«Утопия» для двоих

— Кушай, дружочек, кушай. Вот тебе ещё добавочка. — Заканчивай п-превращать меня в своё подобие. Я сейчас лопну, — Билл с ужасом объевшегося человека смотрел на то, как Грег выкладывает поверх остатков риса обжаренные во фритюре креветки темпура и ощущал, как весь пласт съеденного возмущённо подкатывает к горлу. Ещё немного — и приветственным фонтаном постучит оттуда. Команду Грея «откормить» он воспринял лично брошенной ему, как вызов, перчаткой и теперь заботливо вталкивал в него по тележке с продуктовым разнообразием в день. И похрен, что Билл под такими условиями галочку не ставил. — Ты себя видел? Ветром сдует, худоба несчастная, еще и по стеночке размажет, как намазочку по бутерброду. — Да понял я, понял. У вас вон духовка чадит, — он, изобразив гиперболизированное удивление на пол-лица, попытался сверкнуть пятками только не из дыры в стене легендарного Шоушенка, а через призывно открытые двери родненькой кухни. Ну не мог Билл спокойно смотреть на допекающийся чизкейк, кусок от которого, как пить дать, подсунут ему на пробу. Нет, выглядел он, конечно, заебись и по форме и по части съедобности, но закормленный растущий организм бухнулся прямо на худые коленки и, молильно сложив ручки, упрашивал, чтобы от него отьебались. — И не надейся! — ловко сцапал его за ухо неприклонный Грег, возвращая за стойку. — Пока всё не съешь никуда не пойдешь. — Даже в туалет? — Могу предложить ведерко.       Билл тяжело пыхнул над тарелкой и, подперев щёку кулаком, тоскливо посмотрел на остатки еды. Наметившаяся свобода схлопнулась вместе с дверью, которую Грег спокойненько прикрыл во избежание искусса.       А ведь весь пиздец с гиперзаботой начался с того, что от пережитого эмоционального зашквара он носом приложился к крокодиловым туфлям Грея на выходе из карцера. В прямом смысле поцеловал кладку напольного кафеля, по которой его благодетель секунду назад соизволил пройтись, и, не выдержав навалившегося счастья с хрустящим привкусом песка, отрубился. Грей если и ждал благодарности за чудесное спасение, то явно не такой. Очухался Билл уже у Адриана «Айболита» под капельницей, заботливо укрытый сверху дорогущим пиджаком и подложенной под голову подушечкой. Его тельце под ним общей внутренней сборкой столько не стоило, а останься где пятнышко от жидкости неизвестного происхождения пришлось бы раскошелиться на почку. На оплату работникам химчистки и отдельным чеком на конфетные чаевые.       Боги злокозненности на этом не свернули свою лавку вредностей, чтобы отчалить кататься на подставленной шее какого-то другого бедолаги, а остались еще чуток потыкать иголочками куклу-вуду с его фотографией и выдранным клоком волос. По приколу им было, наверное, издеваться. Капельницу он выдернул, плюнув на здравый смысл и красиво растерев всё полосатым носком, и попытался спетлять, пока никто не пришёл справиться о его нездоровье. Голова потеряла намеченный ориентир почти что под конец лестницы, опасно накренившись лбом к перилу. И многострадальная задница, на которую он, падая, самортизировал, на себе прочувствовала прелесть короткого спуска с оставшихся ступенек. Как в детстве с горок, а в финале смачный ляп. И сидишь по уши в грязи, обтекаешь. Сучка судьба вновь оригинально вмешалась в его хлеб насущий, и он съехал копчиком прямо к ногам Грея, который от его пришибленного вида, кажется, был готов заржать в голосину. Или вызвать ему добрых санитаров из леса, чтобы для смирности в рубашечку упаковали. Повезло, что отделался парой синяков и царапиной вдоль ноги, но зато ни у кого не возникло сомнений, что в карцере его кошмарили по полной. Приложили, так сказать, руку. За сохранность мудацкого имиджа в целостной заводской упаковке Грей должен был ему с процентами. Не для себя же старался нагнетать жути. — Эй, поварёнок, тебя там начальство вызывает. — Какое из них? — встрепенулся Билл. Комком небесной манки свалился шанс избежать знакомство с очередным венцом кулинарного творения Грега, и плевать, что шанс был сомнительным, как яблочко с червячным дуплом на пол бока и очевидными признаками гниения. Не первый раз ему шило на мыло менять, так чего париться?       