Чудовища и красавица

      Утром с Ольгой вновь говорили друзья, они утешали друг друга. Рустам и Мирген крепились, но она понимала их горе. Ещё с ней связалась опечаленная Аврелия и попросила зайти перед уходом на дежурство.       Ольга отправилась в госпиталь. Аврелию она нашла в её кабинете. Та протянула руки, и Ольга, разрыдавшись, упала к ней в объятия. Они оплакали Гора вместе. Находившийся здесь же Рамзес старательно изучал единственную картину в кабинете. Когда он повернул голову к женщинам, Ольга заметила влажный блеск в его глазах.       Присмотревшись к висевшему на стене итальянскому пейзажу с кипарисами и старинной виллой, Ольга не удивилась, увидев на нём подпись Горгия. Видимо, он подарил эту картину Аврелии. Отныне любая мелочь будет напоминать Ольге об ушедшем — вот и сейчас из её глаз вновь полились слёзы.       Рамзес рассказал, что сейчас сотрудники информационного отдела продолжают опрашивать всех, кто не дежурил во время исчезновения Горгия. По молчаливому уговору, друзья говорили только «исчез», а не «умер», словно это могло изменить жестокую реальность. Опрашивать станут всех, начав с тех, кто был свободен в этот день, потом остальных. Аврелия добавила:       — Радж на Совете объявил, что сотрёт в порошок того, кто посмеет утаить какие-то сведения от дознавателей.       — Он может это сделать? — спросила Ольга.       — Ну, как минимум, причинит огромные неприятности.       — А остальные командующие как себя вели?       — Хабиб и Фарадж дежурили, их не было на Совете. А Дирк промолчал и усмехнулся.       — Всего-то?       Аврелия зябко передёрнула плечами.       — Когда на холодном, как у мраморной статуи, лице Дирка появляется вот такая зловещая усмешка, это не сулит ничего хорошего. На неё смотреть так же страшно, как на приближающуюся волну цунами.       Вспомнились зловещие слухи, ходившие о Дирке среди Проводников: якобы в Антарктиде есть снежная пещера, в которой он хранит тела своих врагов, замороженных во льду ещё живыми. Ольга, как и её молодые коллеги, считала эти россказни глупыми страшилками, но слова Аврелии заставляли задуматься.       Вымученно улыбнувшись, Рамзес откашлялся и сказал:       — Извините, просто вспомнилось, как Горгий рассказывал, как застал семилетнего Дирка у пруда. Тот старательно надувал лягушку через соломинку. Гор надрал мальчишке уши, чтобы получше запомнилось — мучить животных нехорошо.       Ночью Гор проснулся в мокрой постели, а на полу разливалась лужа. Дирк объяснил, что так хотел отомстить. Пусть подумают, что такой большой и взрослый человек напрудил в постель, и пристыдят его. Вредный мальчуган слегка перестарался, это же было первое проявление его сил. Хотя Дирк вырос и больше не мучит животных, он по-прежнему мстителен.       — Детей нельзя бить, — пробормотала Ольга.       Она понимала друга — нужно говорить о чём угодно, лишь бы не сосредотачиваться на больном, на свежей ране — смерти Гора. Рамзес язвительно заметил:       — Жаль, что мой наставник про это не знал. Он поломал не одну палку об мою спину.       — Ты же сын фараона.       — Но не наследник, а всего лишь один из полусотни младших сыновей от наложниц. К тому же у нас считалось, что «уши мальчика на его спине». Царевичей это тоже касалось. Ты же понимаешь, Белочка, что когда Дирк был малышом, даже слова «педагогика» ещё не придумали и умных книжек про воспитание детей не написали?       Тут Ольга вспомнила, как Горгий упомянул, что у него три младших брата, теперь её догадка подтвердилась. Для полной уверенности она уточнила:       — Радж, Дирк и Хабиб — братья Горгия?       — Единокровные. Их отец — младший брат Высокого, Гор Солнечный Сокол. Он имел детей от разных женщин по всему миру. До нынешних дней дожили лишь четверо его отпрысков. Из них Гор самый старший, Хабиб второй, Радж третий и Дирк самый младший. Хабиб и Радж близки по возрасту. Они в основном проводили время друг с другом, а младшенький в детстве бегал хвостом за Гором. Став взрослым, он был ближе к нему, чем остальные братья.       — Сила проявилась у Дирка так рано, в семь лет? — спросила Ольга.— Обычно это бывает лет в семнадцать — двадцать.       — Белочка, они же отпрыски Гора Старшего, племянники Высокого и не совсем обычные люди. Особые способности передались им по наследству, правда, каждый одарён по-своему.       — Гора Старшего? Значит, есть ещё и Гор Младший?       — А Младший это и есть наш Горгий. Его долго так звали в честь отца. Ну ты же знаешь, что никто из братьев не пользуется именами, данными им при рождении. Суеверия и всё такое. Нынче этот обычай не соблюдает никто, кроме Проводников старой закалки.       — А как сила впервые проявилась у других братьев?       — Горгий в восемь лет что-то поджёг. Хабибу было лет десять, когда они с Раджем поссорились, и в их жилище ветром просто снесло крышу. Подозреваю, что волосы у Высокого побелели как раз в результате общения с чересчур бойкими племянниками.       — И собственными детьми тоже, — добавила Аврелия.       Кивнув, Рамзес продолжил:       — Сила Раджа проявилась чуть позже, когда ему исполнилось двенадцать. Его взяли на охоту. Сорванец сунулся в кусты и разбудил спящего там носорога. Зверь погнался за мальчишкой, который ещё не умел перемещаться — он же ещё не прошёл Посвящение. Охотники приготовили копья и луки, а Гор прыгнул к брату, чтобы переместиться вместе с ним, но не успел схватить. Юный Радж повернулся к зверю, завопил, и носорога завалило камнями. Просто раздавило в лепёшку.       В общем, сама понимаешь, что Радж может буквально выполнить обещание «стереть в порошок». Пока он взрослел, на земле случилось несколько извержений вулканов и небольших землетрясений.       — Остальные братья тоже чудили?       — Конечно. Игра гормонов у подростков полу… кхм, магов — страшное дело: Хабиб запускал смерчи, Дирк устраивал цунами.       — А Гор?       — Он упоминал, что на его совести несколько больших лесных пожаров. Я обо всём этом знаю с его слов. Когда я пришёл в Цитадель, братья давно уже были взрослыми и старались не слишком выделяться из числа прочих Проводников.       Они помолчали. Рассказ Рамзеса отвлёк ненадолго, но одновременно и растревожил. История историей, но ведь в Цитадели совершилось вопиющее преступление. Ольга зло сказала:       — Опрашивают всех подряд, а стоило бы начать с тех, кто Горгия ненавидел.       Рамзес невозмутимо ответил:       — Если ты намекаешь на Клариче Прекрасную, то с неё и начали. У неё хватило наглости в присутствии Раджа ляпнуть, что без урода воздух в городе будет чище. Радж озверел, взял Клариче за горло и приподнял вверх на вытянутой руке. Хорошо, что у неё хватило ума особо не дёргаться, она только хрипела, пока Радж не отпустил её. Можно сказать, отделалась легко, но следы его пальцев на горле у Прекрасной остались.       — Она же женщина, — вяло заметила Ольга.       В глубине души она считала, что Клариче нарвалась поделом, но всё равно Радж поступил некрасиво.       — Знаешь, Белка, пора бы тебе привыкнуть, что с женщины-воина, тем более боевого командира, спрашивают так же как с мужчины, — резко сказала Аврелия. — Клариче позволила себе слишком много.       