«Утопия» для двоих

Роберт старался на кухню не заходить, хотя по каким-то неведомым причинам его тянуло туда, как привязанного. Резко возникало желание то пожрать, то водички попить, то убедиться, что кое-кто не повесился в кладовке после допроса… Грей словил нехилый такой прилив хотелок и, главное, из-за кого?! Переборщил. Парнишка действительно оказался гол, как сокол, а теперь еще и щеголял с разбитой рожей, вызывая у него гребаные муки совести. С хрена ли они у него вообще появились? Он вновь и вновь воскрешал в памяти испуганный взгляд, граничащий с чистой, незамутненной паникой, словно перед парнем стоял не человек, а самый настоящий монстр с какими-то тентаклями и акульими зубами, готовый вгрызться в теплое горло с бьющейся жилкой и забрызгать камеру свежей кровью. Жуткая заболевшая сказом тварь… Может так оно и было? Грей привык решать все силой. В их сраном мирке, состоящем из богатых ублюдков, секса, бабла, криминала и проституток, по-другому не получалось. Разговоры разговорами, а кулак в рожу был надежнее и действеннее, особенно, когда эта самая рожа улыбалась во все тридцать два зуба с золотыми коронками и в виду тебя имела. «С волками жить…» — вот он и учился говорить на языке рукоприкладства. Родственники «товара», объявившиеся из ниоткуда, клиенты, задолжавшие борделю кругленькую сумму, просто любопытные журналисты или ревностные поборники справедливости — все они получали пулю в лоб и безымянную могилу в таких дремучих местах, где ни одна натасканная брать след собака их не найдет. Стрелять в людей несложно. Сразу кажется, что ты не сможешь переступить через свой пацифизм, но на войне, настоящей и безжалостной, быстро ломаешь морально-этический барьер в неповзрослевших мозгах и херачишь из автомата всех, кто кажется тебе врагом или вполне однозначно целится в твою голову. Самое сложное — убивать своих, когда еще вчера вы ели сухпаек и делили флягу с водой тесной компанией, а сегодня… Приказы поступали только на дезертиров, но иногда приходилось отправлять по ту сторону радуги ребят, которым поотрывало ноги и руки взрывом, и единственная их беда была в том, что они выжили. Например, Брендон — его товарищ со времен школьной скамьи, решивший, как и Грей, деньжат подзаработать и кровь молодую погорячить среди раскаленных песков. Граната, метко брошенная повстанцами, осколки, разлетевшиеся во все стороны…«Не хочу быть… калекой, Пеннивайз. Давай, дружище, здесь мы с тобой и… попрощаемся». Ему до сих пор по ночам снились мертвые глаза друга… Он прекрасно знал, кому принадлежала рука, дважды выстрелившая Брендону в грудь. Роберт вздохнул и направился на третий этаж к своим коллегам, которые, как всегда, дальше своего музея никуда не выползали, разве что в бутики за шмотками или в кафе на обеденный перерыв. Модники хреновы. У него был один костюм на выход — черный-пречерный с красным галстуком — и перчатки, спрятанные в карманах брюк на случай форс-мажора. Работенка у Кендры и Шелдона непыльная: вести телефонные разговоры, встречать клиентов, чтобы обсудить их новые причуды и прейскурант на вечер, организовывать тематические вечеринки и аукционы, заканчивающиеся шикарной групповухой. Роберт, если честно, со всем этим не справился бы — он хорош только в сарказме и вручении «шариков» неугодным хозяину, в остальном ему не хватало терпения и подхалимства. — Какого черта, Роб? — Кендра едва не сняла с его лица кожу своими острыми когтищами со стразами, не успел он толком войти в кабинет. Ох уж эта бабища! Грей грубо отпихнул от себя протянутую руку и плюхнулся на диван, который ощутимо под ним спружинил. Сколько лет этой рухляди? В следующий раз проделает в нем дыру до пола. Шелдон, читавший гламурный журнальчик для «истинных» мачо, поморщился и предупредительно отодвинулся на край, подальше от его ног. Он сдержался, чтобы мощным пендалем не отправить собрата по «делам» на пол. Пусть на холодном кафеле свою тощую задницу греет, бездельник. — Нехрен было меня