Рослый охранник с жиденькими отростками рыжих волосков на подбородке и щеках, глядя на него, подвис. Билл не припоминал, чтобы видел его раньше среди одинаковых молодцев с роскошного убойного ларца Грея. Хотя и видел он по сути далеко не всех, может этот с другого подряда будет. — Конкретно твоё начальство или общее? — На третий этаж. — Понял. Сейчас приду.       Билл поднимался неспеша, настраивая мыслительную антену в голове на приём грядущего разговора — нужно быть подготовленным к абсолютно любому развороту событий. Дышать размеренно и затолкать прильнувший к глазку страх куда подальше; пока рано стоять-бояться. Если ему помашут ручкой, то он вернётся и прокопает пластиковой ложкой чертов метр на метр под забором, но Джорджи отсюда выдернет, как морковку из соседской грядки. Нет, будет канючить и кататься по полу, обливаясь горькими слезами (не мешало бы припасти немного лука за пазухой для дремлющего драмтеатра). Он круглая сиротка без гроша за душой должна же у них где-то человечность ёкнуть. Или, на худой конец, икнуть. — А вот и наш Билли, — с порога начала обхаживать Кендра. Билл не понимал, с чего это его скромную персону так рады видеть, но на всякий изобразил на лице аналогичную счастье-радость от вынужденной встречи. — Как ты? Может хочешь присесть? — Спасибо, уже насиделся. — Ах да… Видишь ли, вышла небольшая неурядица. Затык в негласных правилах, нужно было перестраховаться. — Безопасность превыше всего и всё такое. Мистер Грей меня п-просветил, так что я не в обиде.       Если они с трепетом ждали, что он начнет упираться всеми четырьмя и фальцетом просить скорый расчет, то обломись: Билл прощальную патетику на листе не записал, а без неё некомильфо уходить. Профессионалы так не делают. Профессионалы роняют фарфоровые блюдца с десертами на пол, срывают китель с подкаченных бицепсов и уходят за двери, как будто в закат, насовсем и не удосужив жюри последнего высокомерного взгляда. До такого уровня ему ещё расти и расти, в частности пропорционально. — Компания расщедрится на денюжки и возможность провести шоппинг на свежем воздухе, если ты, конечно же, остаёшься с нами, — с вкрадчивой улыбкой подвела к главному Кендра. Ей палец в рот не клади — оттяпает по плечо, а потом скажет, что ты к ней таким чмом одноруким и пришел. Билл пока числился любимчиком. Вот именно, что «пока». Хотелось бы и дальше продолжать носить напяленный на макушку венок из лаврушки и быть парнишей, максимально приятным хозяйскому глазу. Иначе без защиты в этом прудике с пираньями долго голышом не поплаваешь. — Куда же я денусь. — Вот и славно! — А ты случайно ничего лишнего не видел, когда в подвал спустился? — подал голос ещё один свидетель их непринужденного рабочего разговора. Его-то цыганочки с выходом Билл опасался больше всего. Кто бы мог подумать, что безобидный адепт пяти капель коньяка и бесцельного отлеживания булок на диване будет подленько рыть под ним экскаватором погребальную траншею. А ведь он ему дорогу не переходил и даже с разбега не перепрыгивал. — Конечно видел, — простодушно заверил Билл, заметив странный проблеск интереса в чужих глазах. — Буквально как вы, когда надели с утреца разные носочки.       Шелдон, схлопотав под нос образный фак, кисло сморщился и одернул задранную штанину обратно к туфле. Кендра коротко хохотнула, в противовес стрельнув недовольным взглядом в сторону припухшего коллеги, и протянула ему заветный конверт с компенсацией на поддержание штанов. Окончательно развенчав сомнения, что «Утопия» намеренна продолжить стоять дальше без его светлого образа в кухонном окне.       