"Негодяи" или злоключения группы незаконопослушных джентльменов и леди в жестоком мире

Двое авантюристов шли молча по дороге вдоль домов, ведя своих лошадей в сторону Бридж-сквер. Молчали — чтобы не отвлекаться и успеть среагировать на опасность. Немногочисленные прохожие старались не смотреть пришельцам в глаза. За долгие годы жизни на фронтире обитатели Йеллоуфилда научились отличать по мелким деталям: вот этого будет рад поймать гражданский патруль, за голову этого — назначена награда, этот — имеет личных врагов с большими пушками, потому что идёт, дёргано озираясь. А уж если кто повязал платок на лицо — то явно не для защиты от ветра, и если ты не умеешь метко стрелять, лучше убраться поздорову с их пути, пока не началась стрельба. Некоторые, возможно, даже узнавали идущую парочку. Банду «Негодяев» знали в городе еще с прошлого года, и после той «рекламной компании», которую устроил губернатор, вставать на пути этих «головорезов» желающих нашлось бы мало — несмотря на значительные суммы, назначенные за их головы. Молва также приукрасила произошедшее, в дополнение к «официальной позиции властей». Итак, окутанные аурой опасности, два человека в дорожных куртках и шляпах вели лошадей по улицам города. Можно считать волшебством, но ни одного патрульного «Негодяи» на пути не встретили — несмотря на то, что город был далеко не самым маленьким в Новом Свете. Тому имелась причина. Северная часть Йеллоуфилда славилась бандитизмом, здесь легко можно было схлопотать пулю в лоб не то что за кривое слово, но и за косой взгляд. Так что патрульные предпочитали ходить за взятками не сюда. Кто постоянно попадался на пути Мэта и Эла, так это неблагополучные граждане, вышедшие поутру на какую-нибудь грязную подработку. Или же — искать работу. А может, просто пьянствовать и бить морды друг другу. Некоторые побирались, другие — просто еле ходили, встретив первые лучи солнца уже в хлам пьяными. Вдоль стен деревянных двухэтажных домов распределялись молодые и не очень женщины, предлагающие свое тело за плату. Характерным цветом северных окраин Йеллоуфилда был грязно-серый и черный, на этих улочках жили призраки несбывшихся надежд переселенцев, болезней и нищеты, и аура безразличия к чужим бедам висела над всем. Прохожие сторонились даже знакомых, обходя их по широкому кругу, когда позволяла ширина улиц — и не из чёрствости сердец, но во избежание карманных краж. Здесь никто никому не доверял. Дорога была старой, протоптанной повозками и лошадьми, засыпанной песком, редко встречались камни или мусор, типа оберток от папирос, битых кувшинов, бутылок, газет, обрывков афиш. Путь рассекал пространства, заросшие скудной желтоватой травой — на которых стояли дома жителей. Дома — походили один на другой. Почти все они имели один-два этажа, были выстроены из дерева и покрашены краской — белой, красной или светло-синей. В некоторых из домов на первом этаже располагались магазины, ремесленные лавки, цирюльни. Отдельные строения были полностью отведены под гостиницы и бордели. Со стен домов свисали флаги Великой Республики, штата Спрингвуд, портреты губернатора Мартина, а так же ещё одного представительного мужчины, лицо которого было «Негодяям» незнакомо. Очевидно, в городе шла активная предвыборная агитация — как странники поняли, на пост губернатора штата. «Демократия — свобода выбирать своё будущее», — игриво заманивал один плакат. «Голосовать — твой гражданский долг», — противоречил ему суровым тоном лозунг на противоположной стене. Судя по состоянию плакатов, жителям северного Йеллоуфилда не были близки ни политические заигрывания, ни приказы. На плакаты мочились — кое-кто даже на виду у «Негодяев»; кто-то — отрывал полосы на самокрутки, невзирая на отвратительное качество бумаги и на то, что чьи-то руки уже успели начертать на ней непристойные выражения. Элу и Мэту, впрочем, вся эта суматоха с выборами нравилась не более чем местным. Да, с виду — похоже на праздник. Но без искреннего веселья. Все украшено, все становятся патриотами-на-день, и все же — вместо приятной и теплой атмосферы праздника в воздухе висит дух суетливого лицемерия. Трущобы Йеллоуфилда имели не только свой собственный цвет и, разумеется, запах, но и звуковой фон. Проходя по трущобам, Эл и Мэт слышали, как мальчики-газетчики пытаются