million mеn?

      — Я вроде говорила, чтобы ты не напоминала мне об этом.       — Хорошо, а можно мне тоже позагорать?       — Ну вот иди туда и позагорай, — она махнула рукой на противоположный борт.       — Ладно.       Я полежала немножко и мне это надоело. Ой, Мелани обгорит, она же кремом не мазалась.       — Папочка, — прошептала я, когда подошла к ней. Она ничего не ответила, значит спит.       Я выдавила немного крема на руки и растерла по спине и рукам, хотя меня и смущало, что верх купальника был расстёгнут.       Так, ну попу я уж точно трогать не буду       Закончив ноги, я закрыла крем и поставила его на пол. Моё внимание привлекли практически незаметные шрамы на запястьях, я повернула их к себе, но Мелани выдернула свою руку:       — Так и знала, что задницу не намажешь.       — Я-я думала, что ты уснула.       Она привстала на руки, наверное, зная, что я отведу взгляд, она же, блин, голая.       — Спасибо за массаж, — Мел подмигнула.       Ну да, не за что, вот только где тут массаж?       — Иди сюда, — она протянула руку. — Долго ждать?       Я подошла, смотря в сторону.       — Да ладно, если что, ты можешь не только на сиськи смотреть, но еще и на лицо, — усмехнулась она.       Она обхватила меня за шею и придвинула к себе, чтобы поцеловать. Я ей не отвечала, но и не вырывалась. Она потащила мой купальник вниз и я вскочила на ноги:       — Не надо, — испуганно возразила я и натянула его обратно.       — Еще как надо, — похотливо ответила Мартинес. Я развернулась и убежала со всех ног в дом. — Ну и кто из нас сучка? — прокричала она в след.       Вся в слезах побежала на второй этаж и закрылась у себя в комнате. Руки дрожали, я не понимала, что происходит, инстинктивно спрятавшись под одеяло, я тихо плакала. Тихо только из-за подушки.       Когда я успокоилась, уже не хотелось вылезать из кровати, и незаметно для себя уснула.       Разбудил меня настойчивый стук в дверь, блин.       —Принцесса, мы не договорили.       На часах 3:24 pm, я спала где-то два часа.       — Открой.       Ну не будет же она дверь выламывать, тогда и открывать не надо.       — Открой дверь немедленно, или я сама её открою и будет хуже.       — Как ты её откроешь? — тихо спросила я.       — Ничего, что это мой дом, и у меня есть ключи? Открывай, раз не спишь.       Я осторожно подошла к двери, блин, я же в купальнике…       — Я считаю до трёх.       — Ладно-ладно, — я быстро открыла дверь.       Мартинес была одета в чёрный комбинезон, а лицо её было серьёзным и строгим. Я сглотнула и спросила, упёршись взглядом в пол:       — Да, папочка?       Она прошла внутрь и начала:       — И что это было?       Я молчала, не зная, что говорить.       — Отвечай на вопрос. Что ты сделала?       Она стояла ко мне спиной, смотря в окно.       — Ты опять хочешь боли?       — Нет, — поспешно ответила я. — Я…я убежала…папочка.       — Почему же?       — Я не хотела этого, папочка.       — А я спрашивала твоего желания?       — Нет.       — Ну тогда в чем, мать твою, проблема?!       — П-прости, прости, папочка, такого больше не будет, прости…       — Бла-бла-бла, пустые слова, не слишком смелая? Ты думаешь, я буду это терпеть? Значит так, с этого дня в этом доме для ТЕБЯ, существуют запреты и правила, которые я напишу сейчас.       Она развернулась, достала листок, ручку и села на кровать.       — Да сядь ты уже! — закричала она, закатив глаза.       Я села рядом с ней. Она была очень злой, и, как назло, из-за того, что я села рядом, кровать провалилась, и я упала ей на плечо. У меня не получилось встать обратно, так как кровать была высокой, да и провалилась она сильно, было просто ужасно неудобно. Она силой опустила меня за плечо, так что я теперь лежала сзади неё. Я забралась подальше и села позади.       — Ты не можешь отказывать мне в моих желаниях, — она записала сказанное. — Если ты будешь сильно сопротивляться, убегать от меня и, не дай Бог, ударишь меня, то будешь наказана.       Я уже хочу её ударить       — При попытке побега, а это могут быть лишь попытки, ты лишаешься половины еды, своей комнаты и не выходишь из дома. Ты не имеешь права реветь без весомой причины.       Весомой, отлично. Значит, такие будут       —И ПОКА ЧТО последнее…если я увижу, что ты причиняешь себе вред…вообщем, ты поняла. Она протянула мне лист, встала и вышла из комнаты.       — Ты разве не хочешь есть? — донеслось с той стороны двери. — Не хочу показаться заботливой, и все такое, но ты, все же, пропустила обед.       — Хорошо, я сейчас, папочка.       Я встала с кровати и выключила телевизор. На кухне уже стояли 2 тарелки с супом, Мелани стояла ко мне спиной. Я увидела, как она выпивала какие-то таблетки.       — А что ты пьешь? Ну, то есть, это не мое дело, извини.       Она обернулась на меня и слегка удивилась:       — Антидепрессанты, ну, и другие таблетки, тебе знать не надо.       У неё депрессия? Так, я уже запуталась       Мы молча поели суп и пошли в гостинную на диван смотреть телевизор.       — А у тебя депрессия?       Она закатила глаза, теперь я чувствую себя тупой.       — Ну если я пью таблетки, — она всплеснула руками.       — А давно?...Ой, я опять сболтнула лишнего, прости, пожалуйста.       — Год примерно, — она тяжело вздохнула. — Иди спать, уже поздно.       И правда поздно       — Ладно, папочка.       Я слезла с дивана, она ухватила мою руку, встала и поцеловала. Немного помолчав, она пожелала мне спокойной ночи и ушла в комнату.       Я никак не могла уснуть. Почему у неё депрессия, что произошло? Я думала, что все о ней знаю, а оказалось наоборот.       Ого, уже два часа ночи. Ладно, пойду попью водички       Я спустилась вниз, стараясь не издавать ни звука, но вскрикнула от неожиданности, так как на кухне сидела Мелани. Она обернулась на меня:       — Что, первый раз видишь без макияжа?       — Я-я просто хотела попить водички.       — Ну так попей, — она пожала плечами и снова уткнулась в телефон.       Я пошла, выпила воды и вернулась к ней. Мартинес сидела в телефоне, на её запястьях были те же шрамы, что и сегодня утром. Вот только это были не шрамы, а порезы, им максимум неделя.       — Папочка… — она оглянулась на меня. — Я хотела с-спросить на счет…       — Можно как-то побыстрее? Договори, раз уж начала.       — На счет последнего правила.       После этих слов она скрыла руки из виду.       — Что-то непонятно?       — Почему ты думаешь, что я буду делать такое?       — Я бы на твоем месте делала.       — Да я даже не знаю как.       — Всмысле?       — Ну, в прямом, я знаю, что можно, например, себя резать, но это же больно.       — Эмоции перекрывают боль…почему ты спросила? Ответь честно, по тебе видно, когда врёшь.       Я не хотела отвечать на этот вопрос.       — Ну? Я не из тех, кто ждёт, почему спросила?       — Папочка, я увидела п-порезы у тебя на запястьях и заволновалась.       — О себе или обо мне? — усмехнулась она.       Странный вопрос, я и сама не знаю       — Я не знаю, просто подумала, что раз ты так сказала, то на это будут причины.       — Значит, о себе. Ну, это и правильно.       Она достала руки из-под стола, и я снова увидела следы. Она провела по ним пальцами.       — Ты ИХ видела, да?       — Да.       Она закатала рукава и развернулась ко мне, показывая руки. Они были все в шрамах, некоторым был может год, а некоторые свежие. Я так же заметила один совсем недавний, из него почти уже не сочилась кровь.       — Как тебе?       Она развернулась обратно и опять уткнулась в телефон.       Какой ужас, вдруг с ней что нибудь случиться?       — А зачем ты это делаешь? — не подумав, сказала я. Я, блин, вообще, умею думать?!       — Чтобы…ну, типа…было...больно? — грустно сказала она. — Иди ты уже спать, опять лишнего спросила, ты специально?       — Нет, прости.       Я ушла в свою комнату и быстро уснула.       Стук в дверь. Мелани вошла в комнату, я только проснулась и сонно посмотрела на неё.       — Доброе утро, папочка.       — Доброе, — она поцеловала меня в щечку, её губы такие горячие. — Я забыла, что тебе нужно прикупить несколько вещей, ты поедешь со мной в магазин?       Я широко улыбнулась.       — Да!       — Ладно, но смотри, чтобы без фокусов, я все равно охрану поставлю.       Я кивнула.       — Я приготовила завтрак, ты ешь панкейки?       — Да.       — Ну, тогда пошли.       Я встала с кровати и быстро начала её заправлять. Ой, на моей белоснежной простыне красовалось огромное красное пятно.       — Папочка, — я вся раскраснелась от стыда, но сказать надо. Она обернулась. — У-у меня эти дни.       — Ну, так в ванне все есть или немного оставалось.       — Я испачкала кровать, прости, папочка.       — Значит, купим новую.       — Кровать?       — Да какую кровать? Простынь, и, видимо, матрас.       — Спасибо, папочка.       —Да иди ты уже в ванную.       Я быстро пошла туда и, поискав по всюду прокладки, не нашла их, были только тампоны.       — Эм…папочка?       — Что? Тебе еще долго?       — Я не могу найти прокладки.       — Ну их там и нет, я…пользуюсь тампонами.       — А что же мне делать тогда?       — Взять тампон, открыть его, всунуть и пойти со мной в магазин, пока там мало народу! Ты прикалываешься?       — Но я никогда не пользовалась ими.       — Ну значит будет первый раз.       — Я не могу, это больно!       — Издеваешься?! Ты хоть попробовала?       — Да.       — Окей, я вхожу.       Она прошла в комнату, я успела натянуть шорты.       — Ну, не знаю, сядь, что ли, или ляг.       — Зачем?       — Дурочкой не прикидывайся. Сядь, и я сама тебе его вставлю! Ты, блин, моё время тратишь!       Так, нет это уже слишком стыдно       — Не надо, ну, пожалуйста.       — Либо так, либо ты ходишь весь день с красным пятном на заднице!       — Мне неудобно перед тобой.       — Тебе будет стыдно передо мной или перед кучей людей в городе, что выбираешь?       — Ладно.       Я села на большое кресло, скукожившись от стыда.       — Я сейчас тебя удивлю, но, вообще-то, надо снять шорты и раздвинуть ноги.       — Ну, это точно не больно?       — Я не знаю.       Что значит не знаю? Значит больно       — Как? Как не знаешь?!       — Боже, ну ты и паникёрша! Не знаю, и всё, у всех по разному, я тебя сейчас заставляю это делать самой и прямо передо мной!       Я начала плакать, она уже давно кричала.       — Это, по твоему, весомая причина, чтобы нюни распускать?!       Она сама сняла с меня шорты, открыла тампон и раздвинула ноги. Я начала плакать еще сильнее, как будто мне шесть лет. Ну, если она так говорит, то это точно больно.       Она прислонила тампон ко входу и поцеловала меня. Я невольно начала кусать её губы, у неё пошла кровь, которая начала стекать мне в рот и на подбородок, смешиваясь со слезами.       — Расслабься, — мягко сказала она, начав вводить его внутрь и одновременно затыкая меня поцелуем. Мне стало очень больно, и я убрала её руки.       — Да ну что?!       — Мне больно, — плача сказала я.       — Ты раздуваешь из мухи слона! Мне теперь что сделать?! — она не на шутку разозлилась. — Отвечай!       — Купи прокладки.       —То есть я пойду в магазин сама, куплю тебе не то, что нужно, возьму прокладки, которые мне нахер не сдались, вернусь минимум через 5 часов, а ты все это время будешь сидеть в ванной?! И как тебе вообще может быть больно, если ты не девственница, тебе просто страшно!       — А как мне может быть не страшно и не больно, если ты в меня что-то впихиваешь? И я, вообще-то, девственница.       — В каком смысле? Как такое вообще возможно?       — Вот так, они делали это в жопу.       — Ну…это ничего не меняет, тампоны не лишают девственности… Просто расслабься.       — Не могу, как можно расслабиться, если больно?       — Ну, значит, надо потерпеть, ничего с тобой не случится! Если ты не дашь мне все сделать, я повезу тебя так! Ты, блин, сейчас выглядишь очень глупо.       — Ну, только, пожалуйста, аккуратнее.       Мелани опять поцеловала меня, взяла мои руки в свою, чтобы я не вырывалась и начала вводить тампон.       — Ну, и? Тебе реально было больно?       — Немного.       — Ладно, должна признаться, тебе нужен размер меньше, просто у меня других нет, в следующий раз будет не больно.       — В следующий раз?       — У тебя разве есть проблемы со слухом?       — Но…       — Тут я решаю, — перебила она меня. — Одевайся уже быстрее и спускайся вниз.       Мы позавтракали панкейками с шоколадом.       — Так, я тебя предупреждаю, если ты убежишь, тебе, во-первых, будет некуда идти, а во-вторых, тебя поймают. Далее ходишь везде со мной, может за руку, не знаю. Не обращайся ко мне вообще, не привлекай лишнего внимания, у меня голова, в принципе, болит. Если тебя о чем-то спросят, либо скажи не знаю, либо дай краткий ответ. Так же, скорее всего, мы там и пообедаем, так что придумай заранее, что ты будешь есть, а так же подумай, что мы должны купить. Если ты хоть что-то сделаешь не так, я разворачиваюсь и мы едем домой без покупок. Все ясно?