Не такое нынче время

Путь единственного на всю Акону трамвая проходил прямо под окнами гостиницы, и с раннего утра Арно будил веселый, жизнерадостный звон, проникавший даже сквозь закрытые и заклеенные на зиму окна. Арно садился на кровати, потягиваясь, стряхивая остатки сна, и тут же натыкался на серьезный взгляд Валентина Придда. Они всегда просыпались одновременно и каждый раз встречались глазами, приветствуя друг друга и новый день. В надежде, что именно сегодня их поиски увенчаются успехом. Валентин пригладил растрепавшиеся за ночь волосы и вежливо кивнул, приглашая соседа умыться первым. Ледяная вода, фырча и булькая, бежала из ржавого крана, со звоном ударяясь о чугунный умывальник. Наскоро вытеревшись жестким от крахмала куском ткани, заменявшим здесь полотенце, Арно надел рубашку и спустился вниз — проверить, нет ли почты. Ойген Райшнтайнер обещал тщательно расспросить всех коммунаров и отписать в Акону при первой же оказии. Хорошенькая дочь заведующей, увидев гостя, присела в реверансе и тут же смущенно покраснела — Арно не раз просил ее отказаться от буржуйских церемоний. Не успели они поздороваться, как брякнула в дверь колотушка, и послышалось, как почтальон ругается, пытаясь впихнуть в щель для писем всю корреспонденцию сразу. Наконец, шурша, спланировала на пол газета, а вслед за нею стукнулся о доски конверт. Арно оказался в прихожей первым и не зря — адрес на самодельном конверте определенно был написан твердой рукой завхоза коммуны. Долгожданное письмо читали за завтраком. Жермон Ариго, то и дело хмурясь и поглаживая пышные усы, оглашал послание Райнштайнера; Арно весь превратился в слух, в то время как Придд с привычной неторопливостью поглощал кашу, запивая ее дрянным шадди с таким видом, словно сидел не иначе как за королевским столом. Расследование Ойгена принесло результаты. Один из мальчишек, которого Нэнси учила писать, рассказал ей о своих аконских знакомых. Беспризорник, вдоволь наскитавшийся по Старой Придде, когда-то нашел у них кров и еду за умеренную плату. Кроме того, эти люди не спрашивали ни документов, ни о прошлом, ни откуда берутся деньги. Тому мальчишке приходилось воровать, чтобы заплатить за койку и тарелку супа, но Райнштайнеру он рассказал, что Нэнси хотела найти работу. Адрес прилагался. Арно решил бежать на поиски немедленно, но Ариго потребовал сначала закончить завтрак, а потом обсудить план действий. Являться втроем не стоило, и тем более не стоило показываться там самому Арно, значок ВЧК лучше оставить на крайний случай. Решили, что пойдет Ариго — его потертый, видавший виды френч вызовет меньше подозрений. Арно и Валентин остались в гостинице. Звон трамвая под окном, выкрики торговцев и извозчиков — все это за неделю стало привычным фоном жизни, и Арно казалось, что они целую вечность живут в этой комнатушке с вспухшими от сырости дешевыми обоями, ржавым умывальником и щелями в досках пола, откуда лезла стружка и иногда — мыши. Первые дни Арно с интересом наблюдал за Приддом: как привыкший к роскоши и комфорту аристократ будет чувствовать себя в дешевой гостинице. Но если Валентину и было неуютно, он ничем не давал этого понять. Каждое утро он брился, тщательно причесывался и лично стирал снятую накануне рубашку. В сырой, плохо протопленной комнате рубашки, подсохшие было у батареи, за ночь снова отсыревали, равно как белье и вся остальная одежда. Даже привычному к походному режиму Арно постоянные холод и сырость успели здорово надоесть за прошедшую неделю, но Валентин и не думал жаловаться. Он вообще разговаривал мало и только по делу, будто бы совсем равнодушный к результату их предприятия. Однако взятая из Васспарда книга — снова вошедший в моду Дидерих — пылилась на комоде, а все