***
— Нет нужды звать, — сказал голос из темного угла. Ламия с Огой одновременно повернули головы. Из полумрака выступила фигура в белом халате и с лохматой шевелюрой. Доктор Форкас приблизился к ним с незажженной сигаретой во рту. Из каких-то соображений он остановился от Оги в пяти шагах. Ламия посмотрела на одного, потом на другого. Они какое-то время словно вели немую битву, играя в гляделки. — Отвечай, — наконец заговорил Ога. — Что можно сделать? Форкас немного помедлил. Он устремил взгляд на капсулу, и в его глазах отразился ее мягкий свет. Док тоже выглядел измученным и грустным. — Что заставляет тебя думать, что можно? — Потому что она здесь, а не похоронена. Форкас тяжело вздохнул. Контрактор младшего принца был прав, но прав условно, потому что одно от другого тут не слишком-то отличалось. Что похоронена, что здесь, в хрустальном гробу — место не отменяло того, что уже случилось. Хильда погибла. — Позволь объяснить, — с трудом подбирая слова, сказал демон, — почему она тут. Это, — он повел рукой, — капсула времени. Она замораживает время того, кто находится внутри. Он глянул на контрактора. Взгляд того словно бы говорил: «Ну и что?» Форкас продолжил: — Мы поместили ее сюда в момент гибели. Смерть уже наступила, но… она бесконечно растянута во времени. Ламия ахнула. — Док… Вы не хотите сказать, что она… — Переживает бесконечную агонию? Нет. За кого ты меня принимаешь? — Форкас устало потер лицо ладонью. — Я же сказал. Она уже умерла. И не чувствует абсолютно ничего. Я бы мог сравнить такое состояние с клинической смертью, вот только его нельзя обратить сердечно-легочной реанимацией. Демоны устроены не так, как люди, а демоническое оружие имеет свои последствия. — Хватит грузить, — перебил его Ога, — объясни нормально. Ее можно вернуть? Да? Нет? «Как у него язык поворачивается произносить «нет», — подумала Ламия, — с такой самоуверенной рожей». — Нет, я хочу, чтоб ты понял. Потому что смерть есть смерть. Тело мертво. Душа отлетела. — Форкас стоял на своем. Ему необходимо было втолковать Оге, что происходит. — И я зафиксировал тело в моменте. Знаешь зачем? — Ну? — Чтобы не началось тление. Оно начинается очень быстро. Я просто сохранил ее тело, ты понял? — Да. Док кивнул. — Я заезжаю издалека, чтобы дать тебе полный ответ на вопрос, что мы можем сделать. Так вот отвечаю. Я могу исцелить тело. Раны, как видишь, уже нет. Более того, я могу «оживить» его, то есть оно сможет вновь дышать, моргать и двигаться, но только с помощью аппаратуры — раз. И оно все равно будет пустой оболочкой — два. Я ведь сказал, что душа отлетела, так? — Значит, нужно вернуть ее душу? Форкас невесело хохотнул. — Если бы! Но душу нельзя вернуть. Ога свел брови к переносице пуще прежнего и шагнул к демону. — Что ты мне тут паришь? Если есть хоть малейший шанс… — Погоди, не кипятись, — поднял руку тот. — Душу нельзя вернуть. Она либо вернется сама, если захочет, либо нет. На это мы повлиять не можем. Никак. Ога открыл рот, чтобы снова что-то сказать, но Форкас не закончил. — И последнее. Давай представим, что все звезды сошлись и душа вернулась. Но тело, с душой или без, не проживет и минуты вне вспомогательного кокона. Потому как ее линия жизни оборвана. Все годы, что она могла бы еще жить, их больше не существует. У нее больше нет времени. — Где его взять? Пытливый взгляд, упрямо сжатые губы. Форкас почти улыбнулся. Этот парень сделает что угодно. Сойдет в пекло и отправится на край земли, но достанет, что требуется. — Правильный вопрос. Годы жизни — не то, что можно вытряхнуть из карманных часов. Их можно лишь забрать у другого демона. Или человека. Теперь он замолчал, ожидая реакции. Ога ничего не говорил, Ламия, что стояла по ту сторону хрустального гроба, поднесла пальцы к губам