вдали продать партию свежих утренних газет прохожим, выкрикивая передовицы; до ушей странников доносились мурлыкающие хрипловатые голоски проституток, пытающихся подозвать незнакомцев, даже несмотря на их подозрительный и пугающий вид; случались на пути и разборки — один гражданин с пьяных глаз угрожал другому, что порежет всю его семью. По мере продвижения к центру города дома становились все более симпатичными, люди — все более чистыми, а агитация — все более навязчивой. Начали появляться дома из кирпича аж в четыре этажа, на дорогах чаще встречались кареты и повозки, а прохожие все реже оглашали воздух громкими пьяными ругательствами. Ведя лошадей мимо церкви Всесоздателя, Эл сделал жест левой рукой, символизирующий его веру — плавно провел ладонью по воздуху, как бы забирая из него и проталкивая в свою грудную клетку некую энергию. Сразу после церкви два «Негодяя» наткнулись на указатель, проясняющий, где они находятся. Проследовав в нужную сторону, вскоре они оказались на Бридж-сквер, еще спустя пару домов — дошли до старого отеля «Пристанище повстанца», удобного наличием конюшни. Отдав лошадей конюху, Мэт с Элом, как были, с мешками, отправились в отель. Холл отеля выглядел дорого. Если снаружи здание было кирпичным, то изнутри стены украшала облицовка из красного дерева. Стояла дорогая мебель, в одном из уголков холла — громоздились пышное кресло, на котором сидел некий джентельмен и читал газету. Стены были украшены картинами. На многих из них можно было увидеть корабль с алыми парусами возле берега. На самом берегу — стояли чанеке и конопы в примитивных этнических одеждах… — Открытие Нового Света, — сказал Эл с тихим удовольствием — так, чтобы только Мэт услышал. Эл был относительно образован, любил историю и интересовался древностями. Мэт, впрочем, не являясь дураком, и сам понял, что изображено на полотне. Разумеется, он не стал уточнять этого для приятеля — пусть козыряет своими познаниями, умным быть полезно. Следующая картина изображала сражение. Группа людей, сгрудившись под флагом Республики (причём, флагом — с меньшим количеством звезд, чем ныне) громила солдат Нольбианской Империи. Те, в свою очередь, были облачены в экзотические мундиры, столь старого покроя, что таких теперь и не увидишь — разве что заглянешь в учебник или музей, где висят такие вот картины. —…А это — Война за Независимость, — на лице Эла отражалось блаженство, он продолжал показывать свои познания. Следующее полотно изображало людей, бегущих с ружьями наперевес на толпу злобных пакваджи, ощетинившихся копьями. — О, а это первые рейнджеры, судя по форме! Ещё одна картина: южный город, охваченный войной. Мэт легко догадался по деталям, что это Ватчфорт, во время неудачной попытки революции и свержении республиканского порядка в штате. Эл, разумеется, не преминул внести ясность и тут: — А вот это, должно быть… — Любуешься красотами? — подтрунил Мэт — впрочем, вынужденный признать, что у восхищения Эла есть причина. Мэту эта картина тоже нравилась более остальных. Детальнее была она. Живее. Лучи солнца, дым, выстрелы, ткани одежд, все это художник передал очень реалистично, а количество подробностей просто поражало. Полотно можно было рассматривать часами, вглядываясь в разные его части и находя новые элементы. Возникало ощущение, что художник смог взять и остановить время, поместив оттиск бытия на холст. — Разве можно таким не любоваться… — сентиментально, но искренне молвил Эл, за что заслужил крепкий, одобрительно-отрезвляющий хлопок по плечу. — Мы сюда пришли не картины разглядывать. Пора бы и с Тедом встретиться. — Добрый день, джентльмены, — подоспел, как на помине, веселый полный администратор-чанеке с пышными усами и котелке, — добро пожаловать в «Пристанище повстанца»! Позвольте представиться, я… — Мы к мистеру Теодору Эндрюсу, — веско перебил низкорослого администратора Мэт, — Где он? — Ох, люди, всегда спешат, всегда торопятся, — чуть обиженным тоном вздохнул краснокожий коротышка-администратор, но тут же перешел на сдержанно-нейтральный тон. — Да, помню, мистер Эндрюс говорил, что ожидает четверых людей. Он занимает седьмую и восьмую комнаты, нынче же — изволит отдыхать в буфете… Вас проводить до мистера Эндрюса? — Да. Проводить. — Мэту не нравилось многословие собеседника, но