***
Штольман обдумывал слова Анны, гипнотизируя перед собой листы с планом дома. Эти линии… Похожие линии он видел где-то ещё. Точно! Яков Платонович достал из верхнего ящика кусок бумаги. — Значит есть ещё один план, — тихо проговорил он. — Интересно. Кому могли понадонадобиться письма и камея. Или дело в шкатулке? Если дело в письмах и камее, то здесь, скорее всего, замешана некая княжна Юлия, которая наверняка давно уже замужем и имеет внуков. А если дело в шкатулке? Здесь либо память, либо деньги… Будем отрабатывать все версии. Следующим утром Штольман отправился в местное отделение, чтобы подать запрос на княжну Юлию Александрову. Затем он проверил финансовое положение всей семьи Новиковых, а также Игната Терентьевича. — Что-нибудь выяснили? — спросила Анна Викторовна. Штольман нашел Анну в парке на скамейке. Она читала какую-то книгу, которая настолько увлекла её, что не сразу заметила появление следователя. — Думаю, завтра мне предоставят информацию, — улыбнулся Яков Платонович и насмешливо спросил. — А вы больше не устраивали допросы духам? — Нет, — улыбнулась Анна. — Но я заметила, что Сергей Александрович с самого утра не в духе. Впрочем, стоит отметить, что и помощник Романа Александровича уж слишком сегодня нервный. — А сам Роман Александрович? — поинтересовался Штольман. — Он сегодня в отличном расположении духа, — улыбнулась Анна. — А вот его достопочтенная супруга вся в расстройствах. Они поднялись и, не торопясь, направились в сторону дома. Штольман видел, что Анна была несколько взволнована, хоть и старалась это скрыть. — Анна Викторовна, вас что-то тревожит? — Нет, то есть… Да, тревожит, — она неуверенно на него посмотрела. — Как вы думаете, кто за этим стоит? — Я не знаю, что думать, — Штольман решил быть честным с ней. — У меня слишком мало фактов для того, чтобы делать какие-либо выводы. Анну слова Якова Платоновича расстроили и заставили понервничать настолько, что за ужином она невпопад отвечала на реплики Веры, которая была разговорчива более обыкновенного. Всю ночь Анна проворочалась в постели и забылась тревожным сном только под утро. Сразу после завтрака Анна Викторовна хотела уйти, сославшись на головную боль, но пришел следователь Киселев для повторного допроса. Разговор с господином Киселевым происходил в кабинете графа, который Анна оглядывала без особого интереса до тех пор, пока её взгляд не зацепился за маску… — Это она, — будто не своим голосом проговорила Аннет. — Извините? — переспросил Прохор Прокофьевич, так и не озвучив свой вопрос до конца. — Тот человек был вот в этой маске, — пояснила Анна, указав на стену. — Вы уверены в этом? — вкрадчиво спросил следователь, с подозрением глядя на барышню Миронову. Он, в отличии от семьи Новиковых, не доверял этой девушке. Было в ней что-то странное, подозрительное. — Да, — твердо ответила Анна Викторовна. — Маску Бригеллы трудно спутать с любой другой маской из комедии дель арте.***
Господин Варфоломеев веселился от души, хоть и не показывал этого. Он выслушал доклад Киселева, который был порядком раздражен тем, что барышня Миронова упорно указывала на маску, называя её маской Бригеллы из какой-то комедии дель арте. Киселев, слабо представляющий себе итальянскую культуру, чувствовал себя дураком, когда барышня на все вопросы о внешности преступника указывала на эту злосчастную маску, висящую в кабинете графа Новикова. — Ай да барышня Миронова! — восхищался Варфломеев. — Довести до белого каления самого господина Киселева! Интересно, как Яков Платонович с ней общается? Хотя, судя по тому, что я видел на балу, у них полное взаимопонимание… — Яков Платонович, а вы что скажите? — прервав экспрессивную речь господина