и раскрыла рот; глаза ее широко распахнулись и в них уже зажглась надежда, которую она так старательно в себе давила. Форкас хорошо ее понимал. Потому что как никто другой знал, насколько шатко положение. Нет ни единой гарантии, что все получится. Исцелить тело — самое простое, что можно сделать. Даже если наберется достаточно лет, чтобы прожить их достойно, в конечном счете все будет зависеть от самой Хильды. Захочет ли она вернуться? Она так привязана к своему господину, но кто знает, куда отправляются души демонов после смерти, может, там, в мире ином, им намного лучше, чем даже среди своих любимых в аду. — Теперь тебе ясно? — сказал Оге доктор. — Здесь шансы даже не пятьдесят на пятьдесят. Не один из тысячи. Они неизвестны чуть более, чем полностью. Ога, который стоял, положив одну руку на хрустальную крышку, смотрел на Хильду, но сейчас снова повернулся к демону. — Ну и? — отозвался он. — В смысле?.. — В смысле, меня это не колышет. Если способ существует, мы им воспользуемся. Тут Форкас не выдержал и улыбнулся. Вымученно, но искренне. Он не ошибся. Он так рассчитывал на контрактора, и тот оправдал его самые смелые ожидания. Королевская чета поддержала его идею, но формально. Успех едва возможен, а найти столько демонов, готовых поделиться хотя бы годом жизни, добровольно, очень сложно. Не говоря уже о том, что этот магический ритуал совмещен с жестокой болью и риском для обоих его участников. Но Оге без толку говорить о риске. И он прав, коли есть способ, им стоит воспользоваться. Точно так же он не пожелает слушать, что нет никаких гарантий, узнает ли Хильда хоть кого-нибудь после своего возвращения, а не начнет жизнь с чистого листа; и это будет уже не просто временная, а полная амнезия. Насовсем. И будет ли она в здравом уме. Произойти может всякое. Практически что угодно. Но Форкас посмотрел в лицо Оге и понял, что того не волнуют последствия.***
Арена, изолированная таким образом, чтобы любая магия, взрывы и атаки, имеющие на ней место, не вылетели за пределы и не ударили в зрителей, стала последним полем боя в состязаниях. Простой и эффективный, как топор, этап брал лучшее от пресловутых гладиаторских боев, начиная с архитектуры самого места и заканчивая принципом события. Несколько последних участников попарно сойдутся друг с другом, пока не останется кто-то один — самый сильный и достойный. Всего четверо, всего две пары, всего три сражения. Впервые за много лет Хильда могла сделать что-то для себя, хотя в конечном счете от ее победы выиграют все — то есть все, кому она хотела помочь. Ёльда долго не соглашалась притвориться ею, особенно потому, что Хильда не признавалась, к чему вообще ей понадобился маскарад. Сейчас сестрица, должно быть, в шоке скрипит зубами. Или усмехается, довольная, что конкуренция пожелала устраниться сама. Она наверняка догадывалась, что Хильда затеяла, но не стала ей мешать. Ее просто попросили об одолжении, и она выполнила его. Чтобы выжить и победить, отстоять свое право на свободу, Хильда должна убить всех остальных. Убить или хотя бы обезвредить. Она криво ухмыльнулась самой себе: прежде она бы даже не задумалась, что есть иные опции, кроме убийства. Ведь это так просто. Нет демона — нет проблемы. Школа герцогини. Та до сих пор руководствовалась сим простым и эффективным правилом. Прогрохотала поднимаемая решетка. С обнаженным клинком Хильда вышла на большую овальную арену, покрытую мелким красноватым песком. Стук подошв бронированных чешуей дракона ботинок глох на такой поверхности. Лишь взвивались в воздух маленькие облачка пыли. Хильда всегда знала себе цену в бою и не сдерживалась. Но теперь ее искусство смерти достигло своего апогея. Напряженные до предела, все шесть демонических чувств позволяли ей замечать противника