***
В тот вечер ещё один человек в Париже испытывал странные чувства. Мушкетёр по имени Атос сидел в своей комнате за столом и несколько минут смотрел на бутылку. Содержимое заканчивалась в самый неподходящий момент, однако осушать эту бутылку он не спешил. Ему вспоминались события этого дня. Мушкетёр сам не мог объяснить, почему ему приходится вспоминать ту девушку, которая была по странным обстоятельствам ранена. Скорей всего, несчастная уже умерла от потери крови. Атос за короткое время успел рассмотреть незнакомку поближе. У неё были мягкие волосы, которые издавали приятный аромат, милое личико, больше напоминающее обычную девочку, но больше всего старшему мушкетёру запомнились длинные ресницы. «Чёрт!» — произнёс Атос про себя. Сделав несколько глотков терпкого вина, мушкетёр сделал глубокий вздох. Перед ним стоял образ главного слуги самого кардинала. Скорей всего, не найдётся ещё одного человека в Париже, которому удалось ещё наблюдать слёзы человека, держащий страх множество людей. Перед мушкетёром был обычный и живой человек, который испытывал сильный страх за девушку. Кто же она? Кем она приходится ему? Атос залпом осушил бутылку, заставляя забыться мушкетёра. Непрестанно такому человеку, как он слишком долго думать о представительницах прекрасного пола. Атос избавился о мыслях сегодняшнего дня. Он вновь окунулся в привычную грусть, вспоминая события прошлого. Вино было верным союзником, которое помогало не только забыться, но, казалось, избавит душу от всех ран. Мушкетёр вновь нарушал обещание, которое дал лекарю. Старик думал, что Атос дорожит жизнью и будет всеми силами стараться продлить её. «Днём ранее, днём позднее…» — философски рассудил мушкетёр. До глубокой ночи он провёл за столом, внимательно изучая небольшое, но такое яркое пламя свечи. Именно сегодня в ней было что-то очень загадочное и необычное.Глава 6. Мысли
12 июня 2020 г. в 15:01
Жизнь правой руки кардинала медленно, но верно превращалась в кошмар. Ему казалось, что этот ужасный сон никогда не закончится и он будет длиться, по крайней мере, целую вечность. Перед его глазами до сих пор лежала девушка с мертвецки бледным лицом, на котором не было эмоций страданий, а наоборот присутствовало умиротворение. Её руки были холодными, стоило прикоснуться графу к ними и несильно сжать их. Как же было глупо, не терять надежду там, на площади, когда всё довольно было ясно. Рана сильно кровоточила, поэтому алое пятно росло. Рошфор пытался каждый раз прогонять воспоминания, но они издевались над ним, возвращаясь вновь и вновь в его сознания. Они пытали мужчину, красочно рисуя перед ним Софи. Граф до сих пор помнил, как его руки были запачканы кровью девушки. Это на несколько минут выдернуло его из реальности. Рошфор медленно терял смысл существования. Как можно было вот так жестоко обойтись с такой прекрасной девушкой, как она?
Граф прежде думал, что подобное не коснётся его, просто не сможет такое случиться и всё. Однако теперь Шарль-Сезар де Рошфор может почувствовать то, что ощущали другие люди, когда с ними случалось какая-то беда.
Граф думал. Он никак не понимал, кто мог так жестоко обойтись с ним. Кто этот человек, который посмел посягнуть на его самое дорогое сокровище? В своих руках он держал окровавленную записку, которая была найдена в нескольких дюймах от раны девушки. Прочитав содержимое послания, граф впал в замешательство. Он никак не мог поверить, что Софи получила ранение из-за него. Графа посещали разные мысли, одна из которых было мщение за его поступки. Если бы он тогда успел, всего бы этого не было.
Рошфор имел не мало врагов, но большая часть из них просто боялась как-то выразить свою неприязнь к нему, следовательно, это был кто-то, кто не побоялся вступить с ним в схватку. Мысли в голове мешались. Не было единого мнения, кто мог пойти на преступление. Но это явно был человек, который знал о существовании девушки, поэтому круг подозреваемых значительно сужался.