Киселева, произнес Варфоломеев. — Я получил ответы на свои запросы, — сухо ответил Яков Платонович. — У Сергея Александровича серьезные финансовые проблемы. Он проиграл крупную сумму денег. У Игната Терентьевича скоро намечается свадьба, а нужной суммы на торжество у него нет. Графиня же вот уже на протяжении года платит деньги некоему Морозову. И денег у неё становится всё меньше. — Разыскать этого господина Морозова удалось? — поинтересовался Варфоломеев. — Да, — кивнул Штольман. — Я побеседовал с ним. Господин Морозов является бывшим любовником мадам Новиковой. Он шантажировал её тем, что расскажет её супругу о том, по чьей милости едва не лишился должности при министерстве иностранных дел. — А что насчет Сергея Александровича и Игната Терентьевича? — нахмурился Варфоломеев. — Игнату Терентьевичу также по завещанию покойной графине причиталось кое-какое наследство, — медленно произнес Штольман. — Но он его так и не получил. А Сергей Александрович должен крупную сумму денег князю Погодину. И денег, чтобы расплатиться с долгами, у него нет. Варфоломеев уже хотел задать уточняющий вопрос, когда дверь открылась и в кабинет буквально ввалился молодой человек, напоминающий взъерошенного воробья. — В доме графа Новикова произошло убийство. Штольман напрягся, мысленно прося Господа, чтобы Анна была жива. Бог видимо услышал его молитву, и барышня Миронова оказалась в полном порядке. Чего нельзя было сказать о мадам Новиковой, которой тяжелым подсвечником проломили голову. За окном выл ветер. В гостиной тихо плакала Вера, крепко прижимая к себе младшего брата. Господин Новиков осушал вот уже третью рюмку бренди. Его брат Сергей, неестественно бледный, теребил манжет, сидя в кресле. Игнат Терентьевич нервно постукивал по подлокотнику дивана, изредка поглядывая на часы, стоящие на камине. Анна же стояла у окна и безучастно смотрела на то, как капли дождя стекают по стеклу. — Кто обнаружил труп? — спросил вошедший следователь Киселев. На его красноватом лице явно виделось равнодушие, а взгляд оставался безразличным. — Анни, — тихо всхлипнула Вера и уткнулась в плечо брата. Киселев перевел взгляд на барышню Мировнову. Та повела плечами и холодно посмотрела на следователя. — Где мы можем поговорить? — спросил Прохор Прокофьевич. — У меня в кабинете вам будет удобно, — приглушенно проговорил Роман Александрович. Граф Новиков лично проводил их в свой кабинет. По пути он не проронил ни единого слова. Он только кивнул Штольману, который, закончив разговор с горничной, присоединился к ним. — Что вы делали в той части дома? — сразу перешел к делу Киселев, когда граф вышел из кабинета. — Я пришла, чтобы обсудить завтрашний визит к модистке, — проговорила Анна, кутаясь в шаль. — Обсудить визит к модистке? — переспросил Прохор Прокофьевич. — Да, она забыла сказать о времени, когда мы должны были отправиться к модистке, — Анна рассеяно скользнула по столу и задержала взгляд на чернильнице. — Ясно, — кивнул Киселев. — Вы не видели ничего странного? — Извините? — приподняла бровь Анна Викторовна. — Что я могла видеть? Все после чая разошлись по комнатам, а что происходит за закрытыми дверями меня мало волнует. — Вы меня не правильно поняли, Анна Викторовна, — напряженно сказал московский следователь. С этой барышней было просто невозможно было разговаривать. Где обмороки? Где истерики? Где причитания? — Я спрашивал вас о том, что вы видели в коридоре. — Я ничего не видела, — ровно ответила Аннет. — Коридор был пуст. Я постучала в деверь несколько раз. Никто не ответил. Я дернула за ручку. Дверь поддалась. И это была единственная странность. — Что в этом странного? — не понял следователь. — Графиня всегда запирала дверь, — ответил