Пределы

Сколько он себя помнил, сны облегчения не приносили. Стоило закрыть глаза, как начинались кошмары. Он слышал чужие голоса, зовущие его из темноты, обещавшие ему власть и могущество. Скорее чувствовал, чем видел, как призрачные руки тянулись к нему, гладили его по голове, укачивали его, словно он был ребенком в колыбели. Но когда он поддавался им, соглашался с тем, что они предлагали, темнота сменялась невыносимо ярким светом, и он неизменно оказывался вначале в открытом космосе, запертым в нелепый аппарат, круглый, как брюхо жука, и, равно как насекомое, жужжащий. Его руки сжимали штурвал, он летел куда-то в черноту космоса, и вдруг перед ним появлялся вытянутый космический корабль. Его зрение, как это бывает лишь в снах, становилось нечеловечески острым, настолько, что сквозь панорамное стекло он мог различить горящий мостик, людей, метавшихся там. И ее высочество принцессу Лею, его мать. Гордая и невозмутимая, словно высеченная из глыбы векового льда, она стояла среди всеобщего хаоса и смотрела прямо на него. Голос в его голове повелевал: «Стреляй! Сделай это! Это именно то, чего ты так хочешь!» Кайло сопротивлялся, но впадал в оцепенение, даже головы повернуть не мог или вдохнуть полной грудью. Палец, подчиняясь кому-то другому, не ему, ложился на спусковой крючок, и он, Кайло, ничего не мог с этим сделать. И в миг, когда он почти побеждал и титаническим усилием все же сдвигал руку, краем глаза он видел молнию. Корабль перед ним превращался в огненный шар. Мир останавливался, и он замирал вместе с ним. Это было во сне, в реальности же он, потный и задыхающийся, метался по скомканным простыням, беспрестанно повторяя «Нет! Мама!» Но и это еще был не конец, в следующем кошмаре он оказывался на палубе огромного военного авианосца. Был шторм, и волны, поднимаясь опасно высоко, обрушивались на корабль, ударялись о наружную обшивку. Все вокруг тонуло в рокоте и воде, небо сливалось с морем, горизонта не было видно. Кругом была сырость и невыносимый холод, словно морская вода проникала прямо в кости, чтобы уродливыми кусками заледенеть внутри: в теле и душе. Он слышал голос отца, видел, как он с напряженным лицом идет сквозь брызги по длинному коридору, высматривает его, зовёт давно забытым именем: «Бен». В душе Кайло тогда просыпался дьявол, он сам с трудом мог объяснить, что происходит, но был уверен: чтобы прекратить эти мучения, он должен… убить отца. Он бежал навстречу, и когда они сталкивались лицом к лицу, Хан протягивал руку и прикасался к его щеке. — Помоги мне, — шептал Кайло, — я разрываюсь на части… я хочу быть свободен от этой боли! — Я сделаю всё, что попросишь, всё, что потребуется, — улыбался Хан и как в детстве прикасался к лицу сына мозолистой и грубой рукой человека, привычного к физическому труду. Кайло, единственно желая избавиться от внутренней боли, огромной черной дыры в своем сердце, протягивал ему невесть откуда взявшуюся рукоять меча, навроде тех, что показывали в старом фильме про космических рыцарей, а когда Хан приближался, Кайло включал меч. Огненное лезвие с жадностью впивалось в живую плоть. Отец поднимал затухающий взгляд на сына и, перевалившись через перила, падал в серую пустоту. Кайло, сотрясаясь от беззвучных рыданий, падал следом. Серость вокруг сменялась нефтяной чернотой, вязкой и липкой, как грех первого убийцы, такой, что не смыть, не забыть. С каждым новым сном голос отца звучал все слабее, а фигура матери становилась все прозрачнее, как будто они превращались в призраков. Когда Кайло и вовсе потерял надежду, что ему станет лучше, появилась она. Они с парнями как раз отрабатывали новый приём, и все шло по плану. Траджен и Курук бросились в лобовую атаку, Ап’лек, Кардо и Ашар собирались напасть со спины, остальные присели на маты, чтобы не мешать. И тут появилась она. Невысокая, ниже его на две головы, чересчур худая и нескладная, с нелепыми пучками, собранными на затылке, она проходила мимо открытого зала. Сначала остановилась и уставилась на него, словно в нем было что-то особенное, и даже рот приоткрыла. Кайло почувствовал тогда странное веселье. Оно, бурля