Домой

      Про воскресенье — чистая правда. Если бы Китти знала во что всё выльется, она бы не возвращалась на Бейкер-стрит. Сидела бы в машине до утра, только бы с Холмсом не столкнуться. Не при таких обстоятельствах. Не с такими последствиями.       Чуть только Ренсом попрощался с ней, девушка пустилась на самотек. Забрала свою машину с противоположной стороны улицы от дома. На то были причины. В пикапе Чешир держит сумку на случай не запланированной поездки в Нью-Ланарк. В ней костюм. Один из тех свободных, "с мужского плеча", что Китти носила, когда не было сил на что-то более официальное.       Девушка переоделась прямо в салоне, сдирая платье, как прогнившую, огрубевшую кожу, сводящую змею с ума. И наконец распустила волосы, до этого собранные в тугой пучок.       До знакомого паба десять минут. До опьянения всего бутылка вермута и стакан виски. Чешир редко пьянеет, но она чувствует, что сегодня её точно подкосит. Навязчивые воспоминания о войне и Шерлоке Холмсе превратили мозг в кипящую кашу. Китти удивлена почему из ушей не идет багровый пар. Кровь кипит. Она зачем-то затронула тему того, что к Шерлоку чувствует.       Должна ничего. Но выходит всё и сразу. Чешир редко в этом признается. Никогда. Никогда не признавала. Это всегда было опасным, как газовые трубы, увитые оголенными проводами.       Утопиться. Утопиться в алкоголе. И уснуть до следующего заката. Уже одиннадцать вечера. Небо прозрачно-чернильное. Далёкое-далёкое. Оно темное, но не давит, и Китти за это благодарна.       Детектив взяла бутылку Мартини и виски прямо со стаканом на вынос. За рокс* доплатила, и пообещала себе, что не будет выпивать до приезда домой. В магазинах поблизости спиртное уже не продавали. И больше бокала девушка не осилит — не совсем её напиток. Он нужен, чтобы поспать.       Стакан стоит у приборной панели. Так делают пилоты, сажая самолет, если аппаратура неисправна. Китти не знает с чего такие ассоциации.       Она осушила рокс, как только припарковала машину. Без смакования. Без оценки аромата. И так же кощунственно вскрыла вермут. После горечи виски, от Мартини, и без того сладкого до дрожи, свело гланды и язык.       Этот крошечный, один из многих, мир пошатнулся. Чешир почти ничего не съела за ужином с Ренсомом. До этого отправилась в Кейн Хилл без завтрака, чтобы за покупкой платья пропустить обед. Алкоголь притупляет мысли быстрее, чем можно было ожидать. Десять минут всего в машине сидит.       Пол бутылки опустело прежде, чем девушка выбралась из автомобиля. Воздух холодный и свежий. Он не отрезвляет, напротив — девушку клонит в сон без сновидений. Это вызывает улыбку.       Китти входит в дом, придерживаясь за стены и перила. Она преодолела всего один лестничный марш. На втором этаже, у окна курил Шерлок. Девушка переводит рассеянный взгляд на окурки, лежащие на узкой поверхности оконной ниши. Двенадцать.       Ох, если бы она знала на что похожа. Если бы представляла на что Это похоже для Шерлока.       Вернулась в половине первого ночи. Не в том платье, что надела уходя, а в костюме с мужского плеча. На чёртово голое тело. Волны волос чуть всклочены, будто прическу с них сдирали нетерпеливыми руками, желая скорее избавить девушку от всего.       Пьяная, уставшая и чем-то довольная. В проклятую половину первого.       Китти перевела глаза на мужчину, и его взгляд заставил сфокусироваться тотчас.       Агрессия вперемешку с осуждением. Чешир всё ещё не понимает за что. Холмс сдерживается. Не оставляет ни комментария по поводу своего настроения. Только запах табака, от которого впервые становится очень плохо. Китти кашляет, оступаясь, чуть не оскальзываясь на ступеньках.       