Другая история

      Перед Штольманом лежало досье на деда Архипа. Следователь не знал, чему удивляться больше: скорости сбора информации или толщине папки. А судя по объему, этим торговцем полиция интересовалась довольно давно.       Архип Архипович Шумило был родом из Харькова. Дальше ничего интересного для следствия Штольман не нашел… А вот последние страницы его заинтересовали. Пять лет назад он проходил подозреваемым по делу об ограблении ювелира. Но адвокат сумел доказать его невиновность, найдя свидетеля, который подтвердил его алиби. И этим свидетелем был Лев Федоров… Впрочем, Лев Федоров, тоже имел неприятную историю в своем прошлом. Около четырех лет назад ему приписывали роман с некой богатой наследницей. И видимо, этот роман имел место быть, так как отец барышни настаивал на браке. Из-за этого ему срочно пришлось уехать из Харькова в Киев.       Штольман отложил папку и устало сжал переносицу. Был самый разгар рабочего дня. На улице ярко светило солнце. Дул легкий ветерок с моря, принося с собой солоноватый аромат воды. Резко распахнулась дверь, и в кабинет едва ли не ввалился его помощник. — Там… Убит Архип Шумило, — произнес тот.       В лавке было перевернуто всё верх дном. Сам тело Архипа Архиповича лежало за прилавком, и с порога его заметить было нельзя. Помощник пана Шумило, Давыд пришел в лавку и тут же понял, что что-то произошло. к такому выводу мог прийти любой, стоило лишь взглянуть на разбросанные вещи. — Я его не сразу заметил… — проговорил пан Волынец. — Я подумал, что залезли воры, а уж потом, подойдя к прилавку с той стороны заметил… — Когда вы уходили, господин Шумило был ещё здесь? — спросил Штольман. — Да, — кивнул Давыд. — Я тогда очень удивился. Обычно он уходит раньше меня. — Вот как? А он объяснил причину задержки? — поинтересовался следователь. — Я так понял, он должен был с кем-то встретиться, — неуверенно ответил Волынец. — И думаю, это должен был быть господин Лев Федоров… — Почему вы так думаете? — Штольман обвел взглядом опустошенные полки. Такое чувство, что искали что-то конкретное. — Господин Федоров часто приходит сюда, — пояснил Давыд, взъерошим свои рыжие волосы. — Они запираются в кабинете на втором этаже и что-то долго обсуждают.       Штольман попросил проводить его в кабинет, предварительно велев помощнику опросить жителей соседних домов.       Кабинет оказался открыт. В нём тоже было всё перерыто. Выдвинуты ящики стола. Разбросаны бумаги. На полу валялись какие-то книги. — Вы не заметили в поведении господина Шумило ничего странного? — спросил Штольман, подойдя к отодвинутой картине, за которой был сейф. — Ничего такого, — пожал плечами Давыд. — Всё было, как и всегда. — Вы знали, что хранилось в этом сейфе? — спросил Яков. — Нет, — покачал головой Волынец.       Штольман подавил тяжелый вздох. Вопросов становилось всё больше. А вот ответов по-прежнему не было.       Вторая половина дня выдалась более благоприятной. Мадам Ремизова и её сын были задержаны при попытки покинуть город. Штольман, который не надеялся, что его распоряжение наблюдать за семьей Ремизовых принесет хоть какой-то результат, был очень доволен. — Вы похитили, изнасиловали и убили этих девушек, потому что они посмеялись над вами, — произнес Штольман. — Они думали, что им пишет симпатичный молодой юноша, соглашались на встречу, но, увидев вас, под благовидными предлогами старались прервать встречу. Вы же, оскорбленные подобным отношением, силой увозили их. Сковывали. Насиловали. А затем просто душили. Всё так? — Без адвоката он вам ничего не скажет, — категорично произнесла мадам Ремизова, до глубины души оскорбленная обвинениями следователя в адрес её сына. — Как вам будет угодно, — проговорил Штольман и кивнул городовому. — Уведите.       