Другая история

      Александра Федоровна Ильина несмотря на показную мягкость женщиной была властной. В доме ничто не происходило без её ведома и решения. Супруг её, когда дело касалось хозяйственных вопросов или вопросов воспитания детей, был практически лишен права голоса. Михаила Петровича, который буквально жил работой, подобный расклад вполне устраивал.       Друга своего мужа Александра Федоровна знала. Штольман всегда казался ей довольно черствым человеком, которого мало волнуют чьи-либо переживания. А его отношение к женщинам её и вовсе всегда возмущало. Сколько милых барышень были готовы с ним связать свою судьбу! Естественно они об этом не говорили в слух, но мадам Ильина это видела. Кому же придется не по душе столь состоятельный человек, который при этом наделен приятной наружностью и вхож в любой дом Петербурга или Москвы?       За ужином, на который Ильины были приглашены Платоном Карловичем, Александра Федоровна наблюдала за невестой Якова Платоновича, которая, как оказалась, была сильно моложе него. Из сплетен она знала, что Анна Викторовна вместе дядей вернулась в Россию относительно недавно. Также ходили слухи, что девушка даже была представлена при дворе… Впрочем, это мало занимало мадам Ильину. Её больше интересовало, что господин Штольман нашел в столь юной барышне. — Анна Викторовна, а не могли бы вы исполнить романс? — проговорил Платон Карлович.       Анна кивнула, мельком взглянув на Якова и дядюшку, который днем вернулся из Выборга. Сев за пианино, барышня чуть помедлила… И скучно и грустно, и некому руку подать В минуту душевной невзгоды… Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?.. А годы проходят — все лучшие годы! Любить… но кого же?.. на время — не стоит труда, А вечно любить невозможно. В себя ли заглянешь? — там прошлого нет и следа: И радость, и муки, и всё там ничтожно… Что страсти? — ведь рано иль поздно их сладкий недуг Исчезнет при слове рассудка; И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг — Такая пустая и глупая шутка…* — Вы были очаровательны, — произнес Михаил Платонович, заработав тем самым ревнивый взгляд супруги.       Анна благосклонно приняла комплимент и перевела взгляд на Якова. Он вернулся раньше обычного, но вот поговорить наедине у неё с ним так и не получилось.       Вечер выдался довольно теплым. Но скоро погода перестанет радовать жителей людей. Придет дождливая осень с холодными ветрами, а солнце станет редким гостем на небосводе. Но сейчас на небе догорал закат, предвещая грядущий жаркий день. Пахло цветами. Тихо шелестела трава, в которой запрятался сверчок. — Ну же, Яков Платонович, не томите, — произнесла Анна. — Что там с господином Муравьевым? — А вы разве не устраивали допрос его духу? — несколько иронично осведомился следователь. — Нет, — покачала головой Аннетт. — А как же та рука? — поинтересовался следователь. — Это было видение, — пожала плечами Анна. — Ну так что? — Письмо писал не он, — произнес Штольман. — Почерк очень похож, но вот наклон бук чуть-чуть, но отличается. — Значит, всё было спланировано заранее? — поинтересовалась Анна. — Да, — кивнул Яков. — Сейчас господин Ильин занимается поисками того, кто мог написать письмо. Благо в Гатчине людей, обладающими подобным талантом, не так уж и много. — А вы нашли руку со шрамом? — полюбопытствовала Анна Викторовна. — У Несторовых нет шрамов, — произнес Яков. — Их запястья чисты.       Он достал из внутреннего кармана рисунок и развернул его. — Анни, а какую руку вы рисовали? — спустя пару минут спросил Штольман. — Левую, — ответила Анна, слегка удивленная подобным вопросом. — А что? — Я идиот, — вдруг произнес он. — Яков, ты что такое говоришь? — нахмурилась барышня. — Что с тобой?

