Червивый блокнот

Некромантия, если ею заниматься с большим увлечением, оставляет следы на теле. Бледность кожи, ломкие волосы, сутулость, красные глаза. Ещё, конечно, некроаура — то, что научишься прятать в первую очередь, потому что по ней опытные маги вычислят тебя ещё раньше, чем ты появишься в комнате. Понять, что Маннимарко посвящяет мёртвым почти всё своё свободное время, по-настоящему удавалось лишь самым старым членам Ордена и его непосредственному наставнику, Яхезису. Предусматривая истощение плоти, Маннимарко принимал особенные настойки и травы, потому выглядел всегда очень бодро и хорошо, не излучая никакой подозрительной магии. Книгочтение, если им заниматься с большим увлечением, оставляет следы на теле. Красные глаза, сутулость, ломкие волосы, бледность кожи. Ещё, конечно, аура непроходимого занудства — то, что даже не придёт в голову прятать, потому что для жуткого заучки его знания — это повод для гордости. Понять, что Ванус торчит над книжками ещё больше, чем когда-то, путешествуя с артистами, торчал в гримёрке, не удаётся только если жрецу мотылька-предка, да и то потому, что слепому жрецу, попавшему на Артейум, точно будет не до студентов. Имея крайне странные представления о том, как стоит выглядеть, Ванус Галерион больше всего на свете напоминал тощее пугало, которое нарядили во всё самое блескучее и застиранное: серые мантии были обязательны для всех псиджиков, но Ванус находил способы выпендриться. Противостояние между мрачным и острым на язык Маннимарко и слишком жизнерадостным и самовлюбленным Галерионом стало для псиджиков-учеников чем-то вроде не прекращавшегося спектакля. Ванус, которого до вступления в орден воспитывали бродячие комедианты, этому только радовался, а вот Маннимарко шоу лишь раздражало. Он постоянно выдумывал состязания, в которых победить ему самому ничего не стоило, а Ванус бы испытал муки совести или попал бы в умственный тупик. Они призывали даэдротов вне лаборатории и изобретали методы их уничтожения, заучивали наизусть самые сложные заклятия и не спали по нескольку суток, поддерживая магическое пламя, пока не выгорала вся мана (или пока не вмешивались наставники); они пробирались в тайные покои и хвастались добытыми трофеями, а Маннимарко однажды ухитрился удрать в Лилландрил и вернуться, никем не замеченный. Когда у них кончалась фантазия на опасные трюки, на помощь призывались другие студенты. Они собрались вечером в колизее Старого Пути, там, где обычно проводились учебные дуэли или старый Элделлар призывал боевых атронахов. Драться с разными тварями из Обливиона… Всё это уже было скучно. Как-то раз юный Лантилве, очень интересовавшийся школой изменения, спросил, слабо ли обоим превратиться в дреугов и навестить Коралловые Фермы. Маннимарко и Галерион согласились на это, взяв с собой Лантилве как свидетеля; они пробыли под водой всю ночь и вернулись под утро невредимыми, а вот Лантилве ещё с месяц плавал в бассейне, пока Яхезис не придумал, как заменить ему клешни обратно на человеческие ноги. Но теперь и это уже не вызывало былого энтузиазма. Горели огни факелов, дурацкие предложения сыпались как из рога изобилия, но ни одно не встречало дружного одобрения. Маннимарко стоял со скрещенными руками и скучающим видом; Ванус подзадоривал толпу. — Что я уже должен сделать, чтобы вы не тратили моё время? — спросил Маннимарко, уже до смерти заскучавший и желавший как можно быстрее вернуться к своим дохлым гуарам в подвале. — Поцелуй его, — вдруг сказала Немутиан, и все дружно расхохотались: представить себе Маннимарко и Вануса Галериона вместе было чем-то вроде… ну, как вообразить огонь и воду. Они где-то рядом, но никогда не вместе. Слишком много пара и шипения. — Что? — Ванус обернулся. — Спорим, что мне не слабо? — ухмыльнулся Маннимарко, отходя от колонны, на которую опирался спиной, и театрально раскланиваясь. Ванус сперва попятился, потом дерзко вскинул голову. Блестящая сорока-воровка и кондор, вот на кого они были похожи. …Целовался Галерион ужасно. Вообще не умел. Маннимарко пришлось потратить несколько минут, чтобы исправить положение; «зрители» уже свистели и хохотали, но Ванус так ушёл в «науку», что не обращал на них внимания. Но учился поразительно быстро. — А теперь спорим, что тебе слабо забыть это, — шепнул ему на ухо Маннимарко, отрываясь наконец. — Перестанешь об этом думать — приходи за новым заданием. Я жду. По правилам, новый «поединок» не мог начаться раньше, чем исполнено условие старого. Ванус Галерион очень любил правила… и многие интересовались, что же такое шепнул ему на ухо Маннимарко — потому что дуэли с того вечера прекратились.