Какая смертная не будет рада Отдать тебе нетронутую новь? Или бессмертия тебе не надо, — Так велика к себе твоя любовь?
Всем снятся сны и никто не задумывается почему и по какой причине они меняются в подсознании человека. Кто-то считает их заблудшими страхами, другие — тайными желаниями, иные растолковывают, как вещие. Психологи же считают, что кошмары это защитная оболочка человеческих чувств при жизненных стрессовых ситуациях, и Сехун впервые видел их настолько ярко. Обычно ему ничего не снилось. В голове как-будто вырубали пробки, а на утро снова включали свет избитой реальности, но не сегодня. Она померкла и утонула в чёрной патоке. Ветер злобно свистел за окном, напевая свою зловещую мелодию, то и дело зазывая отнюдь не добрые грёзы. Капли дождя отскакивали от каркаса и, словно человеческие слёзы, разбивались об асфальт. Жалобно. Каждый раз с новым рвущимся наружу ревом. Он стоял посреди длинного чёрного коридора, где висели перевернутые картины лицом к стене. Впереди ветер собирал и гонял пылинки, которые постепенно собирались в туманный сгусток. Невнятный, но издалека напоминающий очертания человеческой фигуры. Оно шептало, манило к себе своими невидимыми руками. В чёрной вуали с горящими красными огоньками. Сехун не двигался с места, но внезапно нечто вырвалось вперед, снося те самые картины с треском на пол. Тело не откликнулось, ноги приросли намертво к земле, а свист превратился в жуткие вопли. Оно открыло широкую пасть, словно бездонный колодец. О зажмурился, заткнул уши, ощущая прилив крови в висках, подгоняемый страхом, но в какой-то момент широко распахнул глаза. То, что он увидел перед собой казалось настолько реалистичным, что к горлу подкатили приступы тошноты. С потолка свисало мертвое тело мальчика. Иссиня-фиолетовый с трупными пятнами на лице. Он болтался из стороны в сторону, как маятник. В этой поистине мёртвой тишине за спиной раздался детских заливной хохот. Сехун резко обернулся, но кто-то схватил его бледными тонкими пальцами вокруг запястья. Труп ребёнка уже стоял позади. Это он смеялся: «Оно и тебя убьёт». На кончике языка осел горький вкус алкоголя, вызывая одно лишь отвращение. Сердце бьется в разы быстрее, дыхание сперло от стоящей духоты в комнате. Пересилив себя, Хун поднимается с кровати, босыми ступнями ступает в ванную, чтобы освежиться от беспокойной ночи. Так ведь и не смог толком уснуть, ворочаясь на одном месте из-за бесконечных кошмаров, которые не давали покоя. Холодная вода, стекает по лицу, глаза мутно смотрят сквозь зеркало. Это место явно проклято глупыми помыслами и выдумками. Он возвращается в комнату, отодвигает плотные кремовые занавески и жмурится от яркого света. Впереди виднеется бесконечной полосой темный густой лес. Казалось, его никогда не касалось солнце, он словно заколдованный вековым заклятием прятал в себе нечто жуткое, что вот-вот достигнет это место и поглотит с собой, как та пасть из его кошмара. Вновь нахмурившись, учитель шумно вздыхает, накидывает на плечи белоснежную рубашку и застегивает надежно пуговицы до горла. На циферблате мигает 7:00. Есть шанс обследовать территорию до начала уроков, и почти бесшумно выскальзывает из собственной комнаты, движется ровно по коридору к центральному выходу. Сравнительно недавно О столкнулся здесь с Чонином. Воспоминания замелькали обрывками. Ему не забыть тот пристальный омут чужих чёрных глаз. На улице веяло холодом, промозглостью и тишиной. Ни единой живой души или стрекочущей пташки. Сехун ступил на мокрую траву, приглаженную дождём и отправился в сторону сада. Ветер тихо перебирал пряди волос, поглаживал скулы, будто зазывал собой, а тень векового здания затягивала в свои владения. Взгляд упал на кустарники роз под окнами кабинета директора. Учитель остановился. Красно-кровавые лепестки нещадно осыпались на землю, застилая ее собой, будто под ней покоилось нечто или некто. Взгляд зацепился за маленький чёрный лоскуток, приставший к шипам густого кустарника. О осторожно полез рукой к манящей диковинки, но неудачно напоролся. Остроконечные иголочки впились в нежную кожу, оставляя вместо себя занозу.***