Мужчина видит, что девчонка явно не представляет от чего же на неё смотрят с раздражением. Он поворачивается в профиль, откидываясь затылком к стене, делая новую затяжку, и только тогда Чешир делает неуверенные шаги вверх по лестнице. Чем ближе к Холмсу, тем быстрее подъем. По мере возможности пьяной девушки. На свой этаж она почти бежит, и уже переступает порог квартиры, готовится захлонуть дверь, как её резко выдергивают прямо из рук. Мужчина вталкивает внутрь, и Китти упала бы, если бы не комод, стоящий для шляп и шарфов. Чешир больно мажет бедром о деревянный угол. Бутылка чудом не выскользнула из её рук. — Что ты здесь забыл? - пытается придать голосу уверенности, но выходит потерянно и испуганно.       В квартире окна на распашку. Воздух уже не кажется свежим. Он ледяной. Он вылизывает кожу под грудью, вдоль позвоночника и поясницу. По телу мурашки, и это явно не только от холода.       Мужчина смотрит всё ещё укоризненно, и Китти пятится назад. — Уходи.       Самоконтроль Холмса разбивается вдребезги. — Нет, - голос такой знакомый и непривычно грубый отдается пощечиной. — Я устала, - девушка имеет ввиду всё. Всё, от чего могла устать. Это злит сыщика, и она тут же исправляется, - Я собиралась спать. — Это не повод лезть в постель к кому попало, - выплевывает детектив.       То "Нет" не было пощечиной. Вот эта реплика была. У Чешир подогнулись колени, но не упала она только потому что в полуметре, за спиной, была стена. Холодная. — Что ты..., - хочет начать девушка, но бутылка выскальзывает из влажной ладони, и разбивается вдребезги. Китти испуганно вздрагивает. — Пьянь. Малолетняя пьянь, - цедит мужчина, оказываясь ещё на шаг ближе. — Я не обязана отчитываться, - отчаянно качает головой.       Не будет оправдываться. Он не имеет права такое говорить. Сам живет с Хокинс, и сейчас какого-то чёрта срывается на Чешир, которую вполне очевидным жестом выгнал, чтобы освободить место для Джанин. Или просто избавиться. Конкретно от Китти. Без привязки к обстоятельствам.       Ещё шаг вперед. Девочка вжимается в стену, окончательно теряя маску мнимого спокойствия.       И Холмс злится. Злится, потому что обстоятельства никогда не складывались в их пользу. Злится, потому что из всех врагов в мире ему достался именно тепло любимый отец девчонки. Девчонки, которая сейчас даже бледнее, чем обычно. Загнанная, растерянная, напуганная. Чертовски красивая, хотя даже близко этого не осознаёт. Злится, потому что с каждой секундой отдаляется от неё всё сильнее.       И она перестала быть только его… — У тебя есть девушка, проваливай, - бессильная, нелепая попытка, выводящая из себя окончательно. — Я не давал права путаться с ублюдками, которые..., - уже кричит, делает последний шаг на встречу Чешир, склоняясь над девчонкой, заключая в ловушку. — Я не давала права мной распоряжаться! - перекрикивает его.       На этом смелость закончилась, потому что ладони мужчины ударили об стену, прямо рядом с висками Китти, рывком вбивая в стену. Та зажмурилась, вжимая шею в плечи. — Я ничего не сделала, - шепчет с такой дрожью, что становится не по себе. Холмс хочет, ему нужно её отпустить. Он ведь всё не правильно понял.       Прошу, убеди меня.       Но после следующих слов девушки захотелось задушить ублюдка, посягнувшего на Его Китти, а саму Чешир... он не знает. Он придумает что с ней сотворит. — Я под прикрытием. Ванесса Лестер встречается с полицейскими, а не я, - за этот ответ девчонку вжимают в стену с остервенением, сжимая плечо. — А имеет он тоже Ванессу Лестер? - рычит на ухо, оттягивая за волосы на затылке, - Ей, как и тебе, нравится, когда насилуют или пришлось новый набор извращений придумывать?       Китти вынуждено запрокидывает голову, смотря на Шерлока снизу вверх. Ноги её не держат, а от того руки сыщика причиняют большую боль. В глазах застыли слёзы. Не злые, которые всегда служили обещанием мести. Нет.       Бессильные, горькие. Те, которые Чешир никогда не сможет подавить. Встающие поперек горла. — Скажи, а в его костюме ты совершенно случайно или платье он всё же порвал? - сдирает пиджак с её плеч. Не чтобы обнажить — чтобы избавиться от этой гадости, от доказательства того, что кто-то раздевал девчонку. Чешир пытается прикрыться руками, но мужчина заламывает их за спину, удерживая ладонью. — Ты не можешь меня обвинять..., - в глазах паршиво щиплет. Китти продаст душу, только бы голос не дрожал.       