Другая история

      Вдова Венедикта Лаврентьевича Мармеладова Лариса Константиновна слыла женщиной подозрительной и властной. Она считала современным молодым людям не хватает набожности и разумения, потому с удвоенно энергией вмешивалась в жизнь племянников, которые проживали вместе со своими семьями в её большом доме. Особенно строго она следила за воспитанием внучатых племянников и племянниц.       В доме вдовы был заведен строгий порядок. Завтрак, обед и ужин всегда проходили в десять утра, в два часа дня и в шесть вечера. Если кто-то опаздывал, то мадам Мармеладова считала своим долгом прочитать лекцию о пунктуальности. Оставшийся день тоже был распланирован «от» и «до». Особенно это касалось внучатых племянниц и племянников. До завтрака они должны прочесть несколько страниц из библии, после трапезы время было отведено для домашнего учителя, который занимался с детьми грамматикой, арифметикой и музыкой, после обеда обязательно был французский язык, урок этикета и танцев. После ужина дети вновь должны были читать Библию, а восемь часов все должны были быть в кроватях.       Племянники и их жены всегда должны были сообщать, что собираются делать. И не дай бог, если кто из них забывал это сделать! Мадам Мармеладова устраивала грандиозный скандал и грозилась всех лишить наследства.       Единственным человеком, который мог не опасаться её гнева, была её компаньонка Дарья Тихоновна. Ей было уже под тридцать, одевалась она всегда скромно, без излишеств, а волосы светлые собирала в тугой пучок. Её рябое лицо было украшено очками, за которыми прятались тускло-зеленые глаза.       В последнее время Лариса Константиновна была особенно подозрительной. Даже в отношении своей компаньонки. Сначала она едва не задохнулась из-за того, что в травяном чае оказался шалфей, на который у женщины была страшная аллергия. Затем кто-то подменил её пилюли. Хорошо она вовремя заметила, что форма у них немного другая. Последний случай её вообще чуть ли не до сердечного приступа довел. Она случайно разбила блюдце со сметаной, а близ сидящая кошка это увидела, и тут подбежала. С тех пор кошки у неё нет…       В этой части парка мало кто бывал. Тихо шелестели молодые листья. Под ногами тихо шуршали прошлогодние бурые листья. Мадам Мармеладова стала с тревогой оглядываться. Было ещё рано, но сомнения уже начали её терзать. Была ли доставлена записка по адресу? — Добрый день, — проговорил спокойный мужской голос.       Мадам Мармеладова от неожиданности вздрогнула и обернулась. — Добрый день, — величественно кивнула она, отмечая про себя несколько усталый и изнеможенный вид следователя. — Я думала, что вы не отнесетесь всерьез к мое проблеме, — откровенно произнесла Лариса Константиновна. — Если вам угрожает опасность, то в моих интересах не допустить новое дело об убийстве, — спокойно произнес Штольман. — Так что у вас за проблема? В письме вы очень расплывчато об этом говорили. — Меня хотят убить, — произнесла мадам Мармедладова. — Вот как? — приподнял бровь Штольман. — И кто же? — Не имею понятия, — с сожалением произнесла вдова. — Сначала мне в чай подсыпали шалфей, на который у меня жуткая аллергия. Затем кто-то подменил мои пилюли. А буквально вчера моя кошка умерла, съев сметану, которая предназначалась мне. — И вы хотите, чтобы я открыл дело, — проговорил он. — А можно расследовать дело неофициально? — чуть помявшись, спросила Лариса Константиновна. — Понимаете, я боюсь, что появление полиции спугнет того, кто хочет моей смерти.       Штольман нахмурился. И как можно помочь мадам Мармеладовой, если она не хочет в доме появления полиции? Приставить охрану? Но они будут видеть только то, что происходит снаружи. Послать полицейского под видом гостя? Не выйдет. Это не Петербург и не Москва. Здесь все друга друга знают если не по имени, то в лицо. Все у всех на виду. — Яков Платонович? — из размышлений Штольмана выдернул голос вдовы. — Есть один человек, — медленно проговорил Яков. — Он не работает в полиции, но при случае всегда готов помочь. — И что это за человек? — заинтересовалась Лариса Константиновна. — Пусть пока это будет тайной, — скупо улыбнулся Яков. — Сегодня я с ним переговорю, а завтра, если он согласится, я приведу его к вам на это самое место часам к десяти утра. — Хорошо. Я буду ждать, — благодарно проговорила мадам Мармеладова, гадая о ком говорил следователь Штольман.       Анна сама не поняла, как это произошло. Будто невидимая рука, подтолкнула её в спину… Она осторожно прикоснулась к его губам. Всё такие же… Немного шершавые, но теплые.       