свободное от поисков время Валентин проводил у окна, присев на собственноручно вымытый подоконник и наблюдая за прохожими. Арно казалось, что этот внимательный взгляд не пропускает ни одного лица, ища в каждом из них сходство с пропавшей девушкой. Жермон Ариго вернулся к полудню, злой, как ызарг, и сразу велел подавать на стол. В дом его не пустили, окрестные жители говорили разное, сходясь в одном: сероглазую девушку в перешитой солдатской шинели никто не видел. Или видел, но усатый и подтянутый Ариго казался им похожим на жандарма, а район, судя по описанию, был далеко не фешенебельным. — Неприятное место: улицы заплеванные, грязь, нищие в подворотнях. Спросил у какой-то старухи — щурится хитро «А на что она тебе, милок?» — Сказали бы, что отец, — невольно улыбнулся Арно. Коммуна имени Савиньяка и вправду казалась ему семьей, где заведующий и комендант были заботливыми родителями. — Я и сказал, — развел руками Ариго. — Кто знает, то ли поверила, то ли нет. «Увижу, говорит, милок, передам про тебя обязательно. Глядишь, найдется дочка-то». А физиономия вредная у самой… Арно подпер голову руками и задумался. Ему, после службы во всесильной олларийской ВЧК, самым правильным казалось поднять по тревоге милицию. По описанию Ариго район напоминал рассадник преступности, один из тех, которые следовало безжалостно искоренять на территории ССГТ. Олларию вычистили за месяц, снеся трущобы и скопом отправив бывших воров, профессиональных нищих и прочих тунеядцев в колонии — привыкать к труду, помогая осушать болота Ренквахи. Здесь же, в Аконе, преступность не желала сдавать позиции. — К сожалению, ни я, ни товарищ Савиньяк не похожи на беспризорников, — подал голос Валентин. — В ином случае мы могли бы попасть в этот дом под видом упомянутых товарищем Ариго нищих. Жермон усмехнулся обреченно, вставая, чтобы помочь дочери заведующей водрузить на стол большую супницу. Арно потянул носом — пахло вкусно. Пожалуй, еда это единственное, что нравилось ему в этой гостинице… ну и еще девушка, чье имя он до сих пор стеснялся спросить. Сейчас она тихо раскладывала на столе приборы, стараясь не мешать разговору постояльцев. Выбившийся из прически золотистый локон упал на щеку, но она не поправляла его. — Да, преступный элемент из нас, особенно из вас, гражданин Придд, не получится, — Арно надеялся, что Валентин улыбнется, но тот никак не отреагировал на шутку. — Может, замаскируем товарища Ариго? — Угу, — откликнулся Жермон. — Запойный пьяница, жена из дому прогнала… Боюсь, не поверят, даже если сбрить усы и надеть какую-нибудь ветошь. Выправку не скроешь. Разве только вправду напиться… — И фонарь под глазом поставить, — фыркнул Арно. — Для пущего правдоподобия. Поиски зашли в тупик. Вдвойне обидно было почти наверняка знать, где находится Нэнси, но не иметь возможности туда проникнуть. В голове всплывали идеи, одна глупее другой: перемазать волосы колесной мазью, подделать бумагу и изобразить обыск, попробовать прорваться силой… — Товарищи коммунисты! — «товарищи» одновременно подняли головы от тарелок, и голос девушки на мгновение прервался. — Товарищи коммунисты, я могла бы помочь. Арно удивленно смотрел на девушку. Личико ее порозовело от смущения, но глаза отчаянно блестели. Жермон Ариго мягко улыбнулся. — Селина, мы рады вашему предложению, но речь идет, возможно, о воровском притоне. Это не место для молодой девушки. Арно заметил, как Валентин помрачнел и отвел глаза. Ему и самому стало как-то не по себе. Что если Нэнси действительно там? Они обошли все приличные дома Аконы — никто не слышал ни о Нэнси Эспен, ни о герцогине Окделл. — Я готова, если нужно. За день или два со мной ничего не случится, а потом я вернусь и расскажу. У вас же не получится