На сборы времени ему почти не оставили — за шмотками до комнаты и на выход. Билл торопливо засобирался, подавив внутренний мандраж. Он впервые покидал территорию борделя с дня трудоустройства, чем перебил свою же собственную ставку; пять к одному, что пойдёт на вылет максимум через неделю после удачной «посадки». А тут вон как чудно вышло. В чём ряженный явился в том и уходил — вдруг кто позарится на его охрененную рубашку в клетку? — только теперь в сопровождении двух верзил и личного водителя.       «Почувствуй себя белым человеком», но почему-то их тесная компания в машине существенно напрягала и годная музыка положение не спасала вовсе. Он не мог дождаться, когда они подрулят к «Maison de Bonneterie» и столетняя история примет его под свою стеклянную крышу, а иначе из этой гробовозки на колесиках он выйдет на ходу. — У тебя на всё про всё шесть часов. — И что, мне с вами п-постоянно бок о бок терется? — уточнил Билл, разворачиваясь возле главного входа в торговый центр. Совсем не улыбалось таскаться с киборгами-ушлепками на выгуле среди нормального общества. — Без понятия. Указаний не было. — Ну так спроси, — да, он наглел, но наглел красиво. Если бы знал, что за это ему надерут уши, то был бы прилежным мальчиком и держался бы за пальчик какого-то охранника до самого отъезда. А так врубалась природная ершистость, которую даже Грей остричь целиком не смог — отрастала зараза. Да ещё и иглами похлеще прежней.       В ответ на наглость ему нагнули смачных матюков. Билл со смешком выгнул бровь — ничегошеньки нового о себе не услышал, сам мог бы парочку заковыристых выражений добавить и не прогадал бы ни в одном. Как бы то ни было, выбешенный требованием колл-центр на двух ножках заказ отработал и звонок начальству состоялся. — Гуляй. Не явишься до шести, добираться будешь пешочком, — хмуро предупредили его. — Напугал ежа голой жопой, — ляпнул Билл и поминай как звали. Охранники остались сторожить парковку, ну или друг друга по очереди.        В подобных местах он никогда не был и не отказал себе в удовольствии покататься на лифте вверх-вниз, разглядывая богатые витрины и не менее впечатляющие бирки с ценниками. Бомонд. Биллу нахрен не сдался костюм от Хьюго Босс и туфли от Джимми Чу и потому первое, прилично севшее на него убранство в магазине, что называется «попроще», было оплачено и упаковано в фирменный пакет. Продавщица держала взбрыкнувшее любопытство в узде, но по ней было видно, как и где у неё чесалось. Он не собирался никому трепаться о своей работе и выбрасывать отпущенные ему денюжки на ветер. И суть не в том, что Грей прослушку на него не цеплял, если бы хотел прижучить — изрешетил бы в карцере. Повод был. Просто не стоило расслаблять булки и терять бдительность.       На выходной у него наметились свои грандиозные планы. Те самые, ради которых ему трястись автобусом полчаса туда и обратно по дороге с облаками. Билл сверился со временем на таблоиде, отметив, что заявленные плюс двадцать семь ощущались на бледной коже как все сорок, и заранее купил билеты, решив проигнорировать предложенную катку в колесе удачи. Нехрен милостью злоупотреблять.       Байлмер — так и не ставший «городом-садом» квартал для внутренних переселенцев и приехавших за райской жизнью суринамцев, в 70-х получивший с подачи прессы звучное звание «гетто». Полупустые панельные домики, цепочкой протянувшиеся над каналом и парковыми разметками. Недостаток удобств в те года не скрашивали ни просторные квартирки, ни осень хипповского движения, ни любовь, ни братство — люди всё равно ощущали себя дискомфортно в негласной изоляции, с трудом добираясь в другие районы Амстердама, а о безопасности и речи не шло. Контингент на больные головы семейных жильцов собирался отпадный, далеко не всегда слышавший что-то о цивилизации и воспитании. Одним словом, народ вольный и дикий. И как закономерно подведенный итог — красавец-боинг «747», через