Штольман. Анна удивленно на него посмотрела. Тот лишь едва заметно улыбнулся и перевел взгляд на Киселева. — Убийство, скорее всего, непреднамеренное, — медленно проговорил Яков Платонович. — Скорее всего, — был вынужден согласиться Киселев. — Если только убийца заранее не знал о предполагаемом орудии убийства… Это была первая умная мысль, которую Анна услышала из уст московского следователя. Но барышня Миронова была, скорее, согласна с Яковом Платоновичем. Уж слишком всё… А что всё? Анна Викторовна постаралась вспомнить всё то, что происходило за ужином. Мадам Александра Ильинична Новикова рассказывала мужу о предстоящем благотворительном вечере некой мадам Рябининой. Тот явно её не слушал и был полностью погружен в свои мысли. Игнат Терентьевич изредка поглядывал на Сергея Александровича, который против обыкновения не рассказывал о своих приключениях в Риме и Париже. Что же ещё? Что Анна упускает из виду? — Анна Викторовна? — голос Штольмана выдернул барышню Миронову из размышлений. — С вами всё в порядке? — Да, — кивнула Анна и вновь обратила внимание на господина Киселева, который был возмущен таким пренебрежением к его персоне. — Как вы думаете, кто мог желать смерти Александре Ильиничне? — вкрадчиво спросил Прохор Прокофьевич. — Не имею ни малейшего представления, — сухо ответила Аннет. Киселев разочарованно крякнул и отпустил Анну Викторовну. Штольман тенью проследовал за ней, так как состояние барышни его встревожило. — Анна Викторовна, вы ничего не хотите мне рассказать? — осторожно спросил Яков Платонович. Анна остановилась и посмотрела на следователя, на лице которого отражалась полная невозмутимость. — Я что-то упускаю, — расстроенно ответила барышня Миронова. — За ужином… В этот раз за ужином всё было несколько иначе. Вам так не кажется? Штольман внимательно посмотрел на Анну и пожалел, что пропустил ужин. И если бы он там присутствовал, то, наверное, помог бы понять Анне Викторовне, что было не так за трапезой…***
В спальне следователя царил полумрак. Портьеры были плотно занавешены, а свечи не могли ярко осветить всю комнату. Местная полиция уехала около часа назад, и весь дом погрузился в тягостную тишину. — Расскажите, что было за ужином, — попросил Яков Платонович. Анна устроилась в мягком кресле. Чувствовала она себя явно лучше. Исчезла бледность, а взгляд голубых глаз вновь стал живым. Аннет чуть помялась, но пересказала всё то, о чём думала во время допроса Киселева. Яков её внимательно выслушал и погрузился в свои мысли. — Значит, всё было, как обычно, если не считать поведения Сергея Александровича? — проговорил Яков. Анна кивнула. — Знаете, у меня начало складываться впечатление, что в сокровищах заинтересован не один человек, — медленно произнесла Анна Викторовна, неуверенно глядя на Штольмана. — Почему вы так думаете? — напряженно спросил Штольман. — Не знаю, — вздохнула Анна. — Но мне почему-то кажется, что обследовать такой дом в одиночку… На то, чтобы искать клад в таком большом доме одному, надо много времени. А у преступника, если его мотивом были деньги, оно вряд ли было… — Вы кого-то подозреваете? — Яков Платоновия с интересом посмотрел на барышню Миронову. — О долгах Сергея Александровича уже легенды ходят по Москве, — нехотя произнесла Анна Викторовна. — Кто вам об этом сказал? — удивился Штольман. — Сплетни не возникают на пустом месте, Яков Платонович, — пожала плечами Аннет. — У Сергея Александровича действительно есть долги, — нехотя произнес он. — Но не только ему нужны деньги. В деньгах также нуждается и Игнат Терентьевич. Нужны были деньги и покойной графине. И чуть не забыл… У Аркадия Аркадьевича детей нет и не было. — Значит, наследство не является мотивом? — спросила