***
Несмотря на то, что время спуститься в прямом смысле в ад настало, никто не явился переправить подмогу. Ален Делон был недоступен, Фуруичи тоже не отвечал. Ни один пространственный демон не пришел, как не пришел никакой другой просить о помощи. Стоило предполагать самое худшее. События могли развиваться по-разному: оказалась заблокирована пространственная магия, транспортировщики взяты под пристальное наблюдение, Ален Делон в плену или убит, Фуруичи остался без коммуникатора… — А может, они там влегкую завалили Сатану и сидят чай пьют? — постаралась быть позитивной Ханазава. — Скорее, Сатана сидит пьет чью-то кровь, — мрачно предположил Акахоши. Без демонической медицины ему сильно поплохело, а Маммон не мог круглосуточно заниматься его раной. Поэтому здоровьем его занималась в меру своих сил Куниеда, и она же велела ему поменьше болтать. — Слушаюсь, — слабо отозвался контрактор. Ему в самом деле недоставало сил даже на разговоры. Бывшее их убежище лежало в руинах, и Химекава в срочном порядке договорился о пристанище на одной из береговых точек ВМС Японии. Переговоры были ожесточенными и вояки не уступили, покуда Химе не сказал, что он просто не купит их со всеми потрохами и не продаст всю их подноготную корейской разведке. За ними продолжал наблюдать величественный ангел, но к нему прибавился Нацуме со своим помощником и один крылатый гвардеец. Гвардейца приставили на случай еще одного столкновения и для страховки от Левиафана. Архидемон получил контрактора, но контрактор только училась с ним обращаться. Хочешь — не хочешь, а пришлось Левиафану принимать человеческий облик. Его ничто не могло убедить, и он явно развлекался, доводя окружающих до белого каления. Покуда Ходжо не вонзила каблук ему в хребтину и не пообещала, что он будет жрать свой собственный хвост. Но даже сменив обличье, он остался самым настоящим змеем, его натура проступала буквально в каждой черте: раскосые глаза, плавные и вкрадчивые движения, гладко зачесанные в хвост волосы, заостренные скулы и тягучий, льстивый, но вместе с тем издевательский голос. А еще острые вампирьи клыки. Он выглядел как молодой мужчина не старше тридцати, но порой, вглядываясь, можно было заметить, что он то кажется совсем юным, то чуть ли не стариком. Ринго была с ним совершенно безжалостна, а Куниеда заметила, что та стала еще резче прежнего. Впрочем, Левиафан получал нескрываемое удовольствие от оскорблений и ударов плеткой (никто не осмелился спросить, где Ходжо ее взяла). Немного покривлявшись, он выполнял, что от него требовали. Его способность превращаться сильно отличала его от прочих архидемонов. Когда Ходжо спросила, что он умеет, Левиафан ответил: — Очень абстрактный вопрос, моя королева. Неужели ты не видела, на что я способен? Кажется, я продемонстрировал в полной мере. — Кривляться будешь перед зеркалом, — Ходжо качнула деревянным мечом в руке. — Что ты можешь в паре со мной? Левиафан осклабился, обнажая клыки, и вдруг рраз — очутился к ней вплотную. Глаза демона были закрыты и он не открывал их, возможно, ожидая исцеления, но прекрасно ориентировался в пространстве. — В паре с тобой, сладкая, я могу что угодно. Она ткнула его мечом, чтобы перестал жаться. — Давай, удиви меня. — Только если ты воткнешь в меня это посильней. Их тренировка получила зрителей. Смотреть на нее было странно и местами даже мерзко, но публика не могла пропустить такое зрелище. Ненэ посинела от омерзения, Химекава закатил глаза, Торас Канзаки покрылись испариной. Один Такамия остался невозмутим, потому что повидал некоторое дерьмо, и Нацуме, который на все смотрел с юмором. Ринго не церемонилась и со всей силы хлестнула Левиафана деревянной катаной. Удар оставил на его лице красную полосу. Демон пошатнулся и облизнулся длинным и узким, раздвоенным на конце языком. Ненэ передернулась. — Прекрасно, — пропел Левиафан, — а можно е… Не дожидаясь конца фразы, Ходжо толкнула его ногой, хлестнула по спине и наступила на грудь, безжалостно давя туфлей. — О даа, то, что надо, — зашипел от удовольствия демон. Юка с Канзаки зашушукались: — Семпай, ты только глянь… ему нравится, — высказалась Ханазава. — Садомазо конченый, — согласился семпай, испытывая желание развидеть увиденное. Юка обвила пальцами его локоть и подвинулась поближе. — Он же не будет приставать к другим, да? — с тревогой сказала она. Довольный, что его тут считают самым надежным, Канзаки ответил: — Пусть попробует, я его морским узлом завяжу. — А еще можно отдать Тоуджо. Он из него суши сделает. — Точняк. Правда, такие суши есть никто не будет. Левиафан наконец внял приказам и показал, что ему дает контракт. Его способность принимать разные формы сильно отличала его от других архидемонов. Вдруг изогнувшись, он превратил нижнюю часть тела в змеиную и обвился вокруг Ходжо. Только одна ее рука осталась