Не такое нынче время

Селина встретила их в дверях гостиницы с радостной улыбкой на лице. Утром Арно забыл спросить, что она скажет матери, и малодушно предпочел об этом не задумываться. Нэнси не выразила ни малейшего удивления при виде несостоявшейся коллеги; Селина удостоилась лишь молчаливого кивка, после чего Нэнси прошла мимо нее, глядя прямо перед собой. Арно виновато пожал плечами и улыбнулся, извиняясь за неразговорчивость спасенной. Обедали молча. Нэнси сидела, угрюмо уставившись в тарелку. Ее попытка отказаться от еды была решительно пресечена, однако густой, наваристый суп не вызывал у Нэнси аппетита. Валентин ел с привычной аккуратностью, но по отрешенному лицу было заметно, что мысли его далеко. Арно и Жермон Ариго то и дело обменивались взглядами, не решаясь начать разговор, и воздух в столовой был словно наэлектризован, как бывает перед грозой. — Нэнси! — не выдержал, наконец, Ариго, и, когда та подняла на него глаза, проникновенно сказал: — Ешь. Валентин скользнул по сотрапезникам равнодушным взглядом и поднялся, промокая губы белоснежным платком. — Я поднимусь наверх. После его ухода дело пошло веселее: Нэнси быстро проглотила содержимое тарелки, закусывая мягким домашним хлебом, заметно было, что девушка сильно проголодалась. Ариго наблюдал за ней, усмехаясь в усы. — Надо бы на вокзал, спросить билеты до Приды. Завтра уедем. Арно задумался. Он и так пробыл в коммуне на две недели больше, чем собирался, к слову сказать, так и не добившись исполнения своего плана насчет Васспарда, да и Валентин оставался таким же загадочным, как и в первый день. Решение отправиться вместе с Ариго на поиски Нэнси выбивалось из тщательно поддерживаемого им образа высокомерного аристократа, однако радости по поводу успеха их миссии он так и не выразил. В любом случае, терять время на очередную попытку переубеждения не хотелось, гораздо больше Арно занимала мысль очистить Акону от преступного элемента. Что бы ни думал замотанный работой участковый, притонам и борделям не место в ССГТ! Лионель наверняка согласится с этим, и можно будет вернуться в Старую Придду с собственным отрядом, заодно и прищучив лентяев, окопавшихся в здешней милиции и ЧК. Эта мысль окончательно утвердила Арно в решении выехать в Олларию как можно скорее, и после обеда они с Ариго отправились на вокзал. Просилась с ними и Нэнси, но Жермон категорически отказался, водворив ее в комнаты и наказав Валентину не спускать глаз с «несознательной гражданки». Тот не выразил ни разочарования, ни радости, скрывшись за дождавшимся, наконец, его внимания Дидерихом. Выйдя на улицу, Арно заметил, что Нэнси устроилась на подоконнике и смотрит вниз — точно так же, как делал это обычно Валентин. Прида, Акона и Оллария на карте ССГТ образовывали равнобедренный треугольник, вершиной которого был первый из упомянутых городов. Согласно вытребованному у начальника станции железнодорожному расписанию, если бы Ариго двинулся по самой длинной из сторон этого треугольника в столицу, а оттуда на север, путь занял бы меньше времени, чем ожидание поезда в Ноймар, единственного, который возил пассажиров между Придой и Аконой. Арно, мысленно посмеиваясь над Валентином, предложил отправиться в порожнем вагоне товарного поезда, возившем из Ноймара торф для аконского угольного завода. Ариго только рукой махнул и посоветовал Арно вернуться в гостиницу, пока он поговорит с машинистами: вдруг кто-нибудь из них согласится отвезти к месту работы воспитателя нового поколения свободных граждан: военная выправка, видавшее виды пальто и удостоверение заведующего коммуной должны были сослужить хорошую службу. В город тем временем вползали тягучие зимние сумерки. Зажигались один за другим фонари и уютные желтые окна, принимая хозяев после трудового дня. Холодало. Грязь на улицах смерзлась ломкими бороздками, противно хрустящими под каблуками сапог. Люди шли медленно, оскальзываясь на ровных участках дороги, норовя ухватиться за идущего рядом, от чего возникала ненужная, суетливая толчея. Знакомый трамвайный звон показался Арно чудесной музыкой. Осталось повернуть за угол — и вот