Софи-Флорет фон Фёр находилась в ужасном положении. Многие лекари, к которым прибегнул сам граф, не давали утешительные прогнозы. Самым положительным решением, которые они вынесли после осмотра раны, это то, что девушка проживёт ещё несколько часов. Рошфор закрыл глаза, стараясь справиться с эмоциями. Такой человек, как он не привык потакать своим слабостям, поэтому чувства, которые разрывали его душу, были для него новыми и совсем чужими ощущениями. В комнате графа, где сейчас лежала Софи, остался только хозяин. Он смотрел на неё стеклянными глазами, не понимая, что делать. Ему казалось, что именно он властен на всем миром и ему поручено право вершить судьба людей. Смотря на девушку, которой не станет уже к вечеру, граф понял, что ошибался. Его власть ни к чему не привела! Шарль-Сезар де Рошфор вновь закрыл глаза, вспоминая девушку, её улыбку, смех и смелую натуру. Перед глазами стояла она, когда они встретились в гостинице в маленьком городке. Тяжело было осознавать, что тебе больше не предстоит услышать голос девушки, не увидеть её взгляд.
Граф ещё раз посмотрел на девушку, чувствуя перед ней вину. Рошфор винил себя в её ранении. Как бы не старался он защитить от мира юную особу, ничего не получилось. Всё было напрасно… Он даже не обратил внимания, как в комнате появился Гаскон. Слуга что-то сказал, через несколько секунд появился пожилой мужчина в очках. Последний лекарь, осмотрев рану, взглянул на бледного графа.
— Знаете, господин Рошфор, я возьмусь за лечение, — сказал мужчина преклонных лет.
Эти слова вернули в жизнь графа. Он с неким непониманием и недоверием посмотрел на лекаря. Сначала хозяин особняка не понял, что обратились именно к нему, но слова заставили на несколько секунд вынырнуть из своих мыслей. Несколько раз моргнув глазами, граф пытался правильно расценить слова лекаря.
— Я прежде имел опыт с такими тяжелыми случаями. Но ничего обещать не могу, — воскликнул лекарь.
Было слышно, как в комнате раздался глубокий вдох хозяина особняка.
— Я заплачу любые деньги, — сказал Рошфор хриплым голосом.
Лекарь усмехнулся. Он попросил ему принести тёплую воду, ткани. А сам внимательно стал изучать содержимое своего мешочка. Граф надеялся, что такое обещание заставит заниматься лечением Софи более активней, однако, на это обещание старик даже не обратил никакого внимания.
— Я же не Господь Бог, чтобы даровать жизнь… Если такова Его воля, то вы должны принять её. Однако, как я сказал ранее, я всё сделаю, чтобы помочь, — сказал спокойно лекарь.
Граф мысленно уже который раз обращался к Богу. Он читал молитвы, смотря за действиями лекаря. Сейчас появлялся маленький огонёк надежды. Только граф боялся давать себе какие-то ложные и напрасные мечты о чудесном восстановлении девушки.
«Такому человеку, как я, Господь не сможет снизойти и помиловать за столько преступления!» — подумал Рошфор.
Скольких людей он убил, пока находился на службе у кардинала? Бесчисленное количество. Ему не было присуще чувство жалости. Для него существовал приказ Его Высокопреосвященства и только. Он просто брал и убивал людей, которые мешали деятельности гвардейцев. Никогда прежде граф не испытывал такую гамму чувств, которую ему сейчас приходилось ощущать внутри себя. Рошфор смел позабыть даже о таком всемогущем человеке, как кардинал. Несколько раз к нему в особняк наведывались посыльные от него, только их встречал Гаскон. Ему было велено отвечать, что граф отсутствует дома или занят неотложными делами. К трём часом дня проход в особняк был полностью закрыт по приказу Рошфора.
