Перекованный

*** — Нет, не надо, прошу… Украина с силой жался к калитке, в надежде, что та всё ещё откроется, и у него появится возможность сбежать. Глаза метались в разные стороны в поиске возможного выхода, но Россия, зажавший младшего в самый угол, закрывал собой весь задний вид. — Что, не нравится? А как с пацанами по углам сосаться и отцу нервы трепать так мы не против! По подъездам шляться, употреблять. Нравилось, да? — вкрадчивым угрожающим шёпотом поинтересовался Росс, продолжая наглаживать шею младшего, безумным взглядом пробегаясь по всему телу брата, часто и судорожно дыша. Украина лишь тихо мычал, показывая что его рот плотно заткнут рукой «любезного» старшего брата. Парень чувствовал прерывистое дыхание Росса на своей чувствительной коже. Укроп не узнавал в этом человеке своего старшего брата. Да, он был дебилом и открытием это не назовёшь. Но таким агрессивным, резким и грубым, с взглядом настоящего хищника Россия был по настоящему страшен. — Ну ничего. Со мной всё по другому будет… Как там говорится, клин клином вышибают? — усмехнулся Росс, расплываясь в грозной ухмылке. Украина испуганным взглядом смотрел на старшего брата, пытаясь найти в его выражении лица хоть капельку здравого смысла и сочувствия, но безуспешно. Во взгляде старшего не читалось ничего кроме пелены безумия, застилавшей ему глаза, и навязчивого, непонятного животного желания. Лишь стремительно нарастающая паника и страх перед неизвестностью… Всё, что испытывал несчастный парень в тот момент своей жизни. — Не на-адо, прошу! Росс, пожа-алуйста! — умолял Украина, всё ещё тщетно пытаясь выбраться из плена русского, что наконец оставил его рот в покое, убрав руку. — Тише… Расслабься. — вкрадчиво прошептал Россия, вновь обжигая горячим дыханием шею младшего. — Не на-адо! Прошу… — безнадёжно шепча ответил Украина, инстинктивно откинув голову назад и покорно расслабив напряжённые мышцы тела, нежелая сильнее злить старшего брата, всё ещё надеясь на милость с его стороны. — Тихо я сказал… — грозно протянул русский, резко дёрнув украинца на себя, а затем перевернув его лицом к калитке. — Росс, ч-что ты делаешь? Не надо, прошу тебя! Умоля-яю! — выл Украина, чувствуя как его всем весом прижали к калитке, не давая возможности элементарно разогнуться. Украинца трясло. Голос дрожал, дрожали руки… Парень не мог контролировать своё состояние. Но Украина откровенно взвыл, когда почувствовал, как рука старшего наглаживает его по ляшке, периодически переходя на ягодицы. — Нет, прошу-у, не наадо! — истерично выл Украина, отчаянно рыдая из последних сил и беспомощно бьясь под старшим подобно рыбе, выброшенной на берег. Слёзы неумолимо текли по его щекам, плавно стекая по шее. — Кричи, кричи и завывать не забудь… Терпеть не могу брёвен в этом деле. — язвительно шептал русский, склонившись к самому уху украинца. — Сам виноват. Тебе же так нравилось спать с мужиками. А я тебе чем не мужик? — ровным тоном произнёс Росс, злорадно усмехнувшись. Украина не смел даже глянуть на брата, не зная чего от того ожидать. Парень было открыл рот, чтобы заорать, но почувствовал, как голос вдруг пропал, и Украина только жадно хватал ртом воздух, судорожно пытаясь оторвать от себя руки старшего. — Многим небось успел отсосать. Давно на должности шл*хи? А мне отсосёшь? По братски? — поинтересовался Россия, свободной рукой взяв младшего за подбородок и посмотрев тому в заплаканные глаза, издевательски рассмеявшись. Старший откровенно глумился над младшим братом, наблюдая за тем, как того бросает в дрожь от каждого его слова. — Нравилось быть на месте с*ки? Ну так я тебе это устрою… С этими словами Росс полез в карман брюк и достал оттуда изящный, чёрный, кожаный ошейник, поднеся