Стояла довольно прохладная погода. Небо заволокло серыми облаками, не позволяющими солнцу осветить землю. Ветер трепал ветки деревьев, разносил аромат гортензий, кусты которых росли тут и там, по саду. Крупные пучки, похожие на шапочки, небольших цветков яркими пятнами выделялись на фоне зелёной листвы.
«
— Я в общем-то не романтик, Боб, — заметил он, — и за всю жизнь не прочёл ни единой стихотворной строки, которую не принял бы за пример многословия и пустозвонства, но после смерти жены меня не покидает чувство, что я подобен человеку, стоящему на длинном пологом берегу. Страшные скалы, вздымаясь надо мной, хмурятся у меня за спиной, между тем как прилив медленно, но верно подкатывает к моим ногам. С каждым днём он подкатывает ко мне всё ближе и ближе, этот чёрный, безжалостный прилив; он не обрушивается на меня с оглушительным рёвом, не швыряет на песок могучим рывком — нет, он крадётся ко мне исподволь, вкрадчиво, по-воровски, готовый накрыть меня с головой именно тогда, когда я меньше всего думаю о смерти.
Роберт Одли пристально посмотрел на своего друга в немом изумлении, и немного подумав, сказал…»*
— Юфимия! — до слуха девушки донёсся оклик Агнет, — Тебя леди Ариста просит.
— Мерлин всемогущий… — пробурчала Юфимия себе под нос и тяжело вздохнула.
Она бережно загнула уголок страницы, оставив книгу на лавочке, с которой поднялась. Быстро осмотрев себя и убедившись, что выглядит как всегда превосходно, она быстрым шагом направилась в кабинет самой грозной женщины из всех, с кем ей довелось познакомиться. Её всегда смешило, когда студенты боялись МакГонагалл.
Остановившись перед двойными деревянными дверями, Юфимия повернула голову к белому бюсту какого-то политика, стоящего рядом на постаменте.
— Что ей опять от меня нужно? — возмущённым шёпотом спросила она у каменной головы.
Ожидаемо не получив ответа, Юфимия постучалась.
— Входи, — ответил ей голос директрисы.
Кабинет леди Аристы представлял собой просторное помещение с высокими окнами, через которые проникал серый холодный свет. С медных карнизов свисали коричневые шторы из плотной жёсткой ткани, украшенные по краям золотой бахромой. Комната была заставлена массивной мебелью из тёмного дерева. На стене висела большая картина, обрамлённая широкой золотой рамой, с полки стеллажа смотрел медный бюст грозного мужчины, часы с маятником мерно отбивали секунды. Довольно мрачная обстановка кабинета резко контрастировала со светлым интерьером всего остального здания.
Директриса резко повернулась на каблуках и окинула Юфимию строгим взглядом серых пронзительных глаз. Она повела рукой в сторону стоящего рядом невысокого полного мужчины, который постоянно вытирал со лба пот замызганным носовым платком. Он был одет в дорогой, но очень старый костюм, явно сшитый на заказ, на его толстых коротких пальцах, похожих на сарделины, сверкали массивные перстни, один из которых был награждён печаткой, хотя внутреннее чутьё Юфимии подсказывало, что эти металлы далеко не такие драгоценные, какими хочет их выставить хозяин.
— Юфимия, мистер Стильтон хотел бы посмотреть девушек, — произнесла женщина, и повернувшись к мужчине, добавила: — Прошу прощения, мне нужно немедленно отлучится, поэтому моя воспитанница, — она махнула рукой в сторону Юфимии, — вас проводит.
Юфимия окинула внимательным взглядом Стильтона, заметила сбитые носки туфель и сказала скорее утвердительно, нежели вопросительно:
— «Лилий», я полагаю?
— Да, — директриса хмыкнула.