и дразня его, разливалось по венам, как ручьи по весне. Повинуясь странному желанию, он подмигнул и произнес одними губами: — Не бойся, я тоже это чувствую. И чудо, она его услышала. Девушка смешно наморщила лоб и выкрикнула слово, очень отдаленно похожее на японское, что-то связанное с искусством выращивания карликовых деревьев. Парни немного растерялись и потому не предприняли никаких мер, а просто наблюдали, как девушка, подхватив орудие Викрула, бросилась вперёд. Ап’лек и Кардо с изумленными лицами уклонились от удара, позволив мечу едва скользнуть по ногам. Сделав красивое сальто вперёд, разлетелись в разные концы зала. Кайло подпрыгнул, зацепился рукой за перекладину на потолке и, только убедившись, что ребята в порядке, спрыгнул вниз. Девушка, кажется, с удивлением обнаружив, что палкой огреть ей больше некого, заозиралась по сторонам. Наверное, в поисках новой жертвы. «Похоже, день у нее был трудным», — решил Кайло и, разок ткнув парней, чтобы взбодрились и больше не зевали, в два прыжка оказался рядом с незнакомкой. Заметив, что тонкие пальчики все ещё крепко сжимают рукоять деревянного меча, действовал наверняка — блокировал ее плечо краем боккэна и максимально спокойным голосом, дабы не вспугнуть, произнёс: — Вам нужен учитель, а то поранитесь. День у девушки видно и вправду не задался, потому что вместо адекватного и вполне ожидаемого «спасибо» или хотя бы «как это мило с вашей стороны» она поменялась в лице (что, опять?) и больно стукнула его по голове. Потекла кровь, она испугалась, бросила меч, словно он был ядовитой змеей, и убежала. Кайло проводил ее задумчивым взглядом. Несмотря на некоторую импульсивность, девушка была чудо как хороша. Оказавшись с ней рядом, он сумел разглядеть загорелую кожу, усыпанную веснушками, тонкий нос и красивую линию плеч. Глаза, что смотрели на него вначале так яростно, как если бы она готова была встретить целое войско, одна, лицом к лицу, наполнились состраданием и болью, стоило ей осознать, что она рассекла ему бровь. Определенно, эта девушка ему очень понравилась. Он даже готов был поверить в любовь с первого взгляда. В ту ночь он впервые по-настоящему спал. Крепко, без сновидений. А проснувшись, не сразу понял, где находится. Подскочил на постели, широко размахивая руками, не удержался, рухнул на пол. Он громко и долго смеялся, когда понял, что произошло. А потом заплакал. Прошло с полчаса, прежде чем он смог взять себя в руки. Тогда он потянулся к телефону, валявшемуся на прикроватной тумбочке, и набрал знакомый номер. — Я хотел бы увидеться. Кафе на углу «Пределов». Сегодня в семь. В горле предательски пересохло, и последние слова он почти что просипел. Получилось, что вроде как подражал голосу деда. Тот, служа в действующей армии одного небольшого, но очень независимого государства, получил сильный ожог и до конца жизни был вынужден носить специальную маску. — Хорошо, Бен Соло, — строгий голос, прозвучавший в ответ, заставил дёрнуться всем телом. — Увидимся, мам. Он оторвал трубку от уха, нервно вдавил кнопку «отбой». Второй звонок у него получился лучше. — Привет, парень! — раздалось в трубке, словно не было десяти лет перерыва и малодушно отведённых при случайной встрече глаз. — Увидимся? — так же просто спросил Кайло. — Да, конечно, говори, куда подлететь? Кайло усмехнулся. Хана не исправить, он готов лететь на другой конец мира, ему все ни по чём. — Для начала скажи, где ты? — уточнил Кайло. — Собираешь редких бабочек на Суматре или, может, увлёкся подледной рыбалкой где-то в районе Арктики? — Не, — усмехнулся отец и, перейдя на заговорщицкий шепот, попросил, — я в городе, только матери не говори… — Да, конечно, — сразу же согласился Кайло, — так что, в семь, на прежнем месте? Они оба вдруг замолчали. Повисла неуютная пауза, ледяной холод неприятно подобрался к сердцу Кайло. Он сухо сглотнул, во рту вдруг пересохло. Пока искал нужные слова, Хан заговорил первым: — Лет десять, да, прошло? Или больше? Ты прости, сын, понимаешь… — Не надо, — попросил Кайло, — просто приезжай в семь на прежнее место. — Лады, — отец отключился, даже не