Анна. — Это как сказать… Кое-какое наследство старой графини должен был получить Игнат Терентьевич. Но что-то произошло, и наследство буквально уплыло у него из рук. Это могло задеть его. К тому же у него намечается свадьба. Это расходы. И не маленькие. — А Сергей Александрович? — с интересом спросила Анна. — Он должен крупную сумму князю Погодину. К тому же в нём очень заинтересованы кредиторы, — пожал плечами Штольман. — И всё-таки деньги, — вздохнула Анна Викторовна. — И всё-таки деньги, — согласился с ней Яков Платонович. — Интересно, а клад найден? — вдруг спросила Анна. Штольмана этот вопрос тоже очень интересовал, и потому он очень хотел получить на него ответ. Следующее утро не принесло в дом Новиковых ничего хорошего. Начались подготовки к похоронам. Господин Новиков отдавал распоряжения. Игнат Терентьевич рассылал приглашения. Сергей Александрович заперся у себя в комнате. Геннадий тенью ходил по дому. Вера Романовна, чье лицо было мертвенно бледным, сидела в гостиной и держала на коленях открытую книгу, на которую она даже не опустила ни единого взгляда. Появление следователя Киселева все восприняли довольно равнодушно. Никому, казалось не было дела, до его расспросов. Раздраженный Прохор Прокофьевич не найдя ни каких новых зацепок пригласил Штольмана в парк, чтобы обсудить дело и сообщить, что начальство требует результатов. Там они встретили Анну Викторовну, которая не могла находиться в доме, где уже царил траур. — Как ваше самочувствие? — любезно спросил Штольман, припомнив, что Анна вышла в парк под предлогом, что от головной боли неплохо помогает свежий воздух. — Спасибо. Уже лучше, — по губам Аннет скользнула едва заметная улыбка. — Добрый день, Прохор Прокофьевич. — Добрый день, Анна Викторовна, — проговорил Киселев, взглядом показывая, что ей лучше уйти. Аннет сделала вид, что не заметила этого и вновь повернулась к Штольмну. — Яков Платонович, уже известно что-нибудь? — тихо спросила Анна. — Уже нашли того, кто убил Александру Ильиничну? — Следствие пока не поможет разглашать такие подробности, — встрял Киселев. — Извините, Прохор Прокофьевич, — проговорила Анна. — Вера Романовна очень расстроена, и я подумала, что возможно наличие подозреваемого в убийстве её матери её немного оживит. Яков мысленно поаплодировал барышне Мироновой. Но вот следователь Киселев в этот раз нашел слова Анны довольно убедительными. — К сожалению, у меня нет новостей, которые могли бы порадовать вашу подругу, — с напыщенным сожалением проговорил Прохор Прокофьевич. — Батюшки святы! — взглянув на часы, воскликнул он. — Мне уже пора. Все доброго… Простившись с московским следователем и дождавшись, пока тот скроется из виду, Анна и Яков медленно пошли по дорожке, которая направлялась в другую сторону от дома. — Я сегодня отправляюсь с визитом к князю Погодину и кредиторам, — произнес Штольман. — Хочу поговорить с ними о долгах Сергея Александровича. А точнее, насколько срочно ему нужны были деньги… Предположения Якова Платоновича оказались верны. Деньги Сергею Александровичу нужны были срочно для того, чтобы дело не дошло официальных разбирательств. Ситуация с Игнатом Терентьевичем тоже прояснилась. Наследство он не мог получить, так как старая графиня, оказалось, просто напросто не указала его в завещании. А Штольман вернулся в дом Новиковых к ужину. За трапезой царило молчание. К еде никто практически не притронулся. После чая все разошлись по своим спальням, так ничего друг другу и не сказав. Анна и Яков вышли на улицу. Несмотря на серое небо, дождя не было. Да и ветер уже стих. — Что-нибудь прояснилось? — полюбопытствовала Анна. — Да, — кивнул Штольман. — Осталось только выяснить, где сейчас находится клад. — Если его не нашли, то он должен находится в вашей комнате, — заметила Аннет. — Я уже там всё обыскал, — покачал головой Штольман. — Хотя… — Что хотя? — тут же встрепенулась Анна. — Вы что-то вспомнили? — Пойдемте, Анна Викторовна, — проговорил следователь. — Проверим мою теорию…***
