Первородный грех

Вид с высоты пятидесяти метров захватывал дух, невольно притягивая к себе внимание, так что Дерек уже успел подумать о побеге, как девушка резко обернулась, и маниакальный блеск её глаз не на шутку напугал сжавшегося в клубок Берна. И стоило Николь сделать шаг по направлению к нему, парень перегруппировался, начав сучить ногами по камню, чтобы оказаться как можно дальше от причины его страхов последние полгода. Фишер усмехнулась такому действию: — Знакомая картина, Берн… ничего не напоминает? — Казалось, что сейчас в глазах юной девы должно появиться что-то наподобие ненависти или желания навредить, но изумрудные глаза лишь сверкали чем-то жадным и не совсем понятным обоим мужчинам. Дерек так и не решился, что-либо ответить своей бывшей, или нынешней, возлюбленной, и Фишер не стала затягивать со своей идеей. Ей очень хотелось поговорить перед самим действом, чтобы он понял, осознал, как именно сломал её рассудок, как незаметно разрушил её самозащиту и проник под кожу, обжигая и разрывая сердце голыми руками. — Я любила тебя, чистой и возвышающей любовью. Той, что способна добиваться непостижимых целей и пробивать дорогу к свету, когда тот совсем угаснет. Но ты решил за нас обоих, что этого недостаточно, или никогда не было достаточно? С самого начала. — Девушка подошла так близко, завлекая своими словами, что когда носок её ботинка нечаянно коснулся щиколотки мужчины, тот отпрянул от неё, как от огня, пытаясь уползти на другой конец света, по всей видимости. Верхняя губа Николь дрогнула всего на секунду, но Дерек успел заметить хищный оскал, не сулящий ничего хорошего для его дальнейшего существования. — Ты так искусно играл со мной, что я и не заметила, как ты заслонил собой солнце, перекрыл воздух, наступив на горло. И почти играючи заменил собой социум, перекрыв мне пути к отступлению, скидывая всё на нехотение видеть чьё-то лицемерное лицо. Даже ограничил своё, и моё, присутствие в обществе Мириам. Ведь она-то сразу же поняла бы, что конкретно тебе нужно. Тебе не нужна была моя любовь, тебе нужна была покорность. Почему же меня не смутило то, что от тебя бежали все девушки? Потому что твой дядя, не осознавая того, преподнёс это так, будто бы ты их бросал. Тогда суть меняется кардинально, не так ли? И чем ты отплатил Эрику за его доброту и такой подарок? Перерезал ему горло. — Тут Дерек вскинулся. — Я не убивал его. — Надломленный голос прорезал длительное молчание мужчины и оттого тот сразу же поперхнулся собственными словами. — Молчать! — Рявкнув так громко, как сама не ожидала, Николь поняла, что привязалась к Эрику не хуже, чем к Мириам. Втянув в лёгкие побольше прохладного воздуха, девушка расслабилась, подавляя мешающие воспоминания и эмоции, что сопровождают их. — Не смей говорить о них, иначе я отрежу твой язык… итак, продолжим. — Прежний гнев тут же испарился, сменяясь хладнокровием, которому даже Леви, стоящий в стороне, удивился. Чуть вскинув голову вверх, Фишер подбирала слова, от которых Берн всё больше сомневался, что сможет выбраться живым с этой стены, и поведение разгневанного человека перед ним говорило, что он абсолютно прав. А эта дикая смесь хладности в движениях, словах, взгляде, и пылающей, но лишь под коркой рационального плана, ярости наводила такой страх, что конечности немели, а мысли медленно теряли здравое мышление, отрезая пути к выходу из этой ситуации. — Ты так медленно подбирался ко мне, чтобы свести меня с ума, и тогда я бы даже не осознала, что попала в ловушку, но вот что-то пошло не так, и ты сорвался. Не смог сдержать своих желаний, и они вырвались наружу, кто-то или что-то подтолкнуло тебя, но мне плевать, что именно. Я не хочу выслушивать глупые оправдания по поводу твоих отвратительных поступков, которые уже ничем не оправдаешь, Берн. И смотри-ка, твоя судьба сама подкинула мне тебя. Ведь как назвать это? Будто кто-то пошатнул мир и ты упал прямо ко мне в руки, не осознав до конца, что тот, кого ты ищешь, нашёл тебя первым. По твоей вине, кстати говоря. — Лицо Дерека перекосило от жалости к самому себе. Только вот у Фишер эта физиономия вызвала лишь резкое желание очистить желудок, или стереть из памяти картинку сокрушённого Берна. Однако это, одновременно притягательное и отвратительное, зрелище отпечаталось на внутренней стороне век решительной в своих намерениях Николь. — И столь долгое время я была в твоей голове паразитом, который