13

       — Я художник, — немного поразмыслив, все же решил ответить Тэхен на простой вопрос Чонгука о том, зачем ему так понадобилось вдохновение. Он слегка потеребил свои темные волосы, выдавая волнение. Возможно ему было некомфортно отвечать на этот вопрос, ведь, как он думал, «художник» — это не что-то важное и стоящее, а простое и недостойное ни внимания, ни времени. Рисунки не принесут тебе большого дохода, не принесут уважения. Это всего-лишь любимое дело... Вдобавок нервно прикусив губу, он отвернулся, решив, что поспешил с честным ответом. — Но я умею не только рисовать, ты не думай... Они уже около часа шагали по направлению к «месту творения». За все это время Чон успел понять для себя многие вещи. Тэхен не был обычным человеком. Обычные люди не ведут себя так. Обычные люди не доверяют первым встречным, не зовут их прогуляться, забыв об осторожности, не решают открыть двери в свои, возможно, тайные комнаты, где они занимаются тем, что им по-настоящему нравится. Обычные люди давно решили закрыть свою душу в подземелье, не пуская туда даже солнце. Социофобия вошла в моду, становясь чем-то само собой разумеющимся. Ведь бояться других людей — себя оберегать. Кто придумал эту глупость... Да и что тут говорить, он ведь сам в неё верил. Чонгук бросил взгляд на рядом идущего Тэхёна. Сегодня на нем было простое клетчатое пальто без шарфа, поэтому снова спрятать своё лицо он не смог бы, даже если бы захотел. Он странно притих, заметно погрустнев. Его губы сжались в тонкую полосу, а пальцы теребили край воротника. Непривычно было видеть его таким. А может, Чонгук просто его не знает. — Ты в порядке? — он коснулся его плеча, будто они были лучшими друзьями с самого детства. Тэхен слегка вздрогнул от неожиданности, остановился и повернул голову. В его глазах не оказалось грусти, скорее некое смятение. Возможно, он размышлял над правильностью решения вести Чонгука на свой «чердак». Всё-таки они оставались друг другу чужими людьми, ведь познакомились совсем недавно, и трудно было считаться даже друзьями. Но Чон хотел обладать доверием этого парня. Что-то в нем заставляло его чувствовать себя ответственным за его прекрасное настроение и комфорт. — Д-да... не обращай внимания, — Тэхен отвернулся, прикрывая глаза и собираясь снова продолжить ход. Чонгук не особо думал, когда делал это, но его голову прострелило резкое желание снова дотронуться до его руки. Медленно проведя от плеча к тонкому запястью, он слегка сжал его пальцы, продолжавшие держать воротник простой белой рубашки, вынуждая Тэхёна покрыться мурашками от тёплого касания и снова посмотреть на него, широко раскрыв глаза. Кисть оставалась все такой же холодной, и этот холод передался Чонгуку, заставляя поежиться. — Не думай, что я не замечу очевидного, — он старался смотреть в глаза, но прямой, непонимающий, невинный взгляд Тэхёна рождал желание сдаться и признать, что побеждён. Уйти далеко в лес, чтобы обдумать и наконец понять, почему же этот парень так действует на него... Кажется, избегание социума привело организм Чонгука к такой острой реакции на любое соприкосновение с другим человеком. Он все еще продолжал бороться с противоречивыми желаниями убежать и продолжать смотреть в эти глаза ещё несколько минут... Часов... Сколько угодно. — Ты о чем? — странно тихий голос вывел его из своеобразного транса и глубоких мыслей. Чонгук понял, что так и не закончил прошлую фразу, а вот что он тогда сказал, уже было непросто вспомнить. Тэхен слегка дернул рукой, высвобождая себя, и снова отвернулся. — Все правда в порядке, — он постарался выдавить из себя расслабленный смех, но вышло немного нервно и дёргано, от чего тот закашлялся. — Мне кажется, ты снова мёрзнешь, — Чонгук не смог скрыть беспокойство в своих глазах, хоть и голос его оставался ровным и спокойным. К сожалению или счастью, Тэхен уже не смотрел в его глаза. Возможно, ему тоже не хотелось чувствовать себя слабым. Возможно, ему вовсе не нужна забота. Сегодня он казался не таким, как в прошлый раз. Он был закрытым и даже... смущенным? Нет, скорее просто неуверенным в себе. К удивлению Чонгука Тэхен снова мило