по-другому… Ариго и Валентин молчали. Арно тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Ему не впервой было рисковать жизнью, своей или чужой, но подвергнуть опасности юную девушку он не мог. Однако каждый из присутствующих понимал, что она права. У здешней милиции хватает дел и помимо розыска сбежавших коммунаров — другое дело, если обнаружить целый притон… — Простите, но мы не можем принять вашу помощь, — в конце концов сказал Ариго. Валентин молча кивнул. Теперь девушка смотрела только на Арно. — Мама завтра уезжает за город, к бабушке, других постояльцев сейчас нет, никто даже не заметит! Не бойтесь за меня, пожалуйста… В голубых глазах заблестели слезы, и у Арно сжалось сердце. Чем больше Селина уговаривала, тем неотвратимее он понимал, что не отпустит ее туда. Что бы ни случилось, он ни за что не подвергнет эту смелую девушку опасности. — Лучше я сам переоденусь в женское платье и… — У вас не получится, товарищ Савиньяк, — мрачно оборвал Валентин. — Лучше попробуем обратиться в милицию. Селина, спасибо вам за идею, возможно, кто-то из сотрудниц местного отделения возьмет на себя эту роль. Ариго осторожно вынул из рук замершей девушки половник и начал разливать суп, давая понять, что разговор окончен. Обед прошел в полном молчании. Все думали об одном и том же — что местная ЧК и милиция отказались заниматься розыском «сбежавшей из детдома девчонки». И что придется идти в милицию второй раз, где им наверняка снова откажут. Но, даже если участковый не решится отмахнуться от настойчивой просьбы брата Наркома ВЧК, пока согласуют вопрос с начальством, пока найдут подходящего человека… А время идет. Идея переодеться в женщину казалась Арно все более привлекательной. В городе перебои с электричеством, керосин в дефиците, можно было бы отправиться по вечерней темноте. Ночи наверняка хватит, чтобы найти Нэнси или убедиться, что ее нет в доме. Но стоило ему заикнуться о том, чтобы выпросить платье у Селины, Ариго стукнул кулаком по столу и пригрозил привязать «горе-актера» к кровати. Они ругались до хрипоты, допивая невкусный шадди, и потом, поднявшись в свои комнаты. Ариго требовал идти к участковому, Арно возмущался, что на счету каждый вечер — и почему бы ему не отправиться прямо сегодня… Было очевидно, что предприятие зашло в тупик, но никто не желал признаться в этом первым. Валентин участия в споре не принимал, он молча сидел на подоконнике, внимательно глядя вниз, на тонувшую в грязи улицу. Уже стемнело, когда в дверь к ним постучала заведующая гостиницей. Луиза Арамона выглядела обеспокоенной: — Простите, товарищи постояльцы, вы не видели Селину? Арно, до того мерявший шагами комнату, застыл как вкопанный. — После обеда — нет, не видели, — ответил Жермон Ариго, стараясь не встречаться с заведующей взглядом. Когда за Луизой закрылась дверь, Арно прошипел: — Вы этого хотели, товарищ Ариго? — Она могла пойти к подруге, — предположил Жермон. — Или задержаться в каком-нибудь магазине. — Я иду туда! Чего вы добились — теперь вместо одной девушки нам нужно спасать двоих! Они все-таки дошли до милиции: вдвоем, Придд остался в гостинице. Мрачный, красноглазый от недосыпа участковый выслушал требование Арно и отказался куда-либо идти. — Не наша это работа за девками бегать, да и неча делать в этой шараге ввечеру! Финку под ребро воткнут — и хуч ты участковый, хуч сам комиссар. Завтрева приходите — поговорим. Деятельная натура Арно не могла вынести ожидания. Он изобретал планы один грандиознее другого, ругаясь на отмахивающегося от него Ариго. Потом тот ушел спать, и Арно принялся бродить по комнате, поглядывая на читающего в свете керосинки Валентина. Спустя час, услышав издевательски вежливое пожелание доброго сна, Савиньяк обреченно махнул