До глубокой ночи граф провёл рядом с раненной. Он боялся от неё отойти. Рошфор принял для себя решение не покидать девушку до тех пор, пока та не издаст последний вздох на этой бренной земле. Лекарь что-то писал на листке бумаги, потом вновь посмотрел на рану, которая сильно кровоточила.
— Теперь стоит ждать, — сказал он.
— Чего ждать?! — не своим голосом произнёс граф.
— Организм девушки продолжает борьбу за жизнь. Если в течении нескольких часов она продолжит дышать, то…
Рошфор закрыл глаза и помассировал пальцами своё переносицу. Неужели шанс всё-таки есть? Софи продолжает борьбу за жизнь? Он понял, что с этого момента у него часы будут казаться вечностью. Сейчас перед собой граф ставил цель дожить до утра.
«Милая, живи, прошу тебя… Чтобы я не говорил, я люблю тебя и никогда не перестану тебя любить! Прости меня… если сможешь!» — обратился к ней мысленно Рошфор, смотря на бледное лицо девушки.
В комнату графа никто не смел входить. Только Гаскон несколько раз стучал в дверь, сообщая о своём приходе. На него было возложена обязанность управлением всеми делами в доме. За несколько часов отсутствия Рошфора на службе, хозяин особняка получил письмо от кардинала, от де Жюссака. Они интересовались причинами внезапного исчезновения графа, спрашивали о месторасположении, а также кардинал спрашивал о необходимости выделения нескольких гвардейцев на помощь. Рошфор посмотрел на свои холодные пальцы, приходя к выводу, что перо он всё ещё не в состоянии держать.
— Напишешь, что завтра дам знать о себе, — приказал Рошфор, взглянув на пришедшего слугу.
Гаскон только кивнул. Он посмотрел на свою госпожу, тяжело вздыхая. У него появилась мысль, что если бы несколькими часами ранее пошёл в город вместе с ней, то ничего подобного не случилось. Ведь Гаскон располагал нужной информации, однако счёл, что девушка попросила помощь у Аднота. Это была ошибка, цена которой явилась жизнь девушки.
— Постой, — услышал голос графа.
Гаскон остановился в дверях и обернулся. Рошфор встал с кресла, направился в сторону двери. Каждый его шаг был тихим и содержал в себе неуверенность. В первые за несколько часов он поднялся с кресла, чувствуя, как от сидения на одном месте ноги не хотели слушаться хозяина. Граф де Рошфор остановился в нескольких шагах от человека, который пользовался доверием у девушки. Следовательно, Гаскон знал куда больше, чем другой человек в особняке.
— Тебе знакомо содержимое этой записки? — спросил граф де Рошфор, держа между своими длинными пальцами бумагу с кровью.
Гаскон мимолётно взглянул на послание, которое ранее принадлежало его госпоже.
— Да, Ваше Сиятельство, — ответил слуга.
Было видно, как глаза графа на мгновение расширились то ли от злости, то ли от неожиданности. Однако, руки предательски вздрогнули, и послание могло упасть на пол. В самый последний момент хозяин особняка успел схватить. Его взор был обращён к слуге. Гаскон нисколько не показывал своей боязни. Он не смел бояться графа, иначе даже здесь можно было предать чувства своей любимой госпожи. Это он не мог допустить.
— Сегодня утром эта записка была передана в руке Софи-Флорет фон Фёр… Я смел прочитать её содержимое после её разрешения и дал совет: обратить за помощью к господину Адноту, — сказал Гаскон.
— И что же? — спросил граф де Рошфор.
Гаскон опустил своё взор на пол, выражая, тем самым, свою причастность к событию на площади.
— Как видно, она изволила решить всё сама…
Это было очень свойственно девушке. Хозяин особняка это знал, следовательно, в словах слуги была доля правды. Граф де Рошфор посмотрел в сторону кровати. Рана продолжала кровоточить, на лбу выступили капли пота. Решающий момент был всё ближе и ближе. Права рука кардинала поняла, что не смеет оставить Софи ни на секунду. Он должен быть рядом.
— Ступай, — отдал приказ граф.