Мэт, Эл и... Мертвец!
27 июля 2020 г. в 15:53
Выйдя через южные городские ворота, «Негодяи» оказались на огромной равнине. Сев на коней, они направились прочь от города. Трава, песок, камни, редкие кусты тянулись, казалось, до гор самых Гринпик. Массивные каменные тотемы были видны издали невооруженным глазом — не похоже, чтобы в подробной карте имелась необходимость.
— Разделимся. Я и Эл направимся к тем, западным столпам, — сказал Эл, показывая рукой на закат, — Ты и Мик пойдете к восточным. Встречаемся в том же трактире.
— Так, звучит довольно просто. Сходили туда, зажгли огонь, свободны! Работенка на полдня!
— Эл, ты бы не радовался так. Место опасное. Мне не по себе тут, — во взгляде Джоанны, направленном на Эла, читалось желание сейчас же развернуться и поехать обратно.
— Не переживай. Ничего не случится, если мы будем внимательны.
«Негодяи» разошлись в разных направлениях. Но стоило им только три минуты проехать, как на небе появился силуэт громовой птицы.
— Мать твою! — только и успел выкрикнуть Мик, прежде чем когти хищницы вцепились ему в плечи, сдернули с коня и понесли в направлении Мэта и Эла, — Мать-мать-мать-ма-а-ать!
Трое свободных конников тот же миг устремились к птице. Выстрел. Мэт попал прямо в голову твари как раз в тот момент, когда та решила резко взмыть с добычей. Тело пернатого монстра и его добыча упали порознь, Мик отделался испугом и царапинами.
— Фух, спасибо, Мэт, спасибо. Нет, это слишком. Я боюсь! Джоанна, давай не пойдем никуда?! Давай лучше сбежим! Уговори его! У нас уже две унции золота!
— Смотри хотя бы иногда в небо, — Мэт убрал револьвер в кожаную кобуру, — И такого не произойдет. Громовые птицы нечасто тут летают. Скорее всего, она отбилась от стаи. Ничего страшного. И не кричи так — а то еще кто-нибудь, кроме птиц, услышит.
— Мик, Мэт прав. Ничего страшного не произошло, — добавила Джоанна — Ты жив, здоров. Просто весь в пыли.
— Да эта тварь чуть не унесла меня! Она же могла меня съесть или скормить своим детям! Ты мог в меня попасть! Я мог переломаться, падая!..
— Все-все-все. Этого не произошло. Чем быстрее выполним заказ, тем нам же и лучше.
Негодуя, Мик забрался в седло и поскакал вместе с сестрой.
Мэт и Эл мчались к тотемам. Чем дольше они скакали, тем выше вырастали идолы, становились все массивнее, все величественнее. Двое «Негодяев» невольно засмотрелись на дорогу и на тотемы, так что уже не замечали ничего — ни сзади, ни по сторонам.
— Эй, Мэт, — запоздало спохватился Эл, — смотри туда. Человек.
— Ага. И он стоит с оружием наготове. Будь готов стрелять, приятель.
По мере приближения — человек все меньше походил на человека. Коричневая пыльная куртка, из-под которой торчит рваная рубаха… Тощие ноги и руки, измученное белое лицо…
Он выстрелил. Но не в наших героев или их лошадей, а в байкока, что, внезапно напрыгнув, выбил Эла из седла. Еще три выстрела… В байкоков, практически догнавших лежащего на земле Эла.
Лошадь Мэта упала со стрелами в крупе. Снова байкоки? Байкоки-лучники?! Прокатившись по пыльной дороге, Мэт вовремя поднялся, не дав одному костлявому упырю вцепиться в свою шею, достал кинжал, воткнул нападающему в грудь, после чего стал отбиваться от наскоков остальных. Отрубая нежити головы, Мэт стремился вернуться к лошади. Незнакомец, приближаясь неторопливым шагом, непрерывно отстреливал неупокоенных, перезаряжая оружие с молниеносной скоростью — и давая тем-самым необходимую помощь в битве со взявшейся изниоткуда армией мертвых. Эл же, встав на ноги, надел амулет, данный ему вождем. Но байкоки не убежали от магической вещицы, а сгрудились кольцом, глядя на нее так, как смотрят кошки на мышей, перед тем, как прыгнуть и задавить.