Картина была спрятана под порогом, который разделял две комнаты. Там действительно нашлась золотая шкатулка с письмами и камеей. — Так вот что за сокровища, — прошептала Анна, разглядывая пожелтевшие от времени письма. — И что мы будем с этим делать? — Вернем на место, — спокойно ответил Яков Платонович. Аннет удивленно на него посмотрела. — Преступник явно знает, где шкатулка. Иначе бы он не убил Александру Ильиничну. — Я не понимаю, — призналась Анна, с сожалением возвращая драгоценность на место. — Здесь представляют ценность только камея и шкатулка, — пояснил Яков. — Камея из аметиста стоит явно дешевле золотой шкатулки, инкрустированной рубинами и изумрудами. А письма имели цену только для Аркадия Аркадьевича и возможно для его княжны. Закрыв проход, Яков посмотрел на Анну, которая явно о чём-то размышляла. — И как долго ждать следующего преступника? — поинтересовалась барышня Миронова. — Завтра последний день возврата долга у Сергея Александровича, — медленно ответил Штольман. — А Игнату Терентьевичу уже нужно оплачивать счета. — Значит, либо сегодня, либо в ближайшие несколько дней, — сделала вывод Анна Викторовна. — Именно, — кивнул Штольман и взглянул на часы. — Уже поздно, Анна Викторовна. Вам давно пора быть в своей спальне. Анна возмущенно посмотрела на Штольмана, но спорить не стала. Она пожелала ему доброй ночи, и отправилась через тайный проход в свою комнату, проигнорировав слова следователя об осторожности. На душе Аннет было не спокойно. Спать не хотелось. Она пыталась рисовать, читать, но её мысли непременно возвращались к Штольману, за которого она очень переживала. Вздохнув, Анна решила перебрать свои вещи. — И как я могла про него забыть? — тихо произнесла Анна, рассматривая дамский кинжал, который дядюшка подарил ей на шестнадцатилетие. О подарке Анна вспоминала нечасто, но всегда брала его, когда ехала к кому-нибудь в гости на длительный срок. Просто на всякий случай. Анна легла спать, когда уже было за полночь. Укрывшись одеялом и спрятав под подушку оружие, она почувствовала себя немного спокойнее. В эту ночь Аннет спала чутко, поэтому она сразу проснулась, когда услышала тихий скрежет. Открылась дверь. Анна почувствовала сквозняк и из-под опущенных ресниц стала наблюдать за силуэтом. Она успела увидеть маску Бригеллы прежде, чем вошедший повернулся к ней спиной. Анни перевернулась на бок, спрятав руку под подушку. Шорох заставил остановится человека. Но тот убедившись, что глаза девушки закрыты, открыл дверцы шкафа… Анна крепче сжала рукоятку. В таком положении ей было трудно наблюдать за человеком, прервавшим её сон, но она отчетливо видела, как он открыл потайную дверь, снял деревяшку с порога и… — Что за… — услышала она яростный шепот. Анна от неожиданности глаза открыла. Она узнала голос. Человек меж тем обернулся и заметил, что барышня уже не спит. Ночной гость в ярости откинул шкатулку. Та с звоном упала на пол. По полу разлетелись письма, а камея отлетела аж к столику с зеркалом. Он быстро пересек комнату. Анна тут же села, стараясь не обращать внимания на страх. Маска Бригеллы во тьме выглядела весьма устрашающе. Что происходило дальше, Анна помнила смутно. Появившейся Штольман с московским следователем, сверкнувший во мраке клинок. Изумленный вскрик убийцы…***