улыбнулся, втягивая носом воздух. — Ты прав, давай ускорим шаг, — натянув края рукавов на ладони, чтобы спрятать их от ветра, он и правда увеличил скорость. То ли действительно хотел быстрее дойти, то ли не хотел смотреть на Чонгука, идущего рядом. Тот лишь пожал плечами, не став догонять, и оставшуюся часть пути прошёл немного поодаль. Тэхен внешне казался крепким парнем, хоть и имел хрупкие черты лица, но почему-то его хотелось спрятать от этой погоды, от этого ветра, от всех других людей. Будто каждое из этого может навредить ему, поломать то зыбкое счастье, которым он, не задумываясь, поделился при их первой встрече. Неужели сейчас сработала та самая защитная реакция каждого из людей? Чонгук в тайне от себя надеялся, что не задел Тэхёна лишним словом, и тот просто сегодня не в духе, что он не собирается закрываться из-за чужой неосторожности и снова будет таким, как был в прошлую их встречу. Сам же Чон находил для себя довольно странным тот факт, что он так переживает из-за чувств другого человека. Хотя, наверное, любой другой на его месте почувствовал бы себя некомфортно. Поэтому он так и не произнёс ничего до конца дороги, надеясь, что Тэхен сам заведёт тему, но и тот продолжал молчать. Та самая комната, куда они шли, находилась под крышей обычной многоэтажки. Чонгук не решился спросить, где живет сам парень. Захочет, расскажет. Вряд ли это был тот же чердак. Он не был похож на человека, которому не на что жить. Наоборот, казалось, он в полном достатке, но просто хочет избежать разговоров о заработке, деньгах и проживании. Видимо, его не интересовало это. — Как ты нашёл это место? — первым нарушил угнетающую тишину Чонгук, когда они, выйдя из лифта, завернули в сторону лестницы, за два пролёта ведущей к выходу на крышу. Ступени неприятно гремели под ногами, а пыльный воздух заполнял легкие. — Раньше я часто обхаживал крыши. Мне кажется это романтичным. Когда нашёл эту, одна из двух дверей открыла некое подобие подсобки. Я думаю, ты понимаешь, о чем я. Если же нет, сейчас увидишь. На верхней точке две двери. Одна выведет нас на крышу, другая в маленькую комнатку. Когда я впервые зашёл туда, там были сложены веревки, металлические трубы и разбитые кирпичи. Я посчитал, что никто не станет возвращаться сюда. Пришлось потратить немного времени, чтобы подстроить это место под себя... Тэхен подошёл к одной из двух дверей, как только они дошли до верхней части лестницы. Ручки, как и предполагалось, не было, поэтому пришлось проталкивать дверь внутрь под напором тела. Тихий скрип отдавался эхом во всех направлениях, и Чонгук слегка поморщился, скосившись на привыкшего к этому Тэ. Глухо прокашлявшись от накатившей пыли, тот прошёл вглубь, помахав рукой. Комната оказалась больше, чем изначально предполагал Чонгук. Всюду стояли стопки бумаги, и лежали склады простых карандашей разной толщины и мягкости. В дальнем углу непонятно зачем были сложены доски. Видимо, Тэхен просто не нашёл, куда их вынеси. Письменный стол полностью завален, будто только недавно хозяин пытался в спешке найти что-то неимоверно важное. Чонгук про себя улыбнулся, решая, что это всего-лишь тот самый творческий беспорядок, о котором не раз упоминают художники и писатели. Стены завешены множеством картин: от геометрических фигур, легкой рукой набросанных на бумаге, до произведений искусства в виде тщательно прорисованных пейзажей или же простых людей, прогуливающихся по улице, держась за руки. Лица людей чаще всего были скрыты шарфами, капюшонами или же просто нарисованы со спины, но вот рукам Тэхен уделял особое внимание. Чонгук невольно перевёл на него взгляд. Тот же беспечно прибирался на столе, наоборот стараясь не отводить глаза от бумаг, видимо, боялся заметить что-то вроде упрёка или недовольства в свою сторону. — Это... удивительно, — выдохнул Чонгук, подходя ближе к столу. Он хотел сказать намного больше, но не знал, как выразить своё восхищение тому труду, тем силам, тем чувствам, которые Тэхён отдаёт своим работам. Графические рисунки всегда привлекали его внимание больше, чем любое другое искусство. Он считал, что нужно иметь особый талант, чтобы суметь