Избранный богами

Huntress — Sorrow       Феникс, как обычно, наблюдал прекрасный веввский закат, покуривая трубку. Только сидело оно теперь не на ветке, а внизу, у корней.       Совсем недавно ей пришлось срочно телепортироваться в Краун, чтобы переправить оттуда Ангела к окраинам территорий Сьисоли. Раз к моменту его прибытия Дейриш ушел в Степи, значит он либо поедет в другие страны… либо срежет и вынырнет где-нибудь в другом городе. Удобнее всего это сделать в Гочеве, но не такой же он дурак, чтобы там задерживаться. Опять же, очевидно, что про Гочев не подумал только ленивый, а уж в том, что за ребенком охотятся многие, Феникс не сомневалась. К тому же, Сьисоли — довольно большой город, куда крупнее Гочева, значит, и затеряться там легче… Вот только все маги, как назло, оказались заняты, так что ей пришлось выручать Ангела самой, как какой-нибудь «шестерке»!       Внезапно ход его размышлений прервали самым наглым и неожиданным образом: чьи-то маленькие ладошки накрыли разноцветные глаза Феникса.  — Угадай, кто? — спросил детский голос.       Тонкие губы Феникса, рассеченные шрамом, растянулись в кривой ухмылке.  — Самоубийца.       Ребенок явно не местный, иначе не стал бы подходить к грозе Вевво с такими опасными вопросами. Но сегодня Феникс находилось в поразительно миролюбивом расположении духа. Оно медленно обернулось и встретилось взглядом с маленькой девочкой лет восьми. У нее было открытое, по-детски круглое лицо и добрые глаза, смотревшие с любопытством. Сочетание очень нетипичное для этих мест. Но в глаза бросалось в первую очередь не это. Пряди волос девочки были выкрашены во все цвета радуги, причем, похоже, совсем недавно. Феникс даже знала, кто это сделал.  — Таак, — протянула она. Обычно от этого «таак» начинали трястись поджилки даже у «ветеранов». — Это Деревяшка тебя покрасил?  — Не знаю, он не представился.  — Одноногий дядька, у которого не все дома?  — Похож.       Феникса это задело. Деревяшка предлагал подобные услуги только «своим». И кто из Детей Пепла так самовольно принял эту девчонку в «свои»? Деревяшка? Не может быть. Он слабак, который ни шагу не ступит без разрешения. Кто-то из «ветеранов»? Неужели нашелся такой дурак, чтобы оспаривать власть Феникса?       Она яростно пыхнула трубкой. Совсем страх потеряли, отщепенцы! Он из отребья сделал их королями преступного мира (после Дрезры, конечно, но и это весьма почетно), а они! Ну что за наглецы! Неблагодарные наглецы!  — Кто привел тебя сюда? — В глазах Феникса блеснула ярость, а левая рука его уже стала нашаривать метательный нож.  — Не пугай девочку. Это я сделала, — раздался за его спиной визгливый, похожий на чаячий крик голос.       Феникс развернулась и бросила нож. Обладательница голоса молниеносно увернулась. Лезвие вонзилось в балку у входа в туннели. Впрочем, примерно такой реакции Феникс и ожидала, увидев, кто перед ней. Удачный день завершался удачным вечером.  — Охотница, — просипело Феникс. — Ты вернулась. Неожиданно.       Она была, как всегда, вооружена до зубов: стилеты, меч, арбалет — полный комплект. С их последней встречи Охотница почти не изменилась: все та же худая, жилистая фигура, те же татуировки «стрелки» на веках, тот же напряженный взгляд, слегка расфокусированный из-за частого приема толченых семян дрезры, местного галлюциногена. Правда, сейчас она выглядела пободрее, словно действительно последовала его совету и отдыхала все время, что они не виделись. Хотя периодические судороги никуда не делись. Но от этого, если верить книге, никуда не деться.       Ее прозвали Охотницей За Головами. Еще бы! Самая опасная наемная убийца во всей Дольции, а может, и во всем Мире. Единственное существо, которое Феникс признавала равным себе. И единственное дорогое ей существо. Еще до Детей Пепла они пережили много приключений вместе, а уж собрав самую страшную шайку в Вевво, разгулялись по полной.       