его к лицу младшего, дабы тот повнимательней рассмотрел вещицу. — Ну как, достаточно симпатичный для твоей шейки? По такому случаю даже будку с цепью не поленился заказать, полностью подготовился к твоему приезду! — произнёс старший, глядя прямо в мокрые от слёз глаза украинца, и поймав на себе полный неподдельного ужаса взгляд, зашёлся очередным раскатистым, безудержным смехом. Укроп уже вовсю выл как собака женского пола и захлёбывался слезами, лежа под русским, и мечтал лишь провалиться сквозь землю, только бы не переживать весь тот ужас и позор, что вероятнее всего, ожидал его впереди. — Ну не ной ты, ничего страшного не произошло… Пока! — добавил русский, вновь довольно усмехнувшись своей остроумности. Но, казалось, этого запуганного вида украинца России было мало. Ведь если что либо начал, как известно, нужно довести это до конца… Тогда Росс взял младшего за бёдра, дёрнув на себя, отчего тот вызывающе выгнулся. — Не надо, прошу-у!.. — хрипло закричал Украина, чувствуя бесстыжие руки старшего брата на своих ляшках. — Ну надо же, какие перспективы я вижу! — довольно усмехнулся Росс, смачно шлёпнув младшего рукой по заднице, отчего тот вновь вздрогнул, издав сдавленный визг. Украину одолевала истерика, но он старательно сдерживал себя. До тех пор, пока до него не дошло, что сейчас он рискует остаться без штанов. Проворные пальцы ловко скользнули под кожаный ремень джинс, слегка оттянув, и пробрались вплоть до резинки трусов. — Братику, будь ласка, не треба! Я бiльше не буду! (Братик, пожалуйста, не надо! Я больше не буду!) — с новой силой взвыл украинец, перейдя на родной язык, зарывшись лицом в рукава кофты и безутешно рыдая. — Чего не будешь? — любезно поинтересовался Росс, медленно проводя кончиком носа по ушной раковине младшего и осторожно придерживая того за шею двумя пальцами. — Н-не буду с мужиками… — прерывисто ответил Украина, вытирая слёзы и усердно сдерживая всхлипы. — Не будешь, братец, конечно не будешь… — задумчиво ответил русский, отчего Украину немного отпустило. Но следующая фраза Росса украинца просто убила. — Теперь ты только со мной будешь… После украинец резко дёрнулся в сторону, тихо взвизгнув. Но его жалобный писк был заглушён раскатистым подобно грому смехом старшего, что лишь сильнее притянул младшего к себе. Украина продолжал дёргаться под русским, безостановочно рыдая и воя от страха. Да, ему всего шестнадцать, но украинец всячески давал отпор отцу, да и всем тем, кто хоть раз пытался ущемить его волю и в принципе был бесстрашным парнем. Но сейчас он внезапно почувствовал себя совершенно беззащитным, маленьким мальчиком, которого вот—вот обесчестят. Да и кто! Родной брат… Родной. Но в один миг жадные обшаривания старшим бёдер младшего прекратились. Украина прислушался к происходящему сзади него, подрагивая всем телом. На миг парень даже перестал реветь. Безостановочно хлюпая носом, украинец медленно повернул голову в сторону, глянув на уткнувшегося ему в область шеи старшего брата. Секунд тридцать длилось полное молчание и бездействие с обеих сторон. Затем Украина услышал ни что иное, как судорожный, отчасти приглушённый смех. Постепенно нарастающий, но остающийся по прежнему безудержным и инфернальным*. Парень вновь стал усердно вырываться из братских «обьятий», пока не почувствовал ослабшую хватку брата у себя на бёдрах. Наконец окончательно выбравшись из-под русского, полностью не отошедший от произошедшего, Украина бросился в сторону дома. Второпях взбежав на крыльцо, парень скинул обувь и мгновенно шмыгнул в тамбур. *** Куда бежать? Где искать помощи? Что делать? Пожалуй, единственное, о чём я думал, поднимаясь по лестнице частного дома и переодически оглядываясь назад… Ожидание