прежде, чем он нанесет удар. Навстречу ей выпустили плечистого, здорового демона, при взгляде на которого в голове возникало одно слово — «мощный». Мощные руки, мощная челюсть, крепкая голова и пудовые кулаки. Одна грубая сила. Но не стоило обольщаться: внешний вид часто бывает обманчив, особенно в отношении демонов. По гулкому звону гонга ее противник провалился под землю, словно ушел в каменную воронку. Над местом, где он только что стоял, взметнулось облако пыли. Хильда встала в стойку, сжала рукоять клинка покрепче и отбросила со своего всевидящего глаза челку. Так она могла бы увидеть и под землей. Песок зашуршал, осыпался куда-то вглубь, и мощная рука в металлическом наруче, покрытом рунами, впилась в ее лодыжку. Хильда вонзила кончик шпаги в кисть, не боясь поранить себя: высокие ботинки защищали ногу. А не будь ботинок, она поступила бы так же. Пустяковая цена, пролить немного собственной крови, чтобы освободиться и дать отпор. Массивный демон вырвался из-под земли, разбрасывая вокруг пыль и песок. Хильде даже не пришлось заслоняться рукой, ведь ее голову защищала магическая вуаль. Пусть и черная, она никак не мешала демонице видеть. Наоборот, она могла засечь всплески чужой магии, которые маленькими искорками отражались на тонкой материи. Девушка увеличила дистанцию изящным сальто назад. Противник с ревом бросился на нее. Она, куда более маленькая и верткая, легко ушла от него и успела полоснуть клинком по его плечу. Демон зарычал и обрушил на нее удар массивного кулака. Хильда прыгнула. Ее невесомая броня взметнулась следом за ней, приятно обволакивая тело легкой и надежной защитой. Прогрохотал гром и молния вспыхнула на клинке демоницы. Хильда даже не потрудилась вспомнить, как звать ее оппонента и из какой он семьи. Он оказался достаточно силен, чтобы достичь финала, но все же он ей не ровня. Песок оплавился и полетел в стороны от его атаки, и он, полагаясь на одну грубую силу, атаковал другой рукой (с тем же успехом) и, разворачиваясь на месте в попытках поспеть за маленькой по сравнению с ним девушкой, рассек воздух реверсивным ударом тыльной стороной руки. Созданные им завихрения воздуха слегка подпортили Хильде траекторию прыжка, но она успела извернуться и уйти от массивного кулака, что мчался прямо на нее. Враг казался сильным и тупым, однако его сообразительности хватало на какую-никакую стратегию боя и предугадывание действий. Он почти достал ее этим ударом, который Ога называл «уракен»: это было что-то из их японских боевых искусств. Хильда пригнулась и бросилась под ноги гиганту. Перебив ему сухожилия на икрах, она взбежала по его опущенной руке и вонзила шпагу в незащищенное горло. Хрипя, противник осел и грузно рухнул лицом в пыль. Хильда изящно соскочила с его плеча еще в падении и стряхнула капли крови с клинка. Арена, что волновалась, кричала, охала и ахала, когда противники атаковали друг друга, кто-то попадал по врагу или мазал, взорвалась восторженными воплями. Независимо от исхода, толпа рукоплескала победителю, улюлюкала проигравшему и радовалась ультранасилию. Хильда попыталась отыскать на трибуне герцогиню Гремори. Ага. Та сидела, надменно поджав губы и взирая с каменным лицом на происходящее. Разумеется, она все уже поняла, и ее отношение было так же далеко от одобрения, как мир демонов от верхнего царства. Не то чтобы это имело какое-то значение. Герцогиня может гневаться, сколько ей угодно, но она не посмеет вмешаться в ход состязаний и отозвать участников, будь даже один из них ее собственной дочерью. Да и не пристало такое знатной даме: истерить на людях, требуя отмены этапа. Вернувшись в комнату отдыха, Хильда предпочла бы не иметь передышки вовсе, чем томиться ожиданием. Ее бой прошел достаточно кратко, что нельзя было