***
— Эта что ли? — сказала Эмили, указывая на картину. Сразу после окончания последнего урока девушки двинулись на поиски кухни, чтобы успеть раздобыть снедь до прихода Розье в гостиную, которого как могла задерживала Эмма. Пощекотав грушу, слизеринки вошли внутрь. Их глазам предстал удивительный вид: кухня ничуть не уступала Большому залу в размерах, длинные деревянные столы, точь-в-точь как в главном зале, стояли ровно под своими факультетскими братьями; всюду сновали домовики, коих насчитывалось около сотни, в наволочках с гербом Хогвартса, они бегали, словно тараканчики, что-то нарезали, жарили. Девушки переглянулись и прошли вглубь. Тут их заметили пара домовушек, подбежали, поклонились, практически касаясь длинным носом пола, и синхронно пропищали: — Леди, Вилли и Тилли могут помочь леди? — Да, было бы здорово. Видите ли, мы хотим принести разных вкусностей в гостиную Слизерина. На вечеринку, — Эмили сцепила пальцы в замок. — О, конечно, леди, Вилли всё приготовит, Тилли всё отнесёт. Мы рады служить милым леди! — протараторили эльфийки и моментально убежали, практически растворились в воздухе. Подруги дали друг другу пять, считая свою миссию завершённой, и уже направились к выходу, когда столкнулись взглядом с каким-то пуффендуйцем, примерно их возраста. Юфимия задумалась, припоминая, как его зовут. Уроки слизеринцев очень редко проходили вместе с учениками Пуффендуя, чаще всего это был Гриффиндор, реже Когтевран. На самом деле, мало кто понимал подобное расписание, учитывая вражду змей и львов; только за последние четыре года, с момента поступления в Хогвартс Северуса, Юфимии, Поттера и компании, количество сорванных уроков, в основном зельеварения, непомерно возросло, однако каждый год Слизерин неизменно занимается с Гриффиндором. Точно, вспомнила. Уинстон. Эдвард Уинстон. Мальчик тихий, спокойный, скромный. Редко спорит, часто можно заметить в компании младшекурсников, в качестве наставника, или, как ни странно, девушек. Парень был симпатичным, имел милое юношеское лицо, которое нередко покрывал румянец, когда какая-нибудь очаровательная девушка с ним начинала заигрывать. Завидев слизеринок, Эдвард стушевался, явно не зная, как поступить, но потом заметил выгнутую бровь Юфимии, резко развернулся, отчего каштановые пряди чёлки упали ему на лицо, закрывая медового цвета глаза, и вылетел из кухни. Юфимия достала из мантии красивое карманное зеркальце с гравировкой, подаренное Эмили, и посмотрела в него. Покрутила головой, осматривая себя со всех сторон, нахмурилась и спросила у подруги: — Неужели мы настолько страшные? Ответом ей послужил вопросительный, непонимающий взгляд. — Ну посмотри, как убежал. Аж пятки сверкают, — она махнула в сторону двери. Эмили усмехнулась и направилась к выходу. — Мими, ты разве не знаешь? Мы же, слизеринцы, все поголовно тёмные страшные злые маги, которые едят на завтрак маглов, — сказала девушка скучающим голосом. — Да, особенно наша Делайла. Вот уж кто точно гроза всех грязнокровок, — Юфимия негромко рассмеялась. Очутившись в гостиной, девушки подивились оперативной работе домовиков: на столе стояли разные закуски, бутылки сливочного пива и прочее. Эйвери настраивал радио, на котором постоянно крутили совсем новую женскую группу «Мойры». Всё-таки стоит сказать, что Розье был парень, конечно, хороший, но вся эта вечеринка была лишь поводом отдохнуть. Устроить себе дополнительный праздник, на котором можно расслабиться, насладиться атмосферой. Многие старшекурсники нашли виниловые пластинки со своими любимыми песнями, которые они сложили по очереди включения, так что на столе образовалась стопка. В конце-концов совсем скоро наступят каникулы, все разъедутся по домам, отпраздновать Рождество в компании друзей возможности не будет. Старшекурсники, собравшиеся в гостиной, едва ли знают в честь чего вечеринка, но каждый принёс то, что мог. В основном огневиски. Розье был хоть и приятно удивлён, но посмеялся, сказав: «Вам, ребята, только повод дай — из любой ерунды праздник сделаете». Впрочем, никто его слова опровергать не собирался. Юфимия обвела слизеринцев нежным взглядом, в очередной раз подумав, что её факультет — вещь с, наверное, самым предвзятым отношением. Без сомнения, всех учеников Слизерина объединяет природная хитрость, изворотливость, в какой-то степени их действительно можно назвать подлыми и злыми. Но есть кое-что, что у них не отнять: самая главная ценность — семья. Слизеринец воткнёт тебе хоть три, хоть тридцать три ножа в спину, но только лишь ради семьи. Никогда, никогда ни один слизеринец не предаст близких людей. Даже если члены этой большой семьи ссорятся, кто об этом знает? Никто. За пределами гостиной они гордые аристократы, единое целое, монолит. Могут ли те же самые благородные гриффиндорцы похвастаться такой любовью? Нет, они будут действовать во имя принципов, когда слизеринцы эти принципы могут переступить, действуя во имя самих себя и своих родных. Музыка становилась всё спокойней, некоторые ученики уже разошлись по спальням, а оставшиеся, в основном четверокурсники, расположились у камина. Юфимия наконец отпустила Северуса, в которого вцепилась как клещ, практически повисла у него на шее, когда тот отказался участвовать в празднике и хотел уйти наверх. Её выловил Иджекил, сидевший на полу, усадил себе между ног, обхватив рукой за плечи, прижав к своей груди и положив подбородок ей на макушку. Юфимия, отвернувшись посмотреть на Розье, не заметила прожигающего взгляда, брошенного Снейпом в сторону старшекурсника. Посидев ещё какое-то время, слушая байки Элиота и Иджекила, наслаждаясь теплом, идущем от камина, девушки решили подняться в комнаты. Юфимия мягко отстранила руку парня, всё это время играющего с прядью её волос, от своего лица и последовала вслед за девочками, успев почувствовать лёгкое прикосновение к своему запястью. Поддавшись уговорам подруг, которые никак не хотели спать, Юфимия достала карты таро, подарок Эмили на Рождество, с красивой фиолетовой перламутровой рубашкой, украшенной перемигивающимися серебристыми звёздочками. После недолгих раздумий, слизеринки решили гадать на любовь; первой гадать решила Юфимия, чтобы показать подругам, как это делать. Так как никто из девушек партнёра не имел, решили сделать универсальный расклад «Цель любви». Юфимия сложила пять карт крестом, после чего положила ещё две в отдалении, наложив краешек одной на другую. Она перевернула карты, обнаружив Жрицу, перевёрнутых Влюблённых и Отшельника, Иерофанта с Судом и Императрицей. Ничего не понятно. Жрица символизирует глубокую привязанность партнеров друг к другу, впрочем, привязанность может быть и односторонней. Тут всё элементарно: либо она влюбится, либо в неё влюбятся. Дальше сложнее: перевёрнутые Влюблённые вместе с Отшельником означают безбрачие, одиночество, при чём по собственной вине. Хорошо, это хоть и огорчает, но понятно. Но дальше идут карты совсем не связанные с предыдущими. Иерофант и Суд — счастливый брак; Иерофант и Императрица — ребёнок, рождённый в браке. Это что же получается, сначала она будет ходить из-за собственной глупости в девках, при чём по уши влюблённая, а потом выскочит замуж? А про ребёнка — ха! — да это же просто издевательство! Юфимия откинулась назад, оперевшись спиной о кровать. Она вдруг почувствовала себя ужасно уставшей. Разбираться в картах не было никакого желания, к тому же она прекрасно понимала, что выйти замуж в белом платье, о чём мечтают все её подружки и, что уж тут скрывать, она сама — ей совершенно не светит. Юфимия задвинула грустные мысли куда подальше и стала наблюдать за девочками, которые тоже клевали носом, не заметив, как уснула.***
Проснулись слизеринки помятыми и уставшими, будто и не спали вовсе. На Древних Рунах, с которыми у Юфимии никогда не возникало проблем, она несла такую околесицу, просто сочиняя на ходу, потому что не удосужилась хотя бы прочитать текст, что профессор даже не снял с неё баллы за невыполненную домашнюю работу, перевод с древнегреческого, и посоветовал сходить в Больничное крыло. Юфимия пусть и была отличницей, усердием никогда не отличалась, хотя среди учителей была самым прилежным ребёнком. Всегда вежливая, учтивая, сущий ангел во плоти. Среди учеников часто ходили шутки по этому поводу. Поэтому, воспользовавшись ситуацией, Юфимия без зазрения совести покинула кабинет, решив погулять по школе. Она вышла во внутренний дворик Хогвартса, опустившись на скамейку, благо день был солнечный, пусть и морозный. Двор был небольшой, квадратный, с фонтаном, украшенном статуями горгулий, посередине, изо рта которых в летнюю погоду лилась кристально-чистая вода. Кто-то говорил, что вода даже пригодна для питья, хотя мало кто, особенно девушек, рвался это проверять. Да и незачем, когда ты в любую секунду можешь наколдовать Агуаменти.Мороз и солнце; день чудесный! Ещё ты дремлешь, друг прелестный…
