sapphire & carbonado

      Эйфория от недавнего матча по квиддичу (и очередной победы Гриффиндора) сошла на нет (к всеобщему облегчению, Джеймс Поттер перестал сиять белоснежной улыбкой и петь дифирамбы своему Высочеству); темы повторены-переповторены, заданий больше не задавали, бросив все силы на натаскивание учеников по однотипным заданиям. В атмосфере всеобщей лихорадки ученики, будто бы все разом, съехали с катушек. Некоторые взяли в привычку, чтобы не оставаться наедине со своими тараканами, донимать однокурсников, то спрашивая, сколько времени они тратят на подготовку, то интересуясь, знает ли кто о том, что за люди будут сидеть в приёмной комиссии. Некоторые не оставляли попыток найти кого-нибудь, у кого будут задания по определённым предметам. Само собой, все лишь смотрели на подобных индивидуумов, как на дураков.       На пике популярности была продажа из-под полы всякими зельями, повышающими мозговую активность, улучшающими память, дающими удачу, поднимающими роль Англии в мировом капиталистическом хозяйстве, восстанавливающими доверие к лейбористской партии, и прочие обещанные чудеса. Само собой, во главе сего действа был Северус, любыми путями пытающийся содрать побольше денег с паникующих, и оттого доверчивых однокашников. Он-то совсем не волновался насчёт предстоящих СОВ, поэтому часами просиживал в лаборатории, затем пуская по рукам результаты своей работы. На слова Юфимии о том, что подобное мошенничество не сработает, пожимал плечами, отвечал, что в курсе, и добавлял, что, вообще-то, это не его забота, а лишь проблемы тех наивных, кто думает, что профессора не предусмотрели использование таких трюков.       Дни экзаменов выдались солнечными и жаркими, что не добавляло радости студентам, сидящих в душных классах (особенно тех, чьё место находилось у окна, прямо под палящим солнцем). За три дня до начала недели СОВ и ЖАБА в каждой гостиной на доске объявлений висело расписание всех экзаменов, рассортированных по курсам, числам и времени проведения. Эти листы копировались для раздачи на руки особенно забывчивым и рассеянным студентам, срывались, надо полагать, недовольными и протестующими, но исправно вешались вновь и вновь крайне раздражёнными старостами, которым и приходилось выполнять всё это нелёгкое дело, ежедневно бегая то к декану, то в учительскую.       — Серьёзно, Уилкис? Опять? — воскликнула Юфимия, со звоном бросая нож на тарелку и недовольно дожёвывая яблоко. — Сколько можно терять это расписание? Ты это мне назло делаешь? Иди в гостиной посмотри.       — В гостиной его опять сожгли, — ответил Эндрю, складывая руки на груди.       — Кто? — протянула она голосом, способным заморозить Чёрное озеро.       — Угадай с одного раза, — сказал Северус, отставляя от себя стакан с соком.       Юфимия бессильно стукнула по столу рукой. Мальсибер и Эйвери как-то, в знак протеста ужасному расписанию, или просто из вредности, сорвали и бросили в камин несчастный листок. С тех пор это действие повторялось младшекурсниками, то ли желающими насолить старшим, то ли почувствовавшим в себе некий революционный дух.       — Розь-е, — Юфимия покачала указательным пальцем на манер дирижёра, — У тебя есть Розье.       — Видишь его здесь где-нибудь? — произнёс Уилкис, не в состоянии сдержать ухмылку.       — Ах вы заразы… — протянула она, поднимаясь из-за стола. — Нравится выводить меня из себя?       — Очень, — хмыкнул Эндрю.       Северус издал короткий смешок, увидев взгляд Юфимии.       — И ты туда же, — обиженно кинула она, развернувшись и подходя к гриффиндорцам. — Лили, милая, — вкрадчиво сказала Юфимия, прислоняясь бедром к столу, — у тебя не будет расписания экзаменов?       — О, Юф, — отрывисто произнесла Лили, отвлекаясь от разговора с какой-то младшекурсницей, — да, конечно.       