***
Встреча с Проповедником и близко не стояла с заседанием городского совета по накалу обвинений и упреков. Командующий и не ожидал, что его встретят цветами и песнями, в конце-концов, люди имеют свойство забывать прежние подвиги, особенно чужие. Но взрыв негодования его едва не оглушил. — Да вы с ума сошли, Тармикос! Осадное положение? Комендантский час? Что будет с торговлей? Город и Собор живут только с того, чем нас обеспечивают купцы! — И это вооруженное столкновение с горожанами! Истинное чудо, что никто не погиб! — Продовольствия и лекарств хватит на три месяца. Зачинщик беспорядков пойман. — А нападение на часовню Тира? Вы собираетесь с этим хоть что-то делать? — Исчезновения послушников! Вы своих защитить не можете! — Неслыханно! Это тирания! Невервинтерский Лорд-Протектор об этом услышит! — Мне напомнить, что город возведен на землях, принадлежащих церкви Хельма, и лишь номинально подчинен Невервинтеру? — Промолчит Неверэмбер — позовем Сильверхенд, уж она не упустит возможности… — О, Чонтия, да замолчите вы все! Сэр Джейвен, КАК долго продлится изоляция Обители? — Пока состояние архиепископа Сатарина не улучшится, или не будет пойман отравитель. — Здесь нет человека не желающего скорейшего выздоровления брата Сатарина, но что если случится худшее? — В случае худшего — готовьтесь к массовым беспорядкам. Из тех, на чьем фоне столкновение с горожанами покажется кабацкой дракой. — Даже так? — спросил советник Грейвс, молчавший во время устроенного его коллегами балагана. — Нападение на архиепископа Обители — нападение на Обитель. Кто-то из торговцев громко фыркнул. — А куда ВЫ смотрели? «Око Хельма бдительно!» — передразнил торговец раздраженно. — Око Хельма бдительно, не сомневайтесь, — процедил паладин. — И как только я обрету всеведение, так сразу решу все проблемы в мире. — Сэр Джейвен, мы же не враги! — воскликнула Ализара. — Никто не… — Ну так почаще об этом вспоминайте! Можно подумать, я только и мечтаю закрыть Обитель, после того как вложил немало сил, чтобы очистить верхний тракт для торговых караванов от Уотердипа до Лускана. Хотите решения проблемы — развяжите мне руки. — Что бы уже вы связали нас по рукам и ногам?! — выкрикнул торговец. — Вы и так пробили налог на ввозимые товары, идущий прямиком в казну вашего ордена! — Идущий на обеспечение вашей же безопасности. — Это рэкетом называется, когда речь идет о какой-нибудь преступной банде! Чем вы от них отличаетесь?! — Законностью и тем, что действительно обеспечиваю вам защиту. — Да на территории Уотердипа ваш орден считается террористической организацией. Законность! Ха. — Мои соболезнования, что вы прямо сейчас не можете уехать обратно в Уотердип. Все вопли, выкрики и обвинения все еще метались где-то у него под черепом, норовя расколоть его изнутри. Сказать, что он все еще был в ярости, означало низвести сжигавшую его огненную бурю до огонька свечи. А предстоящий разговор затушить эти чувства не смог бы даже в самом благоприятном исходе. Данфилд сидел за столом. Он не поднял головы и ни единым жестом не показал, что осознает чужое присутствие рядом. Седую голову подпирали тяжелые кулаки, повязка обычно скрывавшая выбитый глаз валялась скомканная перед ним. Уродливый шрам, придавал ему вечное выражение злой иронии. В кои-то веки от него не пахло алкоголем, бывший комендант Обители был законченно трезв. Что не делало его ни на каплю более сговорчивым. Джейвен чувствовал как губы сами сжимаются в линию, а брови сползают к переносице, и ничего не мог сделать с этим. Они никогда особенно не ладили, после того как капитана «ушли» с его должности — тем более. Данфилд не мог простить своего смещения, Джейвен — бед, обрушившихся на Обитель Хельма под надзором капитана. С каждым годом взаимная неприязнь крепла, получала подпитку, поводы и причины. — Ну и как оно, в плену? — неожиданно даже для себя прорычал паладин. — Сам попробуй, вдруг понравится, — глухо отозвался Данфилд. Джейвен хмыкнул, чувствуя что заводится, и скрестил руки на груди, словно этот барьер поможет удержаться на грани. — А ты расскажи в подробностях, что нужно сделать! Раньше-то не стеснялся, советами постфактум так и сыпал. Данфилд наконец поднял свой единственный глаз на него и неприятно