По воле случая

      Лавка старьёвщика вид имела весьма своеобразный. Все стены увешаны какими-то потемневшими от времени вещицами. На прилавках можно найти, пожалуй, всё, что угодно. Разнообразные пуговицы, горкой лежавшие в одном углу, несколько колец и с десяток браслетов. Отдельно на полочке в ряд сидели куклы. Джошуа всматривался в фарфоровые лица. У Оливи куклы были самые простые, которые шила ей из лоскутков мама. У этих же были красивые платьица и глаза, так похожие на человеческие.       Хозяин лавки появился словно из ниоткуда: вроде бы его тут не было, и вот уже в другой момент он здесь. Сухонький старичок цепко осмотрел вошедших. — Желаешь прикупить что-нибудь для своей дамы? Есть недорогие украшения, чайные чашки, просто милые сердцу безделицы. Или что-то будешь продавать?       Старик неуловимо походил на большого чёрного жука, из тех, что крепко цепляются лапками за палец, стоит их только взять в руку. — Продать. — Как бы он ни нравился парню, но дело есть дело. — Давай, показывай, что там у тебя.       Джошуа выложил на стол всё, что можно продать. Старые часы, доставшиеся ему от отца, металлический жетон, выдающийся каждому сотруднику платформы (на нём выгравирован порядковый номер артельщика и номер самой платформы), и деревяная фигурка птицы, которую он сам когда-то вырезал.       На фигурку старьёвщик даже не взглянул — такого добра у него и без этого навалом, — а вот жетон и часы рассматривал долго и тщательно, принёс большую лупу, посмотрел сквозь неё. Скрёб палочкой, протирал каким-то раствором. Разве что на зуб не попробовал. Увиденное ему явно понравилось, а значит, Джошуа мог кое-что за это выручить. — Часы в отличном состоянии, механизм рабочий, правда, отстают немного. Двадцать монет. Ну, а эта безделушка на пять, и то, потому что я сегодня добрый.       Джошуа отлично знал эту породу людей: они всегда и везде ищут себе выгоду и никогда не купят то, что не смогут перепродать потом втридорога. — Сорок за часы и восемь за эту безделушку, я тоже сегодня добрый. — Ай, молодой человек, за сорок монет я новые часы куплю. Зачем мне твои тогда? — Где бы ты ни купил новые часы, такими они точно не будут, — усмехнулся парень, понимая, что он прав и тут кое-что можно выторговать.       Почти час препирательств и взаимных попыток уболтать друг друга — и в кармане Джошуа ровно тридцать шесть монет и тоненький браслетик, который он решил подарить Оливи. Оставалось выяснить местный курс и узнать, на что этого может хватить.       На улице светило солнце, после сумрака, царившего в лавке, Джошуа зажмурился и потёр глаза тыльной стороной ладони. Марлу стояла с задумчивым видом, потом спросила: — Всё же хочешь вернуться?       Этот же вопрос волновал и его самого, но ответа у него, как ни странно, до сих пор не было. С одной стороны, там сестра и вся его жизнь. С другой же — его едва не убили просто за то, что по ошибке сунул нос туда, куда не следовало. И это не говоря о том, что им нагло врали всё это время. — Я сам не знаю. — А это… Браслет — это для девушки, да? — Ну можно и так сказать. Это для моей сестры, вдруг да смогу передать ей.       Вроде бы самый обычный ответ, действительно, не только что родился и у него была какая-то жизнь. Почему её так удивляет, что у него есть сестра?       Решив, что допрос на этом можно завершить, Марлу поманила его за собой. — Пойдём, сначала я зайду и куплю то, что нужно, а потом посмотрим город. У вас есть города? — Есть, конечно, только тот, где я родился, намного меньше этого.       На минуту он вспомнил свой родной город, строгие улочки, множество предприятий. Там всё было рационально, но безлико, улицы походили одна на другую… и никаких частных лавочек. Все торговые точки подчинялись либо столице, либо церкви, даже лавка старьёвщика — и та была государственная. Иных вариантов просто не могло быть. Здесь всё не так, каждый мог открыть свою лавку или магазинчик. Можно открыть пекарню и выпекать ароматных хлеб и сладкую сдобу. Можно сделать мастерскую по ремонту часов, да мало ли чего можно ещё придумать? Главное, что тут это возможно.       Это был город. Казалось, только что ты шел по широкой, вымощенной брусчаткой мостовой, рассматривал витрины дорогих магазинов, но стоило повернуть за угол — и всё разительно менялось. Вместо мостовой под ногами оказывалась мелкая трава, вытоптанной местами до земли. Вместо шикарных магазинов вокруг мелкие лавчонки, а публика куда проще и приветливее. — А вот этот магазинчик основал в своё время тоже затуманник, — вдруг сказала Марлу, указывая на вывеску малопримчательной лавочки.       