того, что с минуты на минуту откроется входная дверь, и этот ублюдок окажется дома, и тогда меня уже ничего не спасёт от наказания… Я не мог сосредоточиться и начать здраво мыслить. Произошедшее несколько ранее выбило меня из колеи. Так у кого, мать вашу, я нахожусь на перевоспитании? У старшего брата-дебила или у маньяка-недогомосека? Нужно успокоиться и подумать о дальнейших действиях… Точно! Стоило позвонить друзьям и попросить сообщить обо всём отцу, а ещё лучше сразу в полицию! *** Взбежав на второй этаж, Украина влетел в первую комнату, встретившуюся ему на пути. Закрыв комнату на замок и внимательно прислушавшись к происходящему снаружи, парень рванул к окну и стал поспешно шарить в карманах джинс. «Где телефон? Я точно брал его с собой!.» Украина отошёл к стене, медленно скатившись вниз по ней. Позвонить и сообщить о происходящем с ним он никому не может, а выпрыгивать из окна явно не вариант. Он в ловушке… Остаётся только смириться со своей участью и подчиниться судьбе. Тут послышались шаги на лестнице.Украина сильнее прижался к стене, медленно отползая в дальний угол. Вот шаги уже значительно ближе. — Братец, хватит играть со мной в прятки, я ведь всё равно выиграю… — протянул старший, стоя возле двери комнаты, в которой прятался Украина, и тихо постукивая пальцами по стеклянной вставке двери. Украина безотрывно смотрел на силуэт Росса, что виднелся сквозь стекло. — Украина, ты здесь? — спросил вкрадчивый голос снаружи. Затем за дверью стали усердно дёргать ручку, отчего младший испугался, что её просто напросто выдернут с корнем. — Братишка, я знаю, что ты здесь. Открывай. По хорошему тебя прошу, а то я войду без приглашения… Украина не мог даже подняться с пола. Его вновь начало трясти, а голова перестала соображать. Сердце стучало с бешенной скоростью… — Хорошо, я предупреждал... Тут послышалась негромкая возня за дверью. А затем ручка стала с силой дёргаться вверх и вниз. Украина сильнее вжался в угол. Вот сейчас он войдёт и доведёт начатое до конца… Тут шум прекратился и дверь осторожно приоткрылась. Россия неспешно прошёл в комнату и замер у самого входа с самодовольной ухмылкой. — Я же говорил, что войду… — довольно добавил Росс, вертя в руке нож, которым он, вероятнее всего, и открыл замок. Украина сидел в самом дальнем углу, не в состояниии даже элементарно закричать, прекрасно понимая, что это бессмысленно, и хуже он сделает только самому себе. — Ну чего ты смотришь на меня, как на врага народа? Иди сюда… — спокойно произнёс Росс, направившись в сторону угла, в котором сидел Украина. — Нет, не подходи ко мне!. — крикнул украинец, резко поднявшись с пола и по привычке потянувшись к ручке окна. — Украина, успокойся и не делай глупостей… Россия стоял на месте и смятённо смотрел на младшего брата. Во взгляде старшего промелькнула заметная тревога, хоть тот и старался выглядеть как можно более непринуждённей. — Не трогай меня! Прошу, не трогай! — ревел Украина, захлёбываясь очередной волной слёз. Понимая своё незавидное положение, он просто медленно опустился на колени перед русским, дрожа всем телом и всячески закрывая лицо руками. Бежать было некуда и парень понимал, что выпрыгни он сейчас из окна, то скорее всего он выживет и в любом случае останется в плену у русского. Он пленник. Пленник собственной жизни, морального уклада общества и своих родных — отца и брата… Россия всё это время стоял в ступоре. Ему казалось, будто он выпал из реальности, и вот сейчас перед ним на коленях, чуть ли не валяясь в ногах, лежит его младший брат, безудержно и безутешно рыдая. Но всё же Росс очнулся и осторожно подошёл к трясущемуся Украине, опустившись перед тем на колени. — Не трогай меня! Прошу, не надо!