Догма Бдительного

За следующий день Эвелин узнала почти все подробности чем окончилась встреча с Проповедником. Василий не пытался что-то скрыть или приукрасить, отвечая на ее вопросы подробно и даже охотно, словно бы испытывая гордость. Она верно тогда почувствовала, что чарошрам все свои силы направил на то, чтобы удерживать ее и Джейвена под контролем. Его хватка над всеми остальными ослабла, что было безусловно на руку рыцарям и позволило избежать лишних смертей. Не иначе чудом божественным, подкрепленным хорошей выучкой. Не было мертвых и серьезно раненных. Раненых несерьезно быстро перенесли в храм Ильматера, сразу после того как с самим Проповедником было кончено. Василий, шмыгнув носом, повествование о развязке начал с фразы:  — Я думал только наш берсерки в такую ярость впадать могут, но видать не за просто так у нас болтают о лютом и свирепом нраве калишитов. Эвелин могла подтвердить, что так и на севере говорят, даром что живут по соседству с племенами Утгардта, а военных столкновений с калимшанским Садиммином не имели никогда. В общем, один Джейвен и мог знать, как он проломился сквозь ментальную хватку Проповедника. (Эвелин не хотела строить приятные и лестные для сердца женщины теории, но определенные мысли проскакивали.) Там, где не срабатывали ни стрелы, ни молитвы, сработала самая прямолинейная в своем действии способность паладинов. Сразить Зло. Единственный жестокий удар, обрушивавшийся божественным гневом на того, кто всей душой отдался злу, всем остальным повредить неспособный. Эвелин повторила про себя название. Это… вселяло надежду, если не уверенность, что все, что задумал Проповедник, не могло быть во благо. А, значит, их дело было — правым. Итак, зло было сражено, а вернее сбито с небес обратно на землю. А вот дальше… Дальше все представления о правилах рыцарских боев были отброшены в сторону. Для начала монаху цинично в своей будничности были переломаны руки в локтях. Потом командующий Ордена сгреб Проповедника за рясу, впечатал его в стену и бил, без ухищрений и приемов, как могли бы бить друг друга крестьяне во время ярмарочной драки. Эвелин вспомнила латные рукавицы Джейвена, которые и без вплетенной в них магии, спокойно заменяли хороший кастет, и запоздало вознесла молитвы, что когда-то это лишенное прикрас живодерство не применили к ней, не смотря на все желание отправить в Бездну поскорее. Их поединок тогда и так легко мог не ее победой закончиться.  — Сказать по правде, я думал, что мозги на мостовой увижу. Но видать череп у этого злокозненного монаха покрепче камня. Красотой ему теперь правда не похвастаться, да он ей и так не блистал. Девушка-оруженосец, временно прислуживавшая Эвелин, слушала стражника с широко распахнутыми глазами:  — Но правила… ведения… боя! Василий только пожал плечами.  — Проповедник нужен был живым, просто проткнуть его мечом было нельзя, — задумчиво ответила Эвелин, и похоже оруженосца это немного успокоило.  — И все же это ужасно.  — Сестра, мы со злом боремся, все средства хороши, — заметил Василий и засопел возмущенно. — А этот… и не заслуживает лучшего.  — Мы должны быть выше такого! «Ей бы в жрицы и, главное, подальше от Золотого Ока — сломается же от всей этой грязи,» — подумала Эвелин. Девушка была ей симпатична, но призвание она выбрала явно не по себе. И кого-то сильно напоминала этим. Эвелин пыталась поймать разгадку, но та раз за разом ускользала, и женщина наконец сдалась, в конце-концов это не было чем-то важным.  — Ну и потом все. Проповедник потерял сознание, а очнулся уже в камере. Дальнейшего я не знаю, — закончил Василий. За спиной стражника каркнул сварливый мужской голос:  — В таком случае, можешь вернуться на свой пост. За дверью. Брат Василий вздрогнул и обернулся. После секундного замешательства он отсалютовал и строевым шагом покинул помещение. Эвелин увидела еще не сильного старого, но уже явно немолодого священника с темным лицом и седой бородой. Он напоминал добродушного волшебника-факира из восточных сказок, почему-то одетого не в цветастый расшитый золотом халат, а в аскетичную алую рясу хельмитов. И безобидные фокусы он точно показывать не собирался.  — Халид йин Джирал эль Калеф, старший лекарь Собора. Можно просто брат Халид. Рад увидеть вас наконец в сознании, значит работа мной была сделана хорошо.  — Благодарю вас, брат Халид…  — Собственно, как лечащий вас врач, я хотел попросить все же не возвращаться какое-то время к той бурной деятельности, которая вас сюда и привела. А впрочем, при закрытых воротах вы дальше храмовой площади и не уйдете. Вторая просьба — не проявлять излишнего внимания к моим опытам, в остальном можете располагать моей лабораторией. Оруженосец тихонько выскользнула вслед за Василием, словно боялась то ли брата Халида, то ли чувствовала себя лишней.  — Благодарю вас, брат Халид, — повторила Эвелин, слегка запутанная. — Я постараюсь вам не мешать. На лице священника появилась улыбка, озорная насколько позволял возраст и в целом строгое выражение лица.  — Ну что вы, соседство и возможность поговорить с красивой женщиной, даже двумя, — он показал на дверь, — в моем возрасте это дар богов.  — А если так, я не отвлеку вас слишком сильно, задав пару вопросов? — ответила Эвелин улыбкой на улыбку. Вместо ответа он посмотрел на настенные часы тонкой невервинтерской работы, кивнул и жестом пригласил присесть за резной столик.  — Спрашивайте.  — Я был лекарем гораздо дольше, чем священником. Начинал с малого — повязку наложить, мазью лечебной помазать. Божественная поддержка не так уж и нужна, если есть хороший наставник, а у наставника — знания. Пробормотать молитву или заклинание не сложно, а попробуй исцелять без них.  — И все же вы стали священником, — она повела рукой в сторону его хельмитской рясы.  — Да, почувствовал призыв Хельма и понял, что мои умения и знания будут полезнее, если я передам их другим, а не похороню в полузабытой деревушке на границе с Топями. И боги знают, Обители был нужен человек вроде меня. Когда я приехал здесь была горстка братьев-священников едва способных Исцеление легких ран наложить и еще меньшая горстка упрямых паладинов, не способных и на это. Брат Сатарин на полном серьезе посчитал мое появление божественным провидением. А впрочем, кто я, чтобы оспаривать его мудрость.  — Вот кстати, брат Халид, с самого первого дня как я сюда приехала, меня занимал один вопрос. Может быть немного неуместный. Почему в Обители ко всем служителям Хельма не зависимо от их положения обращаются «брат», включая архиепископа? Я была в Щитовом Зале Эльтуреля, там… иначе. Священник погладил бороду в задумчивости.  — О. Это вопрос истории Обители. А исторические вопросы не бывают неуместными. Что же, суть проста, но для полного понимания требует предыстории. — Он помолчал. — Вернуться во времени придется на век назад, во времена Воющей Чумы. Когда Обитель была захвачена лжехельмитами Дестера Инделейна, все священство было перебито. Вмешавшаяся Четверка из Невервинтера очистила Обитель от скверны, и сюда естественно приезжали хельмиты из других городов и стран, чтобы как можно скорее восстановить монастырь. И среди них, наш будущий архиепископ. Долгое время он был баракором, служителем Горма Гултина, дворфийского бога-защитника. Когда же Горм Гултин пал битве с Лагдуэром, Сатарин обратился к вере в Хельма, справедливо полагая, что различий в догмах Лорда Золотой Маски и Бдительного немного, и Хельм не оставит без защиты и помощи осиротевших детей своего доброго друга. Ведь он защищает всякого, кто искренне молит о помощи, с той лишь разницей что добродетельный найдет покровительство, а грешный искупление вины. Так брат Сатарин пришел в Обитель после ее поругания нечестивым культом. Он решил начать свой путь с самого низа, став послушником. Смиренно он служил на благо Обители, помогая восстанавливать ее величие. Эвелин почувствовала как у нее бегут мурашки по коже. Арифметика была крайне простая. Год начала чумы в Невервинтере и год смерти Бдительного… Чуть больше десятилетия. Брат Халид печально улыбнулся.  — Вы все правильно поняли. Сатарин был лишь смиренным братом, когда Господь наш погиб.  — Но пережить двух богов в которых веришь!  — Да, трагедия способная отвратить от веры почти любого, но не Сатарина. Старое духовенство естественным образом умирало, без всяких культов и войн. Просто подходил их смертный час. И лишь брат Сатарин наделенный дворфийским долголетием остался. Конечно, он передавал учения Хельма другим, но много ли тех, кто станет служить мертвому богу? Это только Джейвен мог из чистого упрямства и ради сохранения семейной традиции стать паладином, зная, что полагаться придется только на себя. Как я и сказал, таких людей крайне мало. Обитель же тем временем приходила в упадок и не превратилась в населенный бандитами и чудовищами и заброшенный добрыми людьми памятник, только благодаря последнему жрецу. Его усилиями здесь возник город, пусть светский, но все-таки живой и наполненный людьми. И пусть Собор был выстроен и закончен лишь в дань уважения Хельму, Господа нашего не забыли и почитали трудами брата Сатарина. Он был и остается мудрым наставником Обители, направляя ее и в легкий, и в тяжелый час. И когда чудо произошло, когда Собор стал истинным храмом, а мы узрели воплощение наших чаяний и надежд, Сатарин должен был бы по праву принять сан архиепископа, но… отказался, приняв на себя обязанности и ответственность. Из уважения его решение было принято. И подходя к сути вашего вопроса, не должно называть священника Обители большим рангом чем тот, что носит ее архиепископ. От того каждый из нас зовется смиренным братом, хотя и в Эльтургарде, и в Амне, и в Прокампуре, будет именоваться послушником, епископом или прелатом. Когда придет скорбный час и другой будет осенен митрой архиепископа, эта традиция возможно исчезнет. Но не прежде. А теперь позвольте мне вас поблагодарить, милая слушательница, мне хотелось поговорить о Сатарине. А большинство моих обычных собеседников знают его историю даже ближе меня. Что-то в его голосе царапнуло Эвелин изнутри. Она всматривалась в брата Халида. Наконец, он добавил:  — Он умирает. Я держу ключи к его спасению и боюсь не подобрать нужный вовремя. А с ним для Обители уйдет не просто эпоха. Хрупкое равновесие может один час обрушиться и его смерть затронет каждого, даже тех, кто об этом не догадывается. *** Командующий ордена рассматривал подчиненных. В целом, они даже не выглядели виноватыми, и это вызывало не гнев — подозрения. Шпионов в Обители было предостаточно — Арфистов, Рукавицы, Альянса Владык, Зентарима. Но любой шпион будет добросовестен в работе как никто другой. Бриллиантовый работник, у которого все выходит как нельзя лучше. Эти, казалось, не понимали, что ухитрились натворить.  — Сэр Карвер, чья была идея?  — Время ли искать виноватых в такой ситуации! — воскликнул напрягшийся рыцарь, за что был награжден острым, колючим как проволока взглядом. Но ответил Командующий спокойно и даже мягко:  — Я же должен понять, кого не отправлять на успокоение взбунтовавшегося квартала. Что вы так побагровели? Благородные сэры, из каких побуждений вы решили показательно протащить пленных чарошрамов через, провались она в Девять Адов, аллею Шрама? Какие чувства это должно было вызвать у ее жителей? И почему я должен напоминать, что мы не на войне в захваченном городе, а в родном доме и устрашать здесь некого? Все кроме одного опустили головы. И сколько в этом истинного смирения, а сколько показного?  — Вообще выпускать чарошрамов из Лечебницы было одной большой ошибкой! — Горячо возразил амниец, словно подстегнутый виноватым видом братьев.  — Обсуждаете приказы архиепископа, сэр Карвер? — Джейвен намеренно использовал непризнанный Сатарином сан, надавливая на тот факт, что власть в Обители принадлежала конкретным людям, а жесткая иерархия Церкви Хельма требовала армейского подчинения приказам. Амниец и калишит встретились взглядами. В кабинете словно потемнело, тени сочно налились, радостно расползаясь во все стороны. Карвер опустил карие глаза, но снова возразил:  — Воля ваша, а я не вижу причин, почему эта зараза должна распространяться и поганить город собой.  — Открытый Лорд Уотердипа о нас так же высказалась. «Не такими терминами, но террористическая организация звучит еще хуже.» Отношение Лаэраль Сильверхенд к Золотому Оку была застарелой головной болью. Не имея никакой настоящей власти над ними, она запретила их деятельность на землях Уотердипа и прилагала усилия, чтобы донести свою позицию до Альянса Владык. К счастью, ее собственная вражда с Неверэмбером играла на руку. То, что Сильверхенд порицала, Неверэмбер поддерживал, иногда только на словах, иногда на деле.  — Итак, с виноватыми все понятно. А теперь подробные объяснения, почему мой мастер-шпион в лазарете, почему госпожа Тильмаранд просит убежища у нас, хотя до недавнего времени была спикером Шрама? Уважаемым чарошрамами и лояльным к нам спикером, подчеркиваю? Сэр Торвальд крякнул и, глянув на кипящего от ярости коллегу, сказал:  — Давайте я что ли… Зачистка канализации и катакомб прошла без сучка и задоринки. Оказанное сопротивление было горячим, но имело один сильный недостаток — лидеров выбили заранее, а оставшиеся все же были мелкой сошкой, не обладавшей достаточными знаниями ни военного дела, ни партизанской тактики. Проведенная заранее разведка помогла не попасть в расставленные ловушки и засады. Девять десятых противника были застигнуты врасплох и уничтожены, выжившие взяты в плен. Были освобождены заложники — те самые пропавшие кузнецы. Радостью от спасения они не лучились, но и нож в спину втыкать не собирались — оказаться прикованным в кузнечном цеху под стражей удачей не назовешь. Иными словами, запланированная операция прошла успешней некуда. Без потерь. Проблемы начались наверху. Сэр Карвер решил показательно прогнать пленных по улицам, а не отконвоировать их кружными путями, как предлагали Колчан и сэр Торвальд. Предсказуемо вокруг них собралась и не отступала ни на шаг толпа с каждой секундой становившаяся все более враждебной. Много времени не потребовалось чтобы понять — их стараются оттеснить к таверне «Голодное Пламя», выступавшей чем-то вроде места собрания в Шраме. Разговор с чарошрамами, а лучше сказать перепалка на повышенных тонах, перерос в стычку. Госпожа Сельдра попыталась дипломатично остановить происходящее, но и сама попала под гнев обитателей Шрама. Ее и Колчана оттеснили от рыцарей, а когда сэр Торвальд прорвался к ним, мастер-шпион защищавший женщину уже едва держался на ногах. С большим трудом Золотому Оку удалось вырваться к воротам квартала. Джейвен выслушивал доклад рыцаря с мрачным выражение лица, изучая сэра Карвера. Он все еще выглядел убежденным своей правоте. Некоторые обрывки прежних донесений о его отношении к чарошрамам всплывали в мыслях Командующего.  — Сэр Карвер, три смены стражником в Лечебнице, — а когда рыцарь попытался открыть рот для очередного возражения, Джейвен не выдержал и рявкнул, — или до тех пор, пока не вспомните, что Лечебница не место для людей все еще осознающих себя людьми! Приступать немедленно. Кругом. Шагом марш. Сэр Торвальд глянув в след собрату, вздохнул и продолжил:  — И еще. Бывший комендант, капитан Данфилд был найден там же у бунтовщиков.  — Среди бунтовщиков?  — Среди их пленных. Доставлен в Обитель. Как и госпожа Сельдра Тильмаранд, он просит убежища и защиты.  — Просит — обеспечим. В камеры для свидетелей.  — А, госпожа Тильмаранд? В Лечебницу? Она же… Молчание повисло каплей смолы. Смуглое лицо Командующего выражало ровно одну мысль, которую Торвальд считал достаточно быстро, чтобы поправиться:  — Тоже в камеры для свидетелей.  — Именно, — процедил Джейвен. Оставшись один, он устало потер глаза и прошептал: «Скоро начнется.»