— Используй кинжал! — крикнул Мэт другу, отбиваясь от когтистых мертвецов, но тот оцепенел, как парализованный. Байкоки, впрочем, не спешили нападать. Наконец, один — решился прыгнуть на Эла. И угодил животом на клинок — запоздало, но все взятый наизготовку. Остальные же — продолжили ходить вокруг одинокой жертвы.
Мэт почти добрался до лошади — лишь для того, чтобы увидеть, как один из байкоков томагавком пробивает ей череп. Началась дуэль. Кинжал против томагавка — слаб, Мэту приходилось в основном уворачиваться, но, изловчившись, он все же улучил момент, чтобы отрубить врагу руку, после чего — проткнул ему грудь.
У Эла дела обстояли хуже. Стоило ему снести голову одному из окруживших его байкоков, как трое других набросились на него. Двум он отрубить головы еще успел, третий же — вцепился обеими руками бойцу чуть выше локтя, вызвав дикую боль. Хлынула кровь. Эл моментально пообрубал руки гаду, голову же ему снес вовремя подбежавший незнакомец. Несмотря на боль и кровотечение, Эл проковылял к своей лошади, дабы успокоить ее.
— Тише, тише, старая. Все хорошо, видишь? Я жив, все в порядке. На, держи моркву.
— Серебряные пули, — отрекомендовал незнакомец тем временем свое оружие, — убивают мертвых. Серебро конопы зовут «особой сталью».
— Спасибо за помощь, мистер, — поблагодарил бледного человека Мэт, — Нам повезло, что вы оказались рядом.
— Не то чтобы мы сами не справились, — подхватил задыхающийся обескровленный Эл, — но спасибо.
— Не за что. Последние годы я только и дело, что отправляю байкоков к их предкам… Эдвард Мейсон, — мужчина протянул руку Мэту, — рейнджер Республики Уайдленд.
— Мэтью Робертс, — представился Мэт, пожимая костлявую руку Мейсона и отмечая, что она анемично холодна для жаркого дня, — Это Альфонс Томас Тейлор.
— Можно просто Эл, так мне привычнее, — Эл также пожал руку, одновременно пытаясь перетянуть — свою.
— Рану бы тебе обработать, — отметил Эдвард, — залить спиртом, наложить бинт.
Худощавый мужчина первым достал бутылек со спиртом и бинт из внутреннего кармана куртки. По мере получения помощи — Эл изучал нового знакомого. На левой стороне его куртки красовалась нашивка лисы, символа рейнджеров, и надпись «Республика Уайлдленд». Джинсы были рваными, ботинки — дырявыми, платок на шее еле скрывал ключицы, выступающие так, словно они грозят прорвать белую, совершенно лишенную степного загара, кожу.
— Классная куртка. Где взял такой антиквариат?
— Выдали на службе, — ответил мужчина, завязывая бинт, — Все, скоро будешь как новенький.
— Врешь ведь, — заявил Эл, — Тебе не могли выдать это на службе. Уайлдленд уже двести лет как в составе Республики.
Эдвард вздохнул.
— Дань традициям. Моя дивизия носит такие нашивки в память о прошлом. Давайте посидим немного и поговорим, а? У меня есть виски.
— Вот так бы сразу, — обрадовался Эл.
— Только недолго, — уточнил Мэтью, — Мы спешим. Видишь вон те развалины? Нам у них огонь надо развести. Местный вождь попросил.
После этих слов глаза Эдварда заблистали.
— Так вы выполняете задание вождя? Какая удача! Удача, удача, трижды удача! Скажите, а шамана его — вы видели? В татуировках такой весь, говорит мало?
— Видели-видели, — сказал Эл, опрокидывая стакан, — Он нашего друга чуть своим пойлом не убил.
— «Чуть», — усмехнулся Мейсон, — Не всем так везет… А чем вы вообще живете?