плавно расплавляет здравый смысл и рассудок, заставляя поступать необдуманно и глупо. Это так льстит. — Она шла на Берна медленно, размеренно, почти зная сколько сантиметров между каждым шагом. Она знала, что делает, знала, чего хочет добиться. И это получалось у неё на славу. — Ты даже не знаешь, в чьи руки отдал меня, ты обещал мне, что как только я пойму — ты заберёшь меня и построишь мир для нас. Но вместо этого я получила вырванные ногти, изломанное тело, пытки, о которых ты даже не подозреваешь, ну и что, а? Это ведь было всё для меня, да? Что такое, Дерек? Это не было твоим планом? В тот день в пекарне ты увидел, что петелька разболталась и надо бы затянуть её потуже. Было бы замечательно начни ты свой цирк именно там, в тот момент. — Девушка мягко улыбалась, показывая, что не такой уж и ад она перенесла, по мнению Дерека. А последний всё больше ужасался словам своей возлюбленной. Его карие глаза расширились от осознания, что Фишер сможет зайти так далеко, насколько даже Дерек не позволил бы себе. Он понимал, что разбудил зверя, который поглотит его и его грязную душу, не побоявшись запятнать свою. И от этого тело вдруг пробила крупная дрожь, которую тут же ухватили взгляды зелёных и серых глаз. Первая обладательница почти трепетала перед близкой развязкой, а вот второй — даже представлять не хотел, чем закончится такая откровенно больная сцена. — Давай же, любовь моя, обними меня крепче, чтобы кости покрылись обилием трещин, чтобы моя жизненная энергия перетекла к тебе, и продолжай пить из меня жизненные соки, наслаждаясь моей беспомощностью перед тобой. Давай же станцуем на битом стекле и всю эту любовь подожжём, чтобы сгореть в нашей всепоглощающей связи. Чтобы согреть наши души в тёплом пламени моей ненависти к тебе! — Сорвавшись на крик на последних словах, Николь почти довела Берна до грани, отчего тот просто смотрел на Фишер, понимая, что он натворил. Её слова растекались по венам будто яд, парализуя тело, заставляя заворожённо слушать и вникать в каждый звук, что адресовала ему злая Николь. Она почти пылала в своём гневе. — Ведь это мой способ быть с тобой рядом, так? — Вот тут Берна передёрнуло, и он бы бросился бежать со всех ног, если бы, конечно, мог. Кровь в ушах так гремела, будто бы сердце сейчас не выдержит и разорвётся. Ему страшно. Впервые ему было так страшно, что шум затмевал весь окружающий мир, преграждая приток хоть одной здравой идеи в его воспалённый мозг. Леви хоть и не причинил той боли, что принёс девушке Берн, но и он сполна прочувствовал то, что доносила до своей бывшей любви Фишер. Он так же стоял, замерев от той обжигающей энергии, что проникала под кожу, заставляя кровь кипеть от перенапряжения. Хоть смысл её слов не до конца доходил до капитана, но вот те нескрываемые эмоции принуждали мужчину к осознанию ситуации. Теперь Леви практически видел картину полностью, и она приводила его к смятению, что не совсем нравилось хладнокровному капитану. Он всё так же стоял в стороне, не имея ни одного малейшего права даже находится здесь, не то что вставлять своё мнение. — То, что я сделаю, тебе не понравится, но ты же не думаешь, что меня волнует твоё состояние? — Подозрительно брезгливо глянув на парня, застывшего на полу, девушка ухмыльнулась, посматривая на край стены, что вёл прямо в глотку к титанам. — Это очень низко с моей стороны, но мы и не были высоко. Твои муки освободят нас с тобой от оков. Ты и я — после этого больше никаких «мы», Дерек. Теперь я свободна от тебя. Окончательно. Цепкие тонкие пальцы перехватили довольно тяжёлого парня, приподнимая его на уровень своего бедра. Лишь тогда мужчина понял — это конец. И кровь ударила в его мозг, включая инстинкт самосохранения. Дерек вскрикнул и, хватаясь за девичью руку, пытался отцепить её от себя, но Фишер так сильно держала за шиворот пленника, что костяшки были практически полностью белыми. Стальная, никак иначе, хватка хрупкой на вид девушки удивила обоих мужчин на этом участке стены. А следующее действие привело обоих в ужас. Николь выкинула мужчину вниз, и сама упала следом. Леви кинулся к краю, оценить ситуацию, и увидел странную картину. Девушка остановила падение парня и, оставив его на целых ногах, поднялась на середину стены. Хватило всего пары секунд, чтобы двое, не знавшие, что замышляет наёмница, пришли в ужас, осознавая какую участь она приготовила для своего бывшего возлюбленного. И словно по