Она залезла в сумку, перебирая сложенные ровными рядами учебники и пергаменты. Юфимия сложила руки на груди, расслабленно наблюдая за гриффиндорцами. Рыжая макушка Марлин МакКинон маячила прямо у неё перед глазами, рядом стояла ещё более рыжая, практически огненная, Лили, а за столом Слизерина дожидался блекло-рыжий Уилкис. Уголок её губ дрогнул: какое разнообразие рыжих. Она между делом встряла в разговор Марлин с Мэри МакДональд, посоветовав первой перестать пользоваться шампунем, о котором гриффиндорка говорила минуту назад. МакКинон удивлённо похлопала глазами и поблагодарила Юфимию, а Мэри кинула раздражённый взгляд исподлобья; впрочем, к разговору такое поведение никак не относилось, подобные взгляды Юфимия начала постоянно ловить на себе примерно с Рождества, словно бы это по её вине Северус старался даже не смотреть в сторону МакДональд (хотя получалось, откровенно говоря, плохо, Лили и Мэри постоянно ходили вместе и сидели рядом за столом).       Наконец Лили выудила из сумки нужный листок, отдав его слизеринке и спросив об ощущениях перед экзаменами, должными начаться уже на следующий день       — Я вот нервничаю ужасно, вчера плохо спала, сегодня, наверное, глаз вовсе не сомкну, — сказала Лили, рассеянно потирая рукой локоть.       — Я тоже, но до завтрашнего дня уж точно ничего не изменить, остаётся только… ну, помолиться, — задумавшись, со смешком произнесла Юфимия.       Она забрала несколько копий расписаний, полностью готовая швырнуть их в лицо Уилкису, но внезапно замедлилась, услышав расслабленный, немного хриплый голос Блэка:       — …Лунатик, да хорош ломаться! О чём они…       Юфимия прошла мимо, но демонстративно близко, одарив Люпина словно бы предупреждающим взглядом, слегка прищурившись. Тот опустил глаза в тарелку и отмахнулся от очередного подначивания Джеймса, подхватившего Сириуса.       Она вернулась к своему столу, всунула в руки Эндрю расписание и, закинув сумку на плечо, вышла из Большого зала, оставив недоеденным свой завтрак.       День выдался каким-то скомканным. На уроках сидело от силы полтора человека, да и те, совершенно не слушая учителя, косили глазами на конспекты, будто бы пытались их сфотографировать собственными зрачками. Прогульщики же оккупировали все горизонтальные (и не только) поверхности и пытались заучить наизусть по пять учебников по каждому из предметов. Кто-то репетировал процесс написания теории, кто-то спрашивал другого по правилам и определениям, кто-то колдовал все заклинания, которые знал, опасаясь практической части.       Вечером гостиная опустела очень рано. Все разбрелись «спать», чтобы встать с утра бодрыми и полными сил, но по итогу просто перенесли ворох книг и конспектов к себе в кровать.       Юфимия отвела взгляд от балдахина, который успела уже изучить вдоль и поперёк, собственной постели и оглядела спящих девочек. Делайла, почти что театрально раскинув руки, тихо сопела, окружённая творческим беспорядком в виде раскиданных вокруг перьев. Её белые волосы рассыпались по подушке, а бледная кожа на фоне тёмных покрывал будто бы светилась изнутри. Хрупкие запястья были почти прозрачными, она утопала в мягкой перине; от свечи на её тумбочке до сих пор поднималась тоненькая, как она сама, струйка дыма. На соседней кровати спала Эмма, исключительно на спине, положив одну руку себе на живот. На дверце шкафа висела вешалка с её идеально выглаженной формой, прямо под ней ровным рядом стояли аккуратные туфли. На тумбочке чинно лежала стопка книг, расчёска (у Эммы были на редкость красивые блестящие прямые каштановые волосы, которые она очень туго стягивала в хвост, и которыми она, совершенно справедливо, гордилась). Юфимия повернула голову и прошлась взглядом по спине Эмили. Было непонятно, спит она или нет. Чёрные волосы, в темноте сливающиеся с подушкой, были заплетены в слабую косу и перехвачены жёлтой кружевной лентой. На прикроватном столике стояла ваза с пышным букетом, подаренным каким-то поклонником и источающим приятный свежий аромат, балдахин был всячески украшен разными лентами, жемчужинками, висящими на ниточках, и прочими совершенно очаровательными вещами.       