шесть минут полета рухнувший прямо на жилой комплекс «Груневен»; он-то и похоронил под собой все высокопарные мечты на «достойное продолжение деяний славных предков». Фан Хал до конца своих дней жалел, что забил ту чертову сваю в столь непригодное место. Знал бы, зубами выгрыз бы обратно. Квартал — слошное пятно сажи в истории Нидерландов, но нелегалам ли харчами перебирать? Билл вышел на остановке и потрусил в нужном направлении, кивая головой на редкие приветствия знакомых лиц. Его тут знали. Родная коммуналка выступила вереницей облущившихся балкончиков и куском зелёных насаждений.       Таис, устроившийся в тенечке двора, палочками переворачивал качаны кукурузы на самодельном мангале — решетка, установленная на ровные стопки кирпичей — и не забывал подсаливать с каждой стороны. Запах стоял умопомрачительный. Жаль, что он не скоро теперь проголодается. Пусть там Грегу его пламенное «спасибо» аукнется. — Амиго?! — удивленно моргнул Таис, заметив его. Привстал, но потом решил, что сидеть для здоровья полезнее и плюхнулся задницей обратно на низенький стульчик. Друг изменился. Густой хвостик на макушке перерос в гладко бритые виски, предплечье расцвело новой татуировкой-рукавом, а в уголках глаз прибавилось неглубоких морщинок. И это у Билла жизнь-то тяжелая? — Помочь не хочешь? — на «пожалуйста» и «здрасти» он не разменивался. Пакеты ощутимо оттягивали руки; ещё немного и часть выскользнет прямиком в грязь, а продукты в них лежали явно не из разряда «эконом». — Так, так, так, а вот и пропажа явилась! Что это ты нам принес? — Тед взял его шею в крепкий обхват, пока Рад освобождал руки от ценного груза. Легки, черти, на помине. Билл про себя усмехнулся и расслабился. — Что-то. Не помни там торт.       Рад, оценив быстрым взглядом содержимое одного из пакетов, восхищенно присвистнул. Он даже пожалел, что не заказал машину класа люкс в Uber и не заявился к ним в купленном недавно костюме. Весь такой из себя деловой франт. — Билли-кун, где же ты пропадал? Мы так волновались. — Банки г-грабил, бабуля.       Бабуля Юи сокрушенно вздохнула, расправив назад сухенькие плечи под линялым синим кимоно, и мелкими шажочками приблизилась к нему. Её морщинистые руки обхватили его лицо и, наклонив к себе, она по-доброму коснулась губами потного лба в качестве приветственного жеста. Внутри у Билла как-будто что-то успокоилось и перестало противно ныть, поскребываясь в наглухо закрытые двери человечности. Он дома, среди своих и всё… нормально. Правда же? Билл сразу предупредил, что свободных часиков у него в обрез и аппетита нет и не будет. Стол, что правда, всё равно был накрыт по всем правилам проживания в коммуналке — заходи и бери что хочешь. Там хватило бы накормить целый комплекс с запасом. Расстроенному Таису с его «амиго, так не годится!» он противиться не мог, пришлось устроиться рядышком, спасаясь от расшалившихся близнецов. — Ты вляпался по самые уши? — спросил Тед и, не дожидаясь ответа, передал брату: — Он точно вляпался по самые уши, — Рад авторитетно кивнул, закидывая в рот кусочек лосося, мол «а когда с мелким было иначе?». — И не пыхти так злобно. Лучше расскажи братишкам, от какой злой презлой барракуды теперь тебя спасать? — Для этой барракуды вы, ребята, не больше кильки. — Это ты тонко намекнул, чтобы мы не сунулись ей в пасть зубы считать? — Это я вам прямо сказал, что сам со всем р-разберусь. — Мелкий вырос, — протянул Тед и обиженно надул губы, напоминая кота, которому попало под хвост за сброшенный с поддоконника фикус. — Он больше в нас не нуждается, — хныкнул Рад, и они, обнявшись друг с дружкой, изобразили коллективные рыдания. Два дебила это сила, а в их случае для всех остальных это полный пиздец. Вот и как на них сердиться? — Да ну вас, клоуны.       