***
Переместившись домой в верхний мир, Ольга приняла душ, перекусила и упала в кровать. Когда проснулась, приготовила и съела основательный обед. Потом убралась, поухаживала за своими сенполиями и колеусами, полила, оборвала с растений засохшие листья и пошла в магазин. На обратном пути из супермаркета ей попался беспризорный котёнок. Крохотный, не больше её ладони, грязный серый комок валялся на люке колодца теплотрассы. Хотя крышка колодца была тёплой, котёнок замёрз, всё-таки конец октября на дворе, и даже не реагировал на прохожих. Пришлось прихватить бедное создание с собой. Дома Ольга налила котёнку немного молока, тот полакал. Когда она купала найдёныша в теплой воде, тот особо не сопротивлялся, только едва слышно мяукал. Отмытая находка оказалась симпатичной чёрно-белой зеленоглазой кошечкой, умещавшейся на ладони, истощённой, но с виду здоровой. Обсушив мокрого, жалкого зверёныша феном и промыв ему глазки, Ольга нарекла находку Мусей и опять налила ей молока. Наевшийся котёнок уснул на сухом полотенце у батареи, а Ольга понеслась в магазин за специальным кормом для котят, лотком, наполнителем для него, переноской и кошачьими игрушками. К ветеринару придется сходить потом, сегодня уже поздно. Вечером Ольга любовалась спящей малышкой и думала, что такого крохотного котёнка нужно часто кормить, приучать к лотку, то есть нельзя оставлять надолго одного. Между тем завтра Ольге предстояло выйти на работу в теплицы. Гидропонная лаборатория и теплицы, где она работала, находились во внешнем круге. Цитадели. Там выращивали декоративные растения для зимнего сада и украшения общественных мест города, а также овощи для кухни Робера. Осваивать гидропонику в Цитадели начали несколько десятков лет назад, в порядке эксперимента: было любопытно узнать, как станет развиваться живая зелень глубоко под землёй, в месте, где велико влияние магии потустороннего мира. Заведовал теплицами биолог-энтузиаст Сефу Носорог, Ольгин, так сказать, гражданский шеф с двумя добровольными помощниками. Другие Проводники в перерывах между обязательными для всех здоровых дежурствами в Лабиринте, искали себе другое полезное «гражданское» занятие вроде работы в библиотеке, на кухне ресторана или под началом Управительницы Цитадели. Ещё Проводники трудились координаторами, наставниками, в оружейной мастерской, в госпитале, в техническом, финансовом, информационном отделах. Финансовый отдел по традиции звался казначейством. «Гражданские» занятия оплачивались отдельно от основной работы, и мало кто отказывался от возможности подработать. В лаборатории проводился интересный эксперимент, и Ольга не хотела отказываться от участия в нём. Куда же деть котёнка? В Энске у Ольги не имелось достаточно близких знакомых, которых можно было бы попросить взять на себя заботу о котёнке. И тут её осенило — Горгий! Что если уговорить его взять к себе котёнка? Милый, жизнерадостный питомец может отвлечь командира от нехороших мыслей, развеселить, порадовать. Может, забота о крохе скрасит одиночество Горгия, добавит ему положительных эмоций, а все необходимое кошечке Ольга ему доставит. После ужина Ольга унесла забеспокоившегося котёнка в лоток, проследила, как тот сделал свои делишки, помыла посуду и лоток. Забравшись в постель, она устроила спящую кошечку у подушки, и размышляла, поглаживая пушистое хрупкое Мусино тельце. Горгий взрослый человек — если ему вздумается свести счёты с жизнью, Ольга ему помешать не сможет. Обратиться за помощью к врачам по поводу своей явной депрессии он отказывался и отгонял от себя тех Проводников, кто мог бы ему помочь: прирожденных психотерапевтов, кошек и котов Кэтрин, Агнес, Аманду, Арнольда и других. Рамзес Морской Кот передвигаться не мог, навещать его в верхнем мире Горгий не желал, хотя Ольга предлагала переместить его к другу, так