Первородный грех

Женщина шла к домику, занятая разминанием затекшей шеи, при этом активно жалуясь Леви, вид которого говорил, что ему плевать на причины, почему майору плохо сегодня утром: — Уснула прямо на документах, шея ноет всё утро, просто ужас. — Протяжно ныла Зоэ. — Ещё и Эрвин придумал себе чего-то, ни свет, ни заря отправил нас проверить Николь, поди, спит ещё, красавица. А мы-то должны кататься, чтобы Эрвину лучше спалось… Женщина врезалась в Леви, который остановился перед самыми дверьми. Ударившись носом, она тут же начала негодовать, но капитан прервал её монолог, не услышав ни слова: — Пахнет кровью. Пара секунд и они оба выхватили клинки. Капитан аккуратно отворил дверь, заглядывая в дом. Ступив первый шаг в дом, он наткнулся на лужу крови, которая тут же стала медленно обволакивать его ботинок. Уже подсохшая. Ещё шаг, и Леви замечает тело мужчины за дверью, вытянув шею — диагностирует: — Перерезана шея. — Ханджи молчит. Обогнув стол, капитан присаживается около трупа Мириам и, хмуря брови, почти шёпотом произносит: — А у неё свернута. — Стальные глаза поднимаются к майору, которая только вышла из комнаты Николь. — Похоже, что её забрали. — Женщина смотрит на мужчину в луже собственной крови, сдвигая брови. — Я знала его, Эрик Берн, давно ухаживал за Мириам. Состоятельный человек, будет грандиозный хаос, город встанет на уши после известия об их смерти. — Предчувствие Эрвина его не подвело, а вот моё подставило меня. — Заявил капитан, закрывая глаза от смешанных чувств. — В каком смысле? — Думаю, я знаю, кого нужно проверить. Без понятия, как мы достанем на это право, но я уверен, что он точно связан с этим. — Капитан осмотрел двух мёртвых людей, и перевел хмурый взгляд на Ханджи. — Вчера я был тут, и Фишер была не одна, Дерек Берн, похоже, что родственник Эрика. Вёл себя странно, но я не придал этому значения. — Я слышала о нём, но мы никогда не встречались. — Зоэ тут же вспомнила все встречи с Николь, они будто картинки пронеслись в её голове, заверяя, что она никогда не видела Дерека. — Нам необходим ордер на обыск поместья Бернов, если Николь у него, то она там. Он бы не стал прятать её слишком далеко от себя, но и сам бы не ушёл, ибо после убийства — это было бы подозрительно. — Заключил Леви, вставая с корточек. — В штаб, живо.

***

— Значит так, давай для начала представимся. Твоё имя? — Миловидная девушка, одетая в белый халат и держащая какие-то бумаги в руках, вопросительно смотрела на Николь. — Николь… Фишер. — Голос казался чьим-то чужим, явно не принадлежавшим девушке. Она сидела на деревянном стуле с подлокотниками, к которым были прикованы её руки, ноги также были в кандалах у прохладных ножек. — Хорошо. Меня тебе звать не придётся, так что представляться не вижу смысла. Тебе двадцать три года, ты родилась в…? — Брюнетка вопрошающе смотрела на безразличную Николь, которая и не думала врать. Но и говорить тоже. Молчание стало напрягать интересующуюся. Подойдя ближе, она повторила свой вопрос, надеясь, что допрашиваемая просто не услышала. Но и тогда ответа не последовало. Тяжёлый вздох оповестил Николь, что девушка не станет сдавать позиций, а удаляющиеся шаги не успокоили, а только прибавили масла в огонь. Тревога в груди медленно поднималась к горлу. Возвращались уже трое. Всё та же брюнетка, с ней мужчина в чёрном плаще и тот, кто привёз сюда Фишер. Выразительные голубые глаза скользили по бледному лицу, пытаясь найти ответы на вопросы, которых Николь не знала, так что помощи от неё ждать не следовало. Но шатен не просил о помощи, по крайней мере вслух. — Я спросила — откуда она, но получила лишь молчание. Моя обязанность задавать вопросы, а вот получать на них ответы ваша, так что приступайте. — Резюмировала строгим тоном девушка с бумагами, и показательно стала смотреть на Николь. Последняя не понимала, зачем ей это знать, но говорить всё равно не хотела. Почему? Не спрашивайте. Мужчина, у которого лицо было скрыто капюшоном, подошёл к пленнице. Фишер мысленно пожелала увидеть его лицо, как её немая просьба тут же осуществилась. В глаза сразу бросился аккуратный шрам от брови и линии челюсти, прямая линия, без рваных рубцов. Николь бы не назвала его безобразным, скорее эстетичным. Лёгкая ухмылка на этих тонких губах заставила Николь поёжиться, он внушал некую озабоченность своим присутствием. Отчего-то девушке захотелось, чтобы он не смотрел на неё. — Говоришь — остаешься цела, молчишь — я приступаю. — «Кратко и содержательно, огромное спасибо», — судорожно пронеслось в голове пленницы. — Зачем вам это знать? — Послышался тихий, но чёткий