Отражения

Девушка с глазами, сверкающими золотом, медленно растворяется в белом свете, распадается на осколки, режущие веки изнутри. Очередное утро встречает его солью на губах, маленькими ранками от крупного песка на коленях. Сегодня Габриэль снова ждал всю ночь. Влажный ветер лижет его шею и волосы, пока он приходит в себя, осознавая, что провёл ночь один. Иногда начинает казаться, что они больше не встретятся. * Несколько месяцев назад он решил бежать, и тихое побережье на окраине Европы пришлось как нельзя кстати. Там, в городах всех континентов — на высоте небоскрёбов, в стерильности телевизионных новостей — давно закончилась война. Но она всё ещё была с ним, в голове. Здесь же не было ничего, что напоминало бы о прошлом; грохот пыльных взрывов сменился шелестом волн, сотни остекленевших глаз — блеском влажного серого песка. Только солёная кислота моря не смывала крови с его рук. Перед тем, как подать в отставку, коммандер Рейес отдал чёткие указания о том, как стереть его из памяти этого света. Опека, сочувствие и доброжелательность небезразличных не нужны человеку, потерявшему всё. Дожить свой век, не сломавшись раньше времени, стало единственной его целью. До одной ночи, ставшей точкой отсчёта для чего-то нового. * Так вышло, что Габриэль не верил в сказочную чепуху: волшебные твари, мистика, мир во всём мире — фантазии у людей всегда хватало. И дураку понятно — неразумно верить во что-то, что никто не в силах доказать. Может, в нём ещё оставалась толика уважения к богам, на которых уповала Ана, но после её смерти прошло и это. В беспросветной суете и жестокости реального мира нет места выдумкам. Так он думал, и потому решил, что окончательно спятил, когда, в бессоннице бродя по побережью, сквозь лёгкий туман заметил кого-то на конце деревянного маленького причала. Наваждение не проходило по мере того, как он приближался к мостику. Он знал, что весь путь можно преодолеть всего за девять шагов — пройти привычной тяжёлой походкой, провести рукой в чуть посеребренной темноте. Убедиться в том, что ему кажется. Но на первом же шаге захватывает дыхание — ничего не пропадает. Только хлёсткие удары волн теперь переплетаются с тихой мелодией. Ещё три шага — он замирает, силуэт чуть двигается, будто прислушиваясь к скрипу досок под его ногами. Медленный выдох. Резкая тишина. Всплеск воды, разрезающий ночь. И где-то между — отливающие в свете луны золотым глаза и чешуя, почти теряющаяся на облепленной тиной древесине. Габриэль каждое утро просыпается, задыхаясь от невозможных видений, пронизывающих сознание. Он всё ещё не верит до конца в собственное безумие, но теперь по ночам чаще выходит к причалу, разделяя виски со штилем. * Две недели спустя он забывает наполовину пустой стакан на самом краю мостика. На следующий вечер там в обрамлении осколков он находит раковину, изнутри заполненную чуть светящимися волосками актиний. Будто бы извинение. Он возвращается к берегу, засыпая прямо на песке, утомлённый собственным ожиданием неизвестного. Среди ночи его будит скольжение влаги по лицу — холодные пальцы будто исследуют его, медленно опускаясь от бровей к шее. Рефлекс срабатывает раньше, чем разум окончательно просыпается — его пальцы сжимают чужое запястье. Он чувствует, как руку с усилием тянут куда-то влево, и открывает глаза. Во взгляде девушки — бескрайняя, давящая паника, на шее пульсирующе трепещут жабры. Габриэль замечает перепонки между пальцев и острые когти. Он внезапно осознаёт, что уже давно мог бы быть разорванным в клочья, но продолжает — возможно, слишком сильно, — сжимать чужую руку в своей. С пустой от мыслей головой он задерживает дыхание, медленно ослабляя хватку. — Извини, — чёрт, он даже не знает, поймут ли его. Хотя, думает он, галлюцинации должны знать язык своего хозяина. Освобождённая только отталкивается от берега, погружаясь в воду почти с головой, но всё ещё смотрит на него в ответ. Её взгляд падает ниже, в район его бедра — и внимание Рейеса привлекает причудливая вязь водорослей и глубинных цветов, лежащая рядом. Когда через секунду слышится всплеск, он замечает только полупрозрачный плавник, чуть мерцающий в лунном свете.