Репортеры и журналисты — это такие назойливые люди, что всегда суют свой нос туда, куда не надо. Как обычно информация просачивается за пределы и недовольные жители уже требуют объяснений со школы. Вся работа с родителями, учениками, журналистами, репортерами и даже любопытных жителей — падает на плечи директора школы. — Твоим делом, Ифань, было уследить, чтобы никто не свернул по пути в спальню, — делая режущий акцент на последних словах, Чанель поднял голову, в тот же момент бросая увесистую ручку в социального педагога. — Чтобы ты понимал, с появлением Сехуна мы разозлили нашего давнего знакомого, а Бэкхен был найден убитым. — Откуда я мог знать, что наш новый учитель окажется таким любопытным? — огрызнулся Крис допивая отвратный кофе, как и сигареты, впрочем — пачка была помятой, а глиняная кружка, которую тот получил на день учителя в прошлом году совсем не сочеталась с цветом волос. — Я отправил письмо родителям мальчишки. Причина смерти — самоубийство, конечно же, –разводит руками директор. — Одним любопытным подростком меньше. Ах, да, точно — Ифань, есть новость важнее. Через неделю у нас пройдут соревнования по… — отвлекаясь на дверной стук, Пак вскинул брови, позволяя войти. — Я это, здравствуйте, — ученик запоздало кланяется взрослым и сразу вспоминает, что не просто так пришел в главный кабинет школы в столь ранний час. — Мой сосед, Бен. — Тао, — за стальным голосом скрывались закатанные глаза, но мужчина жестом попросил китайца выпрямиться, раз уж в помещении оказался ученик, на что тот лишь недовольно цокнул. –Бэкхен, как бы печально не звучало, скончался этой ночью. Все сейчас переживают, но тебе не стоит так волноваться — впереди насыщенный день. — «И обратно к друзьям, чтоб от смерти спастись, побежал он, вокруг озираясь, да тела враждебная медь не постигнет». — Чанель хлопает юношу по плечу, разворачивая к выходу. — Это Гомер, вы еще будете его проходить. Иди, скажи всем, чтобы шли в актовый зал. — Закрыв за Тао дверь, директор продолжил: –Так вот, о чем это я? — мужчина задумался, что выдавал его манер — хмуро поджатые губы. — О Гомере? — издевательски вскидывает бровь Ифань, доставая из кармана очередную пачку. — Нет. Мне нужно объявить о смерти Бэкхена и соревнованиях, а тебе стоит подготовиться к наплыву прессы, она скоро будет тут. Еще, заблокируй вход в подвал, я прошу тебя. — Понял, Ваше Величество, — скептически приподнимает бровь. — Будешь тут курить и следующим в окно полетишь ты. *** Сехун спешит выбраться из сада, осторожно положив лоскуток чёрной ткани в боковой карман пиджака. Растрачиваться на пару царапин и мозоль на руке не хотелось, поэтому он смахивает капельки крови носовым платком и уходит ровно по направлению к главному входу, откуда и пришёл. Со стороны слышится невнятный шум и возня, хотя до уроков оставалось ещё время. О заходит в школу и по пути ловит одного из учеников, чтобы спросить в чем дело. Собрание не было запланировано так скоро. Закусив виновато нижнюю губу спешит в актовый зал. Как оказалось здесь были собраны все учащиеся, включая учителей и самого директора Пака, который как раз поднимался по ступенькам на сцену. — Дорогие ученики Святого Эдмунда, — оказавшись на высокой сцене, Пак оперся ладонями о стойку, готовый произносить речь. — Наша школа снова терпит утрату. На этот раз ею стал Бен Бэкхен, ваш друг и одноклассник, надежный товарищ и человек, который пренебрег законами нашей обители. Как вы можете заметить смерть приходит за теми, для кого дисциплина — пустой звук. Не повторяйте чужих ошибок, –мужчина разделывается с официальной частью бегло, выделяя лишь важную для студентов информацию. — А теперь, важные новости. Через неделю у нас соревнования по бейсболу со школой Чентелхема. Проигрыш — не вариант. В противном случае, будете бегать по двадцать кругов вокруг школы в течении месяца. Это вся информация. Страху нередко предшествует изумление и так тесно бывает с ним связано, что оба они немедленно оказывают действие на чувства зрения и слуха. В обоих случаях глаза и рот широко раскрываются, брови приподнимаются. Испуганный человек в первую минуту останавливается, как вкопанный, задерживая дыхание и оставаясь неподвижным, или пригибается к земле, как бы стараясь инстинктивно остаться незамеченным. Сердце бьется быстро, с силой ударяясь в ребра, хотя крайне сомнительно, чтобы оно при этом работало более усиленно, чем обыкновенно, посылая больший против обыкновенного приток крови ко всем частям тела, так как кожа при этом мгновенно бледнеет, как перед наступлением обморока — Чанель наслаждался подобной реакцией на его монолог со стороны учеников школы Святого Эдмунда. Правила не были созданы для того, чтобы их нарушать, даже если это опротивело общему представлению подростков об учебных учреждениях. Новость булыжником упала на голову, а пазлы потихоньку начали складываться. Ни тела, ни полиции или прощальной речи не наблюдалось, словно для всех это было обыденностью. В таком состоянии Сехун покидает зал, задевая плечом, кажется, завуча и невзначай извиняется: — Это ужасная новость, приношу свои соболезнования и с вашего разрешения сейчас же отправлюсь на урок, — поправив на переносице слетевшие слегка очки, прячет руку за спину. Загруженный собственными мыслями по привычке щёлкает пальцами. Вся эта ситуация начинала раздражать, ведь он позволил такому случиться, прямо у него под носом. О провожает взглядом