Избранный богами

Lacrimosa — Not Every Pain Hurts       Приюты в Улсартсе — отдельная территория выживания. Конечно, и в других городах жизнь у сирот несладкая, но, когда все это усугубляется непрекращающимися войнами, детям можно только посочувствовать. Обычно, достигнув совершеннолетия, ребенок мог катиться на все четыре стороны — куда хватит таланта и настойчивости. В Улсартсе же судьба сироты была заранее предопределена. В доме призрения в детях вырабатывали железную дисциплину и повиновение старшим. С самого раннего возраста воспитанников учили обращаться с оружием, сражаться. Достигнув совершеннолетия, большая часть отправлялась в армию. Нескольких самых слабых отдавали в подмастерья к бездетным ремесленникам. А так как за людей в Улсартсе считались только военные, участь этим детям готовилась самая незавидная.       Именно в такой приют попала будущая богиня. Из-за длинных волос, которые она отказывалась собирать на тренировках и вытянутого лица сверстники прозвали ее Хильда-Кобылка. Они часто издевались над девочкой, но это не сломило ее, а наоборот, дало толчок к дальнейшим тренировкам. Из-за упрямого характера у Рангхильд были постоянные проблемы с учителями и воспитателями. Дело дошло до того, что ее чуть не отправили в ремесленники. Помешало этому только одно событие. Накануне выпускного состязания главные задиры приюта подкараулили Рангхильд. Из оружия у нее была только метла — в тот день будущая богиня дежурила, убирая внутренний двор. Нападающих было шестеро, все они пришли с настоящим, боевым оружием. Именно в этой стычке Рангхильд чуть не потеряла глаз. Шрам остался на всю жизнь.       По счастливой случайности один из офицеров, которые должны были судить состязания, приехал раньше. Он увидел, как девочка с метлой неплохо держится против шестерых вооруженных противников. Офицер остановил схватку. Рангхильд досрочно определили в его подразделение.       Через несколько лет, когда Рангхильд дослужилась до подпоручика, случилась особенно масштабная война между Улсартсой и Ллмао, соседним городом. Отряд Рангхильд окружили со всех сторон. Улсартсинцы никогда не сдаются в плен. Трус хуже ремесленника. Вот и Рангхильд не сдалась, борясь до последнего вздоха. Когда она погибла, ей было всего сорок два года. Многие в этом возрасте еще заканчивают обучение.       Копыта коней плюхали по непроходимой слякоти, заполнившей Потму. Казалось бы, на юго-востоке должно быть теплее и суше… Ничего подобного! Если бы путники путешествовали пешим ходом, они, вполне возможно, уже по колено извозились бы в грязи. Оставалось надеяться, что людям из «Черной Дрезры» тоже пришлось несладко.       В это время года потмичи носили высокие — выше колена — сапоги и одежду серо-бурых цветов с узкими рукавами, наглухо застегнутыми воротниками и широкими капюшонами. Все это натиралось каким-то составом, отталкивающим воду, который местные держали в строжайшем секрете.       Так что Гримберт первым делом направил коней к лавке кожевника. Самое время наконец купить более практичную и незаметную одежду. В такую погоду они точно будут выделяться из толпы.       Лиска ерзала в седле. Похоже, золоченые доспехи, и до этого не слишком удобные, окончательно ее замучили. Если такое случилось через пару дней после начала путешествия, каково бы ей было через неделю?       Маг не стремился в Гочев, как, наверное, все остальные. Когда Визар, думая, что совершил гениальное открытие, поделился со спутниками идеей о том, что Дейриш, наверное, укроется там, Гримберт наградил его сочувствующим взглядом. — Я давно пришел к этому выводу. Нет никакой необходимости нестись в Гочев сломя голову. Все равно туда слетятся все наши конкуренты. Я не сомневаюсь, что Дейриш учел это. — Не наделяешь ли ты этого безумца слишком большой прозорливостью? — спросила А Лиса, хмурясь. — Всегда лучше переоценивать врага, чем недооценивать его. В любом случае, Дейриш достаточно могущественен, чтобы щелчком пальцев перенестись куда угодно вместе со своими спутниками.       У Визара возник вопрос, какой тогда вообще смысл гоняться за Дейришем, но ди Манселла промолчал. Все равно им с сестрой теперь надо уйти как можно дальше от Ниведлы.       