щелчку титаны заметили беспомощную добычу, приводя Дерека в состояние, что сложно назвать человеческим, который тут же кинулся убегать. Но маленькое тело тут же было перехвачено огромной рукой великана. Уродливая морда открыла пасть и уже занесла свою руку ближе ко рту, чтобы откусить от Берна смачную половину, как пара клинков точно вырезала нужных размеров кусок из загривка титана. Рука опала на землю, и Берн кое-как выбрался, хотя и прихрамывая. В тот же момент его перехватила другая рука уже поменьше, но это чудовище оказалось чуть более жестоким, так что решило для начала оторвать жертве пару конечностей. Но успело лишь сломать руку, как Николь с разбега по стене врезалась плечом в его голову с такой силой, что гигант отклонился вправо и опал на землю неуклюже и довольно неприятно, судя по недовольному рёву. Но Фишер не могла убивать всех, иначе бы их не хватило. Осталось только двое, так что пришлось думать, как бы обезвреживать людоедов на пару минут. Третий титан оказался прыгучим и проворным, и подошёл совсем недавно, что было удобно для Николь, которая забралась повыше, чтобы самой не быть съеденной. И этот гигант решил, что стоит сразу съесть доступную жертву, но Фишер не дала этого сделать. Открыв свою слишком широкую для таких размеров чудовища пасть, этот попрыгунчик уже готов был схватить Дерека, истошно орущего и бегущего от смерти. Но Николь произвела удар обоими ногами, притягивая своё телом тросами к земле, создавая дополнительное напряжение на макушку монстра, принуждая закрыть свой смердящий рот. Титан зарылся в землю по нос под действием своего веса и удара с пятидесяти метров. Берн уже истощённый постоянным бегом и переломом некоторых конечностей, застыл на месте, смотря в горящие удовольствием глаза Николь. И это напугало мужчину намного больше, ибо он понял, что умрёт он ещё нескоро, и самому этого сделать не получится, так как Фишер слишком быстро реагировала на все движения целей вокруг себя. Леви всё наблюдал со скрытым ужасом сверху, как Николь откидывала титанов, которые вот-вот перейдут чёрту, это было настолько бесчеловечно и жестоко, что капитан всё больше поражался насколько глубоко Берн задел Фишер. Ведь она сама говорила о том, что считает это отвратительным, но лучшего плана, по всей видимости, не придумала. Хотя сам Леви не додумался бы до этого, даже воображение бы не подкинуло ему столь дикую и безжалостную казнь. Хотя Николь не выдавала сие зверство в своём выражении лица или поведении. Все её движения были чёткими, а лицо бесстрастным и абсолютно спокойным, будто она читала обыденную книгу в библиотеке, а не баловалась с человеческой жизнью. И только изумрудные глаза светились пожирающей целью. Однако она могла скрыть и этот фактор, но он значительно ухудшал состояние Дерека, который периодически видел мелькающую фигуру в чёрных одеждах и яркие очи. И этот ублюдок почти сдался, когда титан оторвал его сломанную руку, а девушка всё нарезала круги, отталкивая гигантов, будто они и так подчинялись её воле. Тонкий расчёт действий давал Фишер ряд преимуществ перед уже предсказуемыми существами. И признаться, несмотря на всё эти дьявольски ожесточённые мотивы, капитан невольно восхищался мастерству Николь. Профессионально убивать людей — это одно, но она с не меньшей чёткостью действий кромсала титанов, знала их слабые места. Мгновенно определяла тип предстающего перед ней чудовища, насколько он быстр, силён, проворен и аномален. Эти зверства продолжались до того момента, как от Дерека оставалось лишь тело, которое продолжало кричать. Хотя его глаза давно казались мёртвыми, а боль уже не приносилась тех мук. Девушка решила, что пора заканчивать и оставила Берна на съедение монстрам, а сама поднялась на стену, где только что стоящая прямо и уверенная в своих решениях, опала на колени с маленькими бусинками сверкающих слёз в уголках глаз. Руки безвольно отпустили оружие, а воздух ворвался в грудь с неким тихим всхлипыванием. Леви уже подумал, что она пожалела о том, что сотворила, но как только он подошёл к ней чуть ближе, и она подняла голову — капитан понял, отчего же плачет Фишер. Зелёные глаза тут же заглянули в серые, и мужчина прочувствовал весь спектр счастья стоящей перед ним на коленях девушки. В живых очах плескалась свобода, отмщение и жизни двух потерянных людей. Николь закрыла глаза, поддаваясь своей внушаемой воле и наконец — выдохнула с облегчением.