Другая история

— Яков Платонович, я могу вам помочь.       Следовать удивленно на неё посмотрел. — И чем же? — скептически приподнял бровь он.       Анна лишь загадочно улыбнулась, тем самым заставив напрячься Штольмана. И что за идея пришла в столь очаровательную головку? Фантазия Штольмана сразу же нарисовала наихудшие варианты. — Насколько я поняла, мадам Покровская увлекается спиритизмом… — медленно произнесла Анна. — А что если… — Нет, Анна Викторовна, — прервал её Штольман, поняв, куда клонит барышня. — И думать об этом забудьте. Это опасно? — Но что же здесь опасного? — поразилась Анна, а потом уже вкрадчиво добавила. — Если, конечно, вы ни в чем её не подозреваете…       Озорной блеск в голубых глазах, лукавая улыбка на пухлых губах, и Штольман чувствует себя юнцом, готовым согласиться на любую авантюру. — Ну так что? — от размышлений его отвлек мягкий голос Анны.       Штольман подавил тяжелый вздох. как же трудно сопротивляться этим голубым глазам.       Ювелирный магазин Бассани отличалась изящностью оконных рам и сдержанной роскошью обстановки. здесь буквально витал аромат драгоценностей, дорогих духов и больших денег. Сапфиры, рубины, изумруды, опалы, бриллианты… Камни красиво переливались, заманчиво сверкали, приковывая к себе восхищенные взгляды.       Синьор Бассани приехал в Неаполь около семи лет назад. Никто не знал откуда он перебрался, но поговаривали, что тот жил в Риме и во Флоренции. Насколько правдивы были слухи судить было трудно, так как имя у него было уж очень нехарактерным для итальянских просторов. Помимо этой особенности он имел несколько других отличительных черт. Это был человек хитрый, жесткий и несколько жадный. Впрочем, не обладай он этими качествами, ему бы вряд ли удалось сколотить состояние. — Дорогой, смотри какое колечко! — восторженно щебетала Анна. — Правда прелесть?       Яков с трудом сохранял серьезное лицо. Смотреть на жену, которая изображает из себя пустоголовую дамочку, было довольно забавно. — Яков, смотри, какое очаровательное колье!       Колье и впрямь было бы очаровательно, если бы Штольман не знал, что оно было украдено.       На небе не было ни облачка. Ярко светило солнце. С моря дул легкий ветерок, принося с собой солоноватый аромат воды. Отовсюду слышался итальянский говор, который казался таким чужим и далеким. — Скорее всего, остальная часть украденных украшений тоже у него, — задумчиво произнес Яков. — Неужели он не боится, что могут узнать о том, откуда у него появились эти драгоценности? — нахмурилась Анна. — Очень хороший вопрос, — кивнул Яков. — Либо он не знает об их истории, либо… — Но как он может не знать об их истории? — не поняла Анни. — Здесь два варианта. Птицыны могли и не быть с ним сговоре. И это весьма вероятно. Также возможен другой ход событий… Он мог поручить заняться украшениями своему помощнику, а тот мог решить не платить деньги и убить, — пояснил Яков Платонович. — Хотя всё же меня смущает кое-что в этом деле. — И что же? — заинтересовалась Аннет. — Как они вышли на ювелира Бассани? — отозвался столичный следователь.       Этот вопрос был очень важен. От него зависел весь ход дальнейшего расследования. Но вот как получить на него ответ? Ни писем, ни записок в номере найдено не было… О Бассани выяснилось вовремя допроса служащих гостиницы. И как быть? — Яков, как ты относишься к тому, чтобы я приватно побеседовала с Птицыными? — поинтересовалась Анни, снимая шляпку.       Уже был вечер. Идти никуда не хотелось, и потому Штольман заказал ужин в номер. — Показания духов к делу не пришьешь, — улыбнулся Яков Платонович. — Знаю, — кивнула Анна Викторовна. — Но так мы хотя бы узнаем хоть какие-то ответы.       Отговаривать Анну было бесполезно, и потому Штольману оставалось только наблюдать за действиями супруги… — Откуда вы узнали синьоре Бассани? — тихо спросила бывшая барышня Миронова. — Игнацио Базиле, — прошелестел дух господина Птицына. — Я соврал, что хочу приобрести обручальные кольца, но не знаю, где это можно сделать. И он назвал мне магазин Бассани, где работает его друг Джаннини.       Духи растворились, а Анна посмотрела на мужа. — Они узнали о магазине Бассани от Игнацио Базиле. Он дружен с синьором Джаннини, — произнесла Анна Викторовна.       Принесли ужин. О деле говорить тут же расхотелось. К тому же за окном уже стемнело. В номере царил приятный полумрак, который был обволакивающим и таким уютным. — Иди сюда, — тихо произнес Яков, когда с ужином было покончено. В бокалах искрились лишь остатки шампанского. Анна пересела к мужу на колени и уткнулась носом ему в шею. — О чём ты думаешь? — Думаю о «Восточном экспрессе», — ответила Анни, позволяя супругу распускать волосы. — Всегда мечтала на нем прокатиться.       Яков осторожно коснулся её губ, тем самым увлекая жену в долгий нежный поцелуй… — Анна Викторовна? — спросил Штольман.       