***
В первый из четырех дней бурной расследовательной деятельности, Китти решила выяснить связь Ренсома-доктора Лидии Ингрэм и Рэнсома-полисмена из Скотленд-Ярд. Она как обычно приехала в Кейн Хилл под видом Ванессы Лестер, и лицо, натренированное держать невозмутимое выражение, передергивает. В дальнем конце коридора. Мужчина, похожий на Хью Ренсома, разве что прическа менее пижонская и чуть более мягкие черты лица, ободранные с черепа длинным шармом. На левой стороне, от надбровных дуг до самого края челюсти. Глаз цел, и на глазной впадине рубец прерывается, но яснее некуда — вот на ком именно Вивиан Лестер оставила шрам. Доктор Дейл Ренсом лечил Лидию Ингрэм, напал на Вивиан, убил всех тех девушек. И он родственник Хью. Чешир прошла мимо него, мазнув взглядом по бейджу, на десять минут зашла в палату к Ингрэм, чтобы удостовериться — жива ли девушка, и рванула в архивы Скотленд-Ярда. Нужно разыскать все закрытые дела последних лет с тем же составом преступления. Минус архивов — никто не обращает внимание на закрытые дела. Будто их не могут досрочно поместить в этот раздел. Будто все, чьи имена значатся в графе жертв уже мертвы и спасать их нет смысла. Возможно, так оно и было, и Чешир опоздала. Только всё вело в проклятый, Богом забытый Кейн Хилл. Китти была невнимательна до отвращения. Четырнадцать. Закрытых дел было четырнадцать, и всех жертв изнасилования поместили в одну и ту же клинику. Чешир догадывается в ведении какого доктора они находятся, но этой информацией Скотленд-Ярд не располагает. Закрыли, и на этом интерес к девочкам, замученным до полусмерти и психических расстройств, остыл. Детектив просит у заведующего архивом позвонить, и набирает приемную Кейн Хилла. Трое в тяжелом состоянии, одиннадцать скончались в течении предыдущих двух лет. — Это точно? Каждая из списка? - Чешир собирается озвучить его снова, но диспетчер отвечает: — Ошибки нет, проходили лечение у доктора Ренсома.***
— Я так рад, что ты согласилась приехать, - Ренсом улыбается этой своей тёплой улыбкой, и Китти почувствовала бы вкус мёда на языке, если бы не нервное напряжение. Если бы Хью не был убийцей. Да, воскресенье. Ещё одно. И мужчина пригласил её на пикник. Наверняка увез бы подальше от города, чтобы в лесу задушить, но всё пошло по ещё более глупому сценарию. По пути ему "нужно заехать в новый дом брата, завезти пару ящиков с его вещами, потому что мой старший брат, Дейл, сейчас слишком занят, если ты не против". И сейчас детектив замечает "случайно" оставленную коробку, на заднем сидении, окликает Хью, у которого руки заняты другими ящиками, теми, что побольше. — Я помогу, - дежурно отвечает девушка, как и должна была по его плану, прежде, чем полицейский попросил взять эту коробку с пачку офисной бумаги, - Чтобы не возвращаться, - улыбается она. Чтобы не возвращаться за ней, оттягивая время до свидания, разумеется Китти это имела ввиду. Но нездорового блеска в глазах мужчины нет. Ни намека на тайный умысел — девушка почти верит. И время бежит вперед неё. Чешир, кажется, тормозит, и не видит ничего. Надо было отоспаться. У неё завтра слушание, а сегодня рейд по насильникам. Не вовремя всё это. Детектив костерит себя, но это в голове. Это никак не отражается на улыбке добродушной Ванессы Лестер, которую Ренсом знает. — Мы не в дом несем? - уточняет девушка, потому что иначе было бы подозрительным, пойди она в подвал без опасений. — Это старые документы брата, но они рабочие и могут понадобиться, - голос Хью отдается глухим эхо. Звук шагов приглушен толстым слоем пыли на ступенях. Подвал всего на полтора-два метра уходит под землю, и наверху есть узкое длинное окно, которого достаточно, чтобы