Юфимия повернулась к толстому господину и растянула губы в доброжелательной улыбке, хотя её глаза по-прежнему не выражали ничего, кроме холодной отстранённости и лёгкого презрения. Будь этот мистер хоть немного проницательней, он бы заметил фальшь, сквозящую в жестах и мимике Юфимии, но он лишь важно выпятил грудь и чеканным шагом, дающимся ему нелегко ввиду немаленького веса, вышел из кабинета.
В коридоре Юфимия его нагнала и чуть вышла вперёд, чтобы мистер мог за ней следовать. Она шла с гордой осанкой, смотря ровно перед собой, пока Стильтон крутил головой как маглорождённый первокурсник, оказавшийся на Косой аллее. Он был явно удивлён обилию картин и скульптур, лёгким дорогим тканям на окнах, а когда заметил панно на потолке, вовсе пришёл в восторг.
Девушки выглядывали из комнат, перешёптывались и хихикали, смотря вслед мужчине. Да, этих богатеньких аристократок не обманешь показушными цацками; уж они то на раз-два отличают богатого человека от того, кто хочет таковым казаться.
Юфимия провела Стильтона мимо фонтана по извилистой гравийной дорожке, пересекающей весь сад, и внезапно подала голос:
— Могу я поинтересоваться, для чего вам понадобились девушки? — спросила она, всё также не поворачивая головы.
Да, это было невежливо, но леди Аристы здесь нет, поэтому Юфимия могла позволить себе чуточку больше.
Услышав лишь красноречивое молчание в ответ, она продолжила, пытаясь скрыть в голосе насмешку:
— Я имею в виду, — Юфимия хихикнула, но скрыла это за покашливанием, — В личное пользование или для чего-то ещё?
Мужчина откашлялся и сказал:
— У моего… начальника праздник, поэтому мне бы хотелось…
Стильтон на секунду замолчал, обдумывая, как бы продолжить, а Юфимия хмыкнула себе под нос. «Получить повышение» — подумала она, но вслух ничего не сказала.
— Полагаю, преподнести ему запоминающийся подарок, чтобы выделиться среди коллег? — подсказала девушка, уже открыто насмехаясь.
— Да-да, всё так, — поспешно ответил Стильтон.
«Как глупо. Такое ощущение, что его начальнику пятнадцать.»
Они дошли до здания, выглядевшего похуже и позапущеннее всех остальных. Юфимия решительно вошла внутрь. Здесь было не так красиво и чисто, как там, где жила она с соседками, как в учебных классах, и уж тем более не так, как там, где жили «розы».
Она резко остановилась, и мистер, шедший за ней чуть не врезался в неё. Юфимия развернулась и кинула:
— Возраст?
— Э-э… что? Какое тебе дело? — Стильтон нахмурился.
— Возраст девушки, — терпеливо уточнила Юфимия, — Ну, или девушек.
«Смотря сколько у вас денег» — ехидничала она про себя.
— Не старуху, — буркнул мистер.
Юфимия на секунду прикрыла глаза и глубоко вдохнула, успокаиваясь. Затем, ещё раз окинув взглядом мужчину, сказала:
— Чем дальше от совершеннолетия, тем дороже. Юность — недешёвое удовольствие.
Стильтон, почувствовав себя в своей стихии при упоминании денег, вновь горделиво выпрямился и произнёс:
— И какой минимальный возраст?
— Четырнадцать, — Юфимия нервно дёрнула плечом, — Младше уже не к нам. — безразлично сказала она, заранее зная ответ.
— Совершеннолетнюю. — важно ответил Стильтон.
Юфимия кивнула сама себе и пошла по коридору, не обращая внимания на комнаты. Она дошла до небольшого зала, находящегося в дальнем конце и показала на камин. Увидев непонимающий взгляд мужчины, объяснила:
— Здесь, — она обвела рукой всё вокруг, — только несовершеннолетние. Все остальные на работе; поэтому залезайте в камин. Адрес можете не называть, он связан только с одним местом.