передать гармонию, краски и эмоции обычным простым карандашом. Чтобы заставить сиять солнце на обычной картине, достаточно лишь закрасить круг желтым цветом. Но как изобразить яркость, сияние и тёплые лучи, используя лишь бумагу, графитовый цвет и ластик? Он совершенно не знал. А Тэхён знал. Казалось, он имел особое видение этого мира, имел больше чувств и шире спектр эмоций. И он ни в коем случае не скрывал это. Он делал то, что ему дано природой. И делал поистине потрясающе. В глубине души Чонгук продолжал жалеть, что не отдавал время прекрасному, живя лишь работой и глубокими размышлениями. Благодарно и даже как-то облегченно улыбнувшись на комплимент, Тэхён наконец повернул голову к Чону, пытаясь заглянуть ему в глаза, чтобы подробнее рассказать о своем увлечении, но тот не заметил, уже окунувшись в глубокие мысли. Его глаза смотрели куда-то в пустую глубину, а на лбу проступила вертикальная морщинка из-за слегка нахмуренных бровей. — Чонгук... — он осторожно коснулся чужой щеки, пытаясь развернуть его лицо в свою сторону. Холодная рука вернула Чонгука из раздумий, заставляя вновь задуматься о происходящем. Он мягко перевёл взгляд на темные, заинтересованные глаза. Возможно, ему лишь показалось, но он увидел в глазах Тэхена беспокойство. Или же просто хотел видеть... Он не мог понять, что за чувство его переполняет, но он искренне хотел, чтобы этот парень волновался за него так же, как это делал он... Кажется, Тэхен понял, что это прикосновение оказалось слишком резким, он виновато опустил взгляд, а его ладонь устало соскользнула от щеки к чонгуковой шее, но почему-то так и осталась там, не думая перемещаться дальше. Чонгук аккуратно обхватил тонкие пальцы, убирая чужую руку. Это касание казалось ему приятным, но каким-то... чужим, и он больше не хотел чувствовать его. Будто Тэхён и вправду решил закрыться в себя во вторую же встречу. Там, в парке, когда он неожиданно потянул его за руку, казалось, будто они были знакомы с самого детства, будто между ними произошло столько событий, что они теперь неразлучно связаны. — Тэхён, я правда не хотел поднимать эту тему, но что с тобой сегодня? — Чонгук снова строго вглядывался в чужие глаза, на этот раз не пытаясь выразить своё волнение. На этот раз он хотел понять. Понять, куда же так быстро исчезло то, что привлекло его в первые секунды. В тэхеновых глазах все так же не было ни грусти, ни страха, только сомнение. Больное сомнение, будто он много раз совершал оставляющие раны ошибки и сейчас, признав свою наивность в том, что бездумно схватил незнакомца за руку, боится даже показать снова свою искреннюю, тёплую, счастливую улыбку. Ту улыбку, которая не давала покоя Чонгуку. Ту, что заставляла самого его глупо улыбаться. Неужели он все ещё сомневается в том, что ему можно доверять? — Даже не думай молчать, я все равно заставлю тебя ответить мне. На самом деле ему не нужен был ответ. Он давно научился читать людей по их глазам, по легкому движению головы и поджатым губам. Он просто хотел, чтобы Тэхён сам сказал, что боится его, что не доверяет, что поспешил. — Хочешь... я научу тебя рисовать? — неожиданно произнёс тот, зарываясь ладонью в свои волосы, жмурясь и потирая затылок, словно только что проснулся. Он стал медленно стягивать с себя пальто, оставаясь в тонкой белой ткани, будто в этой бетонной коробке было жарко или, хотя бы, тепло. Чонгук в замешательстве собирался сказать что-то в протест, но забылся, переключив внимание на действия Тэхена. Закатав рукава, он увлечённо рылся в стопках бумаги и коробках с карандашами. И всё-таки этот парень непредсказуем, как и его настроение... Через два часа на столе лежал очередной пустой лист А3, карандаш средней мягкости и сам Чонгук, оттягивающий пальцами собственные волосы и издающий скулящие жалобные звуки. Сидя рядом на полу, Тэхён неубедительно делал вид, что ему вовсе не смешно, и старался изобразить из себя сочувствие и понимание. — Мне просто не дано, — пробурчал куда-то в стол Чонгук, не удосужившись даже поднять голову. Тэхён похлопал его по спине, довольно улыбаясь, видимо, вспомнив свои начинания. — Подними голову и послушай