же, как и к врачам, если бы он согласился. Когда расстроенная Ольга поделилась своими переживаниями с Аврелией Терцией, та с жалостью посмотрела на неё, и посоветовала не мучить Горгия уговорами обратиться к врачам верхнего мира, уверяя, что он никогда не согласится на это. Аврелия тогда сказала, что сама помочь Гору не может: — Я хирург и в голову к нему без скальпеля залезть неспособна. К тому же врачи не могут устранить главную причину депрессии. Её симптомы могли бы облегчить наши коты, но их Гор к себе не подпускает, рычит на них. Арнольд Полосатый попробовал было настаивать, так Горгий его послал, обругал так, что нам с Кэтрин пришлось парня утешать и чаем отпаивать. А ведь у них с Гором были хорошие отношения ещё с тех пор, как новичок Арнольд решил как можно скорее превратить себя в копию Шварценеггера и изнурял себя излишними нагрузками. Тогда Гор скорректировал его план тренировок, давал полезные советы и дополнительно занимался с ним фехтованием. В результате Арнольд, бывший хилый программист, сейчас орудует мечом не хуже Конана-варвара, и мускулатура у него — залюбуешься, хотя не гипертрофирована и в глаза не бросается. Поймав изумлённый взгляд Ольги, Аврелия усмехнулась. — Не удивляйся. Я по долгу службы знаю, как выглядят почти все Проводники в Цитадели без одежды, раз уж зашиваю их раны. Посерьёзнев, Аврелия предупредила Ольгу, что лекарства, которые обычно используются современными врачами для лечения депрессий, Проводникам категорически не подходят — могут пагубно сказаться на их магических талантах. Она взяла с Ольги слово не подсовывать Горгию никаких антидепрессантов, потому что они могут уничтожить зачатки способностей мага, если те к нему вернутся. Перепуганная Ольга поклялась никогда этого не делать. Сейчас Горгий страдал, Ольга переживала за него, и, кажется, никто не мог им помочь. В такой ситуации она была готова ухватиться за любую возможность привнести в безрадостную жизнь командира немного положительных эмоций, даже за хвостик котёнка-найденыша.***
Утром Ольга оделась, позавтракала, покормила Мусю, посадила её в переноску, собрала сумку и переместилась в Цитадель прямо к дверям квартиры Горгия. Громко постучав и услышав неприветливое «Войдите», она протиснулась в прихожую со своей объёмной ношей: переноской, сумкой с кошачьим кормом, лотком и игрушками. Она оставила кошачье приданое на полу в прихожей, вытащила из переноски попискивающего котёнка и вошла с ним в гостиную. Растянувшийся на диване Горгий в мятой серой футболке, увидев гостью, недовольно поморщился, сел. Ольга отвела взгляд от розовых рубцов на его правой руке. Ещё в госпитале, присмотревшись, она поняла, что эти рубцы далеко не первые, просто старые шрамы уже почти не различались. На шее Горгия уже не было серебряной цепочки с медальоном, меткой Стража, осталась только золотая. — Привет, Белка. Зачем ты притащила сюда зверушку? — Здравствуй. Знакомься, это Муся. Сев рядом с Горгием на диван, Ольга пристроила котёнка между ним и собой. От Гора несло перегаром, видимо, он не так давно протрезвел. — Я её вчера нашла на улице, беспризорную, голодную, жалкую. Она сидела на люке колодца теплотрассы, пыталась согреться. Её нельзя оставлять дома одну, а мне надо на работу. Гор, может, ты возьмешь её себе, а? Всё необходимое для неё я купила и принесла. Посмотри, кошечка такая милая, игручая, с ней скучно не будет. — Везёт мне на котят у колодцев, — раздражённо проворчал Горгий, а Ольга сделала вид, что не поняла намёка на обстоятельства их первой встречи. Протянув руку к съёжившемуся котёнку, Горгий погладил его, почесал за ушами, тронул розовый носик. Зверёк расслабился. Ольга затаила дыхание. Кажется, Горгию понравилась кошечка, и её план начал сбываться. Муся такая славная, перед ней невозможно устоять. Посмотрев на толстые, короткие