sapphire & carbonado

      Где-то вдалеке, за стеной, глухо звучал романс в исполнении флейты и клавесина. Сквозь раздвинутые прозрачные занавески настойчиво проникал солнечный свет, белый, немного даже голубоватый, отражённый блестящими пушистыми сугробами. Зимняя прохлада просторной комнаты слегка покусывала щёки и грубо хватала пальцы ног, заставляя их поджиматься и искать убежища в складках перины. В «Агатовой розе» никогда не топили жилые помещения — сон в холоде благоприятно воздействовал на кожу, замедляя её старение и придавая румяный гладкий вид, и способствовал снижению веса. А что может быть важнее этого?       Юфимия недовольно оглядела пустующую комнату и несколько аккуратно заправленных кроватей. Из пухлого кокона мягкого тёплого одеяла слегка выглядывала лишь её взъерошенная кучерявая голова.       Девочки уже ушли. Они просыпались затемно, в тусклых зимних сумерках, по привычному расписанию; сейчас же ярко светило солнце — Юфимия наверняка проспала даже завтрак.       В горле неприятно саднило, как если бы раскалённым песком пустыни замело слизистые рта и носа в рьяном налёте горячей бури. Из одеяла совсем не хотелось выбираться — жёсткий тяжёлый воздух и холодный пол в унисон принимались грызть кончики пальцев и плечи.       В ванной комнате, отделанной кремово-бежевым мрамором и белоснежным кафелем, было ещё холоднее. Горячая вода никак не желала начинать литься из-под крана, приходилось ждать, устало опершись руками о раковину. Локти немного дрожали, не выдерживая нагрузки, в глазах всё ещё плыло, как при морской болезни. Кожа на руках была сухой и потрескавшейся, с мелкими хлопьями отслоившейся мёртвой кожи и красными костяшками. Ногти окружали крохотные кровоточащие паутинки — следы нервно оторванных и обкусанных заусенцев.       Хотелось стоять так вечно. Склонившись над раковиной, перенеся вес на одну ногу, опустив кисти под струю горячей воды, пускающей умиротворяющие тёплые волны вверх по предплечьям и до самого затылка. Стоять до прихода весны. Но, увы.       Просторные коридоры, устеленные длинными персидскими коврами ничуть не изменились. Всё те же статные юноши и цветущие девушки глядели вниз с панно на потолке, всё те же скульптуры и фрески, будто перешёптывающиеся между собой, или, напротив, гордые и одинокие. Здесь, наоборот, ярко горело пламя в растопленных каминах, плясало и переливалось, укутывало своим удушливым теплом и лёгким запахом гари и тлеющих поленьев.       Сильное чувство голода перемешивалось с навязчивым ощущением тошноты и вязкости во рту, головной болью и тяжестью в ногах. Если бы сейчас кто-то и предложил Юфимии поздний завтрак, едва ли она смогла бы проглотить хоть что-то тяжелее несладкого чёрного чая.       В конце коридора всё также неподвижно стояла тяжёлая тёмная двустворчатая дверь с бронзовыми, потёртыми под старину изящными ручками. Всё также стояла, но, на удивление, не плотно захлопнутая, как крепкий стражник тишины, а лишь прикрытая, с колышущейся и едва видной в освещённом помещении оранжевой полосой от горящего камина на полу. Тихо звучали голоса. Звонкий и холодный, как удар ножом по ножке хрустального бокала, Аристы и немного глухой и как патока густой мужской.       Юфимия сделала несколько несмелых шагов. Время пусть и клонилось к обеду, клиенты почти никогда не приходят до вечера, в крайнем случае, если хотят заранее договориться с Аристой, — посылают сову.       Мягкий ворс ковра заглушал стук каблуков, и всё же девушка оставила пару форменных туфель за одной из штор с аккуратной драпировкой. По ступням в тонких чулках пробежался прохладный сквозняк — кто-то оставил открытую форточку в одном из классов.       Юфимия медленно подкралась ближе к ненавистному кабинету, прислонившись спиной к стене и напрягая слух настолько, насколько это было возможно.       — Как дела в школе? — спросил неизвестный.       — Ну, я бы сказала могло быть и хуже, я посылала вам результаты СОВ, — с мимолётным недовольным причмокиванием ответила Ариста, — По крайней мере, характеристику учителя дают весьма хвалебную, полагаю, потому и выдали значок старосты.       