авантюрист был сдержан и говорил четко. — Тогда — прошу за мной. Трое мужчин двинулись по коридору по направлению к буфету. По пути Эл и Мэт переглянулись. Оба хотели задать администратору один вопрос. — Мистер Эндрюс оплатил за пятерых? — как бы невзначай спросил Мэт. — Да, господа, все уплачено, целиком за вашу компанию, можете не переживать. — Тут, знаете, такое дело, — вмешался в диалог Эл, — Короче, еще двоих не будет, номер займем лишь мы трое и… исходя из этих соображений, мы бы хотели получить деньги за два места. Назад. — Исключено! — воздел пухлые ручки чанеке, — В договоре, подписанном мистером Эндрюсом, четко обозначены условия. Мелкой строкой на предпоследней странице. Деньги назад получить вы никак не можете. Если бы вы захотели отменить резерв в день заключения контракта ещё можно бы было поговорить. Но прошли сутки! Вы понимаете, сутки! А это значит, что никак изменить условия договора мы не можем, так что — прошу пользоваться. Две комнаты, одна на двух, другая на трех человек, в вашем распоряжении. — Нет, нет, — сморщился Мэт, чувствуя, что запутывается в отельной бюрократии, — Вы не поняли. Нам теперь нужна одна комната, только одна. За другую деньги можно вернуть! — А вы не поняли — меня, — упёр руки в бока администратор, встав на месте, — Условия пребывания в моем отеле можно изменить только в течении суток. К сожалению, вы не успели и, прошу меня простить, ничего изменить уже нельзя. Таковы правила! Саими вообразите, если каждый будет бронировать комнаты, а через день их возвращать, что случится с моим заведением? Я разорюсь! — тон администратора теперь был куда менее вежлив, ему не хотелось поступаться ни принципами, ни деньгами, — Короче, господа мои хорошие, в вашем распоряжении две комнаты еще на два дня! И делаете с ними что хотите, только денег назад вы не получите… Наслаждайтесь пребыванием в Йеллоуфилде и не портьте себе его ничтожными ссорами в этом отеле! — чанеке не без усилий взял себя в руки, на его лицо вернулось выражение льстивого дружелюбия. — Слушай меня сюда, коротышка, — Мэт говорил тихо, мягко, убедительно, слегка согнувшись, чтобы быть на одном уровне с чанеке, — Тебе лучше отдать нам наши деньги, поверь. У меня с самого утра не задался день и сейчас я очень злой, а когда я злой, я могу сделать то, о чем потом буду долго и сильно жалеть. Например, пару дырок в твоем брюхе. — А он может, это правда, — угодливо поддакнул Эл. Угрозы не произвели на чанеке впечатления. Он упер руки в бока, скептически и чуть насмешливо глядя на Мэта. — Вы же — господа Альфонс Тейлор и Мэтью Робертс? — коротышка невежливо оттянул платок Мэта вниз, проверяя, кто перед ним, и вернул ткань на место, — Количество дырок, которые вы можете наделать во мне, не идет ни в какое сравнение с тем решетом, в которое вас превратят рейнджеры, патрульные и простые мирные граждане, прознавшие, что вы проживаете в этом отеле и собравшиеся тут со всего города. Вас спасает лишь то, что, — администратор ухмыльнулся, развернув голову боком и подмигнув, — Что я умею хранить тайны. О, да, я мог бы попросить за молчание больше. Но у нашего заведения — правила! — тон держателя отеля стал почти торжественным и он горделиво оправил ворот своего сюртука. Мэт поджал губы, обдумывая аргумент. Распрямился. Дальше — шли в тишине. А панели из красного дерева все тянулись, было душно, пахло корицей и шафраном, но с приближением к концу коридора в букет ароматов начали вплетаться запахи сигар и жареного мяса. Тянуло так же сладковатым ароматом алкоголя. Доносилось треньканье расстроенной пианолы, с каждым шагом становящееся все отчетливее. Как только группа дошла до распахнутых дверей по правую руку, администратор остановился рядом, приглашающе отставив длань: — Вот, прошу. Буфет. Мистер Эндрюс — в том закуте, — администратор указал на краешек светло-бежевой шляпы, маячащий над ширмами. — Я вас оставлю, джентльмены. Еду, сигары и алкоголь всегда можете попросить у официантов. чувствуйте себя спокойно, здесь вам ничего не угрожает. Администратор прошел через распахнутые двери и исчез за углом. Буфет был почти пустым, на виду находились лишь три посетителя и два официанта. За барной стойкой бармен протирал рюмки. Эндрюс — чьё одеяние помимо шляпы составляли бледно-зеленая рубашка с подтяжками и