Подождав, пока Стильтон исчезнет, она сама шагнула в камин, набрав в руку горсть летучего пороха. Напоследок обведя уставшим грустным взглядом помещение, бросила порох под ноги, почувствовав жар зелёного пламени.
Выступив из камина Юфимия оказалась в комнате, освещённой красными и розовыми лампами. Она отряхнулась от золы и тут же закашлялась от едкого запаха табака. Серый дым окутал всё пространство, образовывая туман, который заставлял расплываться человеческие фигуры и очертания мебели. Глаза начали слезиться от смешения дурных горьких и, наоборот, приторно-сладких ароматов.
Юфимия спрятала нижнюю часть лица в сгибе локтя и шагнула к мужчине, ждавшего её. Осознав, что разговаривать с закрытым носом неудобно, она отодвинула руку и подошла к столу, за которым сидела немолодая темноволосая женщина с бюстом таких внушительных размеров, что, казалось, чтобы его одеть, нужно взять как минимум штору.
— Клод, будь добра, позови тех, кто помоложе и кто не занят, — Юфимия сложила руки на груди и слегка кивнула за спину, туда, где стоял Стильтон.
Клод растянула накрашенные помадой, цвет которой наводил Юфимию на мысли о чём-то унылом, губы в хищную улыбку и ушла в соседнюю комнату. Юфимия опёрлась о стол, погружаясь в себя. Однако, надолго задуматься ей не дали; вернулась Клод, ведя за собой несколько симпатичных девушек. У них у всех были разные черты лица, разный цвет волос и глаз, хотя последний в таком освещении было разглядеть практически невозможно, разная комплекция. Одеты они были очень откровенно и вызывающе, что, конечно, никого здесь не удивило.
Клод важно опустилась за стол, вновь хватая стакан с дымящимся напитком и махнула рукой:
— Выбирайте.
Юфимия даже краем глаза не следила за происходящим. Она бездумно осматривала малиновые проеденные молью шторы, доски тёмного паркета, кое-где отстающие обои.
— Кто умеет танцевать? — спросил Стильтон, поворачиваясь к растянувшейся в кресле Клод.
Она пальцем показала на нескольких девушек. Каким-то шестым чувством предсказав следующий вопрос, громко фыркнула и сказала:
— Ну не менуэт же, в конце-концов. Это бордель, а не институт благородных девиц, — Клод покосилась в сторону Юфимии, но она этого и не заметила. — Сами разденутся, кого хочешь разденут. Всё как надо.
Стильтон кивнул сам себе, выбрал миловидную светловолосую девушку и повернулся к Клод, на та лишь одёрнула Юфимию.
— На сколько берёте? — спросила она.
— Одна ночь, я думаю.
Юфимия кивнула и повернулась к Клод. Та показала ей несколько пальцев и два раза соединённые большой и указательный. Стильтон достал кожаный кошель, переполненный звенящими золотыми галеонами и протянул сначала Клод, но, увидев её взгляд, передал деньги Юфимии.
Чтобы не задерживаться, Стильтон схватил за плечо девушку и трансгрессировал прямо из комнаты. Остальные вышли в зал, возвращаясь на своё рабочее место.
— Мерлин, ну почему нельзя сразу приходить сюда и не трогать меня? — Юфимия возвела глаза к потолку.
— Потому что без ведома Аристы уводить отсюда девочек нельзя, а пользоваться только в здешних комнатах. — Клод обвела рукой комнату.
Пару секунд они стояли в тишине.
— Не хочешь выпить? — предложила Клод, покачивая стаканом и смотря на напряжённую спину Юфимии.
— Если только это что-то не пахнущее.
Женщина со знанием дела ухмыльнулась и выудила из-под стола бутылку с чем-то фиолетовым, не сильно внушающим доверия.
— Совсем не пахнет, зато расслабляет лучше Умиротворяющего бальзама.