уже виден свет керосиновой лампы, сочащийся из окон второго этажа сквозь патриотически-зеленые шторы. Силуэта в окне не было видно, и Арно искренне понадеялся, что Нэнси не сбежала во второй раз, умудрившись поругаться с равнодушным охранником. Опасения оказались напрасными: подойдя к двери комнаты, Арно услышал звенящий от слез голос девушки. — Как вы не понимаете, что это бессмысленно?! Партия Свободы не допустит, чтобы в Талиге оставались кулаки и эксплуататоры, рано или поздно до вас все равно доберутся! Кажется, коммунарка пришла в себя и решила предпринять очередную попытку наставить герцога Придда на путь истинный. Спускаться вниз не хотелось, в столовой ужинали заехавшие с утра новые постояльцы, и не долго думая, Арно уселся прямо на пол, облокотившись о стену. Сам он давно исчерпал аргументы, не стоит мешать делать то же самое другому. Вдруг у Нэнси получится переупрямить несгибаемого буржуя? Арно подтянул колени к груди и, положив подбородок на скрещенные руки, приготовился слушать. — Человек создан для счастья, — продолжала между тем Нэнси, — и его легко достичь, если каждый встанет на путь свободы и справедливости… — В чем же заключается эта свобода? — голос Валентина был спокойным и слегка насмешливым. — В праве с утра до ночи работать на заводах? Чем отличается жизнь рабочих сейчас и до революции? — Их труд предназначен не одному эксплуататору, а всей стране! Каждый вкладывает в общее дело часть своего труда и получает все необходимое для жизни. — Вы о товарных карточках? Или о ничтожных пайках, которые людям выдают за двенадцатичасовой рабочий день? — Рабочий день сокращен! — звонко возмутилась Нэнси. — Сейчас работают не больше десяти. Возникла пауза. Арно представил, как Валентин молча смотрит на собеседницу, чуть прищурившись, что обычно заменяло ему улыбку, предлагая ей подумать самой. — Это временные трудности, — обиженно сказала Нэнси. — Талиг все равно движется к светлому будущему — тем быстрее, чем больше работает каждый из нас. — Вы так в этом уверены? Что заставляет герцогиню Окделл верить вчерашним солдатам, убийцам, палачам ее родственников и ее страны? Арно поежился. Он предпочитал не вспоминать случайно раскрытую тайну Нэнси — точнее, Айрис Окделл, а при упоминании о палачах стало совсем неуютно. Сам он приложил все силы к борьбе с режимом, убившим его отца и мать, как Нэнси нашла в себе силы поступить иначе? — Матушка и сестры умерли от тифа, — тихо ответила девушка. — Партия Свободы тут не при чем. Прошуршала под полом крыса, звякнул где-то далеко сигнал трамвая. Слышно было, как звенят приборами ужинающие внизу постояльцы. — Прошу прощения, я не знал. — Ничего страшного, прошло достаточно времени… И все-таки, подумайте. Я понимаю, что ССГТ еще несовершенен, но у Талига нет другого будущего. Значит, — добавила она так тихо, что Арно пришлось напрячь слух, — его не будет и у вас. Будь на месте Нэнси сам Арно, Валентин, наверное, сказал бы что-то вроде: «Вам стоит найти более предмет, более заслуживающий вашего беспокойства». Однако Арно сидел за дверью, поэтому ответ прозвучал иначе: — Я подумаю над вашими словами. Это было уже что-то. Арно поднялся и постучал в дверь. — Кто там? — испуганно отозвалась Нэнси. Вместо ответа Арно заглянул в комнату. Нэнси облегченно вздохнула и разжала пальцы сжимающие спинку паонского стула. Сидящий на кровати Придд кивнул и убрал наган обратно под подушку. — Завтра я еду в столицу, — сообщил Арно. — А вы, кажется, застряли. Товарищ Ариго пошел говорить с машинистами товарных, других поездов пока не предвидится. — По приезде в Олларию вы собираетесь встретиться со своим братом? — зачем-то уточнил Валентин. — Да, я сразу к Лионелю. Он придумает, как расшевелить здешнее болото. Нэнси отвернулась, и Арно мысленно дал себе затрещину за бестактность. — В таком случае, я хотел бы кое-что вам передать для товарища Наркома. Завтра, если вы не возражаете. Арно пожал плечами. Какие дела могут быть у Валентина Придда с Ли? Разве что… да нет, если бы речь шла о подкупе, даже если представить, что председатель ВЧК способен на подобное, вряд ли Валентин