Уже сидя у себя в номере за рюмкой коньяка, Штольман невольно вспомнил слова Анны: «А в подобные амулеты, как правило верят те, кто обделен вниманием юношей». И ведь она оказалась права. Александр Ремизов действительно был обделен вниманием девушек. И даже амулет, который помогает в любовных делах ему не помог. Ни записки, ни этот подарок, в конце концов, не растопил ни сердце ни сердце Юлии, ни сердце Надежды, ни сердце Устиньи. Кстати, тело последней так и не было найдено…       Взгляд Штольмана упал на кольцо. А ведь он купил его для Анны… Он уже много лет не задумывался о создании полноценной семьи, предпочитая необременительные отношения. Так было удобнее всего. Да и разочарований никаких. Но с Анной всё было по другому… Эта барышня напрочь разрушила все его представления о женском поле. Девушка, знающая себе цену и видящая мужчин насквозь. В ней чудесным образом сочетались трогательная беззащитность и безрассудность, английская сдержанность и французская чувственность.       Стук в дверь отвлек Штольмана от мыслей. — Войдите! — произнес он.       Дверь открылась. Это дыхание. Эти легкие шаги. Он встал со своего места и быстро обернулся. — Анна Викторовна! — Яков Платонович, — улыбнулась Анна. — Как продвигается дело деда Архипа? — Откуда вы… — он тут же осекся, судорожно соображая, как незаметно спрятать кольцо. — Духи нашептали? — Духи, — легко согласилась Анна, даже и не думая обижаться на скрытую насмешку и скептицизм. Она повернула ключ и посмотрела на следователя. — Что-то случилось? С вами всё в порядке?       Яков отчего почувствовал себя нашкодившим мальчишкой. — Да, — кивнул он, развернулся и стал собирать документы.       Анна изумленно на него посмотрела. Ей ещё не доводилось видеть следователя в столь нервном состоянии. Интересно, что его так встревожило? Анна тихо подошла к нему, положила руку на его плечо и почувствовала, как он напрягся. — Яков Платонович? — она встревоженно посмотрела на него. — С вами… — ту её взгляд упал на стол. Она осторожно отодвинула лист и с удивлением посмотрела на украшение. — Красивое кольцо.       Штольману захотелось раствориться. Вздохнув, он взял кольцо и повернулся к Анне. Если он не сделает этого сейчас… — Это вам, — проговорил он. — Мне? — с широко распахнутыми от удивления глазами спросила Анна.       Штольман молча взял её правую руку. Анна боялась пошевелиться, внимательно наблюдая за действиями следователя… — Анна Викторовна, вы согласны стать моей женой? — спросил Яков, с трудом веря в происходящее.       Анна подняла взгляд и впервые увидела столько чувств и эмоций на лице следователя. Страх, ожидание, надежду… И любовь. Анна осторожно коснулась ладонью его щеки, чувствуя как учащается пульс. Она подошла к нему вплотную и осторожно коснулась губами его щеки. — Я согласна, — прошептала она. — Согласна? — переспросил Яков. Анни кивнула. — Согласна.       Анна сама не поняла, как это произошло. Будто невидимая рука, подтолкнула её в спину… Она осторожно прикоснулась к его губам. Всё такие же… Немного шершавые, но теплые.       Штольман удивился, но быстро перенял инициативу. Он поднялся, увлекая за собой Анну, которая даже и не сопротивлялась. Наоборот, казалось, она была готова подчиниться любому его слову или движению. По крайней мере, именно в этот момент.       Штольман резко остановился, когда понял, что Анна уже сняла шейный платок и добралась до пуговиц. Это послужило для него ушатом холодной воды. Он уже хотел отстраниться, но мягкие теплые губы, скользнувшие по его шеи не дали ему это сделать. Он резко выдохнул. Боже, что они отворят? — Анна Викторовна… — Анни, — прошептала она. Её горячее дыхание обожгло его кожу.       Яков собрал остатки воли в кулак и отстранился. На лице Анны мелькнуло что-то странное. Что-то похожее на смесь разочарования и благодарности. — Анна Викторовна, нам следует остановиться, — как можно тверже произнес следователь. — Вы правы, Яков Платонович… — Что? — в который раз произнес господин Миронов. — Аннет, ты шутишь? — Нет, дядя, — улыбнулась барышня Миронова и продемонстрировала дядюшке правую руку.       