пальцы Гора, ласкающие котёнка, Ольга невольно вспомнила, как они выглядели раньше — длинные, сильные пальцы музыканта или художника. Горгий погладил кошечку по брюшку, та уже игриво ловила его руку лапками и зубами, но, вопреки Ольгиным ожиданиям, она услышала отказ: — Нет, не возьму. Даже не проси. Можешь оставить котёнка у меня на время работы, но потом вернись и забери его к себе домой. Здесь ему оставаться нельзя. Ольга уговаривала его, но Горгий оставался глух к ее доводам. Итак, кошечку ей придется после работы забрать и пристраивать в другие руки. Жаль, рухнул план, а Гор и Муся так трогательно смотрелись вместе. Когда Ольга уходила, Горгий предупредил её: — Белка, ни с кем не болтай о котёнке. Иначе через час о нём узнает вся Цитадель и Высокий тоже. Он не любит, когда мучают животных, так что вылетишь ты отсюда впереди собственного визга спешно пристраивать свою кошку подальше отсюда. — Мы же не мучаем Мусю. Горгий подозрительно спросил: — Ты что, и впрямь не знаешь, почему здесь не бывает животных? — Я думала, что здесь Проводникам просто лень с ними возиться, а их питомцы живут в домах хозяев наверху. — Белка, я не верю, что наставники не говорили вам об этом. Скорее уж я поверю в то, что ты хлопала ушами на занятиях. Ладно, вечером расскажу, когда придёшь забирать своего зверя. Ольга ушла, и в начале переулка едва не столкнулась с внезапно выросшим перед ней Раджем Шакалом. Чернокудрый командующий восточным отрядом был одет ярко и вызывающе, почти как индийский принц: в багряный, вышитый золотом парчовый кафтан, белую шелковую рубаху, черные штаны и красные сапоги мягкой кожи. Его жезл Стража сейчас выглядел как кинжал в ножнах, усыпанных алыми самоцветами, а на пальцах Раджа и на пряжке пояса тоже сверкали рубины в золоте. «Ему хоть сейчас на сцену», — подумала Ольга, приветствуя командующего поклоном. Радж слегка склонил красивую голову, отвечая на приветствие. — Здравствуй, Белка. Дома ли Горгий? Он не спит? — Да, повелитель, господин Горгий у себя и бодрствует. Проводить вас к нему? — Благодарю, Цезарио, не надо. Я найду дорогу в его жилище. Блеснув белыми зубами в улыбке, Радж пошел дальше по переулку. Крепкий и стройный, он двигался с грацией танцора и уверенностью адепта восточных боевых искусств. Глядя на его вальяжную поступь, Ольга закрыла руками внезапно запылавшие от смущения щеки. Как он её назвал — Цезарио? Ольга не верила в то, что командующий востока не помнит, как её зовут. Что он имел в виду? Неужели брюки, просторная толстовка, скрадывающая округлости фигуры, и короткая стрижка делают её в глазах Шакала похожей на мальчика-подростка? Или он намекал на что-то другое? Ольга знала, что в «Двенадцатой ночи» Шекспира вымышленным именем Цезарио называла себя скромная девушка Виола. Переодевшись пажом, она служила герцогу Орсино и беззаветно в него влюбилась, а герцог не обращал внимания на преданного ему «юношу», и в свою очередь страдал от неразделённой любви к знатной аристократке Оливии. Стоп, да ведь Клариче и есть итальянская аристократка, а Горгий её любил или любит до сих пор. Ну а Виола? Не хочет же Радж сказать, что… Тут Ольга покраснела еще гуще и запретила себе думать на эту тему дальше. Страшно подумать, не позволял ли себе Шакал таких сомнительных намёков в обществе других Проводников. Вскоре Ольга вышла из переулка на третью кольцевую улицу. Там уборщики, песчаные големы ростом с людей, выстроившись в ряд, старательно мыли швабрами мостовую. Присматривал за работниками Джонни Боевой Кролик в красной бейсболке. Он помахал ей рукой, и по его знаку грузные големы, приветствуя девушку, остановились, выпрямились и взяли под козырек неуклюжего подобия головных уборов на своих безликих головах. Улыбаясь, Ольга помахала Джонни в ответ, вспоминая, как ей самой когда-то интересно было