Догма Бдительного

Эвелин проспала как убитая всю первую половину дня. Приведя себя в порядок, она спустилась в общий зал, где Карисса отдала ей коробку с готовым платьем. Хадгар, подросток из лавки торговца тканями Джалиля, принес ее чуть ли не на рассвете. Переодевшись, накрасившись, собрав волосы в шишку и накинув на плечи плащ, Эвелин вышла в город. И первым что она увидела были сверкающие на солнце стальные с золотом латы. — Джейвен? — обратилась она, подходя вплотную. Кажется, Командующий потерял дар речи. Эвелин вспомнила слова торговца Джалиля и не смогла не улыбнуться. Сшитой сестрой торговца темно-синее платье вызывало ровно тот эффект, который хитрый калишит и пообещал. Собеседник Джейвена, седой лысоватый мужчина неопределенного возраста, перевел на нее взгляд и, вскинув брови, с шутливым упреком сказал: — Сэр Джейвен, я конечно слышал, что в Калимшане принято прятать жен от чужих глаз, но скрывать такое сокровище — это преступление против общества! Джейвен шумно вздохнул. — Позвольте представить леди Эвелин Грэхем, главу гильдии Пылающей Зари. — Грэхем?.. О, прошу прощения, миледи! Спикер городского совета Алдвин Грейвс, — сановник галантно поцеловал протянутую Эвелин руку. — Безмерно рад знакомству. Позвольте полюбопытствовать, чем занимается ваша гильдия? — Охрана торговых караванов, устранение неприятностей вроде бандитских шаек, гоблинов, других угроз. — Необычное для столь прелестной дамы, но достойное занятие в наши тяжелые времена. Уверен, нам найдется что обсудить подробно! Так что позвольте пригласить вас сегодня на маленький семейный ужин. И очень надеюсь, уважаемый Командующий согласится вас сопровождать. — Грэйвс выразительно, с намеком, посмотрел на паладина, попрощался и с достоинством удалился. Когда сановник скрылся с виду, Джейвен встряхнул головой, словно отгонял муху. — Милейший человек. Еще бы его жена оставила попытки выдать за меня их дочь, — и с усталостью добавил, — очаровательное, кокетливое создание на шестнадцать лет меня моложе. Высчитав сколько лет «очаровательному созданию» должно быть, Эвелин смущенно кашлянула. Паладин согласно кивнул. — Так может мне надо было сыграть роль супруги? — спросила она, чтобы как-то выкинуть из головы представившуюся картинку. — Многоженство на Севере не в почете. Помолчав, Эвелин спросила: — Извини, если это неожиданно, но у меня есть просьба. Где похоронены рыцари Латной Рукавицы? Ландшафт за стенами Обители представлял собой буро-серые холмы, покрытые заплатками зеленой травы, ковыля и яркими весенними цветами. Вытоптанная дорога плавно вилась вокруг холмов. Вдали на северо-востоке виднелась опушка Невервинтерского леса, темная и мрачная. Редкие птичьи крики над головой были немногим веселее. Холодный северный ветер пронизывал до костей. Эвелин поняла, что одета слишком легко несмотря на шерстяной плащ. Поежившись, она накинула на голову капюшон и направила Имбиря за черным жеребцом Джейвена. Паладин, погруженный в какие-то мысли, тихо рассказывал: — Здесь была битва армии Невервинтера с демонами. Пожарища, трупы адских тварей и тела людей до горизонта. Земля пропиталась демонической кровью настолько, что первые годы здесь не росло ничего. Друиды потратили много сил, чтобы исцелить это место. Но не обманывайся его умиротворенностью, мы буквально едем по чьим-то необозначенным могилам. Кладбище Обители не могло вместить всех, и погибших хоронили здесь. Многих, кого нельзя было опознать, у кого не осталось родственников — в братских могилах. Они достигли кладбища, обозначенного только каменной аркой, и спешились. Джейвен шел вперед с уверенностью не раз бывавшего здесь человека. Они проходили мимо могильных плит, склепов, пока не увидели ступени ведущие к беломраморной мемориальной стеле. Присмотревшись, Эвелин различила два столбца имен, разделенные эмблемой ордена Латной Рукавицы — рукавицей сжимающая меч за лезвие. Джейвен остановился и глянул на Эвелин, покусывая губы. — Там похоронены рыцари Латной Рукавицы. Тех, кого не забрали семьи. Сэр Марк… — он не закончил, встряхнул головой и, подав ей руку, пошел вперед. Они поднимались по ступеням все ближе и ближе, только когда уже можно было различить имена на стелле до Эвелин