И вот они на черепашьей скорости прибыли в Потму, где, как утверждал Гримберт, жил еще один его хороший приятель. — Такой же, как в прошлый раз? — фыркнула Лиска. — Нет, куда менее влиятельный. Я вообще удивлен, что тебя не устраивают мои знакомые. Ты же дочь криминального авторитета и вроде не брезгуешь ничем незаконным. Я маг, если ты помнишь, так что и друзья у меня соответствующие.       Лиса надулась и ничего не ответила. Виз почти физически ощущал чувства обиды и стыда, исходящие от сестры. «Наверняка опять боится показаться неженкой. И в то же время ей, наверное, очень страшно. Ни я, ни она еще не забирались так далеко от дома. Тем более, непонятно, насколько хватит наших денег… Еще отцовские подручные… Ну и вляпались мы с этим младенцем!» На секунду Визар даже подумал, что надо было отказаться участвовать в Лискиных авантюрах и остаться дома. И отпустить ее одну бродить по стране с чужим мужиком? Пусть даже друг отца, Гримберт не вызывал у Виза полного доверия. И то, как он иногда смотрел на них с А Лисой…       Кожевник неодобрительно покосился на Лиску в доспехах, пробурчав что-то про роль женщины в мире. Визару удалось одернуть сестру от необдуманного поступка в последний момент.       Закупившись всем необходимым (что вылилось в куда более крупную сумму, чем они рассчитывали) и оставив лошадей в общественных конюшнях, путники направились к знакомому Гримберта. Маг вел их дворами в какие-то потайные уголки города.       Если на главных улицах вода стояла примерно до середины икры, то тут, в трущобах, она поднималась выше колена: дренажная система здесь фактически не работала. Сейчас цена на потминские кожи уже не казалась такой высокой. — Интересно, это самый мокрый город на континенте? — бурчала себе под нос А Лиса. — Из тех, что я видел — да, — ответил Гримберт. Магу приходилось хуже всех: его длинная борода, столь солидная при хорошей погоде, сильно намокла и теперь была похожа на паклю. Более того, он был вынужден постоянно держать ее на весу, чтобы не макать концы в воду. Сейчас Гримберт напоминал Визару персонажа с картинок детской книжки, которой зачитывалась Ингеборга, самая младшая его сестренка. — Попробуй найти хорошие стороны. Где еще ты нашла бы потминские кожи без наценки? — Виз подмигнул сестре. — А где бы еще они мне понадобились, хоть с наценкой, хоть без? Не топай мы через Потму, не пришлось бы плавать по пояс в грязи, — огрызнулась Лиска, отталкивая рукавом проплывающую мимо полусгнившую головку лука. Голодная и уставшая, она становилась невыносима.        Действительно, приятного мало. Когда Визар увидел в воде что-то подозрительно похожее на дохлую крысу, он почти позавидовал их скакунам в общественной конюшне.       Плюх! Не успел он оглянуться, как из окна на него опрокинули ведро помоев. Какие добрые люди! Нет, все-таки гораздо лучше иногда быть конем! — А что, с канализацией тоже проблемы? — Тут со всем проблемы, — фыркнул маг, безуспешно пытаясь отжать многострадальную бороду. — Даже знати и кожевникам здесь живется несладко.       Наконец, когда Визар уже решил, что Гримберт собрался их утопить, они остановились перед какой-то обшарпанной громадой и объявил, что они пришли.       Только сейчас Виз осознал возможную степень катаклизмов. Двери были сделаны либо на уровне воды, либо чуть выше. Над ними было видно еще пару-тройку точно таких же дверей. Слева от них шла длиннющая лестница с перекладинами. Теперь стало понятно, почему в Потме нет ни одного одноэтажного или даже двухэтажного здания. — Здесь еще и на крыше дверь имеется, на случай поднятия воды выше нормы, — сказал маг, проследив за их изучающими взглядами. — То есть это… норма? — А Лиса передернулась. — Плюс-минус, — кивнул Гримберт и полез по лестнице.       Когда они, наконец, переступили порог дома, оказалось, что вода просочилась внутрь. Сапоги хлюпали по щиколотку в воде. В воздухе витал запах плесени. — Самые обеспеченные живут на средних этажах, — пояснил маг, с облегчением выпуская бороду из рук. — На первом всегда вот такая сырость, а крыши протекают и заливают последний. — И с нашим везением твой знакомый живет, конечно, в одной из комнат первого этажа, — проворчала Лиса, с отвращением принюхиваясь. — Нет, с вашим везением мой знакомый на последнем. Поверьте, это гораздо лучше. Там мы хотя бы сможем спать на полу, а не вчетвером в одной кровати.       