создавать големов из земли или песка, давать им несложные задания по уборке или переноске тяжестей. В верхнем мире тоже можно было делать таких помощников, но с гораздо большим трудом, чем в подземной Цитадели. Говорили, что это потому, что Цитадель близка к Лабиринту и сам воздух в ней пропитан магией. Свою команду уборщиков после окончания работы Джонни отведёт обратно на склад Управительницы Шаммурамат, заставит улечься в специальные ящики и рассыпаться кучами песка, до поры, когда другой маг поднимет големов и поведёт, скажем, мыть полы во дворце или госпитале. Нет, поправила себя Ольга, во дворце и госпитале есть собственные големы. Не так давно кто-то подшутил, смешав белый песок, из которого создавали големов во дворце, с цветной галькой и кирпичной крошкой. В результате поднятые големы приобрели безвкусно пёструю расцветку. Шутника или шутников так и не нашли. Говорили, что тогда огорчённую и разозлённую Шаммурамат утешали сам Высокий и командующие одновременно. Хабиб Павиан заикнулся было о том, что такая психоделическая расцветка големов ему даже нравится, за что Шаммурамат чуть не испепелила его взглядом. Хабибу повезло, Высокий его поддержал. Позднее подчинённые Раджа Шакала доставили во дворец новый чистый белый песок в нужном количестве, но Шакал не устоял перед соблазном насыпать в него несколько десятков килограммов бесцветных стразов. Проводники шутили, что Радж не добавил в песок искусственные рубины, только потому, что боялся — тогда сверкающие големы затмят его самого. Можно было бы попросить у Шаммурамат такого голема и привести его к Горгию, чтобы тот убрался у него, но нетактично вновь напоминать командиру о том, что теперь ему такая магия недоступна. Однажды Ольге приснился кошмарный сон, в котором она шла по улице, которую убирали големы. Последним в ряду безобразных желтовато-серых существ с метлами в руках был Горгий, работавший с низко опущенной головой. Вокруг стояли люди и смеялись, показывая на него пальцами. Она проснулась тогда очень расстроенной. Погрузившись в размышления по поводу поведения командующего востока, слухов о ней и Горгии, которые уже, возможно, ходят по городу, Ольга даже не заметила, как прошел день. Закончив работу, она помчалась в жилище Горгия со всех ног, прикидывая на ходу, кому можно доверить котёнка.***
Войдя в квартиру, она потянула носом: вкусно пахло свежеприготовленной едой. Горгий выглянул из кухни, кивнул ей. Он выглядел лучше, чем утром, поприветливее. Улыбнувшись ему, Ольга прошла в гостиную. Там, свернувшись клубочком на сером диване, безмятежно спал котёнок, и она погладила его, сонного, сытого, с округлившимся пузиком. Рядом валялась привязанная к нитке, изрядно потрёпанная конфетная обертка — самодельная игрушка. «А эта парочка неплохо проводила время вместе», — подумалось ей. Тут она вспомнила об утреннем визите Раджа Шакала и обеспокоенно спросила: — Гор, утром я видела Раджа Шакала, который направлялся к тебе. Радж видел котёнка? Он не сообщит о нём Высокому? — Шакал заграбастал и затискал твою зверушку, как только увидел, но он знает, что ты вскоре её заберёшь, и никому не скажет. Он, кстати, обнаружил клещей у неё в ушах. — Клещей? Ольга заглянула в кошачьи ушки — вроде бы ничего нет. Сервировавший к ужину стол в гостиной, Горгий заметил: — Уши я ей почистил старым народным способом, в них было черным-черно. Но тебе нужно показать свою зверюгу ветеринару. — Какая же она зверюга, — обиделась Ольга. — Муся на моей ладони свободно умещается. — Царапаться и кусаться твоя Мусёна уже умеет. Действительно, на руках Горгия красовалось несколько свежих царапин. — Правильно, — сказала Ольга. — Пусть учится не давать себя в обиду. — Страшно подумать, какой свирепой она вырастет в результате твоего воспитания, — ехидным тоном поддел её Горгий. — Ну так воспитывал