Билл неоднозначно хмыкнул и налил себе еще домашнего лимонада, дотошно отцеживая кружочки лимонов и апельсина крышкой от кувшина, но один всё равно проскочил и с ехидным злорадством булькнулся в чашку. Он аккуратно достал его пальцами и надкусил с краешку, а потом плюнул и втянул в рот остаток мякоти вместе с кожурой, активно заработав зубами. Хорошо так освежило. Пробрало весь видимый и невидимый кариес, прям захотелось почесать языком ноющую эмаль. — Таис, ты не мог бы спеть? Давно не слышал твой г-голос. — Думал уже и не попросишь, амиго. — О, началось.       Билл устроился поудобнее на подушках и, прислонившись щекой к его загорелому жилистому плечу, прислушался. Вся песня — набор гласных в разной тональности под удары тамбурина, но душу крепко за грудки сцапала и не отпускала до самого последнего звука. И сверху и снизу подпевали отзывчивые соседи, от чего казалось будто тантрической музыкой было пронизанно всё пространство дома. Единый живой слаженный организм в действии. И Билл сейчас тоже был его составляющей, пусть и малой беззвучной. Безумно жаль, что ни Ричи, ни Эдди не могли присутствовать — интересно, им бы понравилось? Захотели бы они здесь остаться? На волне сентиментальности вспомнилось и прощальное рукопожатие «жаль, что познакомились при таких обстоятельствах» и стеснительная улыбка «всегда мечтал поступить в медицинский и стать врачем». Одна больная память от них и только. А им бы еще жить и жить. Глаза некстати защипали навернувшиеся слезы, и он быстро отвернулся, чтобы переждать приступ слабости. «Давай же, успокаивайся!» Медленный выдох и вдох. Выдох и вдох. Билл в уме досчитал до десяти и открыл успевшие покраснеть глаза, развеивая непрошенные образы погибших друзей. Ладно, погрустили чуток и хватит. Ничего уже нельзя изменить. — Попустило? — спросил Таис с понимающей печальной улыбкой. Друг всегда читал его, как открытую книгу, хоть и на иностранном заковыристом языке. — Ага. — А вот и тортик! Мелкий, скажи-ка «а», — счастливый Рад отковырнул ложечкой там, где была фруктовая прослойка с кремом и поднес к его рту. — Не, не, не! Я не буду это есть! — Сопротивление бесполезно, — распевкой напомнил Тед, подбираясь к нему с другой стороны с тарелкой в руке. — Скушаешь ложечку за бабулю? Нет? Молодой человек, вы что, старость уважаете? А если за поцелуй?       Неугомонные близнецы были как всегда в своём репертуаре. Билл, сдерживая смех, покачал головой, но на ложечку торта уломался. И даже на две, потому что вымогатель Рад опять надул губы, а бабуля Юи, выдав что-то на китайской тарабарщине, звонко рассмеялась. Нихрена не понятно, но очень интересно. Вскоре смеялись все. Здесь в обшарпанной комнатке комуналки жизнь бурлила, кипела, в общем, била гейзером до потолка. Билл ощущал неясную тоску, отмечая, как быстро откусывает время его возможность побыть в кругу близких. Возвращаться не очень-то хотелось, но пришлось.

***

      Грей хлопнул дверью машины. На сигнализацию не ставил — буквально туда и обратно нужно заскочить. В частном порядке из «Утопии» он отлучался крайне редко, так чтобы без охраны и предупреждающего звонка хозяину, но порученное дело требовало не просто личного вмешательства, а полной анонимности от вездесущих фасеточных глазок его несносных насекомых-коллег. То, что у каждого из них было по личной башенке Саурона, он давно догадывался и вычислил поименно всех купленных крысок. Проблема в том, что такая башенка могла быть не одна, а крысы… порой оказывались не в меру умными и сообразительными тварями, подбиравшими под себя лысые хвосты до удобного случая.       