Вслед за Гримбертом они стали подниматься по скрипучей лестнице. Было темно и тихо, как в склепе. Казалось, своими шагами они тревожат здешний покой. Не верилось, что высоченный дом в семь этажей, населенный десятками семей, может быть таким тихим. Визар невольно насторожился. Судя по тому, как рука Лиски скользнула к кинжалу у бедра, она тоже не чувствовала себя в безопасности. — Кстати, наш радушный хозяин — твой коллега, — сказал маг, обернувшись. — Тоже вор? Видимо, не очень успешный, раз живет здесь. — Скорее, не очень удачливый. В гильдии не прижился, вот и не клеится у него.       Наконец они дошли до последнего этажа. От лестничной клетки в противоположных направлениях отходили два темных коридора с протекающими потолками. Под каждую течь была подставлена тара, так что мертвую тишину разбивал дробный перестук.       Нужная дверь оказалась предпоследней в левом коридоре. Гримберт уверенно постучал. Визар подумал, что от такого обращения дверь запросто может развалиться на месте.       Открыл им маленький юркий человек с грустным лицом. Непонятного оттенка кожа, неброская одежда, платок не первой свежести на голове, на лице обычное для всех дольцийских бедняков выражение — усталость напополам с обреченностью. Удивительно, что он живет в трущобах: из человека с такой неприметной внешностью мог бы получиться отличный карманник. Впрочем, мало ли, какие у него причины. — Здравствуй, Берти. Проходите, — бесцветно сказал он.       В комнате вора было только одно окошко, проковырянное под потолком. Мешки с соломой в углу заменяли кровать, старый, грубо сколоченный стол с бочками вместо стульев. Один угол отгорожен грязной простыней. Наверное, там уборная.       На столе Визар заметил маленькую книжечку в кожаном переплете. Неужели этот человек умеет читать? Это за границей каждый худо-бедно может, а в Дольции и купец не всегда свое имя напишет. — Знакомься, Тильд, это мои спутники, А Лиса и Визар. А это — Тильд Гловерс, мой старый приятель. — Очень приятно познакомиться. — По его лицу, однако, этого видно не было. Визу показалось, что Тильд порядком напуган. Его выпученные глаза забегали, особенно часто возвращаясь к запястьям гостей, скрытым длинными рукавами. — В чем дело, друг мой? — Похоже, Гримберт тоже заметил его состояние. — Не хочу лгать тебе, Берти.       Тильд замолчал, продолжая беседу мысленно. Визар и Лиса переглянулись. — О, не стоит беспокоиться, друг мой. Я абсолютно уверен и в этих людях, и в их намерениях, — сказал маг на чародейном. Тильд, казалось, немного расслабился. — У меня к тебе только одна просьба. — Лицо Гримберта посерьезнело. — Кто бы ни спросил о нас, не говори, что мы виделись. Изворачивайся как хочешь, но о том, что мы здесь были, не должен узнать никто. Впрочем, не думаю, что наши преследователи доберутся до тебя. — В таком случае расскажи побольше о твоих спутниках и об опасности, которая им грозит. — Увы, я не могу этого сделать. Но я готов немного увеличить твое вознаграждение.       «Не смейте упоминать о Дрезре при Тильде, — предостерег маг. — Он боится их до чертиков и тут же выставит вас за дверь.» — Скажем, на десять медяков, — продолжил он уже вслух. — Что скажешь?       Тильд внимательно оглядел Визара с Лиской. — Хорошо. Но у меня есть условие. Поклянитесь, что не причините мне умышленного вреда.       После того, как клятвы были принесены, вор пригласил всех к столу. Из полуразвалившегося стенного шкафчика Тильд шустро достал еду. Было заметно, что он постарался как-то разнообразить трапезу. Наверное, все свои деньги потратил на относительно свежие овощи, чуть подсохший сыр и немного зачерствевший хлеб. Недолго думая, Виз достал из дорожных сумок часть припасов, удостоившись укоризненного взгляда Лисы.       Перед тем как сесть за стол, вор всех удивил: не приступая к еде, он открыл ту самую книжечку и стал вполголоса что-то бормотать. Из вежливости (и от странности происходящего) путники тоже подождали, пока он закончит, хотя А Лиса несколько раз бралась за ложку.       «Так он из молельщиков!» — с изумлением догадался Визар. Молельщиками называли тех, кто почему-то считал, что обращение к божеству должно иметь особую форму и может быть записано на бумаге. Визар слышал о них, но вживую видел впервые.       За едой Тильд с Гримбертом тихонько переговаривались, обсуждая каких-то знакомых. Лиска жевала с невероятной скоростью, не обращая внимания ни на что, кроме тарелки. Виз чувствовал, что начинает клевать носом. После противного путешествия по городским отходам хотелось вымыться, но сил встать с бочки не было.