Она наполнила рюмку алкоголем и придвинула к Юфимии. Девушка, пару секунд посверлив напиток взглядом, мысленно махнула на всё рукой и одним махом опрокинула в себя настойку. Жидкость обожгла горло, оставив после себя довольно приятное послевкусие, напоминающее ежевику. Юфимия внезапно почувствовала, что мир вокруг куда-то немного поплыл и тряхнула головой.
— Крепкая.
— А то, — гордо откликнулась Клод.
Из соседней комнаты донёсся звук хлопнувшей двери, потом звук громких шагов, и дверь распахнулась: на пороге стоял высокий, широкоплечий мужчина с наполовину седыми волосами и короткой бородой. Он явно пришёл к Клод и уже хотел было её поприветствовать, но заметил Юфимию, сидящую на столе. Его глаза сверкнули и он произнёс громким раскатистым голосом:
— Клод, что-то я не припоминаю на твоём ожерелье таких бриллиантов!
Он быстро пересёк комнату и подошёл вплотную к Юфимии, взяв её за подбородок.
— Столь юный алмаз, требующий его огранить, — прошептал он, проводя костяшками пальцев по её шее.
Юфимия метнула обречённый взгляд на камин, путь к которому сейчас был безнадёжно отрезан. Спорить с этим мужчиной не хотелось: от него ужасно несло алкоголем; поэтому она слабо улыбнулась и спокойно сказала тихим голосом:
— Как жаль, что ювелиром будете не вы.
Пока мужчина не успел осознать сказанное, она аккуратно пролезла под его рукой, и вышла из комнаты быстрым шагом, но не переходя на бег.
Следующая комната была главным залом: она была гораздо больше предыдущей, здесь горели всё те же неяркие красные лампы, витал запах чего-то сладкого. У стены стояла барная стойка, по краям столы с диванами с бархатной обивкой. Девушки сидели за стойкой, о чём-то тихо переговариваясь. Один мужчина, сидящий до этого за столом, допил огневиски и окликнул девушек. Когда обернулись все, он щёлкнул пальцами, показал на рыжую и направился вверх по лестнице. Там находились комнаты. Юфимия передёрнула плечами, схватила с вешалки у двери чей-то чёрный плащ и вышла на улицу.
Оказавшись в Лютном переулке, Юфимия сначала растерялась: она не совсем понимала, в какую сторону идти. Солнце уже заходило за горизонт, хотя здесь было темно вне зависимости от времени суток. Юфимия оглянулась посмотреть на вывеску с красной розой и спустилась с лестницы. Но вопрос с выбором направления отправился на второй план, когда она услышала знакомые голоса. Даже чересчур знакомые. Надвинув пониже капюшон, Юфимия направилась за голосами Мальсибера и Эйвери. Любопытство, как говорится, не порок.
Парни шли по узкой улочке, ловко огибая прохожих и тихо переговариваясь между собой. Вот они быстро отделались от горбатой старухи, предлагающей вороньи кишки по смехотворной цене, повернули, скрылись за углом. Потом прошли под низкой аркой, где наверняка кто-нибудь очень высокий ударился бы лбом, и заскочили в неприметную дверь с ржавыми петлями.
Юфимия подошла к закоптелому окошку с кое-где выбитыми стёклами. Были слышны тихие шаги, перешёптывания и скрипучий голос, что-то разъясняющий. Раздался звон монет и шуршание ткани; в следующее мгновение дверь отворилась, и из неё вышли Итан и Лукас, выглядевшие какими-то слишком довольными.
— Я смотрю, вы основательно готовитесь к учебному году, — внезапно сказала Юфимия, отчего парни вздрогнули и выхватили палочки, — Эй-эй, опустите костыли.
— Юфимия? — недоверчиво спросил Эйвери, — Ты что здесь делаешь?
Она скинула капюшон и, усмехнувшись, ответила:
— Работаю.
Мальчики переглянулись, но решили промолчать.
— Кстати говоря, — продолжала Юфимия, — проклятые вещички в школе опасно прятать. Так что будьте осторожнее.