Анна чуть качнула головой и чуть печально улыбнулась. — А ведь меня и вправду можно считать блудницей, — едва слышно проговорила она. — У меня всегда было слишком много свободы, и потому меня запросто… — она чуть запнулась и отвернулась, стараясь скрыть слезы. — Анна Викторовна, — присев перед барышней на корточки, мягко проговорил Яков. — Вот уж кем, а блудницей вас назвать точно нельзя.       Он осторожно коснулся её щеки, заставив барышню посмотреть на неё.       Анна сама не поняла, как это произошло. Будто невидимая рука, подтолкнула её в спину… Она осторожно прикоснулась к его губам. Всё такие же… Немного шершавые, но теплые.       Штольман удивился, но быстро перенял инициативу. Он поднялся, увлекая за собой Анну, которая даже и не сопротивлялась. Наоборот, казалось, она была готова подчиниться любому его слову или движению. По крайней мере, именно в этот момент.       Штольман резко остановился, когда понял, что Анна уже сняла шейный платок и добралась до пуговиц. Это послужило для него ушатом холодной воды. Он уже хотел отстраниться, но мягкие теплые губы, скользнувшие по его шеи не дали ему это сделать. Он резко выдохнул. Боже, что они отворят? — Анна Викторовна… — Анни, — прошептала она. Её горячее дыхание обожгло его кожу.       Яков собрал остатки воли в кулак и отстранился. На лице Анны мелькнуло что-то странное. Что-то похожее на смесь разочарования и благодарности. — Анна Викторовна, нам следует остановиться, — как можно тверже произнес следователь. — Вы правы, Яков Платонович…       Игнацио Базиле был человеком азартным, вспыльчивым и весьма любвеобильным. Он имел в любовницах представительниц всех сословий. Он умел ухаживать, не был скуп на комплименты и подарки. Он ни в чём не знал меры, и это иногда выходило ему боком. Многолет назад он проиграл всё свое состояние и теперь был вынужден жить в доме своей тетки на правах бедного родственника и работать домашним учителем.       Базиле и Джаннини объединяла любовь к азартным играм и к женщинам, и потому совсем неудивительно, что в конце концов они нашли общий язык. Джаннини видел в своем друге пример для подражания, и потому предпочитал не отступать от него ни на шаг. Впрочем, здесь была и кое-какая выгода. Синьор Базиле, несмотря на репутацию мота и повесы, имел весьма полезные знакомства, которые не раз помогали Джаннини выпутываться из весьма неприятных ситуаций, в которые его приводила любовь к дамам.       Несмотря на дружбу, Джаннини и Базиле имели камень преткновения в лице симпатичной горничной Миреллы, которая работала в гостиницы, где произошло убийство. Мирелла Канини была молодой девицей лет двадцати с блестящими черными волосами, округлыми формами, и пухлыми губами и манящими карими глазами. Она была воплощением женственности, чувственности и той женской гордости, которая всегда привлекает азартных мужчин.       Мирелла не упускала случая насмешливо улыбнуться Базиле или Джаннини. Могла она одарить их и томным взглядом. Но больше всего доставляло ей радости вызвать у них ревность. Она с удовольствием принимала скромный букет от Базиле на глазах Джаннини и позволяя целовать Джаннини руку на глазах Базиле.       В день убийства Мирелла пребывала в особо игривом настроении. Она шутки ради рассказала о том, что у новоприбывших господ, остановившихся в четырнадцатом номере, уж очень красивые украшения. — Я подумать не могла, что они решат их выкрасть! — трагически заламывая руки, произнесла синьорита Канини. — Я как узнала, что они совершили… О Боже мой! Грех-то какой! — патетически воскликнула она и вцепилась себе в волосы.       Штольман мысленно хмыкнул. Это мадемуазель надо на сцене играть, а не горничной работать. Столько эмоций!       Драгоценности оказались не нужны Мирелле. Об этом она сразу же и сказала двум незадачливым ворам, которые были вынуждены убить Птицыных, которые так не вовремя проснулись… Вернуть украшения на место они побоялись. Продать, не вызвав при этом подозрения, они тоже не могли, опасаясь, что через драгоценности могли выйти на убийц. И тогда Джаннини и решил припрятать их в магазине своего начальника. Но тот вернулся раньше, случайно нашел украшения, которые подходили под описания обещанных клиентов из России, и выложил их на прилавок, решив, что их выкупил Джаннини в его отсутствие. — Но как так получилось? — спросила Анна. — Неужели… — Ни Базиле, ни Джаннини никогда не видели Птицыных, — поняв, что смущает супругу, произнес Яков. — Они и предположить не могли, кого убили. Вот почему на лице Базиле было такое искреннее удивление, когда ему сообщили что его родственников, которых он никогда не знал лично, убили. — Бывают же такие совпадения, — едва слышно произнесла Анна.       Часы показывали начало восьмого утра. вставать не хотелось. За окном тихо шелестел ветер. В камине тихо потрескивал огонь. Под одеялом было тепло и уютно. — В жизни бывает всё. Тебе ли не знать, — лукаво усмехнулся Штольман. — Ты сейчас намекаешь, что поверил в духов, видения и вещие сны? — с улыбкой спросила Анна. — Я верю тебе, — осторожно перебирая её мягкие волосы, произнес он. — А это главное.