залить помещение белесым светом. Здесь всё отсырело за зиму, и ещё не успело прогреться. То ли от пыли, то ли от промозглости, а может от вида ржавого крюка, свисающего с потолка, Чешир чихает, и человек за спиной захлопывает наручники на её запястьях. Коробка выпадает из рук, детектив пытается вывернуться, пока младший Ренсом неторопливо расставляет ящики вдоль стены. — На крюк её, - скорее констатирует, чем спрашивает мужчина, обдавая затылок Чешир жаром. И это провоцирует на неуместную сейчас панику. Человек выходит из-за спины, и детектив узнаёт Дейла Ренсома. Только чуть более встрёпанного и без очков. Цепь на наручниках очень длинная — сейчас Китти поняла, что это для подвеса. Потолок высокий, до жертвы дотянуться было бы затруднительным, не будь в запасе пары десятков дюймов. Мужчина выкручивает Чешир руки, пытаясь взяться за цепь, пока девчонка не набрасывает её ему на шею, оборачивая петлей. Разводишь руки, и удавка стягивается. Металл порвет ему кожу, плоть. Мужчина умрет прежде, чем детектив доберется до костей. Теперь Ренсом старший бьется в руках Чешир, Китти чувствует, как у него долбится сердце. Спина к груди, и теперь уже затылок доктора обдаёт сбитым, калёным дыханием девушки. — Что ты…, - младший подрывается с места, но сыщик разводит руками, провоцируя новый приступ асфиксии у старшего, и Хью отступает на шаг, - Хорошо, - поднимает ладони в знак послушания, - Хорошо, Лестер, я понял — не подхожу. — Надевай наручники, - у Чешир ровный голос. Сил на истерики у неё нет уже давно. Только на металл, - Наручники, Ренсом, те, что на столе, с короткой цепью. Брату за спину, давай. Китти осознаёт все риски, но поблизости только стены лестничного марша, и она и с дырой в животе или груди задушит Дейла, если младший решит напасть на душителя брата. Мужчина повинуется, всё время переводя взгляд на Чешир. — Ванесса, мы тебя отпустим, хорошо? - отходя на три шага, начинает мужчина, - Ты ведь просто девочка, мы не должны были. — Господи, Хью, я перерву ему горло, а тебя заботит моя самоидентификации в роли напуганного ребенка? Мне нужно вас посадить, а отсюда я уж как-нибудь выберусь, - не без раздражения отвечает девушка, кладя руки на плечи доктора, чтобы опустить его на колени, - Звони в полицию, по громкой связи, чтобы я слышала, - продолжает Чешир. Её прерывает внезапная попытка сопротивления Ренсома старшего, но сыщик тянет запястьями, и на шее доктора проступают капли крови. — Отдышался? - хрипит Чешир с уже нескрываемой злобой. И точно так же хрипит её пленник, - В полицию, Ренсом, пока твой братец не убил себя! — Хорошо-хорошо, - мужчина становится нервознее, возможно у него бы пальцы по кнопкам не попадали, если бы не издержки профессии, которые всё ещё заставляют его сохранять спокойствие, - Дейл, пожалуйста, не двигайся. Детектив слышит гудки, ответ диспетчера, диктует адрес, и выпускает доктора из петли. Тот хватается за горло, откашливаясь. — Ладно, - девушка кивает, стирая кровь с рук о ткань брюк, - Прежде, чем Скотланд-Ярд явятся, у нас будет несколько минут, Хью, - Чешир садится на две ступени выше Ренсома старшего, и тяжело вздыхает, - У вас тут больше нет наручников? Мне не нравится призрачная перспектива твоего побега. — Да, есть, - мужчина, что странно, не сопротивляется, - У меня табельное оружие, Ванесса, я ведь могу сказать, что ты на нас напала, - уточняет он, и вызывая невеселый смешок девушки. — Как и у меня, только не табельное, и мне…, - девчонка откашливается, складывая голову на сцепленные в замок руки, - Мне не придется отчитываться за каждую пулю. Ни за ту, что будет у тебя в бедре, ни за ту, что окажется в колене или между глаз. — А