голос, с лёгкими нотками волнения, которые было тяжеловато скрыть. Ситуация всё-таки щекотливая. — Я здесь задаю вопросы. — Отозвалась леди из правого угла комнаты. — Я так не думаю. — Зелёные глаза метнулись к шатену. У Николь в голове происходило построение довольно немудрёной цепочки, которая заключалась в поиске цели — ради чего она находится в руках этого человека? Именно одного голубоглазого человека, остальные лишь пешки в его развернутой и рискованной игре. Только вот какие правила? Шатен чуть повёл головой вправо, моргая — он как бы беззвучно спрашивал, что его игрушка понимает под этой фразой. — Вы не хотите мне рассказать, для чего я вам сдалась? Что вы хотите знать конкретно? Я расскажу, если вам это так необходимо, но сперва — это сделаете вы. — Огонь этих глаз долго рассматривал что-то интересное в тёмных зелёных, и, судя его по приказу, он остался доволен. Мужчина кивнул второму и тот принялся раскладывать свои инструменты на столик справа. Доволен, в своеобразной форме, конечно же. Отдавая приказ, голубоглазый явно не желал следить за его исполнением, так что вышел из комнаты, оставляя командование на бугая с красивым порезом на лице. Человек со шрамом провёл пальцами по своим игрушкам и остановился на щипцах, что уж больно были похожи на те, которыми ногти вырывают. Николь запаниковала, руки сами по себе стали дёргаться в попытках освободиться, а напуганные глаза следили за руками мужчины. Девушка всё также стояла в правом углу комнаты. — Москва, я из Москвы. — Сдалась Фишер, почти выкрикивая ответ брюнетке. Та нахмурилась и сморщила свой маленький носик, а так же отрицательно покачала головой. — Я не вру, чёрт тебя подери, я не отсюда, а из… — Она почти оповестила двоих, что из другого мира, как щипцы содрали ноготь с мизинца правой руки. Протяжный, полный ужаса, крик заставил маленькую леди закрыть глаза от неприятно режущего звука, который ей приходилось слушать явно не впервые. Фишер не успевала отдышаться, как следующих три ногтя последовали примеру первого. Она кричала, что из другого мира и ей нет смысла врать, но на второй руке Николь показалось, что им не нужны ответы, лишь сам процесс. Более ни одного адекватного слова изо рта девицы не вышло, только вопли, скулёж и иногда рычание от злости. После осознания происходящего, Николь разозлилась на эту суку и этот ублюдка за то, что они с ней творят. Так понятно было, если бы они что-то пытались узнать, так вопросов больше не поступало, а значит, что им уже не интересны ответы. По крайней мере, пока. Когда с ногтями было покончено, девушка была сильно измотана своими же криками, и стараниями превозмочь отвратительные ощущения. Но мужчина со шрамом останавливаться не думал, просто сменил своё развлечение на более опасные аттракционы боли. Он отвязал Фишер, скрепив тонкие руки за спиной, и подвел к ванной, наполненной водой. Девушке сразу стало понятно, что сейчас будет. Русая голова насильно погрузилась под воду, удерживаемая сильной рукой. Николь вновь кричала и барахталась, как только ей позволяла сила этого ублюдка. Крупные пузыри поднимались кверху, а ноги отчаянно сучили по уже мокрому полу, в пустой надежде выбраться из-под воды. На груди и плечах останутся разных переливов гематомы от того, как хрупкое тело билось об железную ванну. Сжав длинные волосы в кулак, мужчина поднял голову Николь, и та жадно стала глотать воздух, выплевывая воду, но и тридцати секунд не прошло, как она обратно была погружена в ванну. Холодная вода обжигала горло, лёгкие и казалось всё тело, вплоть до кончиков пальцев. Внутри поселилось кровожадное желание сунуть голову этой сволочи под землю, а не воду. Николь Фишер вновь не знала, как спасти свою шкуру. Вновь её мучили чужие руки, а она даже слова произнести не могла, чтобы хоть как-то помочь своему состоянию. В первый день попадания сюда, девушка боялась быть съеденной титанами, но вот она, ещё ни разу не встретившая на своём пути гиганта, была сломана, морально истощена и изуродована. Похоже, изначально надо было бояться именно людей, ведь они более кровожадные, и голодны до крови ещё пуще любого чудовища. Люди — самые страшные монстры. Над Николь издевались долго и с явным безразличием к её состоянию, так что вскоре возникло безнадёжное желание умереть. Но кто ей даст такое великое ниспослание. Свыше считают, что это слишком щедрый дар для Николь, вот только где она так накосячила, что в жизни у неё одно дерьмо. Лишь мимолетные проблески хорошего, которые тут же деформируются в очередной страх и ненавистную боль. Но есть и кое-что не такое уж и плохое во всей этой ситуации — ранее нетерпимая, боль стала отходить на второй план. Если буквально два дня назад от одного упоминания о ней девушке становилось плохо, то теперь выдирание ногтей казалось более снисходительным, чем стеклянная коробка с сотней каких-то противных насекомых, похожих на муравьев, перед которой стояли трое, а вот испытать живность — было суждено только одной. — Вы мне уже вслух скажите, что просто так меня мучаете, так хоть веселее будет. — Усмехнулась хриплым из-за крика голосом Фишер, смотря на девушку слева от неё. Николь представляла себе, как отрывает её голову, хватая за тёмные волосы, и ей становилось лучше. Намного лучше. — Эти маленькие прелести очень больно кусаются… — Проинструктировала брюнетка, ласково улыбаясь пленнице. Мужчина взял пару перчаток и достал из коробки несколько муравьев, перекладывая их в баночку. После чего снял с Николь верх и положил на койку, выпуская трое маленьких мучения на тело девушки. После первого же укуса Николь взвыла так, будто ей прострелили живот, после плечо и бок. Боль была просто невообразимой, и такой ощутимой, что вот, пожалуйста, бери да трогай. Она буквально витала в воздухе. Человек со шрамом собрал муравьев обратно, и отправил их домой, а брюнетка подошла к пленнице с новой лекцией. — Их называют муравьи-пули, так как боль схожа с выстрелом. Их яд содержит понератоксин, который вызывает паралич. Так что удачи, следующие двадцать четыре часа — боль не пройдет. Только не умирай, хорошо? И оба мучителя оставили Николь задыхаться в собственной боли, которая затмила по силе все предыдущие пытки. Так больно физически — ей ещё никогда не было. Тело будто рвали на части, потом сшивали и вновь рвали, и так бесконечно. Фишер закрывала глаза и открывала, более не имея возможностей чем-то шевелить. Очнувшись, Николь дрогнула всем телом, осознавая, что с болью почти покончено. Паралич ушёл ещё пару часов назад, а вот болезненные ощущения будут сопровождать её ещё пару суток. Не такие сильные, как изначально, но будут, медленно угасая. Нервно, и кое-как, сглотнув, девушка приподнялась через силу, и сразу же перед её глазами предстал человек со шрамом. — У меня для тебя подарок. — В руках он держал круглый ремень, по диаметру которого были расположены деревянные шипы. — Посмотрим, сколько ты выдержишь. Кстати, с муравьями ты неплохо поладила, они душки, не так ли? — Приговаривал мужчина, усаживая Николь обратно на стул, и привязывая её конечности. После чего принялся за одевание этого ошейника. — Ага, милые ребята, сам пробовал-то? Захватывающее удовольствие. — Ехидно прохрипела девушка, когда её шеи коснулись острые кончики деревянных штыков. Это было не так уж больно по сравнению с тем, что сейчас царило внутри Николь. Внутренности жгло огнём. Будто их там заживо варили. — А послевкусие просто шик. — Шикнула та, когда мужчина закрепил ошейник. — Я поверю тебе на слово, Николь. Кстати говоря, твой результат меня обрадовал. Люди не выживают от двух укусов, но я был уверен, что ты выдержишь три. Ты молодец. — Он был горд за Фишер, будто это его дочь. — Ладно, сиди ровно и тебе не будет слишком хреново. Только не смей умирать, это ещё не всё. Девушка почти съязвила на слова мужчины, как в комнату вошёл шатен. — Здравствуй. — Мерно и так властно произнес голубоглазый, изучая новую игрушку Николь. Со шрамом тут же удалился, оставляя их наедине. — Тебе идёт. — Вам бы пошло больше. — Сказала Николь и тут же пожалела об этом. Горло сократилось, и штык надавил сильнее. — Тише, тебе не обязательно говорить. — Успокаивал Фишер шатен. — Меня зовут Николас. Подумал, тебе будет интересно. — На это девушка лишь моргнула, соглашаясь со словами мужчины. — Я расскажу тебе, зачем ты здесь, если ты не умрёшь до конца игр с Нордом. Это ещё интереснее моего имени, не так ли? — Николь глубоко вздохнула, старательно не задевая острые кончики. Ей уже хотелось проткнуть себе шею, чтобы умереть. Появилась такая возможность. Похоже, это читалось в её глазах, потому что Николас продолжил: — Убей себя сейчас, если ты собираешься это сделать, если нет — то держись до конца. С одной стороны, блаженный и такой долгожданный покой, а с другой стороны — она зря через всё это прошла? Она пережила смерть бабушки, попадание в другой мир, изнасилование, пытки, чтобы сейчас убить себя? Всё было бессмысленно? «Ну уж нет. Я, блять, доживу до этого момента и узнаю, для чего я здесь. Назло самой себе», — Николь не поскупилась на боль и произнесла: — Я выживу. — Николас одобрительно кивнул, и тут же удалился из комнаты пыток, оставляя девушку с самой собой ещё на шесть тяжёлых часов.