Страшнее всего то, что её ломают не его слова, не боль в руках, а он сам. Факт того, что в глазах Шерлока она только лгунья. Он не имеет на неё никакого права, и всё же Чешир его. Всё ещё его. Это ранит. — За то ты можешь раздвигать ноги перед всеми подряд, - грязь. Собственный яд сжигает горло, желудок. Где-то между ними сердце. — Хватит! - жмурится, смаргивая слёзы, - Никогда..., - голос надламывается, - Никого не было! Никого, кроме тебя не было! - всхлипывает в голос, открывая глаза.       Чувствует себя сволочью. Чувствует, как дрожит девочка. Она плачет. Не в первый раз и не впервые из-за него. Плачет тихо, глотая голос, пытаясь заткнуть внутренний вопль обиды. Усмиряет себя, как может, но сил не хватает ни на что. — Господи, я знаю, - соприкасается с Китти лбами, опуская руки девчонки, упираясь по обе стороны от её плеч, - Знаю…       И знал, когда она только вошла. Знал, потому что она слишком большое значение придает близости. Потому что недоверчивая и пугливая.       Его выбесило это свидание, понимание того, что Чешир не принадлежит ему, и прямо сейчас ускользает из рук. — Почему тогда сказал, что..., - всхлипывает, но ей не дают договорить, целуя над губой, в уголок, кладя ладони на талию. — Потому что ревную, но ничего не имею права сделать, - отвечает тихо, боясь спугнуть ещё раз. — Значит тебе уже не всё равно? - спрашивает с идиотской надеждой. — Нет, мне не всё равно. Мне до такой степени не всё равно, что я рехнулся из-за этого.       Серые глаза, в свете луны, сквозь влагу недавних слез, кажутся окончательно прозрачными. Стеклянными до того, что Чешир выглядит слепой. — Тогда зачем было всё это говорить? Зачем Джанин...       Девушку вновь перебивают. Мужчина кладет ладонь на её щёку, оглаживая сухие, порванные от крика губы. Китти замолкает. — Это для дела. Джанин нужна для дела — она работает в офисе, куда я должен проникнуть, - убеждает, заключая каждое предложение кивком, - Так нужно. Все должны поверить. И никто не должен был догадаться о тебе.       Чешир поверит, потому что ей этого хочется больше всего. Потому что она скучает. Если есть шанс на тихое, скрытное партнерство с Шерлоком, построенное на сомнительном взаимопонимании и что бы этот наркоман с этого не имел, Китти поверит.       Ренсом знает одну важную вещь. У Китти за не единожды простреленной грудью, в клетке грубых, сросшихся особо прочными, ребрами, мускул гоняющий кровь. И он мягкий. Как кусок желе, которое можно пропустить между пальцев, если сомкнуть их посильнее.       Чешир знает что это. Знает чем это всегда заканчивается, но ничерта не может сделать. Даже слова против сказать. Это убьет их обоих. Возможно. Есть шанс, что нет, и девчонка цепляется за него, как за искупление.       Холмс притягивает к себе за талию, прижимаясь к лихорадочно горячему внутри и продрогшему снаружи телу. Китти притягивает его к себе за шею. Обнимает... Она вообще-то любит обниматься.       К Дьяволу Магнуссена. Его девочка достаточно умна, чтобы не впутаться в это и не попасться, а Шерлок... он всегда будет рядом. В пяти шагах. Продолжит за ней приглядывать, только бы не отпускать. Не сейчас. Никогда.       Чешир поцелуем оглушает. Увлекает на самое дно. Ощущение, что вокруг вода, и глубина раздавит сыщика соленой толщей. А Китти — единственное облако воздуха, морской пены. Неосязаемая и выскальзывающая из рук.       Девчонка тактильная до абсурда. Сыщик ведет по бокам, ощущая до чего кожа холодная. Он мучил её тогда, когда нужно было немедленно вжать в своё тело, дышать с ней одним воздухом на двоих, согревая.       Какой-то бред. Она всё ещё пьяна, возможно поэтому податливая и открытая. Не прострелила сыщику колено, как следовало бы, учитывая обвинения. Вместо этого Китти позволяет подхватить себя на руки, крепче держась за Шерлока.       