***
В автомобиле Китти редко бывают пассажиры. Только она и небольшие наборы "для побега на несколько аскетичных дней". Но сейчас, справа от неё, в дипломате, бумаги, подписанные Ломаксом. Знакомство с ним вживую было приятным. Вежливый, дисциплинированный, профессионально подкованный. Он выглядел так, как Мориарти должен был бы через пару лет. Серебристая проседь на висках, чуть более отчетливые морщинки, и покой. Нет, конечно же не было бы этого. Джим или выкрасился бы в ещё более густо-беспросветно-чёрный или выбрил бы виски, и покоя в его жизни не было бы. Пиджак перекинут через колени, потому что солнце припекает бедра, и рукава рубашки Чешир закатаны. Из зала суда девушка поехала прямиком в дом опекуна, теперь — в её дом. Она сделает дом своим. Он перестал им быть тогда, когда Мориарти выгнал её, когда Моран скончался. Но у Китти есть время. Много времени прежде, чем начать разбираться с этим городом, с этим домиком. Многомесячный недосып и пробуждение на рассвете дают о себе знать. Уже полдесятого вечера. Чешир въезжает во двор, с минуту пытается разобраться с механизмом ворот гаража, и когда те поднимаются, оставляет машину, снова опуская створку. Ржавчина остаётся на руках, но сейчас это не кажется проблемой. Сейчас, кажется, вообще не может быть проблем.***
Последняя поездка за ней. Всего лишь, чтобы утихомирить гомон в голове. Шерлок движется в пятиста метрах от машины Китти. Если он решил покончить с этим, значит необходимо проследить за сохранностью девушки. До конца. Пейзаж урбанизируется, солнце преследует детективов, обгоняя, закатываясь за горизонт. К ночи автомобиль Китти сворачивает у нужного дома. Холмс проезжает ещё полмили, чтобы остановиться в хостеле. Человеческих гостиниц в городке достаточно, но эта ближе всего к дому девчонки. Мужчина оставляет прокатный автомобиль у обочины, и выходит на улицу. Поразительно душный вечер. И ночью, даже приличия ради, воздух не холодеет. Сыщик не заснет. Не здесь. Он закуривает, и даёт по городу круг. Слишком маленький для лондонца. Ларец, под завязку набитый стеклянными бусинами, среди которых перекатывается капля ртути. Среди которых прячется Китти Чешир. Холмс полосует город до полуночи, пока не выходит на переулок, упирающийся в дом Мориарти. Он вдалеке. Черное лицо беглеца, глаза, язык которого пылают алым. Со вздымающейся сединой. Шерлок не сразу понимает почему в горле, легких начинает резать, почему ноги несут его вперед, почему он бежит. Домик Китти горит. Изнутри.***
Всё, что связано с Мориарти — всегда сон. Китти достаточно четко осознаёт его смерть, чтобы сейчас, подставляя лицо солнцу Блэкпула, не понимать — это тоже сон. Как и Ирландское море. Как и Моран, с горящими бронзой на солнце рыжими кудрями. У него не привычная акулья улыбка, но не менее довольная, потому что Китти знает — он очень мёрзнет в Британии. Даже если не говорит этого. Чешир в белом слитном купальнике и белой панаме, потому что глупо было бы не воспользоваться возможностью — чуть защититься от солнца, и пренебречь черным. Единственный случай, когда Мориарти не одобряет тёмную одежду. Моран проигрывает девчонке в карты, но его это, кажется, больше забавляет, чем тревожит. Возможно, он снова немного пьян. И такой Басти лучше, чем тот, что стискивает челюсти, чтобы подавить пожизненную панику. Блэкпул — хорошее место. Здесь не жарко, но солнечно, и Чешир никогда не видела, чтобы Себастьян Моран столько улыбался. Не по-акульи. Девчонка оборачивается, чтобы позвать Мориарти, когда тот не откликается с первого раза. Во сне ведь можно. Он точно отзовётся. Но за спиной только море. Он точно был здесь — Китти видела. Себастьян отнимает взгляд от неба, понимая, что что-то не так. От прежней голубизны глаз только сталь, и страх. — Джим? - окликает Чешир, поднимаясь на ноги, - Джим?! — Стой... Китти, если говорить откровенно, не помнит голоса опекуна и его друга. Разве что Мориарти, потому что его записи есть в интернете. Но голос Басти отдаётся глухим, ухающим звуком в ушах. — Где он? - оборачивается и требует ответа от мужчины, - Себастьян, где Мориарти? Отвечай, ну! На мгновение забывается, что это сон, и охватывает паника, в которой девчонка бежит по раскаленному песку, который прежде не был раняще-горячим, как и море не было ледяным. — Китти, постой! По колено. — Китти! По грудь. — Чешир!***