Грей раздутым самомнением не страдал, хотя своим подкачанным деловым отражением в зеркале в начале службы любовался. Потом правда подрастерял интерес, когда руки по локти в крови замарались, и она, алая и вязкая, начала мерещиться повсюду, затапливая приливами окружающий мир. Могло ли быть иначе для чудовища? Как бы то ни было, за всем уследить невозможно; Кендра как-то предлагала ему отрастить парочку лишних глаз на затылке и, сущий пустяк, перестать спать. Грей роботом становиться не собирался, но с недавних пор призадумался. Вон поваренка перед самым кончиком носа проморгал, а если бы душещепательная братская история наверх выплыла и тонко подванивать начала, созывая падких на компромат мух? Повезло, что он вовремя перекрыл Плаксе кислород, тобишь рьяный интерес, и, воспользовавшись наработанным авторитетом, сам все неучтенное по полочкам распихал, как ему вздумалось, а лишнее выбросил в мусорный бак и крышкой сверху придавил, чтобы не вылезло. Накосячившая Беверли лёгким испугом не отделалась, сцапал овцу за рыжие патли и нежно нашептал, что с ней будет, если ещё раз увидит ее греющую уши на кухне рядом с малышком. И плаксивый покровитель не поможет вылезти с тех далей, куда он ее в наглухо забитом вагоне товарняка отправит. Среди молодцев голов тоже слетело немало, но держать их дальше при себе было бы чистым самоубийством. А он ведь предупреждал. Его подход по жизни был прост — умри, но сделай. И не хорошо, а качественно. Иначе Грей не простил бы себе халатности. Ну как сказать… — Пиф, паф.       Застигнутый врасплох Кларк потянулся рукой к спрятанному под пиджаком пистолету, но завидев его поймал моментальный буддистский дзен, вытянувшись по стойке смирно. Армейский вышкол. Он одобрительно кивнул и завалился на кожаный диванчик, свободно раскинув на спинке руки. — Есть чем меня порадовать, молодцы?       Они собрались вокруг забронированного столика как рыцари небезызвестного короля, хоть и численностью поменьше. В их деле главная ставка — качество. Для отвода глаз из съестного заказали по чашке двойного эспрессо. Стивен отжал себе меню, оставив его открытым на странице с прохладной едой и напитками. В такую жару можно было смело заказывать дроблёный лёд и к нему ложку. — Казино «Гранд» каждую субботу, — начал Кларк, расскладывая перед ним фотографии. — Промотал немало, странно что до сих пор хватает на любимый коньяк. — Денежки явно халявные, — внес свою лепту Стивен. — Третий месяц не платит по кредитам, но из воды выходит подозрительно сухим и не замороченным коллекторским нахрапом. Ни одного звонка с дружелюбным напоминанием за всю неделю. — Любопытно. А это что за чудо-юдо в кадре? — Грей притянул к себе заинтересовавшее его фото. Выбивалось оно из общей масы множества запечатлённых профилей и анфасов развеселого пьяницы Шелдона с фишками в руках. Было бы чему радоваться, денюжки из кармана на счет казино утекали каждый выходной. Тут, скорее, азартному наркоману сесть и заплакать. — Тёмная лошадка, босс. Вроде как кореш Плаксы. По крайней мере, видятся они регулярно.       На фотке полубоком сидел мужик лет под пятьдесят в коричневом костюме и с густой блондинистой шевелюрой как у легендарной Монро. Руку дал бы на отсечение, что на макухе у него приклееный парик, а под ним рано облысевший череп. Грею он показался в чертах смутно знакомым. Не лично, возможно через пятые десятые рукопожатия где-то и пересекались, хотя вряд ли представилось заговорить друг с другом. Мутный типок. С другими Плакса в жизни бы не водился, пить не сел бы тем более. — И что, на пару мутят в казино воду? — Да ничего, — кротко пожал плечами Кларк. — Играют, пьют, заказывают шлюх и уходят в вип-зону. Мы вышли здесь на одну Жюли, она у них часто в обслуге бывает. Взяли в оборот деньгами, но придется ждать до выходных. — Негусто, — подытожил Грей результат их работы, за пару глотков допивая свой горький кофе. И не поморщился. — Лады. Работайте дальше, если что — я на телефоне, — он бросил на стол две сложенные купюры по сотке. — Жарища адская. Купите себе мороженое.       На руках уже хоть что-то да было, но для железобетонного доказательства вины это так, горстка щебня в незасыхающую жижу. Если до субботы не свезет с подкупленной шлюшкой, придется закатить рукава и самому перепрофилироваться в копатели. Стремно было представить, какие ископаемые вытянет на свет божий его закос под археолога. Там явно будет побольше и поинтереснее, чем у него.        