— Юф, если есть человек в этом мире прекрасней тебя, я съем флоббер-червя. — хохотнул Мальсибер.
Они втроём вышли из Лютного переулка, очутившись на Косой аллее, которая со дня на день должна была наполниться толпами студентов и их родителей, закупающих учебники, мантии, палочки и прочие необходимые принадлежности. Сейчас же здесь ходило от силы пять человек, что скорее больше было связано с поздним временем суток. Юфимия, Итан и Лукас повернули в сторону Дырявого котла, ближайшего места с работающим камином.
— Дамы вперёд, — отошёл Эйвери, пропуская Юфимию.
Она зачерпнула горсть пороха и тихо, так, чтобы никто не расслышал, но чётко произнесла адрес. Вихрь закружил её и вот она стоит в кабинете леди Аристы.
— Ты долго, — недовольно произнесла директриса.
— Возникли некоторые затруднения, мадам, — вежливо улыбнувшись, ответила Юфимия, выкладывая на стол кошелёк с деньгами.
Леди Ариста улыбнулась уголком губ и подкинула в руке мешочек.
— Судя по виду, этот дурак отдал крупную часть своих сбережений, — высокомерно произнесла женщина, пряча деньги.
— Он просто замахнулся на то, что ему не по зубам, — пожала плечами Юфимия, — Ясно как день, что он хотел подмазаться к вышестоящему. Доброй ночи, мадам. — сказала она, покидая кабинет.
Солнце уже зашло за горизонт; сумеречный свет проникал сквозь высокие окна, бросая на стены таинственные тени.
***
Следующий день встретил Юфимию очередным вызовом к директрисе.
«Моргана, ну сколько можно-то, а? Оставьте меня в покое.»
Однако, сегодняшний вызов принёс Юфимии удовольствие.
— Письмо своё забери, — бросила ей леди Ариста, попивая кофе и не отрывая взгляда от газеты.
Юфимия поспешно схватила конверт, исписанный изумрудно-зелёными чернилами и выбежала в сад, позабыв о завтраке. День был жаркий, солнечный, поэтому она опустилась прямо на край фонтана, позволяя маленьким холодным брызгам оставаться на её блузке. Она вскрыла конверт, но вместо привычных двух, лежало три листа пергамента. Один был как всегда о зачислении на курс, второй — список учебной литературы, а третий…
Пока глаза Юфимии скользили по строчкам, лицо её всё больше омрачалось. Она перевернула конверт, подставив другую руку, и на её ладонь упало что-то зелёное с серебром. Это был металлический значок с буквой «С» поверх слизеринской змеи. Юфимия секунду-другую смотрела на значок, потом откинула голову назад и вымученно простонала.
«Придётся быть нянькой» — обречённо подумала она, собирая пергаменты.
***
После обеда Юфимия постучалась в свою самую любимую дверь.
— Oui-oui, пг’оходите, — раздался высокий звонкий голос.
Юфимия открыла дверь, очутившись в просторном помещении, полностью заставленном вешалками, манекенами. Повсюду были разложены ткани и выкройки, заготовки. Из-за ширмы вышла мадам Россини, невысокая худая женщина с дымчато-чёрными кудрявыми волосами, в своём неизменном красном берете и шёлковым платком на шее. Завидев Юфимию, она оживилась и тотчас усадила её в кресло, сунув в руки чашку чая.
— Ma chère, ты давно не заходила, твоя мантия навег’няка едва ли достаёт тебе до колен!
— Ну так ведь леди Ариста была недовольна, что я отвлекаю вас от работы, — пожала плечами Юфимия. — Говорила, что и так многое мне позволяет. Только ткань лишнюю на меня тратить.
Мадам Россини лишь фыркнула и положила руки на колени Юфимии, наклонившись к ней всем корпусом.
— Но ведь ей необязательно знать о наших маленьких девичьих г’адостях, — заговорщически прошептала женщина.