Утро Петра Ивановича началось с не прочтения газеты и чашки кофе, а с ворвавшейся в его номер племянницы, которая заявила, что Штольман сделал ей предложение. Миронов, ещё не до конца проснувшийся, едва не свалился с кровати от подобного заявления, а потом ещё долго пытался прийти в себя. — Ох, Аннет… — у Петра Ивановича было стойкое желание что-нибудь выпить. И это «что-нибудь» должно быть покрепче кофе. Трезвая голова напрочь отказывалась воспринимать подобную информацию. К сожалению, в его распоряжении был только графин с водой. Но на безрыбье, как известно, и рак — рыба. — Ты не рад? — нахмурилась Анна Викторовна. — Рад, — поспешно сказал господин Миронов, сделав несколько жадных глотков. — Просто мой мозг отказывается воспринимать реальность…       Впрочем, не только мозг Петра Ивановича отказывался воспринимать реальность. Яков Платонович тоже с трудом верил в происходящее. В реальность его вернули рутинная бумажная работа и сообщение дежурного, что на причале были слышны выстрелы. Шел уже десятый час, и Штольман собирался уходить, и потому новость его совсем не обрадовала.       Действительно была стрельба. На причале лежали четыре трупа, в одном из которых Яков сразу же узнал господина Федорова. Трех других следователь не знал, но собирался это выяснить.       Разбирательства затянулись до пяти часов утра. Оказалось, что трое мужчин восточной наружности были торговцами, интересы которых не ограничивалось посудой и прочей утварью. Их еще очень привлекали красавицы славянской наружности. Для того, чтобы получить этих красавиц, они вступали в сговор с местными, обещая им золотые горы. Обещать и убеждать они умели. Это все и рассказал мужчина на ломанном русском, который стерег барышень.       Разговор с барышнями Штольман решил отложить, так как после истерики, обмороков и лошадиной дозы успокоительного, они были не в состоянии давать показания. Велев разыскать их родителей, Яков уже хотел покинуть управление, как дежурный доложил, что господин Ремизов просит о разговоре. С сожалением взглянув на часы, показывающие уже половину шестого, Штольман велел привести молодого человека.       Проведенная ночь в камере и отсутствие властной матушки, подействовали на Ремизова самым благоприятным образом. Он признался в убийствах и даже сообщил, где спрятано тело Устиньи. Так же неожиданно выяснилось, что он был в курсе дел двоюродного брата. Узнал он это от Юлии, которой удалось сбежать с того злосчастного баркаса.       Штольман вернулся в гостиницу только в девять. На лестнице он столкнулся с Анной, которая, увидев его сероватый цвет лица, нахмурилась и повела в его в свой номер, не обращая внимания на протесты.       В номере Анны Штольман с удивлением увидел несколько тарелок со свежей выпечкой, ещё какие-то блюда и чайный сервиз. Пока Яков пытался справиться с удивлением, Анни помогла ему избавиться от сюртука расстегнуть жилет и снять шейный платок. — Так значит, деда Архипа убил господин Федоров? — спросила Анна Викторовна, когда часть завтрака уже была съедена, и взгляд Штольмана не был таким остекленевшим. — Да, — кивнул следователь. — Из-за побега Юлии им заплатили меньше, и… — он пожал плечами. Анна понятливо кивнула. Впрочем, тут и понимать особо было нечего. Денег заплатили меньше, а вот аппетиты у обоих наверняка остались прежними.       Анни чуть обвила руками его за шею и наклонилась к его уху. — Яков Платонович, как насчет того, чтобы поговорить о более приятных вещах? — На рождество принято дарить подарки, — пояснила она.       Штольман замер. Когда ему в последний раз делали подарок? Давно. Очень давно. — Спасибо, — искренне произнес он. — У меня для вас тоже кое-что есть.       Он достал из ящика тумбочки продолговатую коробку и протянул её опешившей Анне. Та, чуть помедлив взяла её, и открыла. Яков решил последовать её примеру и открыть свой подарок. — Анна Викторовна… — Яков Платонович…       В коробке Анны лежал веер, а Яков с удивлением смотрел на золотые запонки…