А вот с психическим здоровьем у Охотницы было неладно. Она могла по полгода пребывать в отличном настроении, верить в самые невыполнимые планы, генерировать сумасбродные и гениальные идеи. А потом за одну ночь превратиться в закоренелую пессимистку, не способную даже выползти на улицу. За это Дети Пепла прозвали ее Двуликой. Впрочем, за спиной ее душевно называли «наша Шиза», если, конечно, были уверены, что их не слышат. Если «Двуликую» Охотница просто не любила, то за «Шизу» могла серьезно отомстить.       Видимо, дорога порядком прибавила ей вредности, потому что Охотница сделала то, что Феникс ненавидел больше всего: запустив руку в его взлохмаченные волосы, она взъерошила их еще сильнее. Оно оскалилось и отскочило в сторону.  — Я, конечно, радуюсь, видя тебя живой и невредимой, но еще раз так сделаешь — останешься без руки. По поводу ребенка: хоть мы и партнеры, но я прошу не принимать таких серьезных решений без меня. Пока прошу, заметь. Что за ребенок, откуда он?       У Охотницы дернулся глаз.  — Радуга, иди, погуляй.  — Ты что, и имя ей уже дала?  — А твои ребята придумали бы что-нибудь другое? — проклокотала Двуликая своим чаячьим голосом. — Ну да, у них же такая богатая фантазия! Мне кажется, оно отлично подходит. Логичное, простое, легко запоминается.       Феникс почувствовала, что копившийся с начала разговора гнев сейчас выплеснется наружу, но тут ход ее мыслей прервали.  — А ты тетя или дядя? — непосредственно спросила Радуга.  — Ты еще здесь? — Охотница метнула в девочку недовольный взгляд. Уголок ее рта опустился, прочертив некрасивую складку на лице.       Зато Феникса происходящее, похоже, позабавило.  — Да, в смелости тебе не откажешь, — рассмеялось оно своим кашляющим смехом. — Или в глупости.  — Так что? Кто ты? — Девочка пристально разглядывала пальто Феникса, причем с таким восхищением, будто мечтала иметь такое всю жизнь.  — Ни то, ни другое, — фыркнул Феникс и, развернув Радугу к входу в туннель, подтолкнуло ее в ту сторону:  — Теперь иди.       Когда взрослые убедились, что девочка действительно ушла, они продолжили разговор.  — Она прибилась ко мне на обратном пути. Эта девочка — беглая рабыня, откуда-то из-под Роаги. Ты же знаешь, у Роаги с Вглии все натянуто. Общие границы, все дела. Родную деревню Радуги оттяпали в ходе междоусобиц то ли роагинцы, то ли вглиичи, я не поняла. Ну и она попала в рабство, а через какое-то время сбежала.  — Что я вижу? Неужели наша Шиза стала сентиментальной?       Двуликая наградила Феникса мрачным взглядом.  — А нечего меня по голове при посторонних трепать.  — То есть наедине можно?  — Отстань, а? Ты же прекрасно меня поняла. Так что там?  — У девочки неплохой потенциал, она может тебе пригодиться.  — Да? Что ж ты тогда ее под праздничную куклу расписала?  — Это не я! — От возмущения бледное лицо Охотницы пошло пятнами и стало дергаться интенсивнее. — Совсем меня за идиотку держишь? Не успела я оглянуться, как смотрю — а этот проклятый Деревяшка уже почти закончил работу. Ну не брить же ее теперь налысо!  — Почему же, это один из вариантов… — задумчиво проговорило Феникс. Увидев, как поползли вверх прямые брови Двуликой, оно косо усмехнулось. — Но у меня есть идея получше. Определим твою девчонку в «труппу уличных артистов». Дети всегда привлекают внимание. А чуть попозже научим ее обчищать карманы зрителей. Только учти, что девчонка — под твою ответственность. Я с ней нянчиться не буду.  — Есть еще кое-что. Эта девочка — идеальный сосуд. Не смотри на меня так, она — великолепное вместилище моей силы.       Зрачки Феникса расширились больше обычного.  — Ты серьезно? С этого начинать надо было!       У Охотницы была довольно редкая особенность. Кроме всего прочего она была еще и Пожирательницей Заклинаний. Это доставляло куда больше головной боли, чем реальных плюсов. С одной стороны, Пожиратель мог увеличивать свою магическую силу за счет силы других (насколько позволяли его способности). За это Пожиратели расплачивались целым рядом проблем. Например, Пожиратель не мог умереть без преемника. К тому же ремесло Пожирателя требовало большой нагрузки на психику, расшатывая ее по мере развития дара.  — А у тебя тут что происходит? — резко перевела тему Охотница. Даже в разговорах с Фениксом она старалась не вдаваться в подробности. — Слышала, ты тоже за ребенком охотишься.  — Как? И ты уже знаешь? — Удивлению Феникса не было предела. — И какая крыса настучала?  — Успокойся. — По лицу Двуликой пробежала очередная судорога. — Я от тебя же эту легенду и слышала. И кто из нас еще сумасшедший?  — Тьфу ты. Ангел отправился на поиски. Ты против? — спросило оно, видя кислую мину Двуликой и ощущая новый всплеск раздражения. Как будто он ей не друг, а ученик.  — Не скажу, что против… — Задумчивые складки прорезали высокий лоб Охотницы. Длинные пальцы на сухих руках нервно сжимались и разжимались. — Думаю, я бы справилась лучше…  — Ну и где ты была? Откуда мне было знать, что ты скоро вернешься? — Феникс поигрывал ножом, вытащенным из косяка. Трубка уже лежала во внутреннем кармане пальто. — И что ты предлагаешь? Отзывать его, что ли?  — Да нет, почему. Пусть делает свое дело. Но я знаю, как опередить наших конкурентов как минимум на шаг. Отправь меня к границе. Я встречу нашего ужика и «перейду на его сторону». У нас будет два засланных агента, тогда как у всех только одна группа.  — Идея разумная. Валяй, если так хочется. Кстати, о конкурентах. Есть предположения, сколько их, кто? Про клан ди Манселла можешь не говорить.  — О, поверь, их достаточно. Но из свеженького могу сказать, что не так давно меня волею судеб занесло в Гочев…       Она интригующе помолчала.  — Так, давай без этих штучек, — раздраженно бросила Феникс.  — Слушаю и повинуюсь. — У глаз Охотницы собрались насмешливые морщинки. — Так вот, я направила отряд стражников на арест двух прелестных девушек, магическим образом появившихся прямо посреди улицы.  — Ценю твою помощь инквизиции, но какое отношение это имеет к делу?  — Семейные черты Дзархабов трудно не узнать.  — Да, лицо у него колоритное. Так ты уверена, что эти двое…  — Даже если я ошиблась, думаю, Луат своего не упустит.       На этом разговор завершился. Остаток вчера Двуликая провела, собираясь в дорогу, а Феникс успел разобраться с парой текущих дел.       Ночью, когда часть бандитов уже отошла ко сну, а часть — давно вышла на промысел, Феникс, направляясь в свое ответвление туннеля, заметило Охотницу. Она сидела совсем рядом от его закутка, там, где жила до отъезда, и смотрела в одну точку. Похоже, настроение Двуликой, еще пару часов назад вполне сносное, вновь качнулось в депрессивную сторону.       Цепко ухватив Шизу за плечо, Феникс поволок ее к выходу.       Альфаренна уже вывела свою ладью в ночное небо, бросая брызги воды на иссиня-черный бархат.  — Романтичная прогулка под луной? — спросил Остряк, молодой бандит, вышедший покурить.       Ржавый нож тускло блеснул в темноте. Вскрикнув, парень схватился за руку.  — В следующий раз будет немного левее и выше, — просипел Феникс. — Я в разочаровании от твоей глупости, человек. И нож верни. Благодарю. Можешь идти.       Не помня себя от страха, Остряк скрылся в туннелях.       Дойдя до своего любимого дерева, Феникс сильно надавило на плечо безмолвной, как кукла, Охотницы, заставляя сесть.  — Ну и что на этот раз? — В ее голосе слышались беспокойство, усталость и недовольство одновременно. В ответ оно получило поток забористой брани. — А конкретнее?  — Мой разум угасает с каждым днем. Мне требуется все больше времени, чтобы запоминать новые лица, имена, любую новую информацию. Еще эта проклятая дрезра… Я… Я не могу себя контролировать, мне нужно все больше этой дряни. Я постарела, а все, что получила взамен — остаток моей никчемной жизни, которая завершится, как только Радуга будет готова, — горько сказала Двуликая. Она почти плакала, ее трясло. Сейчас Охотница За Головами была жалка как никогда.       Феникс мысленно порадовалась, что ее обошла стороной участь Пожирателя Заклинаний. Вон как Шизу корячит.  — Хватит чушь городить. Да, все мы не молодеем, но мы с тобой не прожили и половины отпущенного нам срока, я не сомневаюсь. — Феникс умолчал о том, что жизнь Пожирателей сильно сокращается из-за дара. В-общем-то, Охотница и сама это знала, но напоминать об этом сейчас — верх глупости. — Что же до твоих способностей, то половина Дольции мечтает хоть в чем-то на тебя походить. Ты опаснейшая убийца Дольции — и ничего не получила «на старости лет»? Я тебя умоляю! Да и «старость» у тебя очень условная. Так что заткни варежку и не раскисай! — Оно шипело ей на ухо, до боли стискивая плечо, но она не замечала.  — Заклинания выедают мне мозг, ты не понимаешь! Я не могу остановиться! Я чувствую, как мой рассудок теряется в них. Я уже стою на краю могилы, понимаешь? Легко жрецам проповедовать приятие смерти, они-то все избраны! А меня отвергли все боги, все, понимаешь? — Она говорила так, будто богов было минимум полсотни, а не всего шесть.  — Может, они не выбрали тебя потому, что тебе суждено стать новой богиней? — предположило Феникс.  — Богиней чего? Убийства? Глюков? Сумасшествия? Ты смеешься надо мной!  — Извини, если мои слова оскорбили тебя. Но я действительно не исключаю такой возможности.       Охотница наконец заплакала. Ее лицо перекосилось, руки, похожие теперь на когти какой-то птицы, вцепились в землю, выдирая траву с корнем. Феникс крепко прижимала подругу к себе, не давая ей навредить себе. Вспышка прошла довольно быстро: через несколько минут Двуликая уже только слабо всхлипывала, а вскоре и эти звуки прекратились — заснула.       Феникс бережно взвалил Охотницу на плечо. Занес в туннели, сгрузил в ее закутке, накрыл старым шерстяным одеялом. Оно воняло и было побито молью, но еще вполне годилось.       Во сне лицо Охотницы растеряло всю свою нервозность. Без обычных кривляний и ужимок оно выглядело на удивление меланхоличным и спокойным. Отсветы редких факелов, тускло мерцающих в туннелях, бросали на лицо Двуликой таинственные тени, делая его еще загадочнее и сглаживая внешние недостатки.       Тяжко вздохнув, Феникс поправил одеяло спящей и пошел в свой тупичок. Эх, вот бы внутренние демоны покинули Охотницу!       Преступники называли свое убежище просто Туннелем. Шутки про «свет в конце туннеля» стали несмешными еще несколько веков назад.       Добравшись до своего ложа из гнилого тряпья, Феникс зарылось в него в тщетных попытках согреться. Даже летом тут, под землей, было довольно зябко, а уж теперь, осенью, когда полили дожди и задул холодный ветер, спать здесь стало совсем невыносимо.       «Надо разжиться новым одеялом, » — подумала Феникс и заснула с этими мыслями.       К счастью, утром суицидальные мысли Охотницы уступили место ровной меланхолии. Она уже накинула капюшон и собралась телепортироваться, когда Феникс спросило:  — А девочка?  — Если ты хочешь, чтобы я провалила миссию, могу взять ее с собой, — ответила Двуликая, дернув щекой.       И, прежде чем Феникс успел сообразить, что происходит, Охотница исчезла вместе со всеми пожитками.