Парень остановился и присмотрелся повнимательнее. Ничего не выдавало в этом месте, кем был его хозяин. Да и непонятно, что именно он хотел увидеть. Надпись «я из другого мира»? Изображение монолёта? — И все знают, что он… Все знают, откуда он, и никого это не беспокоит?       Вопрос сам по себе был, конечно, идиотским. Раз его лавочка стояла и вполне себе процветала — значит, происхождение её хозяина и впрямь никого не беспокоило. А раз Марлу знала, откуда тот родом, значит, об этом же знали и другие. Однако девушка ответила: — Конечно, знают. Сложно скрыть, кто ты такой, если твоя летающая штука шваркнулась в воду почти у самого берега. Говорят, он успел выпрыгнуть с какой-то штукой на спине. — Парашют. — Пара… Что? — Неважно. Продолжай.       Его, разумеется, очень интересовала история предшественника, сумевшего спокойно ужиться с местным населением. — Так пойдём, сам с ним познакомишься.       Не успел он сказать и слова, как Марлу уже тащила его за собой. Лавочка оказалось очаровательной, тут явно чувствовалась женская рука. Хозяин занимался шляпками, шляпами и всеми видами головных уборов, коих тут было огромное количество. К гостям тут же вышел молодой веснушчатый парень. — Чем могу быть полезен? Хотите приобрести головной убор для молодого человека? У нас есть мужские шляпы на любой вкус, и по качеству не хуже, чем в магазинах на Уолден-стрит. А для девушки есть абсолютно новые модели, так сказать, новинка сезона — шляпки с вуалью. Поверьте, совсем скоро такие наденет весь Деннор-сити.       Это было, пожалуй, даже неожиданно. Мальчишка явно был на пару лет младше самого Джошуа, и когда он успел обзавестись магазином и клиентурой? Однако вопрос прояснила Марлу. — Спасибо! Не могли бы вы позвать сюда вашего отца? Я привела кое-кого, ему очень нужно с ним поговорить. И… им будет что обсудить.       Выходило, веснушчатый был сыном затуманники, тогда вся остальная ситуация начинала походить на правду. Смышлёный парень кивнул головой и буквально на минутку заглянул за неприметную дверь в стене. — Сейчас отец спустится. Давно в этих краях не было выходцев оттуда, — улыбнулся он. Да, проницательный.       Пожалуй, знакомство с Грегори Вертом было самым полезным из того, что он сделал за весь этот день. (Ну, кроме того, что в конце концов он таки попал в так необходимую ему лавку, торговавшую деталями к автомобилям.) История мужчины была настолько похожа на его собственную, насколько и отличалась. Тот тоже влетел в туман случайно и в него тоже стрелял монолёт церковников, стремясь погубить.       Про Грегори можно было сказать, что он родился если не с золотой, то по крайней мере с серебряной ложкой во рту. Единственный сын промышленника, он получил отличное образование в столице и с самого детства знал, что за туманом нет никаких демонов, а лежат некие запретные земли. Отец говорил, жить в тех местах опасно, потому они и охраняются. С детства же он знал, что в стране Четырнадцати островов до сих пор производят военные монолёты, чьи задачи — поддерживать единство разрозненных и раскиданных далеко друг от друга островов.       Он знал то, о чём Джошуа не догадывался ещё сутки назад. Он обладал чувством вкуса и привык окружать себя хорошими вещами, что впоследствии сыграло ему на руку. А ещё он считал, что ему дозволено то, что недозволено остальным. Например, угнать монолёт — просто так, для развлечения.       Атака церковников была неожиданной даже для него — всем же понятно, что это просто шутка. Да и он же не простой работяга. Привыкший к тому, что за спиной всегда стоял отец, Грегори был сломлен даже не столь самой атакой, сколько пониманием: кое для кого ни он сам, ни его отец не значат ровным счётом ничего.       А потом, удачно выпрыгнув из монолёта до того, как тот рухнул в воду, и не менее удачно умудрившись выплыть, Грегори прибился к местному населению. Впервые в жизни ему пришлось учиться зарабатывать самому. Сначала он был помощником шляпника, а потом и сам занялся той же работой.       Наверное, его именитых родителей хватил бы кондратий, узнай они, что их сын зарабатывает себе на жизнь тем, что делает модельные дамские шляпки. И повторно — узнай, что он женат на дочери мясника, с которой прожил уже без малого двадцать лет и растит двух сыновей и дочь. Но обосновавшись здесь, Грегори даже в мыслях не допускал того, чтобы вернуться. Он привык жить здесь, среди этих незлобивых людей, а там в лучшем случае его бы ждал трибунал за угон монолёта двадцатилетней давности и государственную измену.       К концу дня у Джошуа были кое-какие инструменты и запчасти, пусть и не предназначенные для монолёта, но вполне годившиеся для переделки под его нужды, небольшой запас провизии и много-много мыслей.