сказать об остальных. События транслировали через большое круглое зеркало-экран, работающее на магии. Хильда внимательно наблюдала за другими участниками, подмечая их способности и слабые места. Занятно, что она, выступив первой, оказалась в своеобразном выигрыше и могла не то чтобы разработать стратегию, но получить недурное представление о враге. Как она и ожидала, во втором противостоянии победил ловкий, гибкий и верткий демон — тот самый, с которым Ога перебросился парой слов в лабиринте. Он обладал немалой демонической мощью, но также весьма умело использовал обстоятельства в свою пользу, а еще орудовал простым с виду копьем. В копье на первый взгляд не было ничего особенного, оно не било молниями, вряд ли было отравлено (несколько царапин не причинили противнику обладателя копья никакого беспокойства), не атаковало само по себе. Но Хильда не сомневалась, что это очень опасное оружие. Поэтому она не удивилась, когда демон с копьем одержал победу и тем самым сделался ее противником. Она глубоко вздохнула, выдохнула, подняла голову и вновь вышла на арену. Она не сомневалась в себе. Она была готова. Они не сражались — они танцевали. Пляска клинков, сверкание стали. Быстрые шаги и повороты. Удар, звон, прыжок, уклонение. Раз за разом они сходились и расходились. Она стремилась подобраться на расстояние удара, а он не позволял ей. Копье било быстро и точно. Хильда уворачивалась, по ходу дела принимая магические атаки на свою чудесную броню. Противник, смекнув, что незачем попусту тратить силы, положился на оружие. И он мог себе это позволить, потому как владел им превосходно. Хильда, впрочем, не отставала. Странное сочетание, копье и шпага, но правилами выбор оружия мало ограничивался. Они оба ждали шанса для роковой атаки. Оба пытались нащупать слабые места в обороне оппонента. Хильда не могла воспользоваться шпагой, потому что копье не позволяло приблизиться на расстояние удара. И она, в отличие от противника, вынуждена была прибегать к магии, стараясь выбить копье. Вцепившись черными хлыстами в древко, она дернула на себя, но немного не рассчитала: слишком близко. Они оказались вплотную. В таком положении драться можно было лишь собственными зубами. Демон увидел за черной вуалью глаза, подобные драгоценным камням: один изумруд, второй рубин. Хильда оттолкнула его, так, что он полетел через голову, и тут же бросилась следом, чтобы поймать противника на клинок. Он приземлился и едва успел заблокировать шпагу древком. Тогда она выпустила демонические хлысты и ударила в голову, шею, корпус и ноги — словом, во все точки, чтобы нарушить хрупкий баланс. Но и противник не остался в долгу: отчасти защищаемый собственной броней, он со вскриком повалился на спину (Хильда впилась в его ногу и дернула) и неожиданным ударом древка мазнул ей по голове. Демоница пригнулась и ударила шпагой. Чуть-чуть; клинок вонзился в песок. Оппонент перекатился и поднялся, принимая стойку на одном колене. Его копье просвистело у нее за спиной — изящным изгибом позвоночника она избежала его. Враг оставил ее в покое и ударил в землю. Песок взвился стеной, закрывая обзор. Но Хильда видела и через него, ведь не зря же герцогиня долгие дни и ночи заставляла ее тренироваться, давясь собственной кровью, страдая от мучительных болей, чтобы овладеть даром алого глаза. Сзади!.. Укол, отбив. Она поднырнула и выбросила клинок вперед, метя меж пластинок брони на ребрах противника. Песок собрался в вихрь и заключил их в кокон, закручиваясь тугой воронкой. Она могла сколь угодно хлестать по нему, он вновь возвращался, образуя движущиеся стены. Тогда Хильда тоже ударила в землю, и та дала трещину. Аэродинамика поверхности нарушилась. Кокон поплыл. Хильда со всей силы хлестнула врага, выкинула его за пределы