***

      Как зовут этого человека, никто не знал. Все звали Чистильщиком. Почему это прозвище за ним закрепилось тоже никто не мог дать вразумительного ответа. Даже его обладатель. Но Штольмана мало заботило имя этого человека. Ещё меньше его заботила история его прозвища. Гораздо больше его интересовал человек, который приходил к нему незадолго до смерти господина Муравьева. — Я не знаю, кто это был, — степенно отвечал Чистильщик, покачивая своей большой чернявой головой. — Лица я его не видел. Он не представился. Он только принес образец почерка и текст предсмертного письма. — Что за образец почерка? — тут же спросил господин господин Ильин. — Какое-то письмо, — чуть помедлив ответил Чистильщик. — Личного свойства. — Оно сохранилось у вас? — осведомился господин Ильин. — Боже правый… Зачем оно мне? — воскликнул Чистильщик, взмахнув своими большими руками. — А текст предсмертного письма? — спросил Штольман. — Да что же… Я все тексты складировать должен? — искренне возмутился Чистильщик. — Я всегда оставляю только расписки, где указаны заказ, срок выполнения и сумма. — Вы можете предоставить нам эту расписку? — сухо произнес Яков.       Предоставленная расписка мало прояснила дело, но всё же Штольман настоял на том, чтобы у всех присутствующих в тот день были изъяты образцы почерка. Почему всех? На всякий случай. Сверяя показания домочадцев и гостей, Штольман пришел к выводу, что никто толком не мог ни за кого ручаться. Любой мог выйти, и его бы отсутствие осталось незамеченным. Почему обратили внимание на Несторовых, Чайкину и Муравьевых? Несторовы были теми, с кем должны были породниться Муравьевы. Мадам Чайкиной стало дурно, и она в сопровождении горничной выходила на несколько минут на улицу. А Муравьевы? Мадам Муравьева выходила, чтобы узнать по поводу десерта, а её дочь выходила за нотами, так как её попросили сыграть на пианино. Кроме них мог любой выскользнуть… Штольман пришел к выводу на основе того, что никто так и не смог с уверенностью ответить, кто был в гостиной в указанное время. Сомневались все. Тем более зачем друг за другом наблюдать, если разгорается спор о политике у мужчин, а у женщин — о том, что будет модно в следующем сезоне? — Анни, вы помните дело Майеров? — спросил Штольман, помогая барыше спуститься с по тропинке, ведущей к воде. — Помню, — улыбнулась Анна. — Мы тогда с вами познакомились. А с чего вдруг вы спрашиваете? — Да так… — неопределенно ответил Штольман и признался. — Вы тогда поразили меня своей наблюдательностью. — Странно, — проговорила слегка смущенная Аннет, — а мне показалось, что вы хотите сбежать. — Я просто хотел как можно скорее проверить ваши слова, — хмыкнул Штольман. — Только и всего. — Рада слышать, — усмехнулась Анна. — Так как там обстоят дела со смертью господина Муравьева? — Ищем того, кто заказал написать письмо, — произнес Штольман. — Но вам что-то не дает покоя? — спросила Анна. — Левая рука, которую вы нарисовали, — ответил Яков Платонович. — Иногда человек владеет обеими руками, — пожала плечами Анна Викторовна. — Меня, например, учили держать оружие и в правой, и в левой руке.       Штольман с любопытством на неё посмотрел. — Что ещё я о вас не знаю, милая Анни? — елейным тоном спросил он. — А я о вас? — подражая его интонациям, проговорила Аннет. — Туше, — рассмеялся Штольман.       Анна тоже не смогла сдержать смеха.       Но всё-таки кто убийца? Кто-то из Муравьевых? Или может Несторовы? Чайкина, Пироговы, Лопатин, Шиловы… Кто же из них мог убить? Шиловы были в гостях впервые, как и Пироговы. Лопатин? А кто он собственно? Кажется, у него были дела с покойным господином Муравьевым… — Тут информация по Несторовым, — произнес Ильин, кладя на стол папку. — Оказывается, у молодого Несторова была невеста. — Была невеста? — встрепенулся Штольман. — Почему «была»? — Умерла она при странных обстоятельствах пять лет назад, — ответил Михаил Петрович. — Это случилось в Пскове пять лет назад. Подозревали убийство, но в итоге всё списали на несчастный случай. — А господин Несторов в качестве кого проходил по делу? — Сначала подозреваемым, а потом свидетелем, — открыв папку, отозвался Ильин. — Но не это главное… Незадолго до этого отец той девушки умер. И тоже якобы было самоубийство. — Вот значит, как…       Господин Несторов был вызван о управление под предлогом уточнения деталей. Штольман сразу отметил, что тот нервничал даже сильнее, чем в тот раз. Впрочем, душевное состоянии мало интересовало следователя. Его больше занимали руки господина Несторова. — Виктор Николаевич, а откуда у вас этот шрам на левом руке? — вдруг спросил Яков. — Это я в детстве неудачно поранился, — нервно ответил господин Несторов.       