Грей перебежал проезжую часть в неположенном месте и, опустив солнцезащитные очки со лба, сверился со временем. Управился он гораздо быстрее, чем думал. Возвращаться раньше не хотелось и так просиживал в «Утопии» задницу безвылазно, а с не давних пор еще и безрезультатно. Настроения не добавляло и то, что Кендра выписала сегодня своему любимому страдальцу-пирожку выходной, раскрутив его на водителя и охрану. С щедрой барской руки дан был приказ присматривать, чтобы не вляпался. И все для того, чтобы потом он получил звонок с «отменой»: кое-кому его молодцы, видите ли, мешали по бутикам в развалочку шляться.       Грей вздохнул и во второй раз вскинул руку с ролексом к глазам, как будто хотел увидить на циферблате что-то новое. Прошло всего каких-то пять минут. Добавлял же малышок ему геморр. И это после того, как он взял в их общении тайм-аут на подумать. О своём великодушном решении оставить шкурку Билла нетронутой Грей не жалел. Пока. Время не пришло собирать разбросанные камни, а то что какой-то булыжник вернется ему поучительным напоминанием в лоб он не сомневался. Вопрос, что делать дальше, завис над его головой текстовой сноской из комикса. А какие у них могут быть варианты? Трахаться да, а копаться глубже в недрах сторонней личности — извольте. Грей не мозгоправ, чтобы подтирать носовичком сопельки и выписывать пилюли для «радости» после каждой поведанной трагической истории. Своего дерьма хватало. К счастью или к конкретному недоумению малышок не нуждался ни в его усипусичном утешении, ни в любом из проявлений нормального общелюдского. Чего стоил один его побег из медицинского пункта? А ведь он заморочился с транспортировкой бессознательного тельца с первого этажа на собственных руках, плюнув на то, что их могли увидеть. И понеслись бы по кочкам интересные красочные слухи. Адриан пообещал это самое тельце на ноги поставить, а оно взяло и село. Прямо ему — Грею — на туфли. И как тут быть?       Он завел двигатель и выехал на главную дорогу, собираясь немного прокатиться по Амстердаму раз выдалась такая возможность. Наедине с самим собой, чтобы никто над ухом не нудел и не выносил мозг очередным проебом. Прохладный ветер на скорости врывался в салон через опущенное окно и хорошо так понижал температурный градус. Грей за ненадобностью закинул пиджак на заднее сидение, оставшись в одной рубашке, и прибавил громкости к зазвучавшей музыке. Отвлекало. По городу сильно не разгонишься; на перекрёстке загорелся красный и пришлось притормозить, пропуская пешеходов. Он бегло осмотрелся. По правую сторону божьим знамением возвышался «Maison de Bonneterie», где, по идеи, должен был ошиваться Билл. Кендра слабенько пораскинула мозгами, отправляя своего любимца в местечко для элит. Что ему там делать? Пускать слюни на цены? «Да похрен. Пусть погуляет на свободе», — подумал Грей, настраиваясь на долгую поездку, но в последний момент изменил себе и завернул на парковку. Пришлось попотеть, чтобы найти свободное место в час пик. — Поварёнок где? — На площадь пошел развеяться. Позвать, босс? — Сам найду.       Билла с натасканными ищейками по всему Амстердаму искать не пришлось. Он, как ни в чем не бывало, болтал ногами в фонтане с каменной башкой из острова Пасхи и обтачивал кочан кукурузы. Ещё два висели на запястье в кульке-майке. Что он там ему об имидже говорил? Грей ухмыльнулся и приложился рукой к манкому загривку. Билл, не ждавший подвоха, дёрнулся и, обернувшись, встретился с ним сердитыми глазами. Рот вон уже открыл, чтобы обматерить, но передумал и — какая умница — захлопнулся. — Шмотки где?       