злить. — Слушай, ты… Ааргх! Если наш сладкий пирожочек свинтит в неведанные дали, где я тебе нового помощника повара искать буду?! Или ты сам, лично, будешь клиентам безе на протвине выпекать? Роберт просто показал ей средний палец и прикрыл глаза. Блаженство разлилось по телу сладкой истомой. Он спал всего лишь четыре часа вместо положенных восьми. Хозяин щедро вознаграждал его за работу и усердие, пока Грей мечтал о домике на берегу моря, рыбалке и спокойствие. В такие моменты все чаще вспоминалась семья и шумные праздничные застолья. В кого он превратился? Для родителей и всех знакомых Роберт числился мертвым. В их деле безопасность превыше всего, а риск того, что его попытаются прижать с помощью родных был высок. Он не мог позволить, чтобы они пострадали от рук каких-то отморозков. Пусть лучше считают, что их сын мертв. Возможно когда-нибудь…но этого не случится. — Я бы на твоем месте не разлегался тут. Тебе еще нужно в «садик» с проверкой сходить. Охранники жалобами второй день забрасывают. — А может сам туда сходишь, плакса? Заодно посмотришь, что да как! Клянусь, впечатлений наберешься до конца жизни и в монастырь, смазливая ты рожа, свалишь отмаливать грехи! — Каждый должен выполнять свою работу. К тому же, я не люблю детей… Ты ведь знаешь. — Судя по результатам, работа здесь есть только у меня, дружочек. Я похож на няньку для сопливых? — Хорош сраться! Господа, у нас намечается крупная поставка «товара» в Турцию. Они с Шелдоном переглянулись и поднапряглись. Кендра, убедившись, что полностью завладела их вниманием, продолжила: — Со мной связался Абдулла. Ему нужна сотня. Желательно пятьдесят на пятьдесят, но если девчонок окажется больше, то не обидится. — Многовато просит! Мне что, всех прошмандовок из обезьянника выкупить? — Ищи покрасивее. Времени до конца следующей недели, — пропустив мимо ушей возмущения, отрезала женщина. — Ах да! Грей, он просил, чтобы ты лично встретил его из аэропорта. В прошлый раз твои «малыши» обосрались. Копы загребли в три счета, хорошо что мы вовремя подсуетились. — Если бы этот недоделанный не мыкался туда-сюда с подозрительным видом, то не было бы никаких проблем. У него на роже написано было: «Я мутный тип! Арестуйте меня». Сраный любитель халатов и щербета! — Да, наш турецкий друг тот еще чудик, но деньги за сделку получим хорошие. Надеюсь, что ты проконтролируешь его безопасность, Вайз? — Как будто у меня есть выбор? Маякнешь, когда этот Абдурахман соберется в наши края. И да, готовь взятку блюстителям закона — сотню «товара» вывезти со страны не так просто, а проблемы нам не нужны. — Так ты сходишь в «детский сад»? — невинно уточнил Шелдон, поглядывая на него щенячьим взглядом. Сводить бы этих малохольных на экскурсию, пусть на своей шкуре ощутят, каково смотреть в глаза детворы и не видеть там даже тени от детства. Грей устал делать все в одиночку и отдуваться каждый раз, потому что у кого-то кишка тонка. Черт с ним! Выхода-то нет. — Сходишь. — Я всегда знал, что на тебя можно положиться! — Иди ты нахрен! «Винный завод» с навороченной пропускной системой по айди-карте и сканированию сетчатки глаза. Сюда без ведома ни одна мышь не проскользнет, а о побеге и говорить нечего. Просторные помещения внутри, телевизор с мультиками и сладости в конфетницах, вот только всем на них плевать. Цинично подкладывать детей под мужиков, а потом давать им сраную вафельку, в качестве утешения. Оттрахать бы их самих до болевого шока и разорванных задниц и, чмокнув в лоб, всунуть в руку мятный леденец или жвачку. Грей терпеть не мог это место. Сотни измученных взглядов, соплей и зареванных лиц. Никто больше не просил «дядю» вернуть его к маме и папе. Санта Клаус сюда не приходил и письма ему не писали; феи не удосуживались детской веры, а сказки… сказки заканчивались, когда на пороге открытой двери появлялись улыбающиеся монстры. Боль заставляла взрослеть быстро, не оставляя своим жертвам ни единого шанса на спасение. Пленники «садика», как любил говорить