Юфимия тихо вздохнула и встала с постели. Давящее, кисловато-горькое ощущение где-то в горле мешало уснуть и совершенно не позволяло от себя избавиться. Она, мягко ступая, подошла к графину, стоящему на комоде, зацепившись ногой о ножку кровати и подавив в себе желание зашипеть. Девушка плеснула воды в высокий стакан, наполнив его до краёв, и покрутила в руках. Её мысли были где-то далеко, плавно, даже лениво, перетекая от одного к другому. Она постучала ногтем по стеклу и поставила стакан на место, так и не сделав ни глотка. Всё ещё погружённая в свои мысли, Юфимия вернулась к своей кровати, и ойкнула, услышав голос Эмили.       — Я тебя разбудила? — шёпотом спросила Юфимия.       — Нет, я не спала, — также шёпотом ответила Эмили и пересела на кровать подруги. — Днём ты не так волновалась, — сказала она, откидываясь на подушку.       — Просто виду не показывала, — как-то кисло откликнулась Юфимия, укладываясь практически нос к носу с Эмили. — Но вообще-то… экзамены меня не беспокоят.       Эмили подняла брови, но в темноте этого не было видно.       — Меня беспокоят… некоторые… люди… — продолжала Юфимия, откидывая волосы с лица.       — Мародёры?       Юфимия с секунду помолчала и отрицательно покачала головой.       — Нет, — сказала она и подняла глаза к потолку. — не они.       — Мими, — мягко произнесла Эмили, бережно взяв золотистый локон, — я вижу, что ты не хочешь пока что ничего говорить, возможно, потому что сомневаешься, — полувопросительно сказала она, и Юфимия согласно кивнула. — Но ты ведь помнишь, что можешь всем со мной делиться?       Вместо ответа Юфимия ласково обвила руками стан подруги и прижалась ближе, уткнувшись носом ей в плечо.       — Я тебя не заслуживаю, — со смешком прошептала она куда-то в шею Эмили.       На утро в Большом зале стояла практически мёртвая тишина. Никто не разговаривал между собой, погружённые в волнительное ожидание неизбежного. Изредка от кого-нибудь доносилось тихое бормотание, но быстро затухало.       В коридоре раздался какой-то шум, и даже те редкие звуки, вроде стука ложек о тарелки или перешёптываний, затихли. Все навострили уши и невзначай привстали, чтобы видеть людей в широкий дверной проём. Там стояла группа волшебников и волшебниц, выглядящих как древние экспонаты в музее, и о чём-то мило переговаривались с Дамблдором.       Первым предметом шли Заклинания, затем шла Трансфигурация, на практической части которой Эмили достался уж очень эмоциональный куратор, громко восхищающийся её выдающимися способностями, так что девушке не пришлось даже гадать, «Превосходно» было у неё в кармане. Потом шла Травология, на которой Юфимия не лишилась пальца исключительно благодаря реакции и удаче. На пятницу было назначено ЗоТИ.       На счёт сдачи этой дисциплины ни у Юфимии, ни у Северуса, ни у Эмили не возникало абсолютно никаких сомнений. После завтрака все разбрелись по аудиториям, а пяти- и семикурсники слонялись по вестибюлю, ближайшим коридорам и лестницам. Юфимия и Эмили раз десять зашли в туалет, просто чтобы кинуть мимолётный взгляд на собственное отражение в зеркале, и снова выйти, влившись в компанию других шатающихся без дела. Ровно в половине десятого класс за классом начали приглашать учеников обратно в Большой зал, вид которого за последнюю неделю стал привычным. Отсутствовали длинные факультетские столы, вместо них стояло множество одинарных парт, повёрнутых к преподавательскому столу. Профессор Флитвик рассадил всех по своим местам, сверяясь со списком в руках, предупредил о том, что можно тихо подойти за запасными перьями, чернилами или свитками пергамента, не отвлекая остальных, пожелал удачи и перевернул огромные песочные часы.       