дошло. — Это… тоже общая могила?! Ее оглушила мысль, что рыцарский орден с отвратительно идеальной репутацией борцов со злом, мог похоронить собственных рыцарей так, а потом взгромоздить поверх дорогущее надгробие в качестве извинения. Джейвен молчал, глядя на стеллу. Она проследила взгляд. «Сэр Рошельт Панагрин, паладин Хельма». Наставник Джейвена, вспомнила она. Человек, чья смерть породила Золотое Око. Она пробежала остальные имена взглядом и всхлипнула. «Сэр Марк Грэхем, паладин Торма». — Папа, — прошептала Эвелин, чувствуя как жгет глаза. Она не ожидала, что будет так больно. Ей казалось, что она уже оплакала отца, свыклась с его смертью. Но оказалось, что где-то в глубине души, она все еще надеялась увидеть его живым, и сейчас выбитое в мраморе имя убило последнюю надежду. Сжатые в руке веточки анемоны дрожали на ветру, теряя лепестки. Джейвен достал из поясной сумки маленькую пиалу со свечой, зажег ее и, укрывая в ладонях от ветра, поставил на каменное основание стелы. — Если от этого легче: их похоронили вместе, но все-таки в разных гробах, с теми почестями которые Обитель могла предоставить в то время. Эвелин подошла к стеле и положила цветы. — Не знаю, чего я ожидала, но не этого, — она провела рукой над свечой, впитывая капельку тепла, которую та создавала. — Я даже не знала, что отца больше нет, когда вернулась в Невервинтер. Если мне и посылали похоронное письмо, оно до меня не добралось. Она не знала зачем это рассказывает, ей просто хотелось сбросить с плеч груз. — Я писала письма ордену. Людям, которые знали отца. Чтобы хотя бы узнать, что с ним случилось. Наконец, сэр Баррик ответил. У меня в том момент было столько… проблем, что я, — она подняла кисти рук к губам, пытаясь их согреть, — я только сейчас смогла сюда приехать, — собственный голос ей показался жалким. Серый хельмитский плащ лег ей на плечи, принеся каплю желанного тепла. Эвелин нашла себя прижатой к стальным доспехам. — А ты?.. — спросила она, рассматривая эмблему Золотого Ока на нагруднике. — А мне насморк и воспаление легких не грозят, — спокойно ответил Джейвен. Эвелин через силу улыбнулась. Она не знала, сколько они так стояли, глядя на подрагивающие цветы и огонек свечи. Время растянулось каплей меда, дорога обратно в Обитель словно увеличилась вдвое и только ночь опускалась на Обитель быстро. Эвелин иногда ловила на себе взгляды рыцаря, и не знала как их истолковать. Молчание лежало на плечах тяжелым ватным одеялом. На улицах было немало народа, празднующего, выпивающего, веселящегося, и любая тема, придя в голову и словно боясь этого многолюдья, пряталась. Впрочем, и празднующие быстро расходились по домам. У храма Суни Эвелин приостановилась, уловив мелькнувшие за храмовой стеной сады. Но потом тряхнув головой, поехала дальше. «Потом. Не сейчас.»  — Стой здесь, — внезапно сказал Джейвен, спускаясь на землю. Эвелин остановилась, но прежде чем она успела что-то спросить, рыцарь прижал палец к губам, осмотрелся по сторонам и решительно пошел к белой стене окружавшей сад сунитов. Эвелин по детски приоткрыла рот, когда Джейвен подпрыгнул, цепляясь за верх ограды, и рывком перелез на другую сторону. Дальше Эвелин могла ориентироваться только на звуки — удар о землю, произнесенное шепотом ругательство, шорох кустов, быстрые шаги и снова шорох кустов. Минуту она провела ожидая, пока не услышала чей-то возмущенно-гневный крик с той стороны:  — Я поймаю вас, засранцы, когда-нибудь! Будете еще мою работу поганить! Также быстро как и в первый раз Командующий Золотого Ока перемахнул стену, что-то пряча под полой плаща, взлетел на своего жеребца и пришпорил его, рыкнув: «Галопом!» Эвелин повиновалась, несмотря на крайнюю степень непонимания, что вообще происходит. Через пару минут, они остановились в каком-то проулке, где крыши домов почти соприкасались, а с уютных балкончиков гирляндами спускались цветы и вывешенные в честь праздника ленты. Джейвен спешился и отдышался, как будто на своих двоих это расстояние пробежал.  — А в… девятнадцать лет… это проще было… сделать. На колени Эвелин лег букет наспех сорванных первых роз. Машинально она поднесла его к лицу и вдохнула аромат. До нее медленно и вкрадчиво доходило произошедшее. «Интересное какое чувство, когда ради тебя в городском саду украдкой цветы рвут. Восторг и желание этими же цветами по лицу отхлестать, чтоб такой чуши больше не делал.» Видимо, мысль отразилась у нее в глазах, потому что паладин поднял руки и произнес:  — Только не бей меня ими, у них шипы! Эвелин прижала букет к груди.  — Сэр Джейвен Тармикос, — с расстановкой произнесла она, сведя брови к переносице, — я требую объяснений!  — Раз сегодня день плохих воспоминаний, пусть будет одно хорошее, — он протянул ее руку, помогая спуститься с лошади. Они расположились на резной скамейке.  — В день выпуска из семинарии, как и положено выпускникам, я, лорд Эддард Делт и Рори МакКлейн порядочно набрались. Рори, к твоему сведению, был влюблен в послушницу Ильматера, Илэйн — дай Хельм памяти — Фергюсон. Да в нее вся семинария была поочередно влюблена, а Рори был стеснителен. И пришло Делту в голову, что это отличный момент для Рори признаться даме сердца в чувствах! Для этого надо нарвать цветов. Естественно. Тем более мы так удачно в тот момент были рядом с городским садом. Там такой же высоты стена, только из железных прутьев. Ну Рори отпадал, ему и так предстоял героический по усилиям подвиг. Делт на ногах не держался вообще. Пришлось лезть мне.  — Справился? — иронично спросила женщина. В ответ паладин с легким возмущением показал на букет, как на вещественное доказательство.  — Оттащили мы Рори с цветами к общежитию послушниц. Только для того, чтобы через три минуты он вышел красный как рак, обсыпанный лепестками и с орхидеей на левом ухе. Эвелин смотрела на Джейвена с нескрываемым ошеломлением.  — Но! — поднял палец рыцарь, выдерживая паузу. — Через полгода Илэйн Фергюсон вышла замуж и родила двух мальчиков. Отец назвал их в честь своих лучших друзей — Эддардом и Джейвеном. И он откинулся на спинку скамейки с крайне самодовольным видом. Не выдержав Эвелин прыснула, а потом и вовсе расхохоталась, сложившись пополам.  — Страдания себя оправдали, хочешь сказать?  — Конечно. Ты же смеешься, — просто ответил паладин, беря ее за руку, и нахмурился. — Да ты совсем замерзла. Поехали в Собор, до него ближе, чем до «Дварфа». В кабинете Джейвена было сумрачно и тепло. Эвелин сидела завернувшись в два плаща, но все никак не могла согреться. Тело трясло, а взгляд скользил по книжным полкам с трудом различая буквы. Ей снова попался исторический очерк о леди Арибет. Она почти решилась взглянуть на этот монументальный труд поближе, когда Джейвен поставил перед ней кубок с глинтвейном. Аромат подогретого вина, специй, меда и какого-то экзотического фрукта наполнил воздух. Сделав глоток сладковатого с кислинкой напитка, ее стало немного лучше. Мемориальные поля, могила отца и леденящий душу холод отошли на время в сторону, оставив только аромат роз. — Согрелась? — спросил паладин, делая глоток. Он сидел напротив, закинув ногу на ногу. Похоже, его собственное настроение улучшилось. Чувствуя разливающееся по телу тепло Эвелин кивнула, от чего прядка волос выбилась из прически и подпрыгнула. — Как это в тебе сочетается? — спросила она, откидываясь назад. — Забота и беспощадность? Алкоголь понемногу действовал, разрушая внутренние барьеры. Но Эвелин решила не сопротивляться этому, боясь что внутренний холод снова на нее навалится. Она расстегнула плащи и отбросила их на спинку стула, краем глаза уловив взгляд Джейвена, нырнувший на секунду вниз по ее шее и тут же вернувшийся вверх. По спине пробежали мурашки. — А в тебе, маленькая кайадина? Шелк милосердия для избранных и острая сталь тем, для кого милосердия не нашлось. Как ты отсеиваешь добродетельных от нечестивых? Подумав, она процитировала: — Верность долгу. Беспощадность к скверне. Смерть предателям. — Заповеди Торма, — он допил свой кубок и склонился ближе. Эвелин угадывала на его губах усмешку, — можно было догадаться. Я оказался не достаточно безнадежен, коррумпирован и испорчен? — Тебя все еще мучает вопрос, почему я тебя пощадила?! — пораженная Эвелин опустошила кубок одним глотком, поставила его на стол и тоже наклонилась ближе. И это было ошибкой, ответ кристально ясный секунду назад, теперь не получалось озвучить. Как только их глаза оказались на расстоянии ладони, слова вылетели