— Перевозим вещи и людей из одного места в другое. Иногда стреляем. Мы, можно сказать, вооруженные курьеры.
— Я тоже раньше был контрабандистом, — на лице Мейсона появилась неестественная ухмылка, — славное было время. Мы колесили по всему Джеральду, это я уже потом перебрался в Уайлдленд.
— По всему Северному — или Южному Джеральду?
— Ах… И там и там.
— И что ты теперь тут делаешь?
— Я? — переспросил Эдвард, — Как видите, отстреливаю нежить и прочих чудовищ, чтобы они не добрались до Форта Антонио, а там и до Республики.
— А то, что здесь нольбианцы считают себя хозяевами, тебя не смущает?
— Зависит от того, как смотреть. Мое дело — чудища. Люди пусть сами заботятся о себе.
— Знаю я одного рейнджера, он бы с тобой поспорил, — усмехнулся Мэт, опустошая стакан.
— Лучше скажите, — Эдвард резко поменял тему, — А шаман обо мне вам не говорил?
— Не-а, — ответствовал Эл, — Знаешь, вот что-то мне кажется, что ты где-то темнишь, что-то скрываешь от нас, Эдвард Мейсон.
— Эх, — Мейсон обреченно вздохнул, — Ладно, расскажу без утайки. Давно это было… Какой сейчас год?
— Пятьсот двадцать первый.
— Лет, ну, так, двести назад. Думаю, вы уже догадались, или готовы догадаться по моему внешнему виду, что я — мертвец. Конопы живут намного больше людей, шаман этот проклятый — тоже. Только он — не так живет, исключение он. Скоро поймете, почему. По правде, не был я никаким рейнджером. Куртку снял с покойника… Налетчиком был я тогда, вот. Грабил магазины со своей бандой, банки, богатые дома. Одним словом брал все, что плохо лежит. И вот занес нас Всесоздатель в этот город. Говорил я тогда Суонсону, что не надо соваться к конопам. Жирный ублюдок меня не послушал. Ночью нас понесло в дом вождей. Правил тогда Серый Орел. Мы знали, что он богат, как… не знаю кто. Мы не хотели творить лишнего, просто собирались вынести сокровища. Да вот не вышло ничего. Застукали нас стражники, началась бойня. Многих тогда мои парни прикончили. И вот уже отступаем мы к воротам из города, неся все, что есть, хотим на лошадей садиться. А в нас — дротики летят, со снотворным. Не знаю, что это за дрянь, яд нха-а-тика, скорее всего. Но очнулись мы в том же доме вождей. Смотрят на нас стражники и вождь и молчат. Тут выходит этот шаман, сука, каких мало, начинает колдовать. Глаза светятся зеленым, а на руке — ажно пасть выроса. Клыкастая такая. Не знаю, что тогда он сделал, будто высосал жизни из моих ребят, но из дряхлого старика эта гнида превратилась в юнца, чуть ли не неоперившегося подростка, — Эдвард ударил себя по лбу кулаком, от чего раздался глухой костяной звук, — еще сказал он мне тогда: «Покуда не отмоешь душу свою ты от скверны, не будет покоя тебе в мире мертвых, а нога твоя с земли вождей клана Серых на землю иную ступить не сможет». Причем, говорил-то он на конопском. Но я слышал так отчетливо и четко, словно этот ушастый в гилирийском городе родился и вырос. Вот, с тех пор я и не могу уйти отсюда. Каждое утро — просыпаюсь в одной и той же яме, с полным патронташем серебряных пуль, а потом хожу и стреляю в байкоков, чье отличие от меня лишь в том, что они, нежитью будучи, сознания не имеют, чтоб страдать от состояния своего. Двести лет, двести проклятых лет, я не могу есть, пить, каждую секунду я чувствую ужасную боль… А запах! О, этот запах! Вы спросите: что же я не попробовал себя убить? Да пытался, столько раз пытался. Стрелял себе в голову, байкокам отдавался, со скалы падал. А эффект один. Снова яма, снова байкоки. И вот, впервые за долгое время, я встречаю людей. Живых, настоящих, не умертвий! Прошу, поговорите с шаманом! Умоляю вас! Я больше не могу так! Это не жизнь, это даже не смерть! Это хуже смерти! Все для вас сделаю, все, что вы попросите.