Билл кивнул в сторону второго пакета с эмблемой неизвестного модного дома, уныло склонившего ручки-шнурочки на серый парапет. Да, не для таких ценителей Хьюго в поте лица, затиснув сантиметр и шпильки в зубах, подстрачивал на пиджаках фальш-карманы. Точнее не он сам, а азиатские разнорабочие, пахающие за сущие копейки денно и нощно. — Вставай. Пройдемся. — Уже? — возбухнул Билл. — У меня еще заслуженных полчаса на релакс. — А у меня обед. И ты идешь со мной. Возражения?       О, как же малышок хотел выразить ему свое бурное несогласие. Грей с довольной миной лицезрел разгон настроения от взрывоопасного «развернись на мне трамвай, никуда я не пойду» до смирительного «топай ножками, дебил, и поживее». Здравый смысл под жиденькие фанфары одержал победу. Или Билл просто не рискнул сраться с ним на людях? Бить бы, естественно, не бил, но по возвращению душевно потолковал бы. Видно по глазам понял.       Грей повел его недовольное высочество в «Mankind» зырить на каналы и есть «переваренные макароны с сосисками». Эту часть он тоже не забыл и заказал две порции карбонары. Пусть нормальную еду прочувствует на всех уровнях. — Располагайся. — А это обязательно? — невинно уточнил малышок. Как пить дать, ляпнет сейчас какую-то гадость. — На моем фоне ты выглядишь как сутенёр или папик. Хм, а это случайно не одно и тоже? — Ты сейчас договоришься, Билли-бой. — Боюсь-боюсь. Только не сдавайте меня клиентам задёшево, мистер Грей, — с придыханием шепнул Билл, преданно заглядывая ему в глаза. И через минуту заразительно рассмеялся. Официант в непонятках посмотрел на их чудной дуэт и, пулей выставив заказ на столик, самоустранился. Вот так и работай с людьми. Будний день посетителями в пабе не изобиловал, так что можно было не слишком заморачиваться конспирацией в разговорах. — Ешь давай. Анорексия, если ты не знал, среди клиентов не в моде. — Обойдусь, — заартачился Билл, скрещивая на груди руки. — Из-за тебя Грег з-закармливал меня всю неделю так что я теперь ни крошки в рот не возьму. — А кукуруза не в счет? Или на фалические символы аскеза не действует? — Грей усмехнулся, в игру «поставь меня в неловкое положение за три счета» он умеет не только играть, но и выигрывать. — А может ты постиг основы интуитивного питания? Как там Фрейд завещал…       Билл ответочку оценил, скорчив кислую мину, и придвинул к себе тарелку. Вот так бы сразу. — Не боишься, что нас кто-то вместе спалит? — долго молчать он, конечно же, не мог. Грей все чаще представлял кляп в его милом, но слишком болтливом ротике. — Недруги, например? — Такие долго не живут. — Тогда друзья? — подкидывал версии Билл, выковыривая с пасты приглядные кусочки ветчины. Он бы понял, если бы это была петрушка. А так малышок из вредности мотал его нервы на вилку. Ей-богу, до греха доведёт и будет потом под ним скулить в простынку. — Таких не существует. — Тухляк. У тебя за душой-то хоть что-то есть, кроме костюма и списка убитых? — Возможно, — пространственно ответил Грей. — А тебе-то что? — Я хочу забрать своего брата, — и прежде чем он упомянул вслух губозакаточную машинку, Билл перебил: — Я сказал, что «хочу», а не «заберу». Я не п-полный дурак. Хотя бы видиться можно? — И что мне за это будет?             Лицо напротив вытянулось и приобрело возмущённое выражение, мол «ты серьезно? где ты, а где я?» — Ты и так д-держишь меня на коротком поводке. Что тебе ещё надо?       Ему было мало. Он хотел его и под собой и на себе, и где-то рядом по первому зову. Но был один нюанс… Не через силу. Привычными методами «валить и трахать» Грей ничего не добьётся. То есть задницу свою Билл, конечно же, подставит в качестве благодарности или внушенного долга, но дальше ходу не даст — он застрянет своими акульими зубами в чужих вязких заморочках и никогда уже не сможет сомкнуть пасть. Нерадостная перспектива вырисовывалась. — Всё, — пространственно ответил он и отложил приборы.       Пусть малышок теперь ломает голову, подвёл ли он итог разговора или дал ответ на вопрос. Билл насупился и промолчал. Их уже ждали в «Утопии».