Чешир просыпается от того, что ощущает, как уши и глотку затапливает дымом, а не водой. От того, что глаза слезятся, лопаются капилляры. Головокружение заставляет вновь приложиться затылком об подушку, и эта попытка подняться бьёт по слуху колоколами. Нет. Будто голова Китти и есть колокол. О стены черепной коробки рекошетит "Вставай!", "Беги!". — Просыпайся! - Холмс практически срывает голос, - Вставай, Китти, ну! Что ты здесь делаешь? Чешир не может озвучить. В глазах стоят слёзы от дыма, и всё, что девушке удаётся — подняться с постели, на инстинктах, автомате, адреналине спуститься вниз бегом. Возможно, она на ногах потому что Холмс удерживает её над локтями. Он стягивает с крючка чью-то куртку, сжимая свои пальцы поверх пальцев Чешир, говоря прикрыться. И коричневая кожа не пропахла дымом. Идиотская мысль о благословении посетила голову тогда же, когда память выдала записки периода студенчества. О смерти от угарного газа... Ночной душный застоявший воздух кажется ледяным после жара дома. Китти по инерции пробегает ещё пару метров, и падает на колени, не ободрав ладони только потому что в руках мотоциклетная куртка Морана. Пламя обожгло зрение. Перед глазами пятна и отголоски пожара даже тогда, когда Чешир жмурится. Она дышит. Дышит, пока не становится плохо. Пока не начинает казаться, что лучше бы она задохнулась. Китти поднимается на дрожащих ногах. Головокружение сменяется головной болью. И злобой. Она распахивает глаза несмотря на то, что белки бледно-розовые, и щипает в носу не от гари, а от ужаса. Дом цел снаружи, но внутри... — Я вызвал пожарных, - вот теперь голос Шерлока звучит чётко, - Отойди подальше, тебе нужно продышаться. Чешир клокочет изнутри. Ей бы кричать, срываясь на рык, но она шагает к гаражу, и теряет всё терпение, всю сдержанность, которые удерживали её на привязи все годы жизни, пока проклятая ржавая рухлядь издевательски лениво гремит железом, поднимая ворота. Холмс держится в паре метров от коллеги, потому что на ногах она держится сравнительно ровно. Китти открывает пассажирскую дверь своего автомобиля, где всё ещё лежит её дипломат. — Ты устроил поджёг?! - кричит она, направляя оружие в сторону Холмса, - Ты — ведь так? — Я не..., - начинает мужчина, даже не успев поднять руки в капитуляции. — А иначе кто?! - срывается на рык Чешир, - Что ты здесь делаешь? Зачем следишь за мной?! Твой Мориарти гниёт под землей, смирись с этим! Но вам же с братом мало Джима, вы хотите спалить подчистую всё! — Китти, я не устраивал поджог. Майкрофт всё ещё не знает, что я здесь. Он не попросит отпустить пистолет. Не потому что Чешир это разозлит. Она не послушает его. Она не застрелит его, потому что Мориарти воспитывал не убийцу. Китти за гранью истерики. Злой, очень хорошо контролируемой истерики. Девушка захлопывает дверь пикапа, отшвыривая куртку, и уходит вглубь гаража, натягивая чьи-то огромные рабочие ботинки на босу ногу, стуча коробкой, чуть не роняя канистры, пока ставит две в кузов, что-то рыча Холмсу, когда он пытается выяснить зачем, когда предлагает хотя бы помочь, потому что он ошибся: на ногах Чешир стоит всё ещё неуверенно. Она поднимает куртку, надевая поверх отцовской рубашки, потому что девчонку колотит. Колени отбиты, голени в синяках. Китти одета лишь по середину бедра. Шерлок понимает зачем ей бензин, когда Чешир открывает водительскую дверь. — Никуда ты не едешь, - отрезает он, - Даже не думай садиться за руль. — Кто меня остановит? Ты? - пренебрежительно, с агонией в глазах, на искаженном лице отвечает девчонка, - Может мне стоит переехать тебя прямо сейчас, Холмс? Шерлок залезает в машину почти на ходу, убирая дипломат с пассажирского сидения. — Никто тебя не приглашал. — Мне никогда не требовалось приглашение. Она не будет дожидаться пожарных. Наплевать на то, сколько разборок это повлечет за собой после. Наплевать на этот дом — Китти надеется, что он истлеет до самой земли, что случится война, и она сможет разбить пару голов, может тридцать. Она сжимает руль автомобиля почти до трещинок на сухой коже рук. Почти готова кричать, и не делает этого лишь потому что в горле саднит от дыма. И от кома, вставшего слезами поперек глотки. Ненавижу! Ничего конкретного. Ярость грохочет в голове, в плечах, которые дрожат от напряжения, в стиснутых челюстях. Чешир просто хотелось бы врезаться в стену пару раз, чтобы помять чёртов пикап, чтобы металл треснул, чтобы... Она судорожно выдыхает, шмыгая носом. Слёз нет. У неё не выходит даже заплакать, и это доставляет физическую боль. Глаза слезятся, но это от дыма. Это вовсе не слёзы — помеха зрению. — Тебе нужно в больницу, ты же врач — должна понимать, - спустя какое-то время начинает мужчина, - Китти, куда мы едем? — На свежий воздух. Больше ни слова из неё выжать не удалось. Чешир не отрывала красных глаз от дороги, от воображаемой точки перед собой. Путь длится час, два, ещё один, пока Холмс не понимает — они на побережье. Кажется, это Ирландское море. Китти тормозит как-то смазанно. Если всю дорогу Шерлок был готов экстренно заменять её у руля, то сейчас понимает — девчонка даже на ноги не поднимется. Совсем плохо. Но она будто делает всё от противного, из собственного тупого упорства.