рукой в пространство и рухнул, не раздеваясь, на кровать. Сон не шел. Арно ворочался, скрипя пружинами, переворачивал подушку, даже разделся в конце концов. Мысли, все менее и менее связные, кишели в голове как ызарги, путаясь и громоздясь одна на другую, перейдя спустя какое-то время в мутную полудрему и, наконец, в сон. Когда Арно открыл глаза, в комнате царил предрассветный полумрак, чуть желтоватый от газового фонаря на другой стороне улицы. Скрипнули пружины — Валентин приподнялся на локте и сонно прищурился. Не успел Арно удивиться их одновременному пробуждению, как раздался тихий стук в дверь. Натягивая штаны, Арно краем глаза заметил блеск нагана — сосед времени не терял. Но тревога оказалась ложной: под дверью стояла дрожащая от холода Селина. Девушка куталась в облезлую шубейку, больше подошедшую бы нищенке, волосы закрывал поддельный алатский платок с уродливыми маками. Бледные губы дрожали — Арно искренне понадеялся, что от холода, а не от сдерживаемых слез. Впрочем, глаза Селины были сухими. Валентин при виде гостьи пригладил волосы и поплотнее закутался в одеяло. Поджатые губы выдавали его отношение к происходящему, но Арно демонстративно повернулся к соседу спиной, усаживая Селину на единственный в комнате гнутый паонский стул. …Она выдала себя за сироту, родители которой умерли в Гражданскую войну от тифа. Жила в пригороде Аконы, у бабки — но та померла на днях, оставив внучке ветхий домик. Она готова на любую работу и любой, самый грязный угол. Воровать не умеет и боится, хочет зарабатывать свой хлеб честным трудом. Угрюмый бородатый мужик со шрамом через всю щеку велел ей обождать, вышел и вскоре вернулся с женщиной — высокой, полной и роскошно одетой. Причмокивая алыми, ярко накрашенными губами, женщина осмотрела Селину со всех сторон и вынесла вердикт: годится. Они спустились по лестнице в подвал и снова поднялись наверх, оказавшись в совсем другом доме. «Меня можешь называть хозяйкой», — сообщила женщина и повела девушку уютными, хорошо обставленными комнатами. За стеной то и дело слышался топот ног, музыка, радостный визг — в основном, женский… В этом месте Арно сжал кулаки: по его недосмотру Селина попала в самый настоящий бордель! К счастью, девушка не выглядела несчастной или напуганной; значит, обошлось, и все-таки Арно Савиньяк был ужасно зол на себя. … «Давай-ка, познакомься с подругами», — хозяйка втолкнула Селину в большую спальню. Восемь стоящих одна к другой кроватей были застелены кружевными покрывалами, а в углу возвышалось огромное трюмо с трехстворчатым зеркалом, у которого красила губы девушка в платье с открытыми плечами. Еще одна, в длинной сорочке, с перекинутой через плечо русой косой, сидела у стола, заваленного обрезками разноцветной ткани. В руках у нее было шитье. «Ты как, не припадочная? — подозрительно спросила хозяйка. — А то приходят тут всякие…» Девушка у стола вжала голову в плечи. Селина заверила, что здорова, и хозяйка ушла, пообещав «еще поговорить, когда клиенты разойдутся». Девушка у зеркала представилась Анж, та, что с шитьем — Нэн. Арно и Валентин переглянулись. Неужели?.. …Селина присела на низкий пуфик, наблюдая за Анж, мажущей на веки сверкающие тени. «Научиться хочешь? — подмигнула в зеркало та. — Ну смотри, смотри. А Нэн не пугайся, ее только от мужиков корчит». «Как это?» — шепотом спросила Селина, косясь на склонившуюся к шитью девушку. Анж заливисто рассмеялась: «Привела ей хозяйка давеча клиента — а она давай задыхаться с перепугу. Доктора вызывали — говорит — грудная жаба. Неженка наша Нэн, волноваться нельзя, помереть может. Хозяйка разбушевалась, выгнать хотела, да отошла потом. Пусть, говорит, за горничную пока будет, попривыкнет малость…» Валентин сидел, выпрямив