В её гостиной светлее в разы. Луна заливает комнату густым, почти осязаемым серебром. Свет здесь чистый, без примеси городского неона — окна выходят на задний двор. Чешир и платиновый, холодный свет. Шерлок засмотрелся бы, если бы девушка не перевернула его на спину. — Ясно, и сколько мне это терпеть? - насмешливо уточняет Холмс, - Как новый год встретишь, так его и проведешь?       Китти расстегивает на нем пиджак, тянется к рубашке, пока мужчина избавляет её от брюк. — И что, в конце задушишь меня подушкой? - мужчина смеется, пока не видит слёз, всё ещё стоящих в глазах девочки, - Не надо, пожалуйста...       Бессилие. Ломающее кости. Собственная беспомощность перед её слезами убивает. Он ведь даже утереть их не может — Китти не моргает. Смотрит сверху вниз. — Это алкоголь. Не беспокойся, - голос хриплый и глухой. — Ты от опьянения плачешь? - сыщик приподнимается на локтях, разворачиваясь вместе с Чешир, сидящей на его коленях, чтобы почувствовать опору. Хотя бы в виде спинки дивана. — Я имею ввиду всё это, - Китти выдыхает с дрожью, сквозь зубы, опуская голову, - Завтра всё встанет на свои места, да?       Она не верит ему. Помутнение от виски дало ей обмануться на пару мгновений, позволить себе слабость — снова встать на сторону Холмса. Но это станет большой ошибкой. Он бы рассказал ей обо всём. Не было смысла скрывать от Чешир какое-то, вероятно несуществующее, дело. Шерлок сказал бы. Если бы не хотел, чтобы всё вышло именно так. Он преследовал иную цель. Всё, что приходит на ум — избавиться от Китти. И удар по самолюбию, вроде того, что его собственность, пускай формально бывшая, вдруг осмелилась общаться с кем-нибудь ещё, заставил его прийти сюда. Наговорить всё это, а потом переобуться. Чтобы снова сыграть на том, что Чешир просто человек.       И ей тоже нужно кого-нибудь любить.       Намного легче жить, когда знаешь, что тебя используют. Холмс получит её, а она в замен начнет спать крепче. Китти лгунья, а ещё ей проще обманываться. — Я напугал тебя, - нелепый и наивный вывод сыщика заставляет девушку сморгнуть, - Знаю, что напугал.       Да. Да, так и есть. И не только тем, что был готов разодрать её в клочья там, у стенки. Тем, как легко детектив поддалась манипуляции. Тем, что ему ничего не стоит вновь втянуть коллегу в развратную, травмирующую игру.       Разбитое сердце — понятие, не дающее полного видения картины. У Чешир, кажется, переломаны все кости. — Не напугал, - Китти обнажает зубы, как все пьянчуги улыбаются, когда голова, наконец, не соображает, - Не переубедил.       Её опьянение передается воздушно-капельным путем. А ещё через поцелуи и тонкие пальцы, зарывающиеся в кудри Шерлока.       Завтра. Проснувшись в одиночестве, она пожалеет, завтра. Сейчас Чешир разделывается с остатками пуговиц сыщика, но не снимает рубашку и пиджак. Он помнит. Она говорила про этот фетиш.       Грудь к груди. Мужчина чувствует её заходящееся сердце. Готов дать голову на отсечение — Китти покраснела от выпитого и того, что сейчас сидит верхом. Почти голая. — Чулки. Ты надела на встречу с ним чулки, - хрипит ей в висок, крепче удерживая за бедра. — Это свидание, - укалывает, и спешит избавиться от пояса с подвязками.       Холмс не целует. Это изнасилование. Требовательное, с претензией и заявлением прав. Китти трясет, как при лихорадке, потому что её избавляют от белья. И пальцы у Шерлока убийственные.       Он оставил чулки. Ей идет. А ещё у Чешир в голове чёрт-те-что, и она слишком поздно смутилась. Это тоже заставляет галлон крови вскипеть мгновенно.       Ласкает пальцами, пока Китти ведет полуслепую погоню за поцелуем. Холмс уворачивается, касаясь губами чего угодно, но не губ девушки.       Всхлипывает, потому что пока что сыщик только дразнит. А ещё она мокрая. Уже. Всегда для него, и от этого застрелить бы себя, как бракованную. — Пожалуйста, - хнычет, когда ей в очередной раз не дают даже поцеловаться. Мужчина уступает. Уступает во всем, входя в Чешир одним пальцем, глуша очередной полувсхлип-полустон, сминая губы.       