— Значит, за всем стоял Сергей Александрович? — спросила Анна. На небе наконец-то показалось солнце. Пожелтевшие листья стразу же потеряли свое мрачное очарование. Похороны должны были состояться через несколько дней, но ни Анна, ни Яков не планировали на них присутствовать. Штольмана ждала служба, а дядюшка Анны вернулся из Хельсинки, где у него были срочные дела. — Сергею Александровичу срочно понадобились деньги. Но такой суммы у него не было. И он вспомнил о кладе своего дяди… Мать часто рассказывала ему о персидских сокровищах и где они примерно спрятаны. Он решил действовать. Но дело шло медленно. Двери в нужные комнаты были постоянно заперты. Брать всегда связку ключей он не мог. Но потом он вспомнил, что в эти комнаты можно попасть иначе. Ему понадобился планы перепланировки. Где они хранятся, он не знал. И потому Сергей Александрович решил обратиться помощнику своего брата. Тот всегда был в курсе всего. Игнат Терентьевич разумеется спросил, зачем ему планы дома. Сергей Александрович был вынужден рассказать. Узнав обо всё Игнат Терентьевич потребовал половину… Карты на месте не оказалось. Это было для них ударом. Они долго спорили. И их спор услышала Александра Ильинична. Ей, как вам известно, тоже были нужны деньги, и потому она согласилась им помочь при условии, что те возьмут её в дою. Анна завороженно слушала Штольмана, а затем спросила, с трудом стараясь скрыть восхищение. — А потом что-то пошло не так? — В ту ночь, когда вас толкнули, Сергей Александрович узнал, о том, что представляют собой сокровища, — произнес Штольман. — Он был очень удивлен, что из сокровищ была лишь шкатулка и камея. Подобная находка его разочаровала. — Всё вместе это стоит приличных денег, — заметила Аннет. — Вот именно, — кивнул Яков Платонович. — Поделить поровну шкатулку и камею они не могли. Два неравноценных предмета. А если бы они продали их и получили деньги… Суммы не могли покрыть всех расходов. Долг перед кредиторами и Погодиным был слишком велик. У будущих молодоженов были слишком большие расходы на само торжество и не было денег на дом. А графине надо было платить деньги всю оставшуюся жизнь… В тот день, когда вы нашли тело Александры Ильиничны, между ними состоялся разговор, который плавно перетек в ссору. Отступать никто не хотел, и порыве гнева Сергей Александрович ударил графиню подсвечником, который так не вовремя оказался у него под рукой. Игнат Терентьевич был в ужасе, но Сергей Александрович велел ему молчать, так как в противном случае он мог не получить деньги и отправить под суд. — Яков Платонович, а о том, что представляет собой клад Игнат Терентьевич узнал раньше графини? — поинтересовалась Анна. — Да, — кивнул Штольман. — Он узнал незадолго до ужина об этом. А что? — Теперь понятно, почему они так странно себя вели, — пожала плечами Анна. — А что дальше было? Зачем им нужна была маска? — Чтобы подстраховаться, — ответил Яков. — Если кто увидит их в темноте с странной головой, то спишет это на игру воображения. Анна чуть помолчала, наблюдая за стайкой воробьев, за затем повернулась к Штольману. — А потом? — спросила Анна. — А потом он решил воспользоваться вашей комнатой, чтобы достать клад, — пожал плечами следователь. — Он думал, что это будет безопаснее? — полюбопытствовала Анна Викторовна. — Да. Однажды ему удалось вас напугать, и он рассчитывал в случае чего сделать это вновь, — Штольман едва заметно улыбнулся. — Но он просчитался. В этот раз вы были подготовлены. Анна тихо рассмеялась. — Это был дядюшкин подарок на шестнадцатилетие, — призналась она. — Я его всегда беру с собой, когда еду к кому-нибудь в гости. Но признать честно, я всегда забываю про него. — Думаю, теперь вы не будите забывать о столь полезной вещи, — заметил Яков. Анна в ответ звонко рассмеялась. Теперь нет. Теперь не забудет.