И зачем же ему было убивать отца первой невесты? И причастен ли он к смерти той девушки? И зачем ему убивать Муравьева? И в опасности ли мадемуазель Муравьева?       Так что тут у нас… Михеева Маргарита Павловна. Погибла в результате падения с третьего этажа. Предполагалось, что столкнул её господин Виктор Николаевич Несторов… Но нашелся свидетель, который сказал, что барышня сама выпрыгнула из окна. Интересно… Что тут дальше? В её спальне была также обнаружена записка, где говорилось о том, что без отца она пропадет…       Так, что тут у нас с господином Михеевым? Застрелился в собственном кабинете. Записка… Признали самоубийством. Показания свидетелей… Так, а вот это интересно. Хотел расторгнуть помолвку дочери и её жениха… Официальная причина — нашлась более выгодная партия. Не официальная причина — драка в трактире со смертельным исходом, в котором фигурировало имя господина Несторова-младшего.       Становится всё интереснее… Среди подозреваемых в убийстве в деле о поножовщине в трактире был господин Несторов… Вот и безобидный тихоня. Так… Потом свидетели изменили свои показания в пользу Несторова. Не иначе, как отец постарался…       Штольман отложил папку и испытывающе посмотрел на Ильина. — Мог ли узнать господин Муравьев о столь богатой биографии господина Несторова? — спросил Яков, ни к кому конкретно не обращаясь. — Думаю, да, — ответил Ильин. — Я постараюсь узнать, не делал ли он какие-либо запросы. Узнать неофициально он не мог, так как дело вели в другой губернии. А с Псковом, как я выяснил, его никто и ничто не связывает.       Вечером Яков после ужина предложил Анне прогуляться. Барышня, поймав понимающий взгляд дяди, отказываться не стала. Погода пока стояла солнечной, и отказываться насладиться последними ясными днями было глупо. Тем более, ей не терпелось узнать, как продвигается дело Муравьева… — Какая же у него насыщенная жизнь! — воскликнула Анна, выслушав рассказ Штольмана о господине Несторове. — Да уж насыщенней некуда, — проворчал Штольман. — А что там с почерком? — вдруг спросила Аннет. — Он, — кивнул Штольман. — А завтра придут результаты по поводу того, делал ли господин Муравьев запросы по Несторову, и тогда всё окончательно встанет на свои места.       Всё действительно встало на свои места. Как оказалось, и господин Михеев, и господин Муравьев узнали о прошлом господина Несторова, и потому решили отказаться от родства с человеком, который подозревался в убийстве. А в случая Семена Феоктистовича Виктор Николаевич уже два раза был под подозрением в столь серьезном преступлении. Ведь ему удалось выяснить и про неоднозначные обстоятельства смерти первой невесты… — Значит, он убил и господина Михеева, и господина Муравьева, потому что знал, что они могут разрушить его планы? — спросила Анна.       Они возвращались в Петербург. За окном накрапывал мелкий дождик. Проводник принес ароматный чай. И Яков впервые за несколько дней почувствовала странной успокоение. — Именно, — кивнул Штольман. — И Михеевы, и Муравьевы были весьма состоятельны. Более состоятельны, чем он и его отец. И он… — Убив господина Михеева, он рассчитывал, что по окончании траура его дочь всё равно выйдет за него замуж. Но она покончила с собой, — кивнула Анна. — Такого поворота событий он предвидеть не мог, — произнес следователь. — После этой истории отец его всё-таки увез из Пскова в Гатчину, рассчитывая, что уж здесь никто не прознает ни про драку со смертельным исходом, не о Михеевых. Но господин Муравьев всё-таки решил разузнать, за кого выдает свою горячо любимую дочь. И однажды он намекнул жениху, что всё знает и скоро он может забыть о Тамаре и её приданном… — И господин Несторов испугался, что и сейчас всё будет разрешено, — произнесла Анна. — Да, — кивнул Яков. — И он решил воплотить в жизнь уже готовый сценарий… — договорить он не смог, так пальцы Анны накрыли его губы. Он вопросительно на неё посмотрел Она же лукаво улыбнулась. — Как насчет того, чтобы заняться более приятными вещами?