— надрывно выл украинец, сотрясаясь всем телом. — Тише, тише солнце, успокойся. — спокойно, даже ласково произнёс Росс, сделав попытку приобнять младшего, на что получил сильный толчок в грудь и очередной резкий вопль, подобный животному, загнанному в угол. — Не трогай меня, уйди! Не трогай!— повторял как заведённый Украина, не прекращая рыдать. Парень отполз от старшего на значительное расстояние, и забившись в угол, продолжил надрывно рыдать. — Не трогай меня, прошу-у! Россия в очередной раз сочувственно посмотрел на запуганного младшего брата, отведя взгляд. Затем тяжело вздохнул, и медленно поднявшись с пола, покинул помещение. Около самого порога Росс обернулся, глянув на лежащего и притихшего в углу младшего брата. Он хотел было что то сказать, но понял, что сейчас Украину нужно оставить наедине с самим собой. Россия вышел из комнаты совершенно потерянным и опустошённым, осторожно прикрыв дверь… …Украина всё также лежал на холодном полу, фактически не шевелясь. Он смотрел в одну точку, сдерживая слёзы, безустанно выступающие на глазах. Казалось, весь мир ополчился против него… Теперь он изгой и полное ничтожество в собственной семье. Свернувшись в клубок, парень водил пальцем руки по шершавой поверхности пола. Общество жестоко… Оно не готово принять мораль, чуть отклонившуюсю от общепринятой нормы. Все ненавидят и боятся того, чего не понимают, и совершенно не могут допустить в свои головы, что в этой жизни возможно всё. А что самое мерзкое, что родные тебе люди готовы пойти на такие радикальные меры, а именно сломать твою волю и унизить… И всё это из-за того, что он может любить иначе, не так как многие другие. Тут Украина сжал руку в кулак, и закусив губу сдержал очередной вой, зайдясь мелкой дрожью. Никто его не найдёт здесь, в этой глуши и не осводит из этого плена. А его всё также будут ломать до последнего, пока он окончательно не сдастся, и ведь это неизбежно. Не зря говорят: вода камень точит… Парень всхлипнул в очередной раз, а затем медленно отвернулся лицом к стене. Думать о будущем, о том, что его ждёт совершенно не хотелось, да и не было особо сил и желания… Чему быть, того не миновать. Тут в голове всплыл образ ножа, который парень видел в руке у старшего брата. Украина осторожно приподнялся с пола и повернувшись в сторону двери заметил стальной столовый нож, что лежал возле шторы. Парень протянул руку, подняв с пола холодное оружие. Идеально наточенное лезвие, приятная на ощупь кремниевая* рукоять… Украина вертел в руках нож, рассматривая каждую его составляющую. Прежде парень никогда не испытывал особого интереса и прияти к таким вещам, как ножи и лезвия, но сейчас он ощущал особое наслаждение, держа в руках этот противоречивый предмет. Он чувствовал себя значительно спокойней, водя самым кончиком ножа по бледной коже запястья, чувствуя приятное и успокаивающее сознание покалывание. В душе бушевали различные сомнения, но Украина напрочь игнорировал любые опасения, посылаемые ему нутром. Голова же считала иначе. Может вот оно, его спасение, благодаря которому он сможет избежать всех предстоящих ему мучений? И вновь лёгкое прикосновение холодного лезвия к запястью, отчего по коже пробежали мурашки. Украина безотрывно смотрел на бледные царапины, постепенно проявляющиеся на руке, грустно улыбаясь. Частое моргание глаз, прерывистое дыхание и нервное подрагивание губ свидетельствуют об инстинктивном страхе… Но почему же тогда ему так легко?. Глаза боятся, а руки делают… Но скоро всё закончится и всем станет легче… Отец перестанет терзать себя и стыдиться собственного ребёнка, а Украина избавится от чувства вины перед родными, что сами же и породили в нём это чувство. Скоро всё закончится… Нужно лишь немного потерпеть.