спину, отрешенно глядя в никуда, и Арно вдруг стало не по себе. Селина, к счастью, не оглядывалась, продолжая свой рассказ. …Анж вскоре ушла, и они с Нэн остались вдвоем. Разговор не клеился — Нэн односложно отвечала на вопросы, давая понять, что не желает общения. Так они и сидели в тишине, пока не вернулись остальные. Кто-то с пьяным хохотом вваливался в комнату, сразу знакомясь с Селиной и рассказывая подругам о веселом вечере. Другие приходили молча, вешали в шкаф атласное платье, умывались из стоящего тут же кувшина, и так же, не говоря ни слова, ныряли под одеяло. Последней, далеко за полночь, вернулась Анж, и после этого Селина долго-долго лежала, пока не убедилась, что остальные спят. Стараясь ступать как можно тише, девушка накинула платье и выбралась из дома через приоткрытое кухонное окно… Светало. Прозвенел на улице первый трамвай, в смежной комнате заворочался, просыпаясь, Ариго. Когда Селина ушла, Арно принялся расхаживать по комнате, обдумывая план действий. Теперь, когда они точно знали, где искать Нэнси, дальнейшее казалось несложным делом — казалось до тех пор, пока услышавший всю историю Ариго не начал задавать вопросы. Даже представься он отцом Нэнси, его не пустят на порог, равно как и чекиста Арно. То есть, чекиста, конечно, пустят, но сначала потребуют разрешающую обыск бумагу. Без бумаги могли впустить только участкового, к нему и было решено отправиться. С утра в милицейском отделении было тихо и сумрачно. Дремал за столом охранник-свободоармеец, локтем прижимая к телу норовящую свалиться винтовку. Слышно было, как в камере предварительного заключения играют в кости: «Литто выпал!», «А, Леворукий с кошками, мой кон», «Два ызарга!»(7) Хмурый участковый объяснял угрюмой и сонной секретарше, чтобы та не оставляла на столе протоколы допросов, а при виде Арно и Жермона скривился, будто проглотил что-то кислое. — Что, не нашли девку-то свою? — Нашли, — огрызнулся Арно. — В борделе. Только нас туда не пустят. Участковый хрипло рассмеялся. — Отчего ж не пустят-то? Мошной тряхните — примут, как дорогих гостей. — Товарищ участковый! — не выдержал Арно. — Вы допускаете на вверенной вам территории не только существование антиобщественного элемента, но и получение им прибыли преступным путем. Я доложу вашему столичному руководству об отношении аконской милиции к искоренению преступности в ССГТ. Секретарша непочтительно фыркнула. Мохнатые брови участкового сошлись в линию. — А вы, товарищ чекист, нас столицами не пугайте! На вверенной мне территории, — передразнил он, — нынче ночью два убийства и ограбление с поджогом. Некогда мне девок разыскивать, что из евоных, — длинный палец ткнул в сторону Ариго, — приютов бегут. А шлюхи тоже люди, жить всякой твари охота. Так что идите… разбирайтесь сами. Арно издевательски четко отдал честь, развернулся на каблуках и вышел из комнаты, чеканя шаг. Ариго последовал за ним. «Ха, Абвении!»(8), «Нечестно, он меня под руку толкнул!», «Да кто тебя трогал, брехло гавкливое!». — Тише вы! — рявкнул проснувшийся свободоармеец, стуча об пол прикладом винтовки. Над крышами хмурилось небо. Люди жались к домам, спасаясь от брызг, летящих из-под копыт и колес, то и дело раздавалась ругань, когда очередной лихач окатывал грязью не успевшего убраться с дороги прохожего. Жидкая каша хлюпала и чавкала под ногами, портя настроение окончательно; Арно и Жермон Ариго молча тащились по шумным улицам, даже не пытаясь говорить друг с другом, от утреннего воодушевления не осталось и следа. Жертва Селины теперь казалась Арно напрасной, ведь на самом деле новости почти не приблизили их к цели. Валентин встретил их на пороге комнаты — причесанный, гладко выбритый и даже, как с отвращением заметил Арно, благоухающий