Шелдон, понимали все и без слов. Взрослые, заключенные в хрупкие, маленькие тела — только глаза их и выдавали. Маленькие ангелочки, чья невинность осталась в одних лишь воспоминаниях их первых клиентов. Самый дорогой «товар», элитный, как выдержанный коллекционный коньяк, и такой же терпкий на вкус. Нахрена нужна такая жизнь? Роберт не знал, куда еще в своем сумасшествии способно зайти человечество? — Эй, ты как? Малыш в матроске с голубым галстуком и белых шортах поднял на него рассеянный взгляд и улыбнулся широко и искренне, прям в сердце противно заныло от такого радушия. Этот «товар» не выдержал и тронулся своим детским умом в сторону полной задержки развития. Адриан сказал, что все — труба окончательная и бесповоротная, но одному из клиентов нравилась «болезнь» мальчика, который никогда больше не повзрослеет. Интересно, своих детей он тоже трахал, разложив на кроватке с балдахином? — Папа! Грея каждый раз коробило, когда ребенок так говорил и, подорвавшись на тощие ножки, бросался ему на шею. Мозг малыша переносил образ родителей, дедушек, бабушек — всех, кто был связан с хорошими воспоминаниями — и проецировал на людей, проявляющих к нему какое-либо участие. Примитивное мышление, по типу «погладил по голове или дал конфетку — ты мой друг». Может, оно и к лучшему: терпеть насилие каждый раз было…жестоко. Он знал, что не имеет права на чувства, но осторожно приобнимал его в ответ и мягко ерошил макушку. Мало над ним поиздевались, что ли? Роберт мог дать волю себе настоящему на пару минут, не более. Обязанности… Горели бы он в аду синим пламенем! — Мне нужно идти. — Пап, а ты еще придешь? — Приду. — А Билли придет? Хочу, чтобы братик сделал мне кораблик, можно? — Можно, но в следующий раз, — он не знал, есть ли у мальчика брат или это очередная выдумка воспаленного мозга. Грей врал, как дышал, потому что правда была ужасной. Потому что ребенок ее просто не поймет, посчитает игрой. В стенах «садика» — один сплошной беспросветный мрак. Война, по крайней мере, была честнее. Грей прикрыл за собой дверь и на секунду прислонился к ней спиной, переводя дух. Он справился… до следующего визита. Нахрен все! Пусть Шелдон тащит свой зад сюда и проверяет жалобы. Жалобы на кого? На детей? Сраной охране мало бутербродов приносят? Мрази! Под его толстой, циничной шкурой убийцы билось живое сердце. В этом-то и вся проблема: у него оно еще было.

***

Торт «Красный бархат». Красивые цветные коржи с шоколадным вкусом и белым тающим во рту кремом. Момент блаженства, наполненный ароматом какао и ванили. Грег одобрительно кивнул головой, узрев его шедевр, и, шустро собравшись, уехал на закупки — выбор продуктов охранникам повар не доверял, предпочитая лично копаться в горах болгарских перцев и свежих томатов, обнюхивать каждый пучок кинзы и перебирать пестрые листья кресс-салата. Никаких сомнительных ингредиентов на кухне! Билли в последний раз оглядел свое творение со всех сторон, проверяя равномерность покрытия коржей кремом и бисквитной крошкой, и довольно улыбнулся. Такой торт не грех подать клиентам. Очень хотелось отрезать красивый слоёный треугольник и, уложив на фарфоровое блюдце, подать к черному свежезаваренному чаю. Мечты-мечты, а на деле — только ложку облизнуть. Вместе с ним на десерт уставилось еще три пары восхищенных глаз, а чей-то блудливый палец попытался незаметно стереть каплю крема, оставшегося на подносе. Одни голодающие вокруг, ей-богу! Он переставил торт на другой стол, чтобы никого не искушать им. Прежде всего, себя. — Нихрена себе ты готовишь! — Я не в-волшебник, я только учусь, — отшутился Денбро и протянул ребятам остатки крема. Видимо, они действительно были самые сладкие. Беверли, Ричи и Эдди уплетали лакомство за обе щеки, игнорируя ложки, и все время пытались вырвать миску друг у друга. Мамаша Шина и Стелла сегодня работали, но обещали подскочить попозже. Билл оставил им в холодильнике сэндвичи с ветчиной и салатом, если вдруг уйдет спать раньше, чем они