Штольман удивился, но быстро перенял инициативу. Он поднялся, увлекая за собой Анну, которая даже и не сопротивлялась. Наоборот, казалось, она была готова подчиниться любому его слову или движению. По крайней мере, именно в этот момент. — Конечно, я вам помогу, — улыбнулась Анна. Глаза её блестели от предвкушения предстоящей авантюры. — Что от меня требуется? — Всего лишь наблюдать и ни во что не вмешиваться, — тут же осадил девушку Яков строгим голосом. — Хорошо, — кивнула Аннет. — А что там с убийством князя? Ребушинский сегодня посвятил этому едва ли целый номер. — Пока ничего, — мрачно ответил Штольман. — Был застрелен неподалеку от дома. Прислуга ничего подозрительного не видела. — А мадемуазель Нежинская и мистер Браун? — поинтересовалась Анна. — У них алиби, — проговорил Яков. — Лассаль пропал, как и документы. — Думаете этот француз убил князя, украл документы и сбежал? — нахмурилась Анна, протягивая Штольману чашку чая. — Пока всё выглядит именно так, — кивнул следователь. — Вот только Лассаль не покидал город. — Но где же он тогда может быть? — удивилась барышня Миронова. — Пока это неизвестно, — произнес Штольман. — Завтра должен прибыть в помощь следствию господин Уваков. — Но вас что-то настораживает, — заметила Аненет. — Это не самый надежный человек, — мрачно сказал Яков Платонович. — Вот только почему-то Варфоломеев послал именно его. — Наверное, у него была на то причина, — мягко произнесла Анна Викторовна. — А что насчет мистера Макгинли? — Он, как оказалось, пересек границу несколько дней назад не под своим именем, — несколько устало ответил Штольман. — А фотография этого человека есть? — поинтересовалась Аннет. — В документах, которые привезет господин Уваков, есть. Так же там есть и имя, под которым он пересек границу — ответил Штольман. — А что? — А что если этот человек уже прибыл в Затонск? — неуверенно спросила Анна. — Ведь у нас нет ни его имени, ни фотографии… И следовательно пока опасаться ему нечего. Ведь он наверняка догадывается, сколько уходит времени на бюрократические вопросы. — Хм, — задумчиво произнес Штольман. — В вашей версии что-то есть. Я разузнаю о тех, кто прибыл в Затонск в ближайшие дни.       За окном уже почти стемнело. Анна встала и подошла к Штольману со спины. Её ладони осторожно скользнули ему на грудь. Почувствовав, как напрягся следователь, Анни едва заметно улыбнулась и коснулась губами его гладко выбритой щеки. — Ça va bien se passer*, — прошептала она.       Яков мог только кивнуть.       Анна чуть помедлила и протянула ему небольшую коробочку. Следователь вопросительно посмотрел на неё. — На рождество принято дарить подарки, — пояснила она.       Штольман замер. Когда ему в последний раз делали подарок? Давно. Очень давно. — Спасибо, — искренне произнес он. — У меня для вас тоже кое-что есть.       Он достал из ящика тумбочки продолговатую коробку и протянул её опешившей Анне. Та, чуть помедлив взяла её, и открыла. Яков решил последовать её примеру и открыть свой подарок. — Анна Викторовна… — Яков Платонович…       Утренним поездом прибыл Уваков Илья Петрович. Штольман весьма сдержанно поприветствовал коллегу и, поручив Коробейникову за ним присматривать, отправился на встречу с Мармеладовой.       В парке по тенью деревьев было довольно свежо. Впрочем, следователя это мало волновало. — Добрый день, Яков Платонович, — проговорила вдова Мармеладова, подойдя к Штольману. — Вам удалось поговорить с тем человеком? — Да, — кивнул он. — И он согласился помочь.       Лариса Константиновна огляделась. Никого не было. Только в их сторону двигался женский силуэт, при приближении которого, вдова смогла узнать молодую барышню Миронову. — Анна Викторовна, — поприветствовал девушку Штольман. — Яков Платонович, — улыбнулась Аннет.       Мадам Мармеладова приподняла брови в немом удивлении. Она видела Анну Викторовну лишь однажды, на балу ныне покойного князя Разумовского. И тогда барышня не произвела на неё впечатление добросердечного человека. — Анна Викторовна, вы знакомы с Ларисой Константиновной Мармеладовой? — учтиво спросил следователь. Анна кивнула. Штольман вопросительно посмотрел на вдову. Та лишь дернула головой. — Лариса Константиновна, Анна Викторовна любезно согласилась вам помочь разрешить непростую ситуацию. — И как же Анна Викторовна сможет это сделать? — скептически спросила мадам Мармеладова.       Анна лишь улыбнулась и посмотрела на Штольмана.