учеников, что уходят с класса и останавливается на последнем, который половину занятия показательно пролежал на парте. — Постой, ты ведь Тао? — привстает из-за стола и подходит к парню, стараясь не спугнуть. Если от учителей ничего не узнаешь, то проводником должны быть здешние ученики. — Я сегодня опоздал на собрание. Кажется, кто-то из учеников трагично скончался. Знаешь его? — с любопытством и искренним сочувствием спрашивает О, наблюдая за реакцией юноши. Вопрос заставляет вздрогнуть парня и оглянуться на дверь, что была закрыта. У него нет доверия к новому преподавателю, как и ко всем остальным. — Бен Бэкхен, тот кто прогуливал урок в день когда вы пришли, он покончил, — и голос дрогнул, хоть парень и пытался держаться, начиная спокойно и уверенно, будто совершенно ничего не чувствует по этому поводу. Смерть одноклассника могла покалечить каждого. Только этот страх отличался, он буквально пронизывал до самых костей, поджатые губы до белизны и вспотевшие пальцы нервно перебирали ткань аккуратного темно-синего пиджака. Насыщенный цвет впивался в глаза и что-то просилось наружу. Где-то Сехун это видел, только мысли прервал внезапный всхлип и невнятный шёпот юноши. Почему его реакция отличалась от остальных? Ученик знал нечто большее? Если ему угрожали такой же расправой за лишнее слово, то все вставало на свои места. — Простите, я пойду. — Тао быстро кланяется, прощаясь и почти выбегает из кабинета, чуть не снося каких-то учеников и извиняясь уходит быстрым шагом, в одному ему известном направлении.***
После проведённых уроков Сехун решительно зарекается, что непременно разгадает тайну школы Святого Эдмунда, чтобы предотвратить нелепые смети. Любопытство берет над ним вверх. Директор Пак отлучился по важным делам, а дверь его кабинета осталась приоткрытой. Сейчас рисковать не было смысла, но краем глаза он цепляется за некоторые детали, прежде чем осекается и принимает обратную стойку, когда слышит со стороны гулкий топот. — Мне хочется, чтобы этот случай с Бэ… — фигура у двери в кабинет заставляет больно прикусить язык и поморщиться. — Господин О, вы хотели о чем-то поговорить? Чанель что-то договаривает в спешке по телефону и провожает преподавателя в собственный кабинет, закрывая за Сехуном дверь. Внутри было достаточно светло — обширное помещение было убрано со всевозможною роскошью; около стен стояли шкафы с книгами, над мраморным камином было широкое зеркало, в котором видно было их отражение. — Слушаю вас, — опираясь поясницей о рабочий стол, директор принял удобную для него позицию, достаточно удивленный тем фактом, кто оказался перед ним. Откашливаясь в кулак, Сехун неловко поправляет очки, сквозь которые смотрит на Чанеля совершенно спокойно. — Могу ли я чем-то помочь связи с обстоятельствами в школе? — терпеливо ждёт ответ, загружая директора совершенно ненужной для него информацией, потом продолжает, заставая мужчину в явном смятении. — И тогда на ужине, к чему вы упомянули синие розы? — понижая тональность, осторожно спрашивает, делая акцент на слове «синий», и убирает руки за спину, где красовались пару еле-заметных темных пятен. «Только поверхностные люди не судят о человеке по его внешности» Пак был убежден: анатомия головы, рук, ног, ушей, глаз, носа, любимые цвета одежды, запахи и тому подобное могут сказать о человеке многое, но только тому, кто сумеет это прочесть. В вопросах преподавателя можно было выявить налет мысли бледной — после разговора с Чунмёном Чанёлю следовало понять, что позволило ему впустить О внутрь здания. Господин О Сехун, сейчас от вас лишь требуется поднятия боевого духа учеников перед предстоящими соревнованиями и балом. Администрация школы со всем разберётся. — парирует мужчина с улыбкой на лице, взглянув на часы. Время шло к обеду. Стоило поторопиться. — О розах, если вы желаете, я расскажу позже, как раз узнаете чуточку больше об истории школы, в которой работаете. Встретимся после окончания учебного дня в библиотеке на втором этаже, не опаздывайте. Со звонком проводив гостя, Чанель покинул кабинет, обратившись к Ифаню. Пак легко мог доверить ему самое скверное задание, представляя его в роли верного цербера. — Крис, не притворяйся, что занят. — отвлекая от накопившихся бумаг, Пак достает из внутреннего кармана фирменного пиджака дорогие сигары. — У меня для тебя подарок. Не без повода, конечно. — В честь какого праздника или на поминки? — в своём репертуаре подшучивает Крис, но прекрасно осознает, что за этим скрывается нечто важное. — Скоро к нам может нагрянуть полиция. Они, говорят, смогли получить орден на обыск территории. Мне нужна твоя помощь, они не должны ничего найти. — вручив презент директор убрал руки за спину, остановив закрывающуюся дверь в свой кабинет носком лакированного ботинка.