— Да, я бы сейчас подремала… — с этими словами Юфимия достала из сумки пергамент, на котором было написано целых три строчки конспекта по истории. Она выудила вслед за бумагой толстую книгу, учебник по травологии, положила себе на колени и начала складывать из пергамента, совсем недавно бывшего конспектом, журавлика, напевая себе под нос какую-то песню, звучавшую вчера на радио, которая въелась в мозг и никак не хотела покинуть голову, постоянно прокручиваясь в мыслях. Когда на подходе был уже второй журавлик, Юфимия заметила вспышку совсем близко к ней и подняла глаза. Перед ней и немного сбоку стоял мальчишка-второкурсник с взъерошенными соломенными волосами и россыпью веснушек на миловидном лице. Мальчуган держал в руках фотоаппарат, явно магической фирмы, попроще тех, что носят с собой журналисты из «Пророка», но тоже с движущимися колдографиями. Юфимия удивлённо посмотрела на второкурсника, заметив нашивку Слизерина на тёплой зимней мантии, спросила: — Что ты делаешь? — она приподняла брови, — Зачем ты меня сфотографировал? — А как же! — казалось, мальчик был неподдельно удивлён, — Отличница прогуливает уроки! Юфимия негромко рассмеялась и добавила: — Ах ты мелкий… а сам-то почему не на уроке? — она подалась вперёд и прищурилась. Мальчишка потупил взгляд. — Понятно. Так, может, есть какая-то другая причина, почему ты этим занимаешься? — Юфимия махнула рукой в сторону колдокамеры, зажатой в руке слизеринца, — Я видела, ты снимал в гостиной. Второкурсник отвёл взгляд, но ответил: — Я хочу сделать альбом, когда буду выпускаться. Там будет много-много колдографий, за все семь лет обучения. Воспоминания вроде как, всё такое. — Интересно… а почему фотографируешь нас, а не одноклассников? Ты же с ними будешь выпускаться, а не с нами. — Их не интересно. Вот у вас вечеринки, веселье. Юфимия усмехнулась. Какое-то внутренне чутьё ей подсказывало, что мальчик хоть и говорит искренне, но всё-таки немножко юлит. Наверняка с его проворностью, она видела, как тот вчера незаметно пробрался в гостиную, когда всех остальных младшекурсников разогнали по спальням, он сможет насобирать компромата. А у старшекурсников много чего можно найти. Огневиски ещё не самое страшное. Мальчишка-то настоящий слизеринец, далеко пойдёт. Да и полезен может быть. — Как зовут тебя? — Юфимия немного отклонилась назад, уперевшись руками в скамейку. — Бартемиус. Бартемиус Крауч, — важно сказал мальчишка, немного выпятив грудь, но, поймав насмешливый взгляд девушки, порозовел и добавил, — Можно просто Барти. Над замком раздался громкий звон колокола, оповещающий о конце урока. Юфимия поднялась, ласково потрепала Барти по голове, хотела уйти, но развернулась и спросила: — Слушай, можешь и мне сделать альбом? — Конечно. Тогда… могу я тебя фотографировать? Ты красивая… — последнюю фразу мальчик пробормотал себе под нос, едва различимо. Юфимия проявила чувство такта, сделав вид, что не услышала комплимента, усмехнулась и ответила: — Ты вроде разрешения не спрашиваешь, — она поправила воротник мантии, — Можно. Только учти, — она нагнулась, чтобы её лицо было наравне с лицом слизеринца, и погрозила Барти пальцем, — Я должна получаться хорошо. Юфимия направилась по коридору, осматривая двор в большие арки. Колонны практически не огораживали коридор от улицы, поэтому чтобы перейти из одного конца школы в другой, ученикам приходится либо надевать зимние мантии, либо идти длинной дорогой, рискуя опоздать на урок. Хотя, стоит признать, некоторые, особо мёрзнущие, даже в Хогвартсе не снимали мантии. Припомнив расписание, Юфимия тяжело вздохнула. Зельеварение с Гриффиндором…