освободятся. — Вкуснотища! — У тебя талант! — Слушай… Тебе нормально общаться ну… с такими, как мы? Билл осмотрел их с ног до головы, пытаясь врубиться, о чем именно талдычит Ричи. Руки-ноги, головы на плечах — люди, как люди. Смешные, интересные, ничем не отличаются от тех, с кем он жил и общался раньше. — «Такими» — это к-какими? — Не тупи, Билли. С шлюханами, — поморщившись, ответил Балабол. Эдди, сидевший рядом, успокаивающе накрыл сжавшуюся в кулак руку товарища своей ладонью. Между этими двумя явно было что-то больше, чем дружба по несчастью, но озвучивать свои мысли в слух он не стал. — Я драил дерьмо в сортирах п-поездов зубной щеткой и убирал использованные гандоны, обернув пальцы т-туалетной бумагой, — поделился с ними Денбро фактами своей биографии. — Зная это, ты п-поздороваешься теперь со мной за руку? — Конечно, почему нет? — Вот и я также не вижу причины, почему мне должно быть н-неприятно общаться с вами, ребята. Вы клевые… и вечно г-голодные! Он не лукавил. Порой за дверью спален самых обычных людей скрывались те еще извращенные сексуальные зрелища, а в «Утопии»… в «Утопии» все были подневольными птичками, включая персонал. Захотят набить рожу — набьют, захотят подложить под клиента — подложат, захотят пристрелить — будешь кормить червей под землей. Среди проституток встречалось больше сочувствия, чем среди тех, кто носил золотые ролексы на запястьях и никогда не марал свои руки тяжелым трудом. Денбро был простым малым, не брезгующим общением, даже с бездомными, потому что сам далеко от них не ушел, а ребята… ребята из «Утопии» — обычные, добрые, позитивные люди. Последнее качество было за гранью всякого понимания. Счастья в борделе не сыскать, но улыбаться… улыбаться-то можно? — Лясы точите, малявки?! — И тебе привет, з-здоровила! — беззлобно поприветствовал товарища Билл. Эшли — парень лет до тридцати — числился у них, вроде как, официантом, но это не точно. Волосы, покрашенные в голубой, пирсинг во всех возможных местах, включая член, и подпиленные, как у вампира клыки, обнажавшиеся при улыбке. Неформальный неформал, подкармливающий котиков на территории заведения и в весенне-летний сезон подстригающий кусты вместо садовника. Короче, добрейшей души человек, питавший к Денбро братскую симпатию и любовь. Взаимную, если что. — Боже, лапушка моя, это не торт, а мечта! Так-с, заберу его за вторым заходом, а сейчас мне канапе с авокадо и креветками, политыми соусом айоли. — На соседней с-стойке возьми. Эш понятливо кивнул и, потирая от предвкушения ручонки, подобрался к этажерке с закуской. Билл на всякий случай вооружился лопаткой, готовый пустить ее в ход против наглого обжоры. — Ммм, как приятно пахнет! — Грег сказал, чтобы ты не в-вздумал снимать пробу по дороге. — Как можно попрекать голодного человека едой? Черт! — внезапно схватившись рукой за живот, воскликнул официант. Он скинул фартук и направился к нему. Ребята тоже подорвались со стульев и обступили Эшли на случай, если понадобится помощь. — Все н-нормально, Эш? — Да живот, сука, прихватило! — Все-таки вторая порция ж-жаркого была лишней, — задумчиво отметил Денбро. Поздно они тогда с Грегом просекли, что кое-кто слишком уж присосался к ужину для сотрудников борделя. Упалубил две полные тарелки, еще и добавку пытался выторговать. Знал же, что боком переедание вылезет! — Захлопнись, язва! Ойойой! — Давай сюда к-канапе и стартуй со скоростью гепарда, дружище. — Спасибо, булочка. — Смотри не о-обосрись по дороге. Я скоро вернусь, р-ребята, — Билл взял тарелку в руки и, миновав кухню, поднялся по лестнице на второй этаж. Сегодня у них был тематический тропический лес повсюду, и только чудо помогло не запутаться к прикрепленным к потолку лианам. Чего только за бабки не делается? Выглядело, правда, действительно красиво. Дизайнер свое дело знал и работал на совесть, выдумывая каждый раз что-то новое. Денбро не понимал лишь одного: какая разница на каком по цвету покрывале трахаться, если сути это не меняет? — Что за