попрощавшись. Кайло тяжело вздохнул. День обещал быть долгим. И насыщенным. Следовало подкрепиться и морально приготовиться. Но он отчего-то знал, что незнакомка появилась в его жизни неслучайно. И хоть в эту ночь он спал как младенец, под самое утро кое-что он все же увидел. Это была она. Взявшись за руки, они стояли среди пустыни, у дома, где начал свою жизнь его дед, и смотрели, как два чужих солнца медленно восходили над круглыми крышами редких построек. В кафе на углу он пришел первым. Заказал себе американо, без сахара и молока, ведь предпочитал чистый и яркий вкус. Такой, чтобы не было посторонних запахов, отвлекавших бы от истинного аромата кофе. Матери взял ледяной кофе и даже проследил, чтобы фраппе был настоящий. Бармен, обливаясь потом под его тяжелым взглядом, руками колол в мелкую крошку кусок льда. Отцу взял чайник крепкого черного чая и, воровато озираясь по сторонам, плеснул туда рома из фляги, что предусмотрительно принес с собой. Ровно в семь появилась Лея. Долго смотрела на него из дверей, словно не веря, что все это происходит на самом деле. Она, наверное, и дальше бы там стояла, но появился Хан и, ухватив ее за талию, нагло ухмыльнулся и громко чмокнул её в ухо. Лея привычно сощурилась и, размахнувшись, попыталась залепить ему пощечину, но, так же привычно, не преуспела. Отец, продолжая ухмыляться, перехватил ладонь и, не спуская с неё глаз, галантно поднес к губам. — А ты изменился, — нахмурилась Лея, но руки не отняла. Так, держась за руки, они и подошли к столику, где сидел Кайло. — Сын! — поприветствовал Хан. — Что случилось в этот раз, рассказывай, — не терпящим возражений тоном потребовала Лея. Кайло усмехнулся, зная, что в такие моменты становится очень похожим на отца. — Свадьба, — кратко сказал он, с удовольствием наблюдая за меняющимся выражением на лицах родственников. — Значит, беременна, — Лея недовольно поджала губы и принялась отстукивать пальцами имперский марш. Кайло вспомнил мелодию, это был тот самый фильм из детства, про космических рыцарей. — Поздравляю… — отец пихнул Лею плечом и с едва прикрытым озорством произнес, — бабуля! Он расхохотался, тогда как губы Леи превратились в тонкую нить. — Не угадали. Хакс, — коротко ответил Кайло, наслаждаясь произведенным эффектом. — Что?! Хан и Лея переглянулись, даже не пытаясь скрыть своего изумления. Они заговорили одновременно, но Кайло их не слушал, только посмеивался. Дождался, когда родители замолчат. — Хакс женится. И я тут совершенно неожиданно вспомнил, что ты, — он пристально посмотрел на Лею, — обещала щедрое приданное той девушке, кто добровольно согласится на такой смелый поступок, а ты, — он повернулся к Хану, — сказал, что устроишь мальчишник. — Я говорила безрассудный, но не суть, — механически поправила его мать и отвела взгляд, — это все? — Нет, я просто хотел вас увидеть. Кайло не ожидал, что мать после этих слов расплачется, а отец посмотрит на него ровно тем взглядом, полным сожаления и нерастраченной любви, взглядом, что он видел в кошмарах, когда пронзал его красным мечом и они оба падали в пустоту. Не в силах выносить это более, он резко поднялся и, не оборачиваясь, постыдно сбежал. Родители остались сидеть за столом, разом постаревшие, но оттого вдруг ставшие настоящими и живыми, а не картонными декорациями или актерами-статистами.

***

Хан и Лея просидели в кафе до самого закрытия. Попеременно отпуская шутки, споря до хрипоты или молча. Иногда берясь за руки или прижимаясь друг к другу. Пару раз Лея порывалась уйти, но Хан останавливал ее, и разговор продолжался. Наконец бармен осторожным покашливанием привлек их внимание и напомнил, что бар закрывается. Они вышли и стояли на улице, пока Хан не поймал такси. Он открыл дверь, помог ей сесть. Лея странно посмотрела на него и отчетливо произнесла: — Знаешь, я всегда буду любить тебя. Она отпустила его руку и торопливо закрыла дверь. В тишине пустой улицы громко заработал двигатель. Машина тронулась, но прежде чем она скрылась за поворотом, Хан одними губами прошептал ей вслед: «Я знаю». В этот момент Лея улыбнулась и пряча слезы отвернулась к окну.