извечные джинсы, сидел, положив руки на стол. Правую, с дымящейся сигарой, он держал над пепельницей, левая — сжимала тумблер виски. — Коттон-Вэллийский табак? — спросил Эл, подсев к Эндрюсу и указывая пальцем на сигару. — Из Северного Джеральда. Есть еще четыре, — Эндрюс кивнул на лежащую поотдаль коробку сигар, — Вы сейчас будете, или дождёмся всех пятерых? — Покурим впятером, Тед, обязательно покурим, — сказал Мэт, стоя у стола, — сейчас не до курева. У меня к тебе куча вопросов: кто-нибудь из Крушински в номере? Почему они не пришли с вами? Мик так и не нашел двадцати джорджей, что задолжал мне в карты? — Крушински? — Эндрюс вскинул бровь, неуверенный, что не ослышался, — А при чем тут… Они что, с вами не ехали? — Эндрюс, тут такое дело, — Эл поднял руку, останавливая прения товарищей и доставая сигару из пачки. — В общем, когда ты выехал в Йеллоуфилд, Мэт и Джоанна повздорили сильно. Та уперлась, «не хочу я через этот лес ехать, не хочу и все». Ну, и Мик за сестру вступился. Короче, Мэт отправил по дороге, а мы, как и планировали, добирались через лес, с этими тяжеленными сумками. И вот, когда мы подъезжали к городу… — Нам сказали, что Джоанна и Мик у патруля, — перебил друга Мэт, — это старый пердун Грант сказал, я ему не поверил, хотя он показал нам это, — Мэт тяжким жестом положил на стол серебряную пистоль, одновременно садясь, — Так их, значит, действительно с вами нет? — Стоп, стоп! — Тед не ожидал такого потока информации, — Джоанну с Миком поймал гражданский патруль? И об этом вам сказал тот самый Джошуа Грант, который нам помог бежать год назад? Почему же вы мне сразу об этом не сказали?! Мэт уронил голову между ладоней, вцепившись в волосы — только теперь до него дошла вся тяжесть ситуации. Внезапно он дотянулся до Эндрюса и схватил его за шиворот: — Ты понимаешь чем это грозит? Виселица! Нашу славную, нежную, сильную Джоанну — подвесят в футе от земли! Если ещё не подвесили — когда губернатору приспичивает, он способен очень крепко надавить на суд и заставить его вынести решение моментально! Нам нужно бежать. Втроём. Вызволять её из тюрьмы, если она еще жива. Берите пушки… Или кто-то здесь трус? — Мэт обвёл компанию пламенным взглядом. Немногочисленный народ, присутствующий в буфете, начал потихоньку расползаться. Ошарашенный Тед умиротворяюще поднял руки: — Постой, постой… Что-нибудь ещё Грант говорил? — Он… — Мэт стиснул зубы, — Он говорил, что нам все объяснят в «Стальном Эйбе», сегодня в шесть вечера. Но я не верю ему. Никогда не доверял. — Так давай сходим, для разгона, — Тед предостерегающе взял приятеля за плечи, вперив в него убеждающий взгляд, хотя сам был бледен, — Информация — залог успеха. А информации у нас нет. Так хоть будет что-то. Мэт залпом выпил виски Теодора, посмотрел в его недоумевающие глаза и выдал: — Мы пойдем туда. Втроем. — Ты уверен, что это не ловушка? Пушки — берём, или в чехле? Может у нас с ним и хорошие отношения, но он все еще рейнджер… — Конечно, берем, — Мэт прищурился, машинально вытянув из пачки сигарету и проведя ею под носом, — Берем, чтобы вытрясти из него внутренности, если окажется, что он погубил или подставил наших. Легко он от нас теперь не отделается. — Ясно. Ясно! — Тед веско уложил ладони на стол, потом развёл ими, — Но у нас еще нет шести часов. Чем займемся, чтобы не свихнуться? Я уже одурел, пока ждал вас тут. Почти все северные районы обходил. Уверен, местные шлюхи уже мою рожу запомнили лучше, чем лицо собственной матери… — Мы пойдем туда сейчас. — Но… — Сейчас, я сказал, — Мэт вышел из закута и взглянул направо, где сидела, ни на что не обращая внимания, компания картежников, — Смелые ребята, если еще не свалили от нашего ора, — отметил он, — Во что это они, кстати, играют? — Три карты, кажется, — прищурившись, определил Эл. Мэт задумался, опершись рукой на стол и приглядываясь к ходу игры: — А знаете что… В самом деле, не мешало бы отдохнуть. Расслабиться. Сегодняшний вечер явно ознаменуется непростой встречей с непростым человеком, в такие переделки лучше влипать со свежими нервами. Да и путь был долгим. Да и коням нужен отдых… — О, вот это по-нашему! — Эл улыбнулся и громко крикнул, — Официант! Три виски на имя мистера Эндрюса! Несмотря на серьёзность намечающегося дела, подготовка к нему обещала быть весёлой.