бы её сам, но ты же не хочешь. — Давай, садись к столу, потом расскажу, почему животных здесь не бывает. Помыв руки, Ольга села за стол, наслаждаясь горячим и вкусным ужином, хоть и простым: салат и курица в сливочном соусе с рисом на гарнир. Не стесняясь, Ольга наворачивала за обе щеки: почему бы не отдать должное стараниям хозяина, если тот побеспокоился о ней. Затем они пили ароматный, свежезаваренный зелёный чай с шоколадным печеньем и лимонными кексами. Она изложила услышанные на работе новости и выжидательно посмотрела на хозяина жилища, мол, теперь ты рассказывай, как обещал. Поглядев на спящего зверька, Горгий начал: — Животных в Цитадели не держат, потому что они тут, глубоко под землей и близко от царства мёртвых, долго не живут — болеют, чахнут, мучаются. Здесь могут выжить только самые примитивные создания типа червей или слизней, но такие питомцы никому не нужны. Чем дольше времени зверь проведет здесь, тем больше вероятность того, что он заболеет чем-нибудь неизлечимым или станет бесплодным. — А как же люди? Мы же не болеем и не становимся бесплодными? Приподняв густые брови, Горгий удивлённо посмотрел на Ольгу. — Мда. Не думал, что тебе и это придется объяснять. Ты, похоже, вообще лекции не слушала. У Ольги загорелись щеки: ведь на занятиях им об этом говорили. Как она могла так опозориться? Вздохнув, Горгий продолжил: — Проводники наделены магическими способностями, а совершенно обычные люди скорее всего, здесь тоже недолго бы протянули. Тут Ольга взволнованно перебила его: — А ты, тебе ничего не грозит? Нахмурившийся Горгий постучал согнутым пальцем себя по лбу: — Видишь это? Так называемым «вторым», магическим зрением Ольга видела, что между густыми бровями Гора по-прежнему сияет золотом печать Высокого, знак, оставленный им во время ритуала Посвящения — крошечный анкх, вписанный в сердце звезды с девятью лучами. Такой же знак красуется и у неё на лбу, как у всех Проводников. Это своеобразный ключ к Лабиринту, без которого попасть туда живым невозможно. Такой символ не увидишь, не обладая магическими способностями. Когда Ольга кивнула, Гор продолжил: — Те, кто прошли Посвящение и носят этот знак, никогда не станут совершенно обычными людьми. Печать Высокого позволит мне долго жить в Цитадели, потому что здесь есть магия. А насчет бесплодия … Неужели тебе подруги не объясняли что к чему? — Нет, — ответила Ольга. — Женщины, знаешь ли, тоже говорят не только о продолжении рода и детках Вопросы деторождения Ольгу и впрямь мало интересовали, она об этом даже с Алёной избегала говорить. Теперь пришлось слушать Горгия: — Вот теперь я абсолютно уверен, что на занятиях ты хлопала ушами, раз пропустила такую важную информацию. Проводники с течением времени тоже становятся бесплодными. Такую дань с нас берёт Лабиринт. Пробыв в царстве мёртвых достаточно долго, мы утрачиваем способность давать новую жизнь. Ольга вспомнила, что слышала что-то насчёт бесплодия, но тогда не придала этой информации значения. Она знала, что у некоторых Стражей были и есть дети, рождённые в браках как с обычными людьми, так и с Проводниками, и потому спросила скептически: — А как же дети Проводников? Родилась ведь дочка у Вано с Алёной. — Ну да. Это объясняется просто: Вано не пробыл Стражем и семи лет, а Алёна провела в Лабиринте меньше трёхсот. Поэтому они смогли зачать и родить дитя. Ты же помнишь, как много звучало пожеланий большого потомства на их свадьбе. Поверь, если бы праздновали бракосочетание Рамзеса с Аврелией, никто не заикнулся бы о потомках. В большинстве своем Проводники люди тактичные и не могли бы желать им несбыточного. Ольга задала вертящийся на языке вопрос: — Но ведь Проводники вроде бы не теряют интереса к сексу? Иначе откуда бы столько рассказов о любовных похождениях того же Раджа Шакала? Красноречиво подняв