оскалился. — Че, Командующий З-золотого Ока, неуютно во власти, когда за все ответственен и все шишки тебе? Ниче, привыкнешь. Все вокруг медленно окрашивалось в алое, становилось контрастным. В висках стучало оглушающе. Паладин чувствовал как его трясет. Все, что Джейвен напоминал себе не делать во время этого разговора, окончательно было затоплено ненавистью. Раздражение одним куском, не подавившись, сожрало все попытки оставаться спокойным. Маленького тычка хватило бы, чтобы остатки самообладания рухнули к демонам в Бездну. И тычок не заставил себя ждать. — Прям вижу как вмазать-то мне хочется. А ты не стесняйся, кто ж тебе че скажет? Паладин не успевал осознать, как перемахнул через стол, как рухнул на Данфилда, вцепляясь в его горло. Слышал как под их общим весом стул — крепкий, устойчивый, надежный — упал и развалился. Собственно, он не пытался «вмазать» капитану, он пытался его убить. Это Джейвен понимал очень отчетливо, это была самая кристально чистая мысль в его голове. Но Данфилд, не уступавший ему ростом, а весивший даже больше, не растерял за годы беспробудного пьянства ни силы, ни навыков, и, хоть и с трудом, но оторвал от себя чужие руки и расчетливо оттолкнул паладина так, чтобы тот влетел в стену. С потолка посыпался сор и пыль. В дверь отчетливо забарабанили. Оглушенный ударом о каменную кладку Джейвен успел развернуться как раз для удара в печень. Следующий, пришедшийся на скулу, он тоже пропустил, и, не имея места для размаха, плечом врезался в Данфилда откидывая его назад. Капитан врезался в стол, потерял равновесие и опрокинулся на столешницу. По щеке медленно стекало что-то горячее, паладин стороной ладони смахнул жидкость. Кровь. Он хмыкнул, а потом расхохотался, соскользнув по стене на пол. Почему это его отрезвило. «Я, Джейвен Тармикос, Командующий ордена Золотого Ока, дерусь с наемной швалью из Минтарна?» Он действительно пытался только что убить Данфилда? Повторялась история с Проповедником, но там-то была уйма причин, а здесь что? Бездарная драка с обиженным жизнью алкоголиком. «Какое унижение.» Капитан медленно распрямлялся, возраст его подводил, даже если сил и здоровья хватало. В проходе на выбитой двери застыли двое стражников, готовые ко всему. — И, что теперь? В застенки на допрос? — спросил Данфилд. Бросив взгляд на стражников и сделав какие-то выводы, он снова стал мрачно-безразличен. — Да ком ты нужен?! Дверь открыта — проваливай! Капитан молчал. — Не хочешь, — констатировал паладин. — Знаешь, что здесь безопаснее. — Ты бы знал кто у этих уродов главный, тоже бы сбежал хоть к Асмодею в пасть. Джейвен молча обдумывал услышанное, потом жестом приказал страже выйти. Те повиновались и даже дверь поставили на место. Джейвен подтянул колени к себе и облокотился на них. — Я и знаю, как видишь все еще здесь. А вот у тебя храбрости хватит хоть на суде свидетельствовать против Томаса? — Убежище, — потребовал Данфилд. Но стоило паладину обвести камеру рукой, с намеком «а это что?», рявкнул, — ты или больной, или самоуверенный, если думаешь что у тебя здесь все под контролем! Запри где угодно, только подальше от Обители.***
Джейвен поднимался по ступеням, прижимаясь к стене ушибленным плечом. Слабость и опустошенность его не оставляли. И причины ему были понятны. На битвы с нежитью, демонами и чудовищами Хельм давал силы не скупясь. Но в бою с обычными людьми, как Данфилд, Маррос или Эвелин, полагаться приходилось только на себя. Была в этом какая-то справедливость. Паладин должен защищать других, ведь ради этого ему и дается божественная поддержка, а в разборках с другими смертными справляйся сам, не беззащитный все-таки. Роптать Джейвен и не думал, и злился больше на себя за то, что слишком часто об этом забывает. Хотя, догмы Бдительного об этом предупреждали. «Защищай слабых, бедных, раненых и юных, не жертвуй ими ради себя.» На последней ступени он застыл. Перед дверью его кабинета стояла Эва. Одного взгляда хватило паладину, чтобы понять, что паршиво начавшийся день лучше становиться не собирался. Было что-то такое враждебное в позе, в повороте головы. Откуда взялось это чувство он не знал, но ясно ощущал как сильнее начинают болеть все места, встретившиеся с железными кулаками капитана.