Она встала, потянув за собой Юфимию и затолкнула ту на небольшой подиум, спрятанный за ширмой.
— Недавно я шила чёг’ную мантию для Николь, но она г’езко пег’едумала и попг’осила тёмно-синюю. Вот её и возьмём за основу, — тараторила мадам Россини, измеряя параметры Юфимии.
— Но она гораздо выше и худее меня, — ответила Юфимия, вспоминая Николь — одну из самых капризных и высокомерных девушек среди «роз». И это при том, что там у всех мерзкий характер.
— А, — махнула рукой женщина, — тощая жег’дь. Как по мне, гог’аздо кг’асивее, если есть за что подег’жаться, — она показала в сторону мерной ленты, которая измеряла грудь Юфимии.
Мадам Россини ещё что-то измерила, приложила, нарисовала. Потом вновь опустила Юфимию в кресло, подливая порцию вкусного чая. Пока мантия по приказу палочки женщины шилась, мадам Россини мучила Юфимию расспросами о школе.
— У меня кстати подруга тоже хочет стать модельером. Сшила мне кучу платьев, — сказала Юфимия.
— С'est magnifique! — всплеснула руками женщина. — В следующий г’аз пг’инесёшь мне её твог’ения. Юные даг’ования в миг’е моды — c'est toujour magnifique!
Она отпила чаю, на мгновение отвернувшись посмотреть, как там мантия.
— Ну, а что с тем мальчиком? — спросила она так, будто бы ничего в мире нет более занимательного.
— Ну… — неопределённо сказала Юфимия и, покраснев, дотронулась до губ.
— Ах, юность… — мечтательно протянула мадам Россини, откинувшись на спинку кресла. — Я тебе вот что хочу сказать: Аг’иста, конечно, захочет тебя дег’жать г’ядом с собой, но ей всё-г’авно не удастся это делать вечно. Ведь отпустила же она тебя в 'Огваг’тс. Но тут скорее предусмотрительность твоей матег’и и деньги твоего отца.
Она посмотрела на аккуратно висящую готовую мантию.
— Я, кстати, немного уког’отила твою юбку. Ты же не пг’отив? — подмигнула женщина.
***
Вокзал Кингс-Кросс совсем не изменился. Всё те же, за исключением первокурсников и бывших семикурсников, студенты, те же лица, те же голоса. Все всё также толкаются, переговариваются, прощаются. Народу было ужасно много: кажется, все решили обсудить летние новости прямо на платформе, а не в поезде.
— Северус! — крикнула Юфимия, помахав рукой.
— Дай сюда, — сказал он, выхватывая у Юфимии чемодан.
Она внезапно застыла, её глаза округлились.
— Ты чего? — нахмурился Снейп.
— Север, — протянула Юфимия, пока её губы сами собой расплылись в улыбке, — У тебя сломался голос?
Парень закатил глаза.
— Как видишь. Слышишь, — поправился он.
— Просто это так непривычно, — Юфимия наклонила голову, — Звучишь о-очень круто. — она подмигнула.
Вообще, Северус за лето изменился. Помимо метаморфоз с голосом, он был теперь гораздо выше Юфимии, хотя ещё в том учебном году не сильно над ней возвышался. Единственное, что было плохо — худоба. Как будто тело бросило все силы на рост ввысь, а про рост вширь забыло.
— Займёшь купе? — спросила Юфимия, шагая по проходу.
— А ты? — сказал Северус, перехватывая чемоданы поудобнее.
— А мне на сбор старост, — горестно выдохнула она, — Ты разве не в курсе? — произнесла девушка, заметив удивлённый взгляд.
— Я слышал, что Розье стал старостой от мальчиков, а кто от девочек не знал. — пожал плечами Снейп.
— Ну, так или иначе, я тебя найду, — бросила Юфимия, уже направляясь в первый вагон.