глаза к потолку, Горгий тяжко вздохнул, но объяснил: — Белка, уверяю тебя, Проводники-мужчины любого возраста не утрачивают потенцию, а женщины не становятся фригидными. Теряется лишь способность оплодотворять или рожать. Поэтому самые умные стремятся обзавестись потомством до того, как навсегда станут стерильными, пробегав по Лабиринту лет триста. Чай они допивали молча, погрузившись каждый в собственные невесёлые размышления. Ольга не беспокоилась о себе: если она захочет родить, у нее впереди еще двести с лишком лет, целая уйма времени. Но получается, что дети никогда не появятся у Рамзеса с Аврелией, и у Миргена с Ай Арыг, а вот Арнольд с Кэтрин ещё могут стать родителями. Не будет больше детей и у самого Горгия, и сейчас он наверняка вспоминает своих погибших сыновей, двух героев из числа Двухсот, принёсших себя в жертву в ходе ритуала Запечатывания очень давно, на заре истории Стражей. Ольга понимала его боль и сочувствовала, но сказать ему об этом не могла, ведь Высокий взял с нее слово, что Гор не узнает о том разговоре в госпитале. После ужина Горгий начал убирать со стола, отказавшись от помощи. На случай, если Ольга не найдет новых хозяев для кошечки, он посоветовал нанять домработницу. Мол, даже в захолустном Энске это можно сделать через соответствующее агентство, а Ольге пора привыкать иметь дело с прислугой: если она планирует в будущем обзавестись собственной виллой, без обслуживающего персонала ей не обойтись. Действительно, а какой ещё совет мог ей дать владелец уймы элитной недвижимости? Поблагодарив Горгия, Ольга собрала в сумку кошачье приданое, посадила Мусю в переноску и переместилась к себе домой. Перебирая в уме имена тех, кому можно было бы поручить кошечку, она совсем отчаялась, но потом вспомнила о том, что у Рустама Волка родители и сёстры живут в Энске. Младшая сестра Рустама Юлия студентка и, возможно, могла бы опросить своих подруг, не нужен ли кому котёнок.***
Утром Ольга позвонила Рустаму, зная, что тот тоже пока свободен. Выслушав её, Волк заехал за ней и отвёз их с Мусей к ветеринару. Потом они отправились к родителям Рустама. Те жили в девятиэтажном доме в новом микрорайоне города, и сегодня, в воскресенье, были дома. Припарковав свою «Тойоту» на стоянке, Рустам взял переноску с кошечкой, сумку с её приданым, и, попросив Ольгу подождать, поднялся в квартиру родителей. Она не хотела подниматься вместе с ним, потому что родные Рустама начнут усаживать их за стол и потчевать от всей души, а им с Волком перед дежурством нужно воздержаться от еды. Поэтому Ольга погуляла в сквере возле дома. Наконец Рустам мысленно сообщил: «Все в порядке, твой Мусик пристроен, я спускаюсь». Обрадованная Ольга поспешила в подъезд, и, поднявшись на второй этаж, услышала шаги сбегающего по лестнице Волка. Даже здесь, в верхнем мире, они по привычке не доверяли лифтам, предпочитая лестницы. Рустам спустился к ней, весело улыбаясь, и рассказал, что котенок очень понравился Юле. Посерьёзнев, он пояснил, что полгода тому назад умер их старый двадцатитрёхлетний кот Тёма. Они горевали — без котика в доме грустно. Хорошо, что Муся кошечка, меньше будет поводов сравнивать её с умершим любимцем семьи. Любить будут и Мусю. Юлька её уже с рук не спускает, а родители готовы холить и лелеять живой подарок от сына. Ольга радостно улыбнулась Рустаму, а тот вдруг склонил к ней голову и поцеловал. Его дыхание пахло мятой. Ответив на поцелуй, Ольга положила руки на широкие плечи Волка и притянула его к себе поближе. Рустам топнул ногой и они, держа друг друга в объятиях, слитые в поцелуе, провалились вниз, в раскрывшуюся чёрно-белую воронку. Таких ощущений во время перемещения в Цитадель Ольга ещё не испытывала. Точнее всего их можно было описать забавным выражением из женских любовных романов — «трепыхание бабочек в животе».