чудное создание? Как тебя зовут, сладкий? Мужик явно был обдолбан и еле-еле держался на ногах. Как только умудрился спуститься по ступенькам? Может вышел с комнаты и потерялся? Биллу явно было пофиг на него, но вдруг выпишут нагоняй за то, что бросил чьего-то клиента в коридоре? Он оглянулся в поисках охраны, но, видимо, у чуваков был перекур, пока из комнат доносились стоны, смех и пьяные визги. Веселое музыкальное сопровождение. — Никак. — Прелестное имечко. Хочешь поразвлечься, маленький? — Не х-хочу. — А я вот хочу. Не ломайся — заплачу тебе денюжкой. Хватит столько? — Денбро опешил, когда потная ладошка попыталась засунуть ему в трусы хрустящую купюру. Чертовы канапе в руках были сейчас ой-как не кстати. Он дернулся, но мужик, вцепившись в ремень мертвой хваткой, принялся расстегивать пряжку с весьма однозначным намеком. Билл растерялся: если увалить приставалу ногой по яйцам, его уволят? Проблем ему только не хватало! Он мысленно проклял Эша, отсиживающегося на унитазе и резко вильнул в другую сторону, натыкаясь спиной на чью-то грудь. — Стив! Правила клуба запрещают приставать к персоналу. — Жаль, очень жаль, — сокрушительно покачав головой, пробормотал неудавшийся ухажер и, пошатнувшись на ровном месте, едва не снес башкой подставку с орхидеями. Не хило же его вштырило! — Возможно, ты бы выбрал кого-то из каталога? — Охотно. Проводишь? — Сам, Стиви, сам. Топай ножками на первый этаж — там тебе все покажут и расскажут. Они смотрели в след клиенту, ожидая, когда же он поцелуется с плиткой, но, увы — дошел мужик вполне нормально. Пьяному реально море по колено. — Какого хрена он…? — Билл просто не знал, что сказать на попытку слащавого чувака залезть ему в штаны. Он не был недотрогой, но лапать свой член не позволял никому, особенно какому-то наркоману. Бабки в его случае не решали ничего. «Нет!» — и точка. — Трахаться захотел. Видимо, опять кокаина нанюхался для «любви». Я урою «Плаксу», если узнаю, что он продал ему наркоту. — Я ему что, п-проститутка какая-то? — Стив помешан на малолетках. Исключительно невинные малыши. Каждый раз приходится зашивать то жопы, то письки, чтобы соответствовали требованиям. Педофил галимый! Денбро скривился. Фу, мерзость! Это чмо еще и лапало его своими ручищами! Он всеми фибрами своей души ненавидел насильников, в частности тех, кто удовлетворял свою похоть с помощью детей. Вешал бы сук на осинах! — Понятно. — Злишься? — Да, — честно ответил Билл, бросая на Пеннивайза достаточно красноречивый взгляд. После случившегося они виделись несколько раз мельком, но не разговаривали друг с другом. Впрочем, не о чем им болтать. Грег едва в обморок не грохнулся, когда увидел его, умытого кровью. Следом примчалась Кендра вместе с врачом и поманила сладким пряником: пообещала прибавку к зарплате и лишний выходной. Слабенькая компенсация за расшатанные нервы, но крыть нечем — пришлось согласиться. Ему очень нужна эта работа. — Нервы сдали. — Держать их при с-себе надо, мудак. — Фильтруй базар, малышок. — Билл, Уилл, Б-билли, сладк… — Денбро осекся и покраснел. Вот же чертово прозвище! Так и знал, что оно прилипнет к нему, как одна интересная рыба к акулам. Грей насмешливо вскинул бровь, и он попросту сгорел от стыда равномерным красным загаром от подбородка до линии роста волос. — Сладкий, значит? Не знаю, не пробовал. — Заткнись, ты… Вот! — всунув одно канапе в руку Грею, Билл на полной скорости пролетел наверх по лестнице, едва не запнувшись о последнюю ступеньку. На ногах удержался с Божьей помощью, не иначе. Вообще, охрененно было бы, если бы он разбил лицо еще и о пол. Так и представил, как входит в комнату к клиенту со стекающей по подбородку кровавой юшкой и желает присутствующим приятного аппетита. Кто-то точно схлопочет обморок. Только на обратном пути Денбро понял, что Пеннивайз впервые говорил с ним… нормально. Ну, насколько это возможно. Совесть замучила? У такого, как он, ее попросту нет! И все же, почему-то на душе стало чуточку легче.