Брови Юфимии изогнулись странной дугой и съехали к переносице. Либо она очень давно и очень сильно отстранилась от местного коллектива, либо Ариста в данный момент обсуждает её учёбу с непонятным мужчиной. Какого лысого гоблина? Если уж директриса и обсуждает Юфимию с клиентами, то лишь её внешние данные, умение танцевать или способность держать язык за зубами.       — Да, я видел его, — донеслось из-за двери, — А в остальном? Может быть… она говорила о чём-то для неё важном или… как-то по-особенному себя вела? Болела или отправляла письма?       — А-а, — не было никаких сомнений в том, что Ариста махнула рукой, — писем она получает стопками каждый день, учеников столько в Хогвартсе нет, сколько она ответов строчит.       Мужчина за стеной лишь хмыкнул. В комнате повисло неловкое молчание.       Юфимия покачала головой и развела руками. И? Разговор окончен?       — Вообще-то… — внезапно и как-то очень неуверенно заговорила Ариста, — девочка пошла немного не по той дорожке, но-о-о не стоит беспокоиться, уверяю вас! Так, мелкое хулиганство, как и у всех подростков. Она вернулась сюда на каникулы, мы это всё поправим.       Юфимия устало откинула голову назад и прикрыла глаза. Мелкое хулиганство, из-за которого её заставляют сдавать кровь в три раза чаще, чем обычно. Спасибо Алие, с той же группой и недостатком денег.       Незнакомец покашлял, зашуршала плотная ткань дорогого костюма.       — Кстати о дорожках… В последнее время до меня всё чаще доходят разнообразные сплетни, не говоря уже о том, что я лично видел Юфимию на нескольких приёмах, выступлениях и краем глаза заметил даже в бильярде. Насколько я помню, вы говорили, что суммы, которую я положил вам на счёт, хватит на ближайшие семнадцать лет, даже с учётом возможной инфляции. Ко всему прочему, я каждый год жертвую деньги на различные нужды вашей организации, а также отсылаю средства на обеспечение моей дочери всем необходимым для комфортной жизни как в стенах вашего интерната, так и за его пределами, — недовольно, даже несколько подозрительно высказал мужской голос.       Юфимия резко зажала себе рот рукой. Глаза в шоке округлились, колени подогнулись, она сползла по стене вниз, плюхнувшись на пол. В голове летали беспорядочные мысли, цеплялись одна за другую, сталкивались, кружились, вертелись, жужжали и не хотели замолкать. Взгляд метался, не останавливаясь ни на одном из предметов. Дыхание перехватило, и сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Такого не бывает, ну просто не может быть.       Голос за стеной тем временем всё продолжал:       — Если она в чём-то нуждается…       — Нет-нет, мистер Резерфорд, послушайте, — прервала его Ариста, — понимаете, Юфимия так или иначе несколько проблемный ребёнок, а уж её тяга к светской жизни, так манящей молодых девушек, смешанная с выражением подросткового бунта и желанием поскорее вырваться из-под опеки, даёт такие плоды. Я как могу пытаюсь на неё влиять, но, сами понимаете, мне приходится следить за многими девочками, да и сама Юфимия всё время ставит мне на вид, что я ей не мать… — голос её звучал обиженно, почти трагично.       Юфимия вцепилась себе в волосы, едва не вырывая клочья. Челюсть была так плотно сжата, что начинали болеть зубы.       — Поэтому мне не остаётся ничего более, кроме как обезопасить её от излишних проявлений женственности, неизменно ведущей к некоторым, не всегда желательным, атрибутам взрослой жизни.       Мужчина протяжно вздохнул, жалобно скрипнула обивка кожаного кресла.       — Что ж, пусть будет так. Мне неприятен тот факт, что фамилия моей семьи в последнее время всё чаще мелькает в заголовках светской хроники, что оставляет отпечаток непосредственно на моей репутации, однако, полагаю, пока что я могу оставить решение этого вопроса на вас, — раздались шорохи, извещающие о том, что мистер Резерфорд поднялся с места и намеревался уходить.       Юфимия засуетилась, выпутываясь из слоёв пышной юбки, едва не распластавшись на скользком полу. Она вскочила, замотала головой, подбирая подходящее укрытие, и нырнула в занавешенную тюлем неглубокую нишу за мраморным постаментом. Фарфоровая ваза, хозяйка ниши, опасно закачалась, грозясь оглушительным дребезгом разрушить всю конспирацию, но удержалась на месте, обхваченная руками Юфимии.       — Я бы хотел напоследок немного осмотреть сад, вы говорили, что ремонтные работы, на которые я делал пожертвования, уже завершены? — скорее утвердительно сказал Резерфорд и, не дожидаясь приглашения директрисы, вышел из кабинета, уверенно зашагав к выходу.       Юфимия втянула голову в плечи и прищурилась. Высокий статный широкоплечий мужчина, в дорогом костюме, с аккуратной волной золотистых волос над высоким лбом, ровным носом, острыми скулами и холодными, как блестящий на горизонте айсберг, светло-голубыми глазами. Со светлой кожей, немного розовой, и яркими пунцовыми пятнами на щеках и носу, ещё не сошедшими после обжигающего мороза.       Следом за мужчиной из кабинета выскочила Ариста, засеменив следом в попытке обогнать широкий шаг. Такая же прямая, словно вместо позвоночника штырь, с зализанной под старый Голливуд переливающейся сединой, в чёрном приталенном пиджаке и ниткой жемчуга под воротником. Красивая женщина, которой возраст, на удивление, к лицу.       — Да, конечно, всё уже давно готово, — уверенно ответила Ариста, выравнивая шаг и скрываясь за поворотом вместе с Резерфордом.       Юфимия шумно выпустила из лёгких воздух, лишь сейчас заметив задержанное дыхание. Она осторожно огляделась, проверяя посторонних, и вышла из укрытия, быстро, но также мягко ступая по ковру. Прикоснувшись к ручке, в последний раз окинула взглядом коридор и проскользнула внутрь, прикрыв за собой дверь.       Осматриваться было некогда. Юфимия кинулась к большому рабочему столу, к стопкам разнообразных документов, пролистывая и переворачивая всё, что попадалось под руку. Чеки, квитанции, какие-то письма, но всё не то. Она выпрямилась, сдула с лица надоедливый локон, упёрла руки в бока, давая себе время на размышления. Повернулась к огромному стеллажу, уставленного пухлыми чёрным папками с досье, пробежалась пальцами по корешкам, пока не наткнулась на нужное. «Юфимия Резерфорд» — значилось на этикетке; вручную выведенная надпись тёмно-синими, уже немного выцветшими и кое-где стёртыми, чернилами. Внутри целый набор бумаг: свидетельство о рождении первым листом, свидетельство об установлении отцовства, передача опеки и попечительства на имя Аристы Пэджет, медкарта, рецепты выписанных лекарств, анализы из Мунго, договор о зачислении в Хогвартс и просто несметное количество чеков из Гринготтса. Четыреста двенадцатая ячейка, владелец — Кристиан Резерфорд.       Руки Юфимии опустились, из папки вылетело несколько пергаментов. Они, описав небольшую дугу, закружились и упали на пол.       Комната замерла. Тихо потрескивало пламя в камине, нагревая воздух, да едва заметно вздымалась грудь девушки. Юфимия опустила взгляд вниз, рассматривая раскрытую папку в своих руках. Она положила её на край стола, да так и застыла каменным изваянием. Глаза медленно начали наполняться влагой, такой противной, неконтролируемой и горькой. Не хотелось делать ничего. Ни кричать, ни плакать, ни бить вазы и статуэтки, ни срывать шторы. Хотелось домой. Свернуться калачиком на мягких подушках, чтобы мама гладила по голове и подавала молоко с мёдом. Только вот ни дома, ни мамы, увы, не наблюдалось. Ведьма тряхнула головой. Ей всегда хорошо жилось, её окружали самые разные люди, пусть даже Ариста всегда была строгой и отчуждённой, её Юфимия всё равно когда-то любила. Но сейчас ей вдруг стало так жалко саму себя, словно она снова та маленькая девочка, которая прилипла к окну, наблюдая, как к её подружкам приходят родители, вручая им подарки. А она всё ждёт и ждёт, когда же и к ней хоть кто-нибудь придёт, но никого не было, а Ариста, к сожалению, никогда не дарила подарков.       Юфимия посмотрела на своё запястье. Тонкая цепочка, перехватывающая кольцо из белого золота, внутри которого на хитром креплении трепыхался крупный бриллиант. Она как могла вытерла влажные щёки. Что ж, по крайней мере, сейчас подарков у неё в избытке.       Взгляд отвлёкся, расфокусировался, размыв очертания браслета, остановился на ящиках стола. В самом верхнем всегда хранились всякие чернильницы, чистый пергамент, пресс-папье, ежедневник и прочие безделушки. Чуть ниже шёл такой же. Только под ручкой виднелся небольшой овал с замочной скважиной посередине.       