каким-то приторным ароматом. — Куда это ты собрался? — поинтересовался Ариго, и Арно в который раз позавидовал, что не может так запросто говорить с высокомерным аристократом. Казалось, общее дело должно было сблизить их, но Валентин по-прежнему держался отстраненно, не давая повода перейти «на ты». — Насколько я могу заметить, ваш план не увенчался успехом, — вместо ответа заявил Придд. — У меня есть некоторые соображения на этот счет. Арно окинул взглядом щегольское пальто, начищенные до блеска сапоги, а также шляпу-котелок, которую Придд держал в руках… «Примут как дорогих гостей», — отозвался в голове хриплый смех участкового. Ариго осуждающе покачал головой. — Решил пойти в одиночку? — Боюсь, у нас нет выбора. Вы с товарищем Савиньяком не слишком похожи на посетителей подобных заведений. — Ха! — фыркнул Арно, озаренный внезапной идеей. — Буржуем стать дело нехитрое! Только сегодня они перебирались через огромную лужу под вывеской «Все для свадеб и похорон» — на вывеске была нарисована голова в непропорционально длинном, похожем на фонарную тумбу, цилиндре. Туда Арно и направился. Хозяин прокатной конторы, маленький, толстый человечек в полосатых брюках, приподнял пенсне и скептически оглядел Арно с ног до головы. — Будет лучше, если вы поторопитесь, — холодно сказал Придд. Савиньяка аж передернуло от этого высокомерного тона, но человечек посмотрел на гостя с уважением. — Желаете полный парад? — Достаточно пальто и шляпы. Остальное я предоставлю молодому человеку сам. — Конечно-конечно. Человечек снял с шеи сантиметр, приложил его к руке Арно и исчез в темноте за пустыми, пахнущими пылью стеллажами. — И зачем это «остальное»? — скептически поинтересовался Арно. Мысль надевать рубашку и брюки Придда показалась ему неприятной. — Стоит быть готовым к любому повороту событий. — Прошу, господа! То есть, простите, товарищи. Хозяин вынырнул из черноты, таща в руках пальто и котелок. Вещи пришлись впору. Точно так же, вопреки тайному чаянию, подошла ему и одежда Придда, притащившего в Акону целый чемодан. Арно и Валентин были почти одного роста, хотя первый оказался чуть шире в плечах. Посмотревшись в висящее над умывальником щербатое зеркало, Арно пожалел на мгновение, что Селина его не видит, и тут же устыдился этой мысли. Сердце трудящейся женщины не завоюешь буржуйскими тряпками! Мысль эта не давала ему покоя всю дорогу. Уворачиваясь от брызжущих грязью пролеток, ожидая, пока уличный мальчишка вычистит заляпанные сапоги, оглядываясь на идущего следом Ариго, Арно вспоминал отчаянно горящие глаза Селины. Оценит ли она героическое прошлое? Арно привык думать, что в ССГТ больше ценятся медали за отвагу, нежели кубышка и тряпки, но здесь, в мещанской Аконе, рядом с одетым с иголочки Приддом, законная гордость героя гражданской войны уступила место сомнению. Впрочем, деньги не главное — в Олларии чекистам выдают хороший продпаек, а это по нынешним временам дороже таллов… — Полагаю, это здесь, — вывел его из раздумий голос Валентина. Арно тряхнул головой, возвращая себя в настоящее. О Селине он подумает позже, а сейчас им предстоит войти в этот обшарпанный дом, с фронтона которого мрачно глядит на прохожих безносый лепной уродец. Арно поправил съехавший на ухо котелок и поинтересовался: — Вы знакомы с подобными заведениями, гражданин Придд? Не спрашивать же прямо — ходил ли он до революции по борделям? — В данном случае это не имеет значения, — холодно ответил Валентин, берясь за дверной молоток. — Но беседовать с хозяйкой буду я. На стук выглянул мрачный детина со значком «5 лет революции» на видавшей виды телогрейке. Окинув взглядом улицу за спиной посетителей — Арно едва удержался, чтобы не обернуться стоящего в тени Ариго, который обещал