меня, — он попытался всунуться куда-то между поверхностью стола и головой Чонгука, но тот начал мотать ей из стороны в сторону, не давая даже приблизиться. — Я не могу больше, — он все же приподнялся, кивком указывая в сторону порядком десятка смятых листов. — Это потому, что ты слишком стараешься, — Тэхён тепло улыбнулся, вызывая у Чонгука резкое чувство падения глубоко внутри. — Отключи голову. Да, при новых чертежах и строгих пропорциях нужно высчитывать и измерять, но это не твой случай. Ты должен увидеть прекрасное в любом предмете, а дальше — лишь желание повторить линии, изгибы, свет... но на своей бумаге. Срисовывать — это как... воссоздать заново уже созданный кем-то предмет, но добавить в него свои чувства. Мне кажется, я говорю слишком запутанно... Тэхён потёр нос, шумно выдохнув. Он выглядел озабоченным, будто пытался подобрать нужные слова, но Чонгук и так все понял. Он стал забывать о настоящих чувствах или же просто прятал их глубоко в себе. Почему? Он не знал сам. Он медленно перевёл взгляд в сторону задумчивого Тэхена. Его волосы смешно лезли в глаза, от чего тот постоянно откидывал их назад, губы снова поджались, а на лбу проступила морщина — было очевидно, что он пытался собраться с собственными мыслями и вновь выдать что-то неожиданное. Чонгук улыбнулся. По-настоящему. Непринуждённо и с легкостью. Кажется, он не такой черствый, как часто о себе думает, и умение радоваться простым мелочам, вроде приятной компании и времяпрепровождения, просто где-то пряталось все это время. Или же дело в нём...? Ведь это не впервые, когда простые действия заставили его на минуту почувствовать что-то подобное счастью. Он снова придвинулся ближе к столу, решая попробовать еще раз. Он не думал, что очередная попытка наконец увенчается успехом, но в одном был уверен — ему стоит рисовать то, что заставляет чувствовать. Что именно чувствовать, было не так важно. — Разреши мне нарисовать тебя, — спросил напрямую, даже не думая, что Тэхён вполне может отказать. — М? — тот наклонил голову вбок, непонимающе переводя взгляд с Чонгука на бумагу. — Чонгук... ты думаешь, сможешь нарисовать человека, если над стаканом с карандашами мучаешься уже несколько часов? Нет, он не думал. Его глаза давно изучали каждый доступный миллиметр человека, больше самого похожего на картину. Аккуратные, но четкие черты лица, изящная шея... Страшно. Страшно испортить неаккуратным движением, пусть и на бумаге, идеальные пропорции. Взгляд опустился на обтянутые рубашкой плечи, руки, кисти... — Почему на своих рисунках ты так тщательно вырисовываешь руки? — незаметно даже для себя перевёл тему Чонгук, уже решив, что именно он попробует изобразить. Он снова разгладил лист бумаги, подыскивая подходящий по его мнению карандаш. — Мне просто нравится, — Тэхен внимательно следил за ним, не потрудившись дать более развёрнутый ответ. Чонгук аккуратным движением подцепил его запястье, укладывая ладонь на стол, предельно внимательно рассматривая блеск кожи и слегка выступающие косточки. — У тебя красивая кожа... точнее кисть очень... хорошо... правильно... она в общем правильная, — в мыслях несколько раз ударив себя по голове за не дающий отчета своим словам язык, он почувствовал резкую нехватку воздуха. Волнение? А может, стыд... Скорее всего просто усталость от продолжительной работы. Теперь становится понятным, почему Тэхен сразу же снял с себя верхнюю одежду. Тот, смутившись, резко отвёл взгляд, проводя тыльной стороной ладони по шее, смахивая тонкую дорожку пота. Кажется, не одному Чонгуку здесь жарко. На его губах появилась знакомая улыбка, а руки вновь вернулись на стол. Видимо, он был не против стать моделью. С женской элегантностью перекрестив кисти на гладкой поверхности, он в ожидании уставился на Чонгука, давая понять, что тот может приступать к работе. Карамельная кожа притягивала взгляд и вызывала острое желание дотронуться. Почувствовать ее гладкость кончиками пальцев, губами... Очередное касание. Чонгук медленно поднёс чужую кисть к своим губам, прикрыв глаза, ощущая исходящий холод и вдыхая запах ванильного одеколона. Добавляет капли духов на запястья?