Северус выдохнул. Честно говоря, он не был к такому готов. Встретив повзрослевшую Лили на вокзале, он растерялся. Она стала ещё симпатичней, и Северус начал испытывать неловкость рядом с ней. Щёки начинали гореть чаще обычного, сердце — быстрее биться. Он заметил эти странные проявления ещё в том году, но не придавал этому значения. Сейчас же мысль о возможности её встретить сопровождалась каим-то внутренним трепетом, смешанным с возбуждением и предвкушением. На задворках сознания крутилось название этих симптомов, но принять это Северус был ещё не в состоянии.
Что же до Юфимии… Только-только ритм его сердца успокоился, как он обернулся на оклик её мелодичного голоса. И, честно говоря, не ожидал увидеть Юфимию такой… взрослой? красивой? Конечно, Северус и раньше находил подругу привлекательной, но до сегодняшнего дня она была просто хорошенькой. Сейчас она была даже больше, чем красивой. Даже её движения и походка стали более плавными, черты лица немного заострились. Она напоминала вейлу, о которых писал в своих книгах Ньют Саламандер.
Северус встряхнул головой и понял, что всё это время стоял посреди коридора.
Юфимия тем временем добралась до купе, в котором собирали старост. Первым делом ей в глаза бросился Эван Розье, красивый белокурый парень, с которым у Юфимии завязались хорошие отношения; она была рада, что слизеринским старостой не стал Уилкис, например. С ним Юфимия пересекалась и общалась очень редко, несмотря на то, что они однокурсники. Затем она увидела рыжую голову Лили, которая, заметив её, подлетела к Юфимии со словами «Ты тоже!». Но её волновало другое: окинув купе быстрым взглядом, она заметила ещё одного присутствующего здесь гриффиндорца. И слава Мерлину, это был не Поттер и не Блэк. У Юфимии вырвался вздох облегчения. К Люпину она относилась более или менее лояльно. Ну, настолько, насколько это возможно по отношению к мародёру. Остальными факультетами Юфимия мало интересовалась, но всё-таки заметила, что от Пуффендуя был Эдвард Уинстон, мальчик, с которым они с Эмили столкнулись в том году на кухне.
В целом, собрание было скучным и не слишком информативным; им объяснили их основные обязанности, напомнили про то, что нужно показать первокурсникам дорогу в гостиную после ужина, а не мчаться на всех парах; раздать утром расписание; следить за дисциплиной и прочее-прочее-прочее.
«Интересно,» — думала Юфимия, — «Какой смысл ограничивать волшебство в коридорах? Это бессмысленно и бесполезно. Я точно не буду за это отчитывать. Максимум — останавливать или предотвращать дуэли и драки.»
Наконец-то их отпустили; можно было пойти расслабиться и поболтать. Хорошо, что Юфимия попросила Эвана зайти за ней, когда нужно будет проверить поезд.
Она шла по коридору, заглядывая в маленькие окошки на дверях купе. Заметив в одном из них что-то бурно обсуждающих Северуса и Эмили, Юфимия усмехнулась: эти двое спелись. Она ворвалась в купе без предупреждения, прерывая разговор, и быстро чмокнула Эмили в щёку.
— Фух, — выдохнула Юфимия, плюхнувшись на диван.
— Ну, как там на новой должности? — заинтересованно спросила Эмили.
— Солнце не светит, — бросила Юфимия, — Учебный год ещё не начался, а я уже чувствую себя уставшей. Чем думал Слизнорт, назначая меня старостой?
— Очевидно тем, что ты: во-первых, умеешь находить со всеми общий язык; во-вторых, тебя любят все профессора; в-третьих, ты «ответственная», — Эмили показала кавычки, — по крайней мере кажешься такой учителям; в-четвёртых, ты любимица декана; в-пятых, ему кажется, что ты не будешь злоупотреблять своим положением… — перечисляла слизеринка.
— Всё-всё, я поняла, — перебила её Юфимия. — Ладно, не так уж и плохо; я слышала у нас есть отдельная ванная комната.