Мэт задумался. На лгуна Мейсон не походил, а на мертвеца — более чем. В голосе его читались боль и искренность.
— Видишь вон тот тотем? — показал на дальнего идола Мэт, — Моя лошадь издохла, а нам нужно как можно скорее вернуться. Иди к капищу и разожги там огонь. Этого нам будет более, чем достаточно.
— И все? — оживился мертвый, — Всего-то? Да я мигом!
— Отлично, тогда — будь наготове, и когда я крикну «поджигай» — жги.
— Хорошо, я буду у тотема. Мертвые не знают усталости!
С этими словами, Мейсон побежал к тотему со скоростью хорошей скаковой лошади.
— Подвезти? — ехидно спросил обезлошадевшего друга Эл тем временем.
— Не отказался бы.
Вскоре двое «Негодяев», путешествующие на одной лошади, стояли у огромного пепелища вблизи исполинского тотема. Он был красив. Вырезанные на камне образы словно двигались чуть заметно для глаза, а воздух вокруг был чист и свеж, как не бывает в душной летней степи. На алтарном кострище — уже стояла приготовленная невесть кем кучка хвороста.
— Зажигалка с собой?
— Всегда, Мэт, всегда.
— Поджигай! — громко крикнул Мэт — и своему сообщнику, и другому, далекому.
Пламя полыхнуло сразу, словно ему и не требовались древесина и время, чтобы разгореться. Затем — огонь резко стал зеленым, и в его языках Эл с Мэтом стали различать лица. Если прислушаться — можно было разобрать и голоса.
— Кто открыл врата? Не конопы это! Люди! Люди! Люди! — шелестели тысячи бесплотных уст.
— Нас прислал вождь Серый Кабан из племени Соколиных Перьев, — Мэт старался говорить четко и уверенно, — Мы просим вас, могучие предки, о помощи. На ваши земли готовится вторжение с севера. Нужна ваша помощь!
— Правда! Правда! Правда! Правда! Человек не врет! Не врет! — закружился беспрерывный вихрь голосов, — Помощь дадим! Дадим! Мы дадим! Помощь! Соколиные перья! Помощь! Прогнать врага! На рассвете погнать прочь! Уходите, люди! Мы вас услышали! Теперь же — уходите! Уходите! Уходите!
Огонь по-прежнему горел, но все более походил на обычный костер. Оранжевого цвета, без лиц, без голосов.
— Дружище, думаю, работа выполнена…
— Да, Эл, — кивнул Мэт, — и мне явно не по душе тут, пойдем отсюда… Спасибо! Авось, свидимся в лучшее время! — крикнул он вдаль — так, чтобы Эдвард, стоявший у соседнего тотема, услышал. В ответ донеслось далекое:
— …Еюсь… что нет… Шаман!..
— Мэтью.
— Да, Эл?
— Думаешь с Миком и Джоанной все будет хорошо?
— Уверен. Та ситуация с птицей просто из-за невнимательности случилась. У меня сейчас другое в голове — мне ведь теперь придется покупать новую лошадь. Как думаешь, какую породу взять?
— Всегда хотел себе руденскую гусарскую!
Эл с Мэтом говорили по пути к лошади о пустяках, а дальше, по пути в город — вообще обо всем подряд. Об Эдварде, о шамане, о ситуации с Нольбианом, о Джоанне и Мике, об Эндрюсе. Некая легкость бытия снизошла на них, не то — от осознания выполненного дела, не то — действительно духи «дунули» чем-то волшебным вслед. Все казалось чудным и важным, многое они тогда успели обсудить.
Ну, а Джоанна и Мик тем временем — переживали свое собственное приключение. Пусть и без живых мертвецов, но то, что с ними случилось, чем-то заурядным назвать трудно…