Китти старается быть ближе — кожей груди к коже. Просто потому что не знает когда это случится ещё раз.       Лихорадка уже у обоих. В квартире холодно, где-то открыто окно, но детективы задыхаются собственным жаром. Это не нормально. Болезненная привязанность и эта игра не здоровая.       Холмс не дает девочке двигаться самостоятельно, удерживая за бедро, на котором завтра будут синяки, продолжает дразнить уже двумя пальцами. Китти мало, она утыкается носом в шею детектива. Его имя звучит, как молитва между тихими стонами. Чешир громкой никогда не была, но ей хватало упрямства сдерживать себя.       Возбуждение практически причиняет боль. Девчонке кажется, что сыщику терпение дается играючи, но по правде говоря, он разодрал бы коллегу на кусочки, впитывая её кровь, смешиваясь с её запахом.       Меток на коже Китти всё больше, и её, наконец, отпустили, позволяя самостоятельно, в полу бреду, насаживаться на эти чертовы длинные пальцы. Она не может посмотреть ему в глаза. Боится, что после этого её уже никогда не отпустит, и будто читая мысли, мужчина вздергивает её за подбородок. Вот она — граница яви и потрясения, которое Чешир с каждым разом переживает со всё большими потерями. Сильнее привязываясь, чувствуя дрожь всё глубже.       Но её оборвали у самого края пропасти, не дав ощутить падения насмерть.       Китти разочарованно выдыхает, не отрываясь от глаз Шерлока. В них то же безумие. Они оба окончательно рехнулись. — Пожалуйста, мне нужно...       Надо же… Ей тоже.       Ремень и пуговица брюк не слушаются, раня пальцы девушки, и детектив помогает ей. Она дышит всё загнаннее.       Не дышит совсем, когда Холмс входит. Китти задушенно вскрикивает. Слишком глубоко. Слишком внезапно уступил её просьбам. Чешир успела отвыкнуть за три с лишним месяца.       От всего.       Шепчет что-то неразборчивое. Сыщик трактует это, как просьбу чуть повременить. Девчонка упирается в спинку дивана, по обе стороны от висков Шерлока. Он будто в ловушке. Китти знает, что в капкане именно она.       Она не упускает момента, когда начинает двигаться, нет. Но она тонет в гвалте эмоций, когда Холмс двигается навстречу. Эмоции. Никаких чувств. Завтра всё разобьется опять, и помимо осколков бутылки вермута ей придется ещё и себя собирать, мешая кровь с выпивкой.       Только почему-то сыщик кажется искренним. Поцелуй до неприличия затянулся, и Китти затянуло во всё это с головой. Она света в конце тунеля не видит. Только глаза Шерлока. Чертовы глаза Шерлока.       Толчки уже рваные. Грубость с ласковостью одновременно. Соски трутся об обнаженную грудь Холмса, об ткань не снятой рубашки, пуговки. Китти нарочно. Ей нужно...       Стоны вперемешку с чертыханием и именем детектива. Тихо, задушенно, умоляюще. Чешир не так много осталось.       В один момент в ушах зазвенело и свет луны заглушила тьма, лишившая зрения. Одновременно. Микро-смерть у детективов произошла одновременно. Где-то на шее Шерлока укус девчонки. Где-то в груди Китти прогремел гром и тело со всей силы прошило током.       Холодный воздух рвёт лёгкие в клочья. Чешир дишит только потому что прежняя лихорадка не до конца истлела, медленно парализуя тело, рассудок. Девушке снова наплевать что она ощутит завтра, когда мужчина привычно проснется раньше, чтобы уйти. Оставить одну. Кто вообще сказал, что он останется?       Холмс всё ещё в ней, и по мере возможностей, сбитой алкоголем реакции, Китти отрывает подбородок от его плеча, размыкает объятия, и поднимается на ноги, которые теперь окончательно не держат. Колени подкашивает, а за спиной нет даже стены, о которую можно опереться.       Мужчина не дает сделать и шага, понимая, что иначе придется поднимать девушку уже с пола.       Собственная постель приятно холодит кожу. Сыщик всё же избавляется от одежды, и после забирается под одеяло.       Сон без сновидений мгновенно убивает. До утра.