послушайте!

Питер проснулся за минуту до того, как ребёнок начал плакать. В нём, после его рождения, отчаянно плескалось родительское чувство. Вкупе с паучьим чутьём получался довольно взрывной коктейль. Сонно помотав головой из стороны в сторону, Паркер попытался понять, что именно могло разбудить его посреди ночи, а потом, когда маленький Томас заплакал в своей кроватке, всё сразу встало на свои места. Пит мимолётно глянул на спящего на спине Тони и поспешил мягко подняться, выбираясь из тепла кровати в зябкую реальность, чтобы не разбудить его. — Ч-ч-чшшш, — зашептал Пит, подхватывая мальчика на руки. Перед выходом из комнаты парень ещё раз глянул на Старка, удостоверившись, что он не потревожил его сон, и прикрыл дверь, выходя в пустующий коридор. Было лето, хотя ночи всё равно были довольно прохладными; Мстители разбежались кто куда и заходили в гости изредка, так что все жилые этажи пустовали. Питер поцеловал сына в взмокшую вихрастую макушку и закачал на руках. — Не плачь, я рядом, — сонливо улыбнулся Питер, мягко прикусывая детский нос. Малыш немного успокоился и стал щипать Паркера за плечи. Сначала парень набрал в весе — ещё бы, попробуй поносить в себе четырёхкилограммового ребёнка, — а теперь исхудал, и былые килограммы прибавлялись едва заметно. Ему было немного стыдно, потому что Питер всегда переживал за свой внешний вид, а теперь, стоя рядом со Старком, ему и вовсе становилось неловко, и даже мысленная поблажка на то, что Тони, всё-таки, не устраивал себе девятимесячный перерыв, не всегда успокаивала Питера. — Папе завтра на конференцию, ему надо выспаться, — заворковал на ухо ребёнка парень, останавливаясь и осторожно подсаживая сползшего Томаса чуть выше. Он и впрямь был крупным парнем, но так любил сидеть на ручках, что Пит не мог ему отказать, тем более, он так быстрее успокаивался. Ладно, отчасти это было отчаянное желание показать, что он не стал совсем уж беспомощным, хотя в этом никто и не сомневался. Все заботились о Питере, а он просто не мог этого признать, потому что, несмотря на любовь к сыну, тосковал по тем временам, когда мог беззаботно рассекать безоблачное небо над Нью-Йорком. Паркер встал в конце коридора, около узкого высокого окна с подоконником, и обратился к сыну, пытаясь привлечь его внимание: — Смотри, звёздочки. Давай посчитаем, сколько звёздочек? — маловероятно, что ребёнок понял его, но весело засмеялся и принялся крутить головой из стороны в сторону. Питер широко зевнул и, когда сын сунул палец ему в рот, мягко сомкнул губы, изображая, будто кусает его. Том сразу довольно скуксился и засмеялся пуще прежнего. — Ч-ч-чшш, папа спит, помнишь? — пробормотал Пит в висок мальчика, снова убаюкивая на руках, а потом начал мурлыкать под нос какую-то мелодию: — Спи, моя радость, усни, — Паркер прижался носом к макушке ребёнка и тоже прикрыл глаза. — В доме погасли огни… Тони осторожной поступью, крадучись, выбрался из комнаты и, облокотившись на дверной косяк, сложил руки на груди, наблюдая за своей омегой. Что бы Питер не говорил, а Старк любил его в любой форме, будь то с животом или выпирающими костями, потому что он выглядел красиво и так, и так. И, пускай Паркера немного расстраивал тот факт, что теперь он весьма ограниченно мог заниматься спортом ближайшее время, Тони был спокоен, зная, что он отдыхал, и пытался сделать всё для этого. Хотя это не назовёшь отдыхом где-нибудь на Гавайях в их медовые месяцы: Питер, кажется, вообще почти не спал. Его было сложно уломать на няню, но в итоге он согласился — правда, она приходила только в обеденное время, где-то с часу дня до шести: тогда Паркер мог уделить время себе: выспаться, полежать в ванной или провести его с Тони, когда у него не было конференций. Питер с ребёнком выглядел очень гармонично. Чего скрывать, вспоминая, чей это был ребёнок, у Старка целые фейерверки взрывались в груди, настолько он был доволен. Тони выказывал Паркеру признаки ненавязчивой поддержки и заботы, но он с самого подросткового возраста был настырно-самостоятельным и весьма трудно принимал любую помощь. — Почему два моих мальчика не спят? — наконец сказал Старк, раскрывая себя и приближаясь ближе. Как он может уснуть после фразы «у папы завтра конференция, мы не должны его разбудить»? — Тони, — хрипло и удивлённо обернулся Питер, вздыхая. — Извини, мы пытались быть потише, чтобы тебя не разбудить, — виновато зашептал Паркер, потому что Том начал закрывать глазки, успокаиваясь. — Детка, я же просил не таскать его на руках. У нас есть коляска. Томас слишком большой, чтобы ты держал его на руках, — Старк слегка наклонился над Питером, провёл носом по его шее, с наслаждениям вдыхая запах, и аккуратно перетянул сына к себе на руки. Этот вроде-как-ритуал очень нравился Паркеру: после него он чувствовал себя спокойно и защищёно, пускай и немного смущённо. С Тони он мог не беспокоиться о своём здоровье и здоровье своего сына, а иногда, несмотря на браваду, это было очень нужно: просто не задумываться ни о чём, доверить свою жизнь чужим надёжным рукам. Питер покрылся мурашками и обнял себя, растирая предплечья. — Тебе нужно поспать, — пробормотал Пит, роняя голову на сильное плечо. — И это говоришь мне ты? — посмеялся Старк. Он осторожно прикусил хрящ уха Паркера и улыбнулся, разглядывая задремавшего сына. Тони постоял ещё пять минут, позволяя парню прильнуть к его тёплой груди, окружая родным запахом, а потом вкрадчиво спросил: — Вернёмся в комнату? — Питер согласно кивнул, и их маленькая процессия двинулась в сторону спальни. Томас вернулся обратно в свою кроватку, а Пит с Тони — в свою. — Тебе, кстати, очень идут мои футболки, детка, — усмехнулся Старк в чужие губы, заключая Паркера в кольцо рук. Питер расслабился, мягко прикасаясь к лицу альфы нежными поцелуями. Тони остановил одну руку на боку Паркера, а вторую сложил на его бедре, задирая ткань футболки и поглаживая большим пальцем. — Ты помнишь, что должен обращаться ко мне, когда нужна будет помощь? — Питер сонно угукнул и облизнулся. Он, кажется, снова засыпал. — Я почти справился, — и Тони засмеялся. Кажется, настырность у Паркеров в крови. — Я так люблю тебя, — Старк сжал парня в крепких осторожных объятиях и поцеловал в красиво очерченный кадык. — И я тебя.