в случае чего поднять тревогу — сторож открыл дверь шире, пропуская гостей внутрь. Маленькая темная прихожая была с пола до потолка обклеена газетами. Краем глаза Арно заметил имя Лионеля Савиньяка на передовице «Аконской правды» и мысленно поежился, надеясь, что здешним обитателям не доводилось лично сталкиваться с Наркомом ВЧК. Хозяйка при виде гостей поднялась с полосатой софы и улыбнулась, обнажая крупные зубы, белоснежные на фоне ярких, карминово-красных губ. Валентин, тонко улыбнувшись, склонился к унизанной кольцами руке, и женщина довольно закатила глаза. — Добро пожаловать, господа. Один из господ как бы невзначай оглянулся на застывшего в дверях громилу. Хозяйка сделала вид, что не заметила этого жеста и показала гостям на диван, с которого только что встала сама. — Прошу прощения, мы недавно в Аконе, — сообщил Валентин, брезгливо присаживаясь на краешек. — И предпочли посетить этот район днем. — Мы рады гостям, — улыбка женщины стала еще шире. — Не беспокойтесь, заведение всегда готово пойти навстречу пожеланиям. — Полагаю, ассортимент достаточно широк? — дождавшись кивка, Валентин продолжил: — В таком случае, мы желали бы осмотреть помещения. Возможно, разумнее будет доставить… гм, товар в гостиницу. Мы остановились в «Старой Придде». Они с Ариго заходили туда по приезде в Акону, вспомнил Арно, но, выяснив цену за номер, решили, что стоит поискать жилье попроще. — О, поверьте, у нас не хуже. Впрочем, как пожелают господа. Прошу. Подхватив с полки дубового буфета связку ключей, женщина прошла к противоположной двери. Двигалась она удивительно плавно для своих габаритов, беззвучно скользя по доскам пола, отвратительно скрипевшим, стоило Арно сделать шаг. Громила кивнул и закрыл за собой дверь, с грохотом протопав по коридору. Арно покосился на Валентина, но тот следовал за хозяйкой, не оборачиваясь. Из комнатушки за дверью поднималась вверх винтовая лестница. Хозяйка пригласила Валентина подниматься первым, и он задержался на первой ступени, доставая из кармана надушенный платок, якобы не решаясь прикоснуться к перилам. Арно прикрыл за собой дверь гостиной и вынул значок ВЧК. Хозяйка отшатнулась от его резкого движения, готовясь закричать, и тут в шею ей уперлось дуло нагана. — Я успею раньше, — спокойно предупредил Валентин. — А… — женщина прищурилась, в полутьме разглядывая значок, и вдруг облегченно выдохнула. Видимо, Чрезвычайная Комиссия показалась ей наименьшим злом из возможных. — Что случилось-то, господа чекисты? — Живущая у вас девушка по имени Нэн числится во всесоюзном розыске. Вам не следовало ее принимать. Пухлые губы обиженно поджались. — Приняла я эту припадочную, как же. Из жалости только оставила, по хозяйству помогать. Забирайте хоть сейчас. — Заберем, — кивнул Арно, впервые открыв рот в этом доме. — Ведите. Нэнси мыла посуду в большой бадье — руки были по локоть в пене, волосы забраны под косынку. При виде Арно глаза беглянки удивленно расширились, и выскользнувшая из рук тарелка булькнулась в мыльную воду. Хозяйка возвышалась среди чугунков и кастрюль полной оскорбленного достоинства башней, пока Арно мучительно пытался подобрать нужные слова — и не мог, чувствуя за спиной напряженное молчание Валентина. Заметив его, Нэнси зажмурилась и отвернулась, закусив губу. — Знакомы, значит, — хмыкнула хозяйка, и это разбило сгустившуюся тишину. — Собирайся, пойдем, — отчеканил Арно. — Тебя ждут. Они вышли на улицу с черного хода: странная компания из двух щеголеватых молодых людей и девушки, кутающейся в грязное, перешитое из солдатской шинели пальто. На углу к ним присоединился Жермон Ариго. Лицо его при виде Нэнси просияло улыбкой, но та только ниже опустила голову, пробормотав: — Здравствуйте, товарищ заведующий.