***

— Не злись на меня, мне кажется, я просто устал, — очередное утро выходного дня, проведённое за кухонным столом. Вчерашняя идея с клубом так и осталась нереализованной, а Юнги, пришедший вечером, не решился будить Чонгука. Сам же просто остался на ночь, удобнее расположившись на диване в гостиной. Чонгук проснулся вновь разочарованным в себе и собственной комнате. Ему вовсе не хотелось находиться здесь. Точнее, он должен был быть в другом месте... Первые десять минут он старательно вспоминал, как провёл вчерашний вечер с другом, после чего осознал, что просто заснул на кровати. Рядом с кроватью красный карандаш, возле него — смятый листочек. Теперь тяжелой волной нахлынули воспоминания о встрече. Почему он снова пришёл? Он не помнил, как и где они встретились, не помнил, как расстались. Возможно, этого и не было вовсе. Мы никогда не знаем начала сна, но сейчас невозможно вспомнить и конец. Чонгук улыбнулся. Приятный сон определённо добавляет интереса в его жизнь. Этот интерес подогревает явная хронология. Тэхен помнил их прошлую прогулку, как и сам Чонгук. В голове возник образ смущенного парня с перекрещенными кистями, сидящего за заваленным бумагами и карандашами столом в маленькой комнате на крыше многоэтажки... Заваленный стол? Он поморщился. Педантизм снова дал о себе знать. Необычно понимать, что в тот момент он не испытал колющей неприязни. Даже наоборот почувствовал некое одобрение. Или же тогда это просто не казалось важным. Но не чувствовать на себе бремя врожденной аккуратности понравилось ему больше, чем он ожидал. А еще Тэхен. Очевидно, во сне утрируются все ощущения, все чувства и эмоции. Каждое событие кажется растянутым на долгое время, да и само время ведёт себя иначе. Но он притягивал. Неимоверно. Не внешностью, к которой и перфекционисту не придраться. Скорее это была энергетика. Чонгук не особо верил в такие вещи, но, кажется, именно этим все и можно объяснить. Ему до дрожи хотелось узнать этого человека. Точнее его душу. И в то же время он имел чувство, что давно изучил его до мелочей. Знает, в чем его плюсы, знает его минусы, но старательно убеждает себя в том, что Тэхен невероятен, непредсказуем. Убеждает, что он должен быть таким. Теперь желание увидеться уже не казалось из ряда вон выходящим и глупым. Интерес вдохновлял и поднимал настроение, но решиться рассказать заметившему его странное поведение другу было непросто. Это же просто сон... Юнги со спокойным видом рассматривал лежащие в тарелке тосты. Ему ни в коем случае не обидно за прошлый вечер. Скорее, самому было необходимо выспаться. А головная боль после возможной пьянки стала бы неприятным дополнением. Странно, что люди не ценят простых выходных, проведённых дома. — Я бы сказал, что ты ведёшь себя не так, как всегда, но просто вежливо жду, пока ты сам начнёшь, — не поднимая взгляд, он наслаждением зевнул. — Что снова со мной не так? — риторический вопрос. Разумеется, на лице все отпечатано. Каждый момент, каждое касание... — Голос у тебя добрый. Выспался? — теперь он улыбнулся, разрушая ожидания Чонгука о расспросах. Кажется, его умение разбираться в людях все же дало трещину. — Ещё как. Признаваться в том, что он желал проспать хотя бы на пару минут дольше было бы неоднозначным. Юнги, вероятно, захотел бы знать причину, а лгать Чонгук не хотел. Не так уж и сильно он вчера устал, чтобы неумолимо цепляться за каждую минуту. Это лишь больной интерес. Только интерес. Или