Юфимия лениво перевернула свой билет, на самом верху которого виднелось заглавие: «Стандарты Обучения Волшебству. Защита от Тёмных искусств»; и пробежалась глазами по вопросам, особенно не вчитываясь в них, как делала всегда, чтобы настроиться и успокоиться. Десятый вопрос звучал так: «Назовите пять признаков, по которым можно узнать оборотня». Она ухмыльнулась и едва подавила в себе желание написать «1) Он сидит на двенадцатой парте четвёртого ряда», и принялась отвечать.       Через высокие окна струился яркий солнечный свет, оставляя на полу золотистые полосы, прикасаясь к склонённым головам, заставляя их блестеть и отливать золотыми, русыми, каштановыми оттенками.       Юфимия подняла внимательный взгляд на Флитвика, неспешно прохаживающегося между рядов, и негромко цокнула языком. Эмили, сидящая на соседнем ряду на три парты вперёд повернулась и вопросительно уставилась на подругу, показывающую четыре пальца и бесшумно, одними губами, отчётливо проговаривающую «В». Эмили оглянулась на свою работу, обернулась вновь и также беззвучно спросила: «Точно?». Юфимия, с видом знатока, уверенно кивнула.       Время подходило к концу, некоторые кидали обеспокоенные взгляды на часы и начинали строчить пуще прежнего, другие напротив, расслабленно откинулись на спинки стульев. Рука Северуса, склонившегося над билетом, летала над пергаментом все два часа, и даже сейчас не прекратила этого делать. За время экзамена он два раза вставал за дополнительным черновиком, ужасно нервируя тем самым учеников, у которых работа не так кипела. Его работа была исписана вдоль и поперёк, и это притом, что подчерк у него был мелкий, и строчки всегда стояли очень близко друг к другу. Он написал по крайней мере на фут больше своих ближайших соседей.       Джеймс Поттер распрямился, отложил перо и стал что-то выводить на черновом пергаменте, время от время перемигиваясь с Сириусом, сидящим позади и расположившимся за партой так, будто она была, по меньшей мере, королевским троном. В своей небрежной красоте он лучился изяществом и обаянием, будучи уверенным в своей исключительности. Блэк тряхнул чёрными кудрями и обворожительно улыбнулся, хоть его улыбка и источала какую-то насмешку и превосходство над остальными. Впрочем, эта надменность была ему невероятно к лицу.       Эмили обводила свои собственные буквы, иногда добавляя к ним какие-нибудь завитушки, и рисовала птичек на полях, надеясь, что снижать баллы за посторонние предметы не будут.       Юфимия, казалось, была где-то в другом месте. Она рассматривала потолок, стены, пейзажи за окном.       — Отложите перья! — проскрипел Флитвик. — Это и к вам относится, Стеббинс! Пожалуйста, оставайтесь на местах, пока я не соберу ваши работы! Акцио!       Больше сотни пергаментных свитков взмыли в воздух и, ринувшись в протянутые руки профессора, сбили его с ног. Раздался смех. Несколько учеников с передних парт встали и, взяв Флитвика под локти, помогли ему подняться.       — Благодарю вас… благодарю, — пропыхтел Флитвик. — Очень хорошо, теперь все свободны!       Эмили вскочила с места и, взяв Юфимию под локоток, начала пробираться к выходу, ловко лавируя между студентами. Из зала девочки выбежали практически первыми, щебеча и обсуждая работу. Они заскочили в гостиную, остановившись в дверях своей комнаты, бросили мантии на ближайшую кровать и быстро преодолели расстояние от подземелий до первого этажа, наконец оказавшись на свежем воздухе. Как и многие другие, направились на лужайку около озера, но Эмили, вдруг что-то вспомнив, пообещала вернуться через пару минут, развернулась и убежала в школу.       