Юфимия опустилась на корточки, рассматривая щель. Конечно, была вероятность, что здесь крепится сложный причудливый механизм, который обыкновенной отмычкой так просто не отпереть. Но разве Юфимия не знает Аристу всю свою недолгую жизнь? Нет никаких сомнений в том, что самые важные вещи мадам оставляет в банковской ячейке.       Юфимия хлопнула себя по щекам. Что тут думать? Попытка не пытка.       — Алохомора, — что ж, хотя бы простейшее заклинание для первого курса она осилила без палочки.       Внутри что-то щёлкнуло, шкафчик без промедлений выехал вперёд. Снаружи, где-то вдалеке, раздался ровный знакомый стук каблуков. Юфимия быстро зашарила руками по деревянному донышку, переворачивая и вытряхивая всё, что лежало внутри.       В пальцах оказалась пара колдографий, которые девушка, не желая тратить время на рассматривание, нервно спрятала в декольте. Следом в руках наконец-то оказалась цель поисков — старый пожелтевший пергамент, аккуратно заложенный в кожаную папку.       Дверь распахнулась, запищали петли, на пороге возникла Ариста. Немного взъерошенная, будто сильно раздражённая, напряжённая и нервная. Серые глаза обвели кабинет и пристально уставились на Юфимию. Бледную, с дрожащими пальцами, сжимающими небольшую бумажку, плачущую и почему-то босую. Стоящую посреди хлама, тут и там разбросанного по полу, с буйным непослушными пружинками волос вместо привычных прилежно уложенных локонов.       — Юфимия! — гневно воскликнула Ариста, с размахом захлопывая за собой тяжёлую дверь. Та издала такой оглушительный грохот, что, казалось, задрожали даже стены, — Ты какого Мерлина здесь творишь, — проскрежетала женщина, подлетая к воспитаннице. Девушка отшатнулась от мадам, подняла злые глаза и, продолжая сверлить взглядом, отошла на несколько шагов назад, занимая привычное для себя место ближе к выходу.       — Вы… я просто не могу поверить, — выдавила Юфимия, помахав чеком у себя над головой, — Вы жестокая лгунья, ненавижу, я вас ненавижу, — тихо просипела она, сглатывая ком, вставший поперёк горла.       Ариста скрестила руки на груди.       — А, ты нашла квитанцию, — холодно заметила она, щуря глаза, — Ну да, я обманула тебя насчёт оплаты, но что с того?       Юфимия покачнулась и едва удержалась на ногах.       — Что с того? — прошипела девушка, — Вы говорили, что мне нужно отработать три года, что вам не на что меня содержать, что отец не высылает вам денег с тех пор, как сделал это впервые, — слова в её сбивчивой речи обрывались и смешивались, — Вы лгали, нагло лгали! Если бы не это, мне не пришлось бы заниматься тем, чем я занимаюсь сейчас! Вы испортили мне жизнь! — голос её сорвался, из глаз полились горькие слёзы, обжигая краснеющую обветренную кожу.       По комнате прокатился холодный и раскатистый смех, невесёлый, отразившийся от стен и зазвеневший как разбитое стекло. Ариста смеялась, запрокинув голову назад, демонстративно и театрально.       — Я испортила? Тебе самой-то не стыдно? — отстранённо и укоризненно произнесла она, опираясь рукой на спинку кожаного рабочего кресла, — Если хочешь поговорить о том, кто, что и каким образом портит тебе жизнь — пожалуйста, — женщина сделала рукой приглашающий жест, — Напомни-ка мне, дорогая, после вчерашнего похода в театр ты вернулась домой и побежала жаловаться Россини, как делала обычно? Может пошла писать своим школьным друзьям? Или плакать в подушку? — елейно протянула Ариста, щуря глаза и ухмыляясь, — Ах, нет, ты укатила в Лютный, чтобы с большим упорством методично напиться в баре. Наверное, за бокалом бурбона лучше размышляется о планах на жизнь и горюется по незавидной судьбе?       Юфимия молчала. Слёзы уже высохли, оставив место лишь горящему гневу и стыду. Они сжимала и разжимала кулаки, комкая ткань голубой юбки, не в силах ни уйти, ни возразить.       — Не забудь сказать спасибо Клод, подобравшую тебя. Не знаю, под чем конкретно ты была, но, возможно, сегодня с утра тебя пришлось бы откапывать из сугроба с переохлаждением.       