ты точно попадешь? Выглядишь неважно. — Ренсом, на кой чёрт? - сыщик поднимает голову, - Сколько их было? Тридцать? Пятьдесят? Зачем? Мужчина садится на один из ящиков, осматривая стены вокруг себя. Китти не думает, что это то, что кто-либо хотел бы запоминать перед пожизненным заключением, которое она обеспечит. Вместо младшего, отвечает старший: — Сорок четыре, - его голос сиплый и грубый, Китти почти вздрагивает, - Зарегистрировано тридцать девять. — За что? - сглатывает Чешир. Сорок четыре. Китти представляет, как пережила бы смерть Лариты сорок четыре раза. Или Мэри. Или кого угодно. Сорок четыре песчинки, вставших поперек горла, из-за которых у девушки вот-вот начнется асфиксия. И в глазах рябит. — Что мы делаем, чтобы научиться? - начинает Ренсом, - У меня восемь лет академической практики и интернатуры, - он ненадолго замолкает, подготавливая горло к новому рывку, - И ещё двенадцать лет работы. Как думаете, был ли я специалистом того же уровня, что и сейчас, шесть лет назад? Как Вас зовут? Мне не удобно обращаться по выдуманному имени. — Китти, - без раздумий отвечает Чешир. — Китти, - перекатывает на языке, смешивая её имя с собственной кровью, - Я тогда не смог вылечить одну девочку. На неё напал ублюдок, который держал малышку в подвале месяц. Ей было пятнадцать, - кивает, поворачиваясь к детективу, смотря снизу вверх, - Идиоты из полиции не могли найти её. Они насильника не нашли до сих пор, да, Хью? Голос мужчины исказился презрением, и Чешир увидела всю ненависть, с которой доктор, вскоре, посмотрел на младшего брата. — Возможно, он до сих пор жив, а она легла в мою клинику, когда подонок выбросил Лилит на трассе, где её мог бы подобрать ещё один извращенец, чтобы добить ребенка, но девочку отвезли в полицейский участок Бирменгема, - продолжает Дейл, - Она только спустя ещё неделю смогла назвать своё имя, и Лили вернули к нам, я лечил её лично. Ну, конечно, кому бы ещё её доверили? Я ведь старший брат. Пауза длится минуту или две. Китти не берется просить продолжить. У неё в голове гул. — Я старший брат самоубийцы и ублюдка, который даже родную сестру найти не в состоянии! - срывается на крик Ренсом, - Хью было двадцать восемь. Он не бросил все силы, не смог найти насильника, который несколько лет мучил девочек, и из-за него, - мужчина ведет подбородком в сторону младшего, кажется, зверея, - из-за этого ничтожества, Лили умерла! И я был настолько же беспомощен! Психиатр, который не смог вытащить свою маленькую девочку из психоза! Чешир переводит взгляд на Ренсома младшего. Ему на вид от пятнадцати до пятидесяти лет — так его перекосило. — Я перевел её из клиники домой, подумал — Лилит будет легче там, чем в психушке — я же не идиот, понимаю как это страшно, - доктор опускает голову, - Она билась головой о край чугунной ванной. Я ушел за полотенцем на четыре минуты. И меня осенило не тогда, когда я тащил её тело к выходу, чтобы скорая забрала её прямо с порога, не на похоронах, а только через год, когда Хью не смог даже на шаг приблизиться к её насильнику. Я был очень плохим психотерапевтом, Китти, правда. За пять лет я перепробовал огромное количество методик, некоторые пациентки даже пришли к ремиссии, и это именно те, с кем я практиковал электро-судорожную терапию. Они забывали. Просто нужно было заставить их забыть об изнасиловании, - поясняет Ренсом, - Но на ком-то тренироваться нужно было... девочки вылечились бы. Я смог, со временем, приводить их к ремиссии. Но те, кто самоубивался — не на моей совести. Просто они слабее Лили. Никого дольше двух недель я не держал, а те, кто не выдерживал и этого — тоже слабее. Лили была такой сильной, - причитал Дейл, - Просто