Юфимия проводила её глазами, выбрала путь подлиннее, сняла обувь и медленно побрела по самому берегу, наслаждаясь прохладной водой. Водная гладь озера переливалась и сияла под солнечными лучами, отбрасывая слепящие глаза блики. Она шла, наслаждаясь видом леса, тёмной полосой возвышающимся на противоположном берегу, белыми облаками причудливых форм, мирно плывущих по голубому небу.       — Импендимента! — раздалось откуда-то сбоку.       Юфимия повернула голову и прищурилась, пытаясь понять, что происходит. Впрочем много времени на это не понадобилось. Голос принадлежал явно Поттеру, а Снейп, тяжело дыша, лежал на траве, разлучённый со своей палочкой каким-то жалким ярдом.       Гуляющие стали оборачиваться в их сторону. Некоторые ученики поднимались на ноги и подходили поближе поглядеть на «представление». Одни смотрели на разворачивающуюся сцену с неодобрением, другие — с удовольствием.       Юфимия, даже не удосужившись надеть обувь, направилась к центру происходящего, оставляя мокрые следы на траве.       — Очень интересно? — холодно произнесла она, ни к кому особенно не обращаясь.       Толпа собравшихся зевак обернулась, встретившись с ледяным взглядом и напряжённой фигурой девушки, сложившей руки на груди. Хоть она и была без обуви, это ни в коей мере не умаляло её внушительности.       Не наблюдая никакого результата, она сдула прядь волос с лица и громко сказала:       — Мне повторить? Или стоит позвать кого-нибудь из деканов?       Ученики разъярённо вздохнули, но старосте противостоять не стали и быстро разбрелись кто куда.       — Смотрите-ка, — воскликнул Джеймс, проворачивая между пальцев палочку. — принцесса прибежала спасать своего ненаглядного. Так торопилась, что забыла натянуть туфли, — протянул он, ехидно скалясь.       — Завидуешь, что к тебе может прибежать только твоя не самая лучшая компания? — Юфимия выгнула бровь и кивнула за спину Поттера.       — О, упаси Мерлин связаться с вашим серпентарием, — он помахал руками, словно отказываясь от не слишком заманчивого предложения. — Моя-то компания как раз…       — Эй, принцесса! — крикнул Блэк, привлекая внимание. Он стоял, собрав волосы Северуса в кулак и оттягивая его голову назад, заставляя морщиться и шипеть самые отборные ругательства. У него была разбита губа. Рядом стоял Питер, держа в руках чёрную лакированную палочку, принадлежащую явно не ему. — Не хочешь меня спасти от соплей Нюниуса?       На глаза навернулись слёзы обиды, Юфимия резко вскинула палочку и направила её точно в лоб Сириусу.       — Есть в вас хоть капля самоуважения? — сдавленным от злости голосом проговорила она. — Трое на одного… как благородно… — девушка коротко прокашлялась. — Вы заставляете меня разочаровываться в человечестве, — Юфимия перевела на Поттера взгляд, такой стальной и жгучий, будто он самолично вставил ей нож в спину и был самым подлым предателем. Джеймс отступил на полшага назад: даже его проняло.       Но, впрочем, оцепенение было недолгим; он подошёл к ней почти вплотную и тихо, но с каким-то задором сказал:       — Я уверен, не так сильно как нас… шлюшка…       Юфимия широко распахнула глаза и сделала шаг назад. Её взгляд метнулся на ухмыляющегося Блэка и резко перескочил на Люпина, до этого делавшего вид, что читает книгу и совершенно не замечает происходящего. Он откинул от себя учебник и привстал, чувствуя себя под яростным взглядом голубых глаз, как под дулом пистолета.       — Кажется… я тебя… предупреждала… — прошипела Юфимия, направляя палочку на него.       Люпин что-то невразумительно промямлил в своё оправдание.       Из уст Северуса с новой силой извергся поток ругани и проклятий, но его палочка находилась в руках Петтигрю, поэтому ничего не произошло.       — Неужто ты надеялась, Юф, что эта псина будет держать рот на замке, а не подхалимничать, только бы его дружки… — крикнул он, но не договорил.       — Ну и грязный же у тебя язык, — перебил его Джеймс, строя презрительную мину. — Экскуро!       Изо рта Снейпа тут же полезла розовая мыльная пена, она покрыла его губы, он задыхался в ней…       — Что вы тут устроили?! — раздался звонкий, словно колокольчик, женский голос.       Лили быстро шагала по траве, её рыжие волосы подпрыгивали при каждом шаге, а изумрудно-зелёные глаза сверкали. Что ни говори, она была красавицей.       Свободная рука Поттера немедленно взметнулась к волосам, взъерошивая их.       — Что, Эванс? — спросил Джеймс. Тембр его голоса неожиданно переменился — стал более глубоким и мелодичным, более взрослым.       — Оставьте его в покое, — твёрдо сказала Лили и кивнула на Северуса, уже не задыхающегося в пене: Юфимия сняла заклятие. — Что он вам сделал? — она смотрела на Джеймса с откровенной неприязнью.       — Ну, — вымолвил Поттер с видом человека, серьёзно обдумывающего заданный ему вопрос, — пожалуй, дело в самом факте его существования, если ты понимаешь, о чём я…       Сириус и Питер засмеялись, но Люпин, всё ещё стоящий в странной позе на коленях, даже не улыбнулся. Не появилось улыбки и на лице Лили.       — Считаешь себя остроумным, — холодно произнесла она. — А на самом деле ты просто хвастун и задира, Поттер. Оставь его в покое, ясно?       — Оставлю, если ты согласишься погулять со мной, Эванс, — быстро откликнулся Джеймс. — Давай… сходим с тобой на прогулку, и я больше никогда в жизни не направлю на Нюнчика свою волшебную палочку.       Тем временем, Юфимия, обойдя Поттера, подошла к Петтигрю, вырвав у того из рук палочку Северуса, особо не прилагая к этому никаких усилий.       — Я не согласилась бы на это, даже если бы у меня был выбор между тобой и гигантским кальмаром, — категорично заявила Лили.       — Не повезло, Сохатый! — весело сказал Сириус и в ту же секунду согнулся пополам, — Агх!       Северус, руки которого всё ещё были в плену, но освободивший из захвата волосы, резко подался назад, угодив головой Блэку в солнечное сплетение. Он резко вскочил, не то выхватив из рук Юфимии, не то схватив на лету свою палочку, и направил её на Поттера. Вспыхнул яркий свет, и на щеке Джеймса появился глубокий порез. Кровь хлынула ему на мантию. Ещё одна вспышка — и Снейп повис в воздухе вверх тормашками; мантия свалилась ему на голову, обнажив тощие, бледные ноги.* Щиколотки его, с выпирающими костяшками, видневшиеся из-под коротких брюк не по размеру с почти протёртыми коленями, казалось, можно было переломить пополам одним движением. Юфимия, каким-то неведомым для себя образом, оказалась сидящей на траве, всё такая же босая, но уже без оружия. Сириус, крутящий в руках две палочки, Джеймс и Питер чуть не захлебнулись от хохота, глядя на эту картину и едва не показывая пальцем, словно маленькие дети. Даже в уголках губ у Лили что-то дрогнуло, выражение ярости на её лице вот-вот должно было смениться улыбкой.       Юфимия, от нежелания глядеть в довольные лица мародёров, упорно смотрела на Лили, а потому неприятно удививших перемен в её лице не могла не заметить.       — Смешно тебе? — выплюнула она. Не узнать это заклинание было невозможно: их с Северусом заклинание.       С лица Лили улыбку будто смыло. Она встрепенулась, готовая защищаться, но вовремя вспомнила, что Снейп, вообще-то, всё ещё висит вниз головой.       — Опусти его! — грозно сказала она.       — Пожалуйста, — протянул Джеймс и взмахнул палочкой.       Северус шлёпнулся на землю, точно груда тряпья. Едва выпутавшись из подола мантии, он быстро вскочил на ноги с палочкой наготове, но вновь был отправлен на землю оглушительным «Петрификус Тоталус» Блэка.       — Оставьте его в покое! — крикнула Лили. Она тоже выхватила палочку, на которую Юфимия поглядела с завистью, так глупо и опрометчиво лишившись своей. Джеймс с Сириусом настороженно следили за Лили.       — Послушай, Эванс, не заставляй меня с тобой сражаться, — серьёзно сказал Сохатый.       — Сражаться? Это не про тебя, Поттер, — ехидно откликнулась Юфимия, не делая никаких попыток подняться с травы. — Ты только и можешь, что нападать втихушку, как самая подлая крыса!       Лицо Джеймса перекосилось. Казалось, он был готов наброситься на Юфимию с голыми руками, растеряв все оставшиеся в нём капли благородства.       — Тебе ли говорить о крысах, Резерфорд? Твои друзья в Лютном, наверное, и на тараканов не тянут.       Юфимия так резко вскочила с земли, что потемнело в глазах. Она в два прыжка оказалась рядом с Поттером; звук пощёчины был таким звонким, что, казалось, услышать его могли даже в Хогсмиде. Девушка вырвала из рук Сириуса палочку, невольно оцарапав ногтями его запястье, едва не прихватив чужую: из-за слёз, стоящих в глазах, всё было размытым. Благо, палочка Юфимии была светлой, а Блэка — тёмной.       Поттер, с полыхающей алым цветом щекой, не стал её догонять, хоть его гордость и была ужасно задета, остановленный рукой Римуса, в кои-то веки решившего вмешаться. Он, с кипящей злобой внутри, повернулся к Снейпу.       Уже на пороге школы до Юфимии донеслась фраза:       — Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок!       Она всхлипнула и захлопнула дверь, голыми ногами пошлёпав по каменному полу. На поляне бурные разговоры никак не хотели утихать. Сверкнули ещё несколько вспышек.       — Кто хочет посмотреть, как я сниму с Нюниуса штаны?

***

      Комнатка рядом с Большим залом была маленькой, и оттого гнетущая атмосфера казалась ещё более давящей. Практическая часть всех экзаменов всегда принималась индивидуально.       Юфимия сидела, сложив руки на груди, закинув ногу на ногу, отвернув голову в сторону и упорно смотря в одну точку на стене; её глаза были немного припухшими и покрасневшими.       Северус сидел в самом углу, изредка облизывая ранку на губе и пугая исходящей от него аурой окружающих. Лили сидела в противоположном углу, искусственно беззаботно щебеча о чём-то с Мэри МакДональд.       Сириус лежал на стуле, вытянув ноги до середины комнаты. Его палочка небрежно приютилась у него за ухом. Джеймс, сидящий рядом, закинул ногу на колено.       Наконец, в зал зашёл худенький паренёк в нелепых очках и начал называть фамилии.       — Блэк, Сириус.       Блэк вальяжно поднялся и неспешно прошаркал в зал. Как только за первой группой учеников закрылась дверь, в маленькой комнатке образовалась тишина. Время от времени называли фамилии новых учеников, которые также скрывались в дверях и не возвращались. Видимо, профессора запретили это делать, чтобы никто никого не смог предупредить о предстоящих заданиях.       — Люпин, Римус.       — Мальсибер, Итан.       — Надеюсь, одним из заданий будет одержать победу над оборотнем, — нарочито громко произнесла Юфимия, привлекая внимание всех оставшихся в зале. За всё время ожидания она впервые подала признаки жизни, но позы так и не поменяла.       Люпин спрятал взгляд и прошмыгнул в двери, а Мальсибер ухмыльнулся и подмигнул Эмили, словно уже убил с десяток.       Ещё через какое-то время раздалось:       — Резерфорд, Юфимия.       — Розье, Эван.       Назвали ещё пару учеников с фамилией на «Р», но Юфимия уже проскользнула в зал. Она бегло осмотрела свободные столы, за которыми сидели кураторы и выбрала самую безобидную, на её взгляд, старушку. Со всеми заданиями она справилась на отлично и была уверена, что схватила максимальные баллы, но, чтобы уж наверняка, не смогла сдержаться и произнесла:       — Экспекто Патронум.