Юфимия сжала зубы и покраснела до самых корней волос. С самого пробуждения в ушах всё ещё навязчиво звенело, по черепной коробке будто били набатом, так, что даже держать спину прямой удавалось с большим трудом.       — Ты, я смотрю, вообще решила брать от своей испорченной жизни всё, — непоколебимо продолжала наступление Ариста, — Катаешься на частных экипажах, нанимаешь кучеров и носильщиков, которые таскают за тобой все твои бесчисленные покупки, ужинаешь в ресторанах, ходишь на премьеры, заказываешь в ателье очередную дюжину шляпок и перчаток, которые бы подходили к платьям, которые ты скупаешь прямо с подиума на показах именитых дизайнеров. Мерлин, ты даже почти не носишь шляпы! — она всплеснула руками, в голосе её послышался удивлённый смех, — Приобретаешь уже четвёртую огромную шкатулку, ведь в предыдущие уже не помещаются твои бесчисленные украшения и камни, — Ариста прошлась взад-вперёд перед потухающим камином, будто не замечая свою молчаливую подопечную, — Под твоим именем в «Hedonism Wines» уже, наверное, целая перепись алкоголя, — женщина тяжело опустилась на кресло, обогнув гору документов, бесхозно лежащих на полу, и помассировала виски, уперев локти в стол, — Какой вообще смысл выписывать парфюм из Франции, если постоянно воняет табаком.       Юфимия засопела и скрестила пальцы перед собой.       — Ты, кстати, не думай, будто я не знаю, что ты платишь той арабке, чтобы она ходила к наркологу вместо тебя, — ухмыльнулась Ариста, наблюдая за прокатившейся по лицу Юфимии непонятной эмоцией.       Девушка упорно продолжала молчать, переводя взгляд с предмета на предмет, лишь бы не видеть этого полу-укоризненного выражения на лице строгой женщины, заменившей ей мать.       — Возвращаясь к тратам, как-то много денег получается, не находишь? Или подсчитаем ещё те, которыми тебя осыпают ненавистные клиенты, с которыми ты ходишь под ручку даже без моего ведома? Или, может, уже стоит называть их любовниками?       По лицу Юфимии пробежала судорога. Странное выражение, смесь обиды, стыда и омерзения, нежелания слышать этого скверного слова, порочащего её чистые и прозрачные намерения ни в чём себе не отказывать, пусть даже через слёзы и отвращение к собственному жалкому существованию.       — О! Я как раз хотела с тобой поговорить о том, что вообще ты себе позволяешь, раз набралась смелости рассорится с женой Уилкиса, а он, насколько я помню, твой самый щедрый поклонник и страстный обожатель, громко послав её на три буквы? Да ещё где? В Мунго! — Ариста произнесла это со смесью смеха и удивления, словно не могла разобраться, как реагировать на то, что из раза в раз выкидывала её воспитанница, — Уж не знаю, что ты там делала, брала справку в школу или проверялась на венерические… — она будто хотела продолжить, закончить свою мысль, но лишь тяжело вздохнула и откинулась на спинку кресла, будто все проблемы этого мира внезапно свалились на её плечи, — На твоём надгробии напишут «раздвинула ноги перед Дьяволом», — тихо произнесла женщина, прикрывая рукой глаза как в дешёвых пафосных драмах.       Юфимия гневно цыкнула и отступила на шаг назад.       — Ни перед кем я ноги не раздвигала, — обиженно заявила она, — Что я могла сделать, если эта стерва мне уже четыре месяца покоя не даёт? Раз в неделю, как по расписанию, получаю от неё громовещатели, мол, я её мужа из семьи увела. А их сын — мой сокурсник вообще-то, мне стыдно! — она и сама удивилась, как плаксиво прозвучал её голос. И это она-то вломилась в кабинет директрисы, чтобы высказать ей в лицо самые яростные выражения? Пожалуйста — стоит и оправдывается, как нашкодивший ребёнок.       Девушка переступила с ноги на ногу, не понимая, почему оказалась загнанной в угол.       — В любом случае, если бы не вы, всего этого вообще бы не было, — тихо сказала она.       Ариста наклонила голову вбок, легко усмехнулась и по-матерински нежным взглядом посмотрела на девушку. Затем поднялась, медленно прошествовав ближе, и мягко обхватила тёплыми сухими руками щёки Юфимии, поднимая её голову и заглядывая в глаза.       — Милая, — ласково промолвила она, — ты ведь с детства под моим присмотром, я знаю все твои сильные и слабые стороны, — Ариста взяла Юфимию за плечи и решительно развернула, заставив посмотреть в широкое зеркало, стоящее у стены, — Давай смотреть правде в глаза. Ты красивая девочка, милая и чувственная. Но разве есть у тебя хоть какой-то шанс добиться успеха умом?       Юфимия не отрывала взгляд от зеркала. Она видела лишь своё покрасневшее лицо, длинные ресницы, на которых собрались мелкие капельки слёз, обкусанные губы и тоненькие дрожащие ключицы. Не видела Аристы, стоящей у неё за плечом, только слышала её голос, раздающийся рядом с ухом, и чувствовала мягкое поглаживание по затылку и спине.       — Твой самый яркий талант — красота, пользуйся хотя бы этим. Я дала тебе шанс жить красиво, так, как живут очень немногие маги. Я растила из тебя женственную и элегантную леди, на которую мужчины смотрят с восхищением.       — С вожделением, — негромко поправила Юфимия, прикрывая глаза.       — И это тоже, — согласилась Ариста, — Но разве есть моя вина в том, что ты, оказывается, так легко поддаёшься на разные соблазны? — невинно заметила она, — Ты просто неблагодарный ребёнок, Юфимия, но пока что я тебя за это прощаю, — женщина последний раз провела ладонью по спине девушки и легко хлопнула по плечу, — Всё, иди. И найди свои туфли.       В полном молчании Юфимия покинула кабинет, прикрыв за собой дверь. Оставшись в тишине широкого коридора, как никогда до этого она вдруг ощутила своё одиночество и обречённость. Ведь, действительно, когда её красота завянет — у неё не останется ничего, кроме обывательских навыков игры на фортепиано.       Она подобрала свои спрятанные туфли, выглянув в окно, на ухоженный надоевший сад, на отстранённых девочек, вышедших на пленэр. Здесь жизнь идёт тихо и размеренно. А позади неё, за оградой, где-то ходят надоедливые маглы в нелепых нарядах, спешащих поскорее занять своё место перед странными железными коробками. Жалкие и смешные, неспособные даже свечку зажечь без спички, пока Юфимия одним лишь щелчком пальцев освещает целую комнату с люстрой, лампами, каминами и факелами. Глупый город с глупыми маглами.       Юфимия села на подоконник. Дурацкое магловское захолустье стало причиной первой большой обиды.       — Да, прошу прощения за беспокойство. Не волнуйтесь, это внеплановые каникулы, я вышлю сову с новым адресом через неделю, — Ариста помахала рукой женщине, забиравшей свою дочь.       Юфимия дышала на окно, рисуя на запотевших стёклах звёздочки и сердечки. Как только дверь за последними посетителями закрылась, прерывая шорох проливного дождя, спрыгнула с окна, в припрыжку подбежав к женщине.       — Тётушка, не трогай мои вещи! — захныкала она, топнув маленькой ножкой и обхватывая руками чемодан, над которым возвышалась всего-то на пол головы.       — Юфимия, всё, хватит, прекрати, — отмахнулась от неё Ариста, осматривая запечатанные коробки с вазами, подсвечниками, стульями и подушками.       — Я не хочу уезжать, я никуда не поеду! — девочка запричитала, кудряшки на её макушке запрыгали каждая на свой лад, — Я здесь останусь, тут Темза через две улочки, а там нет набережной и повсюду маглы! А здесь огоньки из окошка видно и вечером звонит Биг-Бен!       Ариста обхватила виски пальцами и устало прикрыла глаза. В её чёрных волосах показалась крупная жемчужина.       — Тётушка! Тётушка! — Юфимия запрыгала на месте, привлекая к себе внимание.       — Мерлин и Моргана, — пробормотала женщина себе под нос, — Юфимия, ещё хоть слово, и я закрою тебя в одной из коробок и вышлю носильщиком, — пригрозила она, снова опуская взгляд на список вещей.       Девочка насупилась, надула щёки.       — Почему мы просто не можем дать тем дядям денег, — заскулила она, — Они сказали про неуплату налогов, так если мы им всё отдадим, нам не придётся уезжать из Лондона?       Юфимия вздохнула, прерывая поток воспоминаний. Да уж, на оплату помещения в магическом районе денег не было, зато на новенький летний домик в Богнор-Риджис у Аристы средства нашлись.       С другой стороны, вопреки ожиданиям, в Коукворте всё же нашлась пара волшебников. Ну ладно, один волшебник и одна заносчивая стерва. Как там в Хогвартсе, интересно. Может, послать письмо?