я не смог её вылечить. И Хью не нашел её, возможно, если бы ты, недоумок, вытащил Лилит раньше, я бы успел! Старший бросается в сторону младшего, но звук перезарядки пистолета заставляет замереть даже Чешир. Мужчины переводят взгляд на лестничный пролет, и девушка за ними следом. — Следишь за мной? - сощурилась одна. — Периодически. На верхней ступени стоял Холмс, и Китти не представляет с чего бы ему здесь быть. Как бы то ни было, она выяснит позже. За стенами уже слышен вой сирены, и Чешир кивает коллеге, позволяя ему помочь вывести Ренсомов из дома. Девушка подходит к Хью почти нехотя. Он взрослый мужчина. Он казался таким уверенным, когда общался с Чешир, но сейчас детектив ведет по лестнице не этого человека. Она почти видит ребенка. Отвращение вновь перемешивается с жалостью. Китти позволяет Ренсому идти самостоятельно за Холмсом, удерживающим Дейла. Единственное, что она может — не унизить больше, чем старший это уже сделал. — Ты в крови, - сыщик почти сразу передает братьев полиции, и равняется с девчонкой. — Майкрофт приказал? - она закладывает руки в карманы, щурясь от солнца. — Нет. Майкрофт запретил мне вести то дело, о котором я говорил, - отвечает детектив, как и Чешир опуская глаза, - Я здесь, чтобы убедиться, что кроме меня тебя никто не выслеживает. Китти молчит. Она не знает что именно нужно ответить. Когда Мориарти убил Томми Кингсли, когда прогнал её, девчонка его возненавидела. И лишь недавно, спустя сотню лет, начала понимать, что это была попытка отца — защитить её. Единственное пятно на образе заботливого папы — это то, что Чешир всё ещё не может утверждать, что Джим спасал дочь, а не решил просто избавиться от наскучившей игрушки. Раньше она верила в его любовь, но в последнее время с её жизнью происходит какой-то бред, и подобного рода мысли отравляют память об отце всё чаще. И Шерлок сейчас может её спасать, может беспокоиться о её жизни, а может... может всё действительно настолько плохо? Китти в яме, а руки у неё в самом деле в крови — наручники повредили кожу. И кровь Ренсома на её рубашке. Девчонка цепенеет, потому что Холмс возвращается в подвал, находит ключ, встает напротив неё, и почти не касается кожи Чешир, избавляя её от наручников. — У меня просьба, - голос хриплый, но Китти даже не пытается прочистить горло. Ни на это, ни поднять глаза на Шерлока сил нет. Мужчина кивает. Цепь с браслетами падает к ногам девушки, чуть пачкая дерби кровью. Чешир поджимает пересохшие губы, собираясь с мыслями. — Завтра слушание по моему дому в Нью-Ланарк. Я плохо сплю в последние месяцы. Завтра нужно быть вменяемой. Всегда можешь отказать, всё же ты сейчас редко бываешь дома один, - Китти делает глубокий вдох, поднимая взгляд, почти теряя зрение от яркости солнца, - Но если можно... не подумай, это действительно нелепая просьба, учитывая Джанин... — Чего ты хочешь? - коротко прерывает несвязные полу-оправдания полу-объяснения сыщик. Чтобы сложилось не так, как сложилось. Чтобы всё стало хоть на промилле понятнее. Чтобы побег не казался единственным выходом. Потому что последние полгода были омерзительными. Не ради этого Шерлока Холмса Чешир убила сестру. Не за эту жизнь цеплялась. Не ради того, чтобы сейчас думать — скажи она о Мориарти раньше, скажи она правду хоть раз, было бы легче? — Одна ночь, - голос Китти твёрд, - Мне нужно поспать. Это невроз, но я обратила внимание — я лучше засыпаю в твоём доме. Мне подойдет диван. Ты всё ещё можешь меня послать, - выдаёт на одном дыхании, так бесстрастно, как только может, потому что большей психичкой себя выставить просто невозможно. — Поехали домой, - коротко, одними губами, и Китти... Китти повинуется.