созданной им тюрьмы и сама вылетела следом. Он приземлился на ноги и сразу пружинисто оттолкнулся. Они сцепились в воздухе. Полетели магические искры. Паря на высоте, они разбрасывали вокруг вспышки и ошметки черной демонической силы. Хильда взмыла повыше, чтобы обрушиться на голову врагу. Он устремился следом с копьем наготове. Развернувшись, Хильда перехватила шпагу и понеслась назад. Лицо демона исказила довольная усмешка: с его точки зрения, девушка услужливо падала ему прямо в лапы. Острие копья прошло в каком-то сантиметре от ее лица. Вуаль зацепилась за наконечник и отбросилась назад. Глаза демона распахнулись от изумления: он узнал ее. Извернувшись ужом, Хильда обогнула копье, как гибкая лиана, повисла на своем враге, удерживая его оружие демонической силой, и вогнала клинок противнику в шею… Дзынь! Что-то металлическое, остро сверкая, полетело к земле. В руке у Хильды остался обломок. «Стальная кровь», — поняла она. Довольно редкий дар, который позволяет демону превращать свою кровь в настоящие доспехи, которые не возьмет почти никакое оружие. Так что обычную броню он носит для отвода глаз. Недолго думая, Хильда ударила снова, но на сей раз она вогнала клинок врагу точно в глазницу. Да, уж там-то он броню не предусмотрел, ведь тогда он перестал бы видеть. Красивое лицо демона страшно исказилось; второй, целый глаз вылупился, рот широко распахнулся, обнажая клыки. На лбу и шее вздулись вены. Арену огласил жуткий вопль. Хватка противника ослабла. Хильда разжала пальцы, оставляя клинок в ране, и высвободила несколько черных щупалец, которыми держала копье, чтобы задушить демона. Плети демонической энергии обвились вокруг шеи противника и стали сжиматься. Он захрипел и начал обмякать. Хильда нахмурилась. Слишком просто. Второй, уцелевший глаз демона распахнулся. Налитый кровью, он в ярости уставился на Хильду. Она оскалилась и сжала черные плети. Воздух больше не попадал демону в легкие. Затрещал хребет и гортань, но шея вдруг покрылась магической броней. Хильда выпустила его, перенаправила черные хлысты, чтобы схватить демона за ноги и швырнуть его оземь так, чтоб раскрошить всмятку. Всего только два щупальца остались, чтобы удерживать вражеское копье. И он воспользовался этим. Он с неожиданной силой обвил плетями своей демонической силы ее торс и бедра, лишая Хильду подвижности. Ублюдок обвел ее вокруг пальца. Она рано потеряла бдительность. Хильда с рычанием дернулась, разворачиваясь, но демон, как привязанный, лишь устремился по дуге вслед ее движению, как крутится камень в праще. Его копье, которое она удерживала за своей спиной, ему удалось повернуть наконечником к ней, и последним, изо всех сил толчком, когда он резко сократил дистанцию, демон толкнул Хильду на острие. Оно вошло по косой, через ее плечо, и глубоко застряло в грудной клетке, разрывая адской болью. Ни вдохнуть, ни крикнуть, ни пошевелиться. Тот небольшой участок, который обнажился, открываемый вуалью, всего на мгновение… и противник успел. Удача оказалась на его стороне. Хильду не впервые протыкали копьем, но она уже знала, что это не обычное копье. Не просто демоническое. Все оружие демонов по умолчанию сильнее обычного металла и тех железяк, которые делают люди. А это копье было древним, полным магии, которая претерпела множество трансформаций на пути к тому, чтобы стать собственностью обитателя нижнего царства. Каким-то седьмым чувством, интуицией, в последний миг тлеющего сознания, Хильда поняла, с чем имела дело. Оружие, способное одним ударом убить демона. Оружие, некогда принадлежавшее тем, кто обитает в другом мире, тем, частичка чьей силы до сих пор жила в нем и несла погибель потомкам Лилит. Она умерла прежде, чем успела подумать, что проиграла и оставляет своего господина.