Аврелия сама командир пятёрки, так что Ольга ей верила.       Согласно кивнув, Рамзес добавил:       — Если это тебя утешит, Белочка, знай, что мужчину Радж ударил бы так, что того вынесло бы в дверь, а лицо Прекрасной он портить не стал. Но из-за этой выходки во время последующего допроса оказалось невозможно понять, волнуется ли Клариче из-за того, что скрывает нечто важное или просто боится Раджа, который сидел тут же.       — Разве нельзя было попросить Раджа выйти?       Выразительно посмотрев на Ольгу, Рамзес закатил глаза.       — Мне моя шкура ещё дорога и остальным тоже. В общем, Клариче ничего не знает, хотя и не скрывает своей неприязни к Горгию. Потом её допросят снова уже без Раджа.       Ольга спросила:       — Скажите, разве Высокий не может помочь в поисках Горгия? Он же гораздо сильнее.       — Высокого нет в Цитадели, Оля, — ответила Аврелия. — Он исчез после суда, ушёл.       — Куда ушёл?       Рамзес показал рукой вниз, а затем в потолок.       — Наверх или вниз, куда-то далеко, где не обращают внимание на время. Высокий часто отлучается и порой надолго. Он может отсутствовать неделю, месяц или даже год.       — Кто же правит без него? — спросила Ольга, сообразив, что раньше её это не интересовало. Она сидела в уютной раковине-домике со своими куклами, в теплице или в библиотеке, редко высовывая оттуда нос для прогулок с самыми близкими друзьями.       — Разумеется, командующие. Внутренними делами своих отрядов они распоряжаются единолично, а вопросы, касающиеся Проводников в целом, решают, посоветовавшись между собой.       — А как же Совет?       — У нас в основном совещательная роль, — сказала Аврелия. — Командующие не вмешиваются, допустим, в компетенцию техника Луция Аквилы или мою, не указывают мне, как лечить раненых и кого брать на работу. Но другие задачи, скажем, закупка дорогого оборудования для госпиталя, решаются совместно командующими с учётом мнения членов Совета. Или даже без учёта, если говорить начистоту. Наши повелители обладают очень большой властью, Оля, в том числе в вопросах жизни и смерти.       С отсутствующим видом глядя на картину, Рамзес задумчиво проговорил:       — Если с командующим что-то случается, то по закону его место занимает его же заместитель. До сих пор заместители рассматривались как первые из помощников командующих. С тех пор, как Горгий выгорел, и на его место у трона взлетел Фарадж, такой же как все, не имеющий особых прав по рождению, пост заместителя командующего рассматривается некоторыми как ступенька к огромной власти.       — Это ты о чём? — спросила Ольга.       — Да так, ничего. Размышляю вслух, не обращай внимания, — рассеянно ответил Рамзес.       Она вспомнила о важном:       — Жаль, что Высокого нет. Он смог бы найти Горгия внизу и от него узнать имена убийц.       Друзья удивлённо на неё посмотрели, переглянулись. Рамзес медленно произнёс:       — Значит, ты знаешь.       — Гор сказал мне, что после смерти его оставят служить внизу. Как я понимаю, только Высокий может спуститься вниз, к мёртвому богу, и найти Горгия там. Хорошо бы он побыстрее вернулся.       — Да уж, хорошо бы, — подтвердил Рамзес. — Белочка, ты же будешь держать язык за зубами и не распространяться про то, что Горгий теперь среди мёртвых Стражей?       — Почему?       — Люди будут волноваться, не грозит ли им самим после смерти вечная служба внизу. Не все понимают, что такая участь ждёт только самых сильных, предназначенных для служения по праву рождения.       — Хорошо, я буду молчать, — пообещала Ольга.