же невыпитая перед сном чашка кофе. Стоит ли прочесть о толкованиях снов? Глупо и наивно. И с каких пор он собирается заниматься этим? С тех самых, как ему дважды приснился парень, которого он никогда не видел. Говорят, все люди из наших снов уже виденные когда-то нами в реальной жизни. Сознание не может создать новую внешность. Оно лишь в нужный момент вбрасывает то, что нам знакомо. Но вряд ли в этот раз. Чонгук бы знал. Он бы заметил. Юнги желал провести этот день, не выходя из чонгуковой квартиры, литрами вливая в себя чай. Он бесконечно дергался от любого приходящего уведомления на телефоне. Либо ждал чего-то, либо наоборот не хотел никого слышать. Чонгук же, как бы ни любил спокойствие, не мог проводить день, лёжа на кровати или даже читая книги. Тело требовало движения. Пробежки успокаивали, а музыка в ушах помогала отвлечься. Было бы ещё от чего отвлекать... На самом деле и правда было. Чон не хотел признавать, но Тэхен забирал его мысли. Он проигрывал воспоминания в его голове раз за разом, а любая песня в наушниках давала всевозможные однотипные ассоциации. Тэхен грустит. Тэхен рисует. Тэхен держит его за руку. Тэхен смущается... Пробежка на холодном воздухе не спасала, как и музыка. А музыка — действенное лекарство. Всего-лишь интерес к этому сну. Только больной интерес. Заметив неподалёку знакомое кафе, Чонгук решил, что прямо сейчас ему необходима доза сладкого, которое, как ни странно, он не любил. — Здравствуйте, мне одну порцию мороженого, пожалуйста, — на улице морозный ветер, но желание замёрзнуть еще больше не давало покоя. Хотелось продрогнуть до нитки, а потом с наслаждением вернуться домой, укутаться в одеяло и вздремнуть. Снова... — Рожок? — Да. — Вам какое? — Мне ванильное, пожалуйста. Кажется, Юнги и правда решил провести этот день максимально спокойно. Он лежал на диване, глядя в потолок. Напротив играл телевизор, но на такой громкости вряд ли можно было различить хоть что-то. Он не любил пустую тишину, заставляющую вздрагивать от каждого постороннего шороха. Перестал любить быть один, поэтому постоянно находился рядом, но никогда не напрягал, по крайней мере очень старался. Вокруг него на полу стояли пустые кружки, на что и обратил внимание Чон, только разувшись и пройдя в гостиную, объединённую с кухней. Молча наклонившись, он разом поднял их все, не решаясь отвлекать Юнги от раздумий. Он редко задумывался над чем-то по-настоящему серьёзным. Возможно, сейчас как раз важно не спугнуть его мысли. Он продолжал молчать, хотя Чонгук понимал, что не заметить его Юнги не мог. Комната привычно пустовала. От малого количества вещей и бесполезных предметов декора она всегда на первый взгляд казалась новой. Правда потертости в некоторых местах все же выдавали ее возраст, но не каждый сможет заметить их, не изучив каждый уголок. Чонгук одобрительно улыбнулся. Чистота успокаивала нервы, приводила в покой настроение. Все же есть преимущества педантизма... Или же не будь он таким, не стал бы ощущать приятное удовлетворение от порядка? В принципе, это не имеет значения сейчас. Картину портит листок. «Сегодня мне впервые приснился счастливый сон. Он был о холодном ветре и твоей улыбке. Самое красивое, что я видел...» Как ни странно, Тэхен тоже приводит в покой его настроение. Педантизм — не болезнь. Особенность. Мешает только то, что, как бы ты того не желал, он никогда не уйдёт из твоей жизни. — Вам какое? — Мне ванильное, пожалуйста.