***

      Анна оглядела комнату и, не найдя ничего примечательного, при помощи камеристки стала переодеваться. Дом мадам Мармеладовой и знакомство с её семьей произвели на неё не однозначное впечатление.       В доме вдовы проживали три племянника: Викентий, Павел, Филипп. У старшего Викентия была жена Надежда Ивановна, сын Евгений и дочь Анастасия. У Павла была супруга Евдокия Никитична, сын Роман, а также дочери Ирина и Зинаида. Филипп женат не был и на старших братьев смотрел с насмешкой. Ещё одним довольно близким человеком для Ларисы Константиновны была компаньонка Дарья Тихоновна.       Аннет посмотрела на свое отражение и чуть улыбнулась. С внешним видом всё в порядке, и потому можно спускаться к ужину.       За трапезой царила довольно напряженная атмосфера, и Анна Викторовна не могла точно сказать, с чем это связано: с её присутствием или с чем-то другим? Впрочем, после ужина все переместились в гостиную, где мадам Мармеладова, решив немного отступить от правил, попросила Анну сыграть на пианино. барышня Миронова, не найдя причины отказать, села за инструмент… Не обвиняй меня, всесильный, И не карай меня, молю, За то, что мрак земли могильный С ее страстями я люблю…       Её голос заставил вздрогнуть всех. За то, что редко в душу входит Живых речей Твоих струя, За то, что в заблужденье бродит Мой ум далеко от Тебя; За то, что лава вдохновенья Клокочет на груди моей; За то, что дикие волненья Мрачат стекло моих очей…       В глазах дам заблестели слезы. Мужчины заворожено смотрели на девушку, голос которой эхом отдавался где-то в районе груди. За то, что мир земной мне тесен, К Тебе ж проникнуть я боюсь, И часто звуком грешных песен Я, Боже, не Тебе молюсь. Но угаси сей чудный пламень, Всесожигающий костер…       Мадам Мармеладова незаметно смахнула со щеки слезу. Преобрати мне сердце в камень, Останови голодный взор; От страшной жажды песнопенья Пускай, Творец, освобожусь, Тогда на тесный путь спасенья К Тебе я снова обращусь.** — Это было великолепно, Анна Викторовна, — проговорила растроганная вдова. — Какое мастерство исполнения! — тут она искоса взглянула на свою старшую внучатую племянницу Анастасию, которая была примерно одного возраста с Анной. — Благодарю, Лариса Константиновна, — чуть улыбнулась барышня Миронова. — Вы, наверное, были очень старательной ученицей, — заметил Филипп. — Не более, чем остальные мои сверстницы, — спокойно ответила Анна Викторовна.       Весь оставшийся вечер Аннет чувствовала на себе взгляды младшего из братьев Мармеладовых. Ей это было не очень приятно, но приходилось терпеть. В конце концов, надо же выяснить, кто желает зла богатой вдове.       Анна почувствовала странное облегчение, оказавшись в предоставленной Ларисой Константиновной спальне. Здесь было намного спокойнее. И это позволяло ей поразмыслить над тем, что она увидела сегодня за ужином и после. К сожалению, ничего стоящего она не заметила. Обычная большая семья. Вот только что-то её смущало. Но что именно?       Своими мыслями Анна поделилась со Штльмном следующим утром. Было слишком рано. Большинство обитателей дома ещё спали, и потому Анна отправилась на встречу со следователем, велев камеристке быть настороже. — Во-первых, странен Филипп Олегович, — произнесла Анна Викторовна. — Во-вторых, компаньонка… Она явно заинтересована в Викентии Олеговиче. А вот Евдокия Никитична, жена Павла Олеговича, явно неравнодушна к младшему из племянником мадам Мармеладовой. — Из них кто-нибудь имеет доступ к лекарствам Ларисы Константиновны? — спросил Штольман. — Компаньонка имеет точно, — произнесла Анна. — Но думаю, подменить лекарства мог любой. Нужно было выбрать лишь подходящий момент.       Штольман кивнул и как-то странно посмотрел на Анну. Та, заметив это, вопросительно приподняла бровь. — Господин Уваков явно заинтересован в деле Разумовского, — произнес Штольман. — И как же? — недоуменно спросила барышня Миронова. — Пока не могу сказать ничего определенного, — вздохнул Яков. — Но это так. Кстати, Лассаль и документы так и не найдены.