из головы. Она застыла с приоткрытыми губами, ловя обрывки мыслей и наконец сдалась. Искушение было слишком велико. Тепло, вино и долгое одиночество сговорились против нее. Эвелин подцепила нагрудник за горловину и потянула на себя. Губы обожгло так, что она едва не подняла руку, чтобы проверить не лихорадит ли паладина. Вместо этого закованная в доспехи рука обхватила ее за плечи и властно притянула ближе. Контрастом горячих, порочно мягких губ и холодящего кожу металла у Эвелин окончательно выбило все мысли из головы. Поцелуй разорвал грозивший перевернуться стол. Что-то упало и покатилось по полу. Джейвен отпустил ее. Взгляд потемневших серых глаз был настолько интенсивным, что она не смогла даже прочитать его эмоции — ей сейчас предложат уматывать к асмодеевой матери из Обители, или… Джейвен обошел стол, легко подхватил ее, будто она ничего не весила, и поцеловал. Ее руки обвились вокруг его шеи, а пальцы запутались в волосах. Пряжки на рукавицах впивались в поясницу, царапая, но Эвелин уже не обращала на это внимание. Как и на то, как она оказалась на жестком матрасе. Пытаясь отдышаться она смотрела, как Джейвен, морщась, дергал застежки латных рукавиц, пока Эвелин не расстегнула их сама. Даже для двух пар привычных к доспехам рук распутывание всех ремешков и застежек оказалось длительным занятием. Металл недовольно звякал, ударяясь о пол. Правая перчатка шлепнулась Оком Хельма вниз с каким-то особенным протестом. — Наконец-то, — выдохнула Эвелин, стаскивая поддоспешник и рубашку до локтей. От прикосновения к твердым как железо мышцам по ее телу пробежала дрожь. Можно было бесконечно любоваться профилем, мускулистой шеей, вздыхать под инквизиторски внимательным взглядом, проникающим даже под одежду, но именно эта твердость мускулов будила в ней самые первобытные инстинкты. Руки сами протянулись пробежаться пальцами по шрамам. Звездочки, оставленные стрелами, рваный след от удара какой-то когтистой твари — рана была не исцелена, а просто прижженна на месте, длинная полоса на бицепсе — эта уже залеченная на совесть. Все старые, полустершиеся, кроме одной. Эвелин закусила губу, она сама вытаскивала эту стрелу и обрабатывала рану. Слегка самодовольная улыбка скользнула по лицу Джейвена и пропала. Он высвободился из одежды как змей из старой шкуры, напоминая Князя Демонов, о котором Эвелин читала где-то — темноволосый, темнокожий и с горящими глазами все также тяжело буравившими ее. Отрасти он рога и хвост, и она бы не удивилась. В чем-то их мысли сходились: — Ты точно суккуб и пришла утащить меня в Бездну, — произнес он скорее для себя, отводя от ее лица выбившуюся прядку волос. — Как на той картине в доме собраний? — Эвелин даже не знала, что он может покраснеть так сильно. Как семнадцатилетний при первом визите в бордель. Выглядело даже мило. — Не буду… отрицать сходства. — Вздохнул паладин и, склонившись над ней, прошептал на ухо, — но есть расхождения. — Какие? Вместо ответа он подергал шнуровку ее платья. С оставшейся одеждой они расправились куда быстрее. Ноги сами оплели торс Джейвена притягивая его ближе. Они слились так, как могут слиться только родные ножны и меч. Эвелин глушила стоны, кусая собственную руку, пока Джейвен не перехватил ее запястья и не вжал их в матрас, где-то над ее головой. И даже в этом была какая-то двойственность, эта почти нечеловеческая хватка распаляла ее. Чем-то происходящее напоминало их поединок в Бескрайних болотах, даже в ритме движений было что-то знакомое — беспощадное наступление, от которого сейчас она не могла уклониться или закрыться. И не хотела. Даже если завтра на руках и бедрах будут черные синяки, а для невызывающей вопросов походки придется прилагать дополнительные усилия. Развязка настигла их почти одновременно. Выпадая из реальности, на гребне удовольствия Эвелин, чувствуя изливающееся в нее семя, скорее угадала, чем услышала подавленный рык. Они так и лежали сплетясь в бронзово-розовый змеиный клубок. Эвелин рассеянно перебирала влажные от пота кудри Джейвена, не думая ни о чем. Паладин дремал. Умиротворение будто стерло с него последние десять лет, превратив в мальчишку. Эвелин поцеловала его в лоб, засыпая. Все наконец-то было так, как должно быть.