***

      Посидев с друзьями, она попрощалась и пошла в Караульный зал. Скоро нужно будет отправляться на дежурство. Увидев её, Франсиско, как и другие члены пятёрки выразил ей сочувствие и спросил, всё ли с ней в порядке. Ольга заверила его, что всё нормально.       Во время дежурства Ольга представляла себе, как она спускается вниз на лифте и находит Горгия среди мёртвых Стражей. За такое короткое время он не успел измениться, думала она. Впрочем, казалось, что она узнает Гора даже в обличье дракона, змея или многорукого великана.       Безумно жаль, но вывести Горгия из царства мёртвых, как Орфей вывел Эвридику, ей не удастся. Мёртвый бог уже не отпустит внука. Или не родича, а добычу? Изводя себя подобными мыслями, Ольга, видимо, выглядела такой подавленной, что, когда пришёл сигнал о помощи из отведённого ей сектора, Франсиско отвёл девушку за угол коридора, чтобы не видели остальные, взял за плечи и хорошенько встряхнул.       — Белка, приди в себя. Если ты не в состоянии работать, так и скажи, я пойду вместо тебя. Ну?       Ольга подумала о том, что, если Франсиско её заменит, для него риск возрастает. Нет уж, долг есть долг и его нужно выполнять честно. Она отказалась от его предложения и пошла работать.       Пани Беата, которую нужно было проводить к месту последнего суда, оказалась дамой с гонором и спесивым характером: она придралась к Ольге за непрезентабельный вид, опухшие от плача глаза и нос, а её скромный чёрно-белый тренировочный костюм обозвала отрепьями. Пока Беата отчитывала Ольгу за неряшество, та терпела, занятая мыслями о Горгии внизу, и не сразу заметила опасность.       К ним бесшумно подкатила чёрная карета, запряженная парой вороных лошадей. Бледный кучер в тёмной ливрее улыбался, зазывным жестом приглашая пани сесть в карету. Спрыгнув с козел, он даже галантно открыл дверцу кареты перед Беатой. Самонадеянная пани не сомневалась, что роскошный экипаж подан специально для неё, и мигом залезла в карету. Ольга рванулась было за ней, схватить за руку, оттащить, но кучер, оскалившись, хлестнул её кнутом.       Её словно обожгло кипятком, удар сшиб с ног, а карета тут же рванула с места по сумеречному коридору, широкому, как тоннель метро. Ольга успела вскочить и белкой запрыгнуть на запятки инфернального экипажа. Став человеком, она выпрямилась и вонзила жезл-кинжал в заднюю стенку несущейся во весь опор кареты, прорезала дыру, заглянула в неё.       Там Беата сжалась в комок на сиденье, с ужасом глядя вперёд. Передняя стенка кареты начала превращаться в огромную малиново-бурую глотку, а на потолке и на полу прорастали белые острые зубы. Вот-вот из глотки высунется язык и потащит жертву к себе. Ольга запустила руку в дыру, схватила Беату за плечо и превратила в орех. Зажав его в кулаке, она спрыгнула с запяток. Вернее, упала, неудачно приземлившись на левую ногу так, что голень пронизало острой болью.       Сунув орех в карман, Ольга доползла до стены, обернулась. Чёрная карета без жертвы проехала вперёд ещё несколько сотен метров, но потом развернулась и помчалась обратно. Только теперь кони были безголовыми, как и кучер. Он яростно хлестал лошадей кнутом, и те неслись прямо на Ольгу.       Она суетливо зашарила пальцами по холодной стене. Ура! Нашлась щель, и Ольга вывалилась через стену в другой коридор. Никаких стонов, нельзя привлекать тварей. Боль в ноге слегка утихла, и удалось встать. Голень болела, но опираться на ногу можно. Значит, это всего лишь ушиб. Утешая себя таким образом, она похромала дальше. Поднявшись на ярус выше, она обратила Беату в человека, и теперь та, напуганная, покорно исполняла Ольгины указания.       Когда они добрались до последнего зала, и притихшая Беата уже спускалась по лестнице вниз, в чистилище, Ольга подумала, не попросить ли её передать весточку Горгию? Дикая мысль, но ведь она так и не успела сказать Гору, что любит его.       Теперь уже поздно.       Слишком поздно.