стал бы передавать его через Арно. Вечер прошел мирно. Вернулся с вокзала Ариго, ему удалось договориться насчет поезда. — Товарный вагон — не международный, конечно, — с улыбкой развел руками Жермон, — но и не угольный тоже. К счастью, кровати в гостинице не додумались привинтить к полу, так что удалось перетащить одну из них в соседнюю комнату. Нэнси легла спать в одиночестве, и скоро в ее комнате воцарилась тишина. Арно и Жермон Ариго негромко переговаривались, лежа в кроватях: вспоминая приезд Савиньяка в коммуну, Излом, поиски Нэнси. Валентин участия в беседе не принимал, хотя и не спал. Арно видел, как блестят в свете уличного фонаря его глаза. Звон трамвая как всегда разбудил Арно на рассвете, но вставать ему не хотелось. Он зажмурился, вспоминая снившийся только что сон — что-то сумбурное, но невыразимо приятное. Слышно было, как поднялся Валентин, привычно принимаясь за утренние процедуры, уютно храпел Жермон, в соседнем дворе орал во всю глотку петух… Жизнь входила в привычное русло, и не верилось, что спустя несколько часов поезд унесет Арно из этого города. И хотя он вернется скоро — чтобы вычистить Акону от грязи, Жермон, Нэнси и Валентин исчезнут из его жизни надолго, если не навсегда. Арно приятно было видеть, как расстроилась Селина, когда он сообщил ей за завтраком о своем отъезде, и как лукаво улыбнулась обещанию вернуться. А Валентин и Нэнси за едой то и дело заговорщически переглядывались, словно спрашивая друг друга о чем-то. Когда только эти двое успели договориться, за утро их вроде бы ни разу не оставляли наедине?.. Наконец, Валентин чуть заметно кивнул: «Пора!» и Нэнси вдруг вспомнила о скором Дне Свободоармейца, в который, согласно уже установившейся в ССГТ традиции, было принято дарить подарки бывшим, нынешним и будущим воинам Армии Свободы. По словам Нэнси, у нее остались деньги, заработанные еще до коммуны, которые она желала потратить, чтобы загладить свою вину перед волновавшимися за нее товарищами. Можно купить какую-нибудь полезную вещь, которой смогут пользоваться все коммунары. Судя по безмятежной физиономии Придда, «сбережения» появились не далее, как сегодня утром, но Ариго поверил этой истории. Или сделал вид, что поверил, но решил не портить «детям» затею. Оставшись наедине с Арно, Валентин выдвинул из-под кровати свой огромный чемодан. В подкладке оказалось тайное отделение, из которого была извлечена канцелярская папка. — Прочтите, — посоветовал Валентин. — Будет лучше, если вы поймете, что именно вам нужно доставить. Это может быть довольно опасно. Арно развязал потертые тесемки и начал аккуратно выкладывать на покрывало чуть пожелтевшие по краям листы. Судя по печатям, все документы проходили через королевскую Тайную канцелярию: докладная записка об исполнении приказа номер такого-то, отчет о расследовании ограбления государственного банка в Тронко, приказ о представлении к награде… Скоро Арно понял, что все бумаги так или иначе касаются одного человека. Никола Жерве, агент Тайной канцелярии, выполнял самую разную работу: вел допросы, следил за расследованиями варастийской полиции, руководил расстрелами обнаруженных им противников королевской власти… Документы были разложены в хронологическом порядке. Получив повышение, Жерве посылал начальству только копии собственных приказов. Арест, расстрелять, «не выдержал методов допроса», захоронить столько-то человек… Жуткая картина рисовалась перед глазами. Арно по диагонали просматривал листы, читая только имена. Некоторые были знакомы: о них говорили в подпольной Олларии, а потом… Очередной лист выскользнул из рук и, медленно, кружась, опустился на облупленные доски пола. Арно медленно опустился на колени, чтобы поднять его, но не смог заставить себя прикоснуться, словно бумага превратилась в труп ызарга, по меньшей мере недельной давности. Арно уперся кулаками в пол и навис над злосчастным документом, каждая буква которого горела траурным серым цветом. Приказ о расстреле Арно Савиньяка аккуратно отпечатали на машинке, а внизу чернилами было приписано «Жена показаний не дала. Смерть от остановки сердца во время