***
И потом Тони навещает Питера три раза. ***
Впервые после сделки, когда Паркеру исполняется 17. Тони ссылается на то, что, вероятно, какая-нибудь девушка определенно могла залететь в таком возрасте, и хочет проверить свою теорию. Но вряд ли от Питера. Когда Старк появляется в поле его зрения, пацан почти не пугается, только вздрагивает от неожиданности. Оглядывается, улыбается, как закадычному знакомому, и продолжает решать задачку. У него растрепанны волосы, небольшие синяки под глазами и ворот футболки спадает на одно плечо. — Ну что, где первенец? — насилу отведя взгляд, беспристрастно спрашивает Старк. — Мне 17, — отрезает Пит и посмеивается, когда Тони подходит к столу, смерив его наигранно-устрашающим взглядом. Не прокатило.***
Во второй раз в девятнадцать лет. Год после совершеннолетия, ну должен же он хоть как-то разнообразить свою половую «мужскую» жизнь. Тони наблюдал за многими ровесниками Питера, и все они жили на полную катушку. Наверное, это их и отличало. Пит был другим. Несуразным. Непонятным. Милым. И очень, сука, соблазнительным. — Когда ты собираешься завести ребенка? — Старк находит Питера перед телевизором с банкой газировки, мол, «сынок, тебе 19, беги выполнять свою биологическую функцию, и отдай мне уже этого гребанного ребенка». — Слушай, а кто-нибудь другой может тебя видеть? Или я типа…общаюсь с пустотой, как дурак? — Питер ставит фильм на паузу, игнорируя вопрос, и задумчиво смотрит на Старка, улыбнувшись. Вот опять эта его улыбка. Несет ее сквозь года, будто бережет. — Конечно может, болван. Почему я, по-твоему, появляюсь, когда знаю, что ты совершенно один? Питер тихо смеется. Тони сжимает зубы.***
Третий раз…почему он вообще приходит? Старк в который раз задается невероятно логичным вопросом, расхаживая по своей комнате. Просто к Паркеру тянет. Тони следит за ним который год, прикрываясь сделкой, хотя он не должен выполнять функции ангела-хранителя, если что. Пацан был неуклюжим, но улыбался так, как никто не мог улыбаться, сражая Старка буквально наповал (а этого никто не мог сделать, если что). В общем, в третий раз Питеру 21, и Тони застает его настолько пьяным, что парень и на ногах устоять не может, дунешь — рухнет. Поэтому Тони осторожно придерживает его за плечо, соблюдая расстояние. Паркер бубнит под нос что-то определенно нелогичное, возможно, ругательное, но что лучше всего — что-то непонятное. Старк осторожно встряхивает его. — Эй, пацан. Мы договорились на сделку. Я не хочу на тебя давить, но мне нужен первенец, слышишь? Пока не поздно, — кому он врет? Скажи Старк, что приходит сюда пятый год подряд из-за одного ребенка, наверное, он бы сам умер со смеху. Первенец был абсолютным прикрытием, неспособным его разоблачить, и Тони хотел все поскорее закончить, потому что хотел убрать Питера из своей жизни, не видеться с ним, забыть его. Ему нельзя было влюбляться. Ни сейчас. Никогда. Тони вздыхает, когда вдруг ловит абсолютно трезвый (так кажется на мгновение) взгляд Питера. Он глубоко вдыхает и врезается в чужие губы абсолютно растерянным, но отчаянным поцелуем. Старк увлекается, подхватывает инициативу. Руки скользят с плеч на горячую поясницу, пальцами под футболку, надавливая на нижние позвонки. Ладони Питера ползут торопливо с шеи, взъерошивая ворот черной рубашки и пиджака, всколачивая прическу, потягивая за темные пряди волос. — Перестань, — отдергивается Тони, испуганно смотрит в стену, отвернув голову, и тяжело сглатывает. А потом целует снова. Вопрос про ребенка снова закрывается.***
Питеру 24. Тони гладит его сонную теплую спину, водит пальцами и тепло выдыхает в затылок, а затем пододвигается ближе, прильнув грудью. Он знает, что Паркер не спит. — Что ты загадал тогда? — шепчет Тони, усмехаясь, целуя в макушку нежно. Питер смеется тихо и дергает плечами. — Любовь ведьмака…