде. Подобный опыт исключал саму возможность видеть в людях только хорошее. Разве хорошие люди под благовидным предлогом отправляют маленькую девочку куда-нибудь подальше? Одно дело, если ребенок едет учиться в пансион, и совсем другое, когда… Нет. Видеть в людях только хорошее Анна разучилась в детстве. И этому немало поспособствовали слова и действия её родителей. И в глубине души она ещё долго боялась, что дядя с ней поступит также. А потом был Анатоль де Боннар… Красивый галантный француз-аристократ, при виде которого Анна забывала даже о том, что земля круглая. Он казался юной барышне примером добродетели, о которой так часто говорится в книгах! Вот только на деле оказалось, что добродетели в нём не больше, чем в табуретке. Об этом Анна узнала от духа, который явился к ней аккурат в тот момент, когда она уже почти решилась на побег… В общем, не смотря на юный возраст, Анна уже не старалась видеть в людях только хорошее. Она старалась разглядеть за внешней вежливостью и учтивостью настоящего человека. Без прикрас. Анна Викторовна посмотрела на свое отражение в зеркале и подавила вздох. Сколько она уже получить восхищения, признаний в любви и предложений? Анна чуть вздрогнула, услышав шаги. Странно. Было слишком поздно. Девушка напряглась когда послышался тихий скрежет. Будто кто-то хочет открыть дверь в её спальни снаружи. Анна напряглась, зажгла свечу и как можно тише подошла к двери. скрип тут же стих. Послышались торопливые шаги. Взволнованная и несколько напуганная Анна открыла дверь и осветила коридор. При тусклом пламени свечки было трудно что разглядеть. Но человека бы она заметила… Анна чуть постояла, вглядываясь во мрак и подошла к соседней двери. Она осторожно постучала. Послышались тихие шаги. Скрипнул ключ. — Анна Викторовна? — удивился Штольман. У него мелькнула мысль, что сейчас точно нарушены все приличия. В тот раз она пришла к нему в комнату, а в этот момент стоит перед ним в пеньюаре. Впрочем, он тут же окинул эти размышления, заметив в её глазах тревогу. — Вы слышали? — тихо спросила она. — Чьи-то шаги… И кто-то ковырялся в замке моей спальни.***
Штольман был недоволен. Ненавязчивые расспросы обитателей дома ничего не дали. Новиковы были уверены, что хозяйничает злой дух. Даже граф Новиков уже склонялся к этой мысли. Его младший брат Сергей, который всегда больше заботился о собственных удовольствиях, находил всё довольно забавным. Слуги мимо спальни двигались всегда бочком. Помощник Новикова-старшего Игнат Терентьевич вообще делал вид, что ничего не происходит. Яков Платонович начал думать, что сходит с ума. Однако слой пыли в той злополучной спальне и едва заметные царапины на замке в комнате Анны заставляли думать, что всё происходящее не плод разыгравшейся фантазии. — Яков Платонович, смотрите, — тихо произнесла Анна. Они медленно прогуливались вокруг дома, пока Верочка занималась грамматикой с младшим братом, а мадам Новикова отправилась к подруге, чтобы в который посетовать на расшалившегося духа. — Что? — спросил Штольман, думая о том, кто решил разыграть достопочтенное семейство столь неподобающим образом. — Смотрите, — Анна указала на крайние два окна. — Это спальня старой графини. А под ней сразу идет стена. Штольман взглянул на стену и вопросительно посмотрел на Анну. — Вы хотите сказать, что… — В этом доме была перепланировка, — ответила Анна. — После войны двенадцатого года. И в этом месте была лестница, если не ошибаюсь. — Откуда в это знаете? — удивленно и в то же время подозрительно спросил Яков Платонович. — Вера в мой первый день показала мне дом и рассказала мне немного об этом месте, — пожала плечами барышня Миронова. — А ещё она рассказала, что раньше все эти окна принадлежали одной большой комнате… Штольман перевел задумчивый взгляд с Анны Викторовны на окна и обратно. — А больше ничего вам Вера Романовна не рассказывала? — вкрадчиво спросил следователь. — Нет, — покачала головой Анна. — Но вот… — она чуть помолчала. Штольман испытывающе посмотрел на барышню, но торопить не стал. — Думаю, стоит начать сначала… Скажите, вам господин Новиков что-нибудь рассказывал о своей матери? Штольман нахмурился. Граф Новиков рассказывал, что Капиталина Аркадьевна была довольно своевольной, властной женщиной. Она не верила ни слугам, ни собственным детям и всегда считала, что они хотят у неё что-нибудь украсть. Она стала такой после смерти своего мужа, Геннадия Генриховича, который умер два года назад в собственной спальне. — Меня с ней познакомил дядюшка года три назад, в Баден-Бадене, — медленно произнесла Анна Викторовна. — Она туда приехала по предписанию врача. Но сейчас это неважно… Я много проводила с ней времени. Она была интересной собеседницей. И однажды она мне рассказала легенду о том, что в их доме незадолго до пожара в Москве её брат спрятал сокровища. — Сокровища? — скептически переспросил Штольман. — Да, — кивнула Анна. — Что за сокровища она не сказала… Но по легенде эти вещи были привезены из Персии ещё при Екатерине. — Интересно, — хмыкнул следователь. — Почему об этой легенде я узнаю от вас, а не от семьи Новиковых? — Никто не любит говорить об этом, — вздохнула Анна. — Брата покойной графини не жаловали в этой семье. — Почему не жаловали? — поинтересовался Штольман. — Он был со странностями, — пожала плечами барышня Миронова. — Но судить так это или нет, не берусь. Я его не знала, но так говорила покойная графиня.