допроса». — Вы знали это с самого начала, — глухо сказал Арно, отворачиваясь, чтобы не видеть проклятых слов, но перед глазами все равно стояли уверенные, с наклоном влево буквы. «Жена показаний не дала…» — Знал. Предупреждая следующий вопрос — досмотрите до конца. В Партию Свободы вступали разные люди, в том числе и бывшие грабители, жулики, бандиты. Все они считались жертвами королевского режима, и партия охотно прощала старые грехи, если человек верно служил делу революции. Но палач и убийца, охотившийся за революционерами, и вошедший в правительство ССГТ казался бредом, кошмарным сном… Мятый, от руки исписанный листок с приклеенной к правой стороне фотографией. Список имен и кличек расплывался мутным пятном, но Арно достаточно было взглянуть на лицо с глубоко посаженными, внимательными глазами, чтобы узнать заместителя Наркома ВЧК. С фотографии смотрел безусый и еще не облысевший Алваро Альба. — Я прошу вас передать эти документы лично в руки Лионелю Савиньяку, — напомнил Валентин, и его привычно-спокойный голос выдернул Арно из глухого отчаяния. Знакомое лицо плыло перед глазами — казалось, что Альба ехидно улыбается. Валентин молча собрал бумаги обратно в папку. Также молча Арно пристроил ее на животе, под одеждой, и застегнул форму. Он доставит эту вещь в столицу хотя бы и ценой жизни, иначе, казалось ему, дело революции будет бесповоротно проиграно. — Насколько я мог заметить, человек, следящий за мной по поручению заместителя Наркома ВЧК, остался в Васспарде. Он не знает об охраняемой им тайне, и предпочел следить за замком, а не за хозяином. Надеюсь, что ваше путешествие пройдет благополучно. — Это Алваро приказал не трогать вас и замок, — невпопад сказал Арно. — Да. — И что дальше? — нужно говорить, чтобы не сойти с ума от карусели, поселившейся в голове. — Без покровителя вы не продержитесь в Васспарде и полугода. — Я знаю. — И все-таки решились. — Я пришел к выводу, что это следует сделать. — Говорите по-человечески! — взвыл Арно. — Я ничего не понимаю! Как вы будете жить? Что станет с замком и вашими слугами?.. Нет, не так! — Ледяная вода из крана охладила разгоряченное лицо и замедлила верчение карусели. — Что мы можем сделать для вас? Лично я, ВЧК, Армия Свободы? Арно смотрел на Валентина, смаргивая с ресниц радужные капли — на первый взгляд привычно спокойный, тот был похож на натянутую струну. — Думаю, что Чрезвычайной Комиссии лучше не напоминать о моем существовании. Скажите, что обнаружили документы при обыске Васспарда. Мысли медленно, со скрипом начали движение в нужном направлении. — Вы уедете или останетесь в Талиге? В любом случае, вам нужны новые документы. — Благодарю за предложение. У меня есть паспорт на имя Валентина Вайзтанне — тот, с которым я воевал в королевской армии против Дриксен. Думаю, этого достаточно. — Гражданин Придд, вы уезжаете или остаетесь?! Я могу добыть вам разрешение на выезд в Золотую Анаксию или Дриксен. Или в Гайифу — куда хотите. «Он не умеет просить помощи, — понял Арно. — Не имеет значения, какой. Умеет только помогать сам, не требуя ничего взамен». — В этом нет необходимости, я остаюсь в ССГТ. — Вам придется работать, — напомнил Савиньяк. — Где хотите, но придется. Сколько бы у вас ни было денег, тунеядство в Союзе будет вырвано под корень. Прозвучало довольно грубо, но Валентин и не подумал обижаться. Во всяком случае, на его лице ничего не отразилось. — Я думал над этим. Пожалуй, единственное место, где может пригодиться моя служба — это Армия Свободы. Гражданская война, к счастью, окончена, и силы свободоармейцев брошены на защиту от внешнего врага. Меня это устраивает. Наконец-то! Арно едва удержался, чтобы не воздеть руки к небу. — У вас будет рекомендация. Если хотите, от самого главнокомандующего! — Не стоит, — на лице Валентина возникла чуть заметная, но все равно невероятная улыбка. — Мне достаточно вашей. Три часа спустя поезд Вальдесберг-Оллария отправился с пассажирского вокзала Аконы, увозя с собой Арно Савиньяка. Через две недели бывший заместитель Наркома ВЧК Альваро Альба был расстрелян по обвинению в государственной измене.