свободной — в которой она держала сигарету. И она невозмутимо выдохнула облако дыма в лицо Левиафану, который положил острый подбородок ей на плечо. — Я сожму тебя так сильно, что все косточки захрустят, — мурлыкнул он. — Я такой гибкий, что смогу пролезть куда угодно… — он высунул язык и коснулся его кончиком мочки ее уха. Наблюдатели поразились хладнокровию и выдержке бывшей краснохвостки. Ходжо вывернула руку и прижгла сигарету о лоб демона. Тот зашипел. — Тебе в ушшко. И не только… — Я сама в тебя пролезу, — пообещала она, — и выверну наизнанку твои потроха. — Сссшшшш. Левиафан показал зубы. Его превращение еще не окончилось. Он стал уменьшаться в размерах, начиная с нижней, уже змеиной части, и тесно обвил руку Ходжо, в которой она держала боккен. Тонкий змеиный хвост пролез между всеми ее пальцами, мягко и настойчиво вырывая деревяшку. Голова исчезла, съежилась, нарастила короткие рога. Заблестела чешуя. В ладони у Ринго появился меч, на черном клинке которого вспыхнуло демоническое пламя. Она подняла его, проверила баланс и усмехнулась. — Ядовитый, — произнесла она. — Мне подходит. Пробный удар, который она нанесла, оставил выжженную просеку в лесу на километр. Позже выяснилось, что меч был не единственной боевой формой змея. Он мог одновременно создать своему контрактору неуязвимую, как его чешуя, броню и усиливать обычный клинок магией. Правда, и платить за его способности приходилось дорого. После каждой тренировки Ходжо возвращалась измученной, а с утра не выглядела отдохнувшей. Но ей самой, похоже, было все равно. Она не хотела разговаривать об этом ни с кем, кто вообще отважился поднять тему — ни с Куниедой, ни с Такамией, ни с Эбианом. — Бесполезно, — вздохнула Аой, — она такой человек… она не доверяет никому. И никогда не будет жаловаться. Все в себе. «Нээ-сан, ты недалеко ушла», — подумала Ненэ, но смолчала. К тому же у Ходжо был мерзкий характер, и никто из девчонок просто не желал с ней связываться. Хотя сердобольная Куниеда все равно сочувствовала ей. Ринго не ладила с Насу, но и она не обрадуется, если из-за нее кто-то умрет. Через день после сражения Куниеда застала вторую главу краснохвосток на тренировочной площадке. Но без демона и без оружия. Ходжо медленно обходила площадку, заглядывая под каждый куст и шаря в траве. — Что-то потеряла? Взгляд исподлобья. — Тебе что за дело. Аой посмотрела в ясное небо. Обладать воспоминаниями Лилит было тяжело, почти на физическом уровне; она словно таскала с собой денно и нощно груз, который никогда не исчезнет и не станет легче. Где-то глубоко в сердце поселилась печаль, которая останется там навсегда, она знала это. Но именно древняя память позволяла ей смотреть и относиться к вещам несколько иначе. Слова и тон Ходжо ничуть ее не задели. Она просто понимала ее. — Давай поищем вместе. Так быстрей. — Отвали. Аой немного подумала. Она была девушка сметливая. — Я не видела ее, если что. Ни здесь, ни в здании. — Я не спрашивала. Куниеда улыбнулась и ушла. Ходжо вскоре пропала со двора, перевернула, что смогла, на базе и, отлупив Левиафана, ушла куда-то. Куниеда слегка встревожилась; за неуравновешенной Ходжо стоило бы присмотреть. Она хотела попросить об этом Нацуме, но Нацуме тоже испарился вместе со своим молчаливым помощником. Этого парня в капюшоне он даже не потрудился никому представить, да и ребят он все равно не интересовал. Что ж, раз они оба пришли с ангелами, им можно доверять. Ринго не ушла далеко. Она просто спустилась на берег. База пряталась в лесу на вершине мыса. Ходжо устала. От всего и всех. Она пришла спокойно посидеть, послушать море и посмотреть, как сгорает солнце в океане на горизонте. Мерное шуршание волн вымывало все мысли из ее головы, оставляя блаженную пустоту. Она смотрела на них и ни о чем, наконец-то ни о чем не думала. Она замерзла, но все равно не двинулась с места. По песку зашуршали чьи-то шаги. У нее даже не осталось сил злиться, что какой-то камикадзе решил ее потревожить. Рослая и массивная фигура приблизилась и молча села на соседний валун, сверкнув на закатном солнце лысиной. Эбиан не сказал ни слова. — Пришел провести мне сеанс психотерапии? — почти беззлобно осведомилась Ринго. — А нужно? Она хмыкнула. На его лице она не увидела той жалости, которая так выводила из себя. Спокойный, хотя совсем не радостный. Поводы для радости последнее время отсутствовали. — Ты готов слушать исповеди? — скептически проговорила Ходжо. — Если ты готова рассказывать. Она долго молчала. Здесь не с чего было начать. Порой и слова не нужны, достаточно присутствия. Эбиан никуда не торопился. Он любил смотреть на закаты. — Скажи, — наконец заговорила она, — почему я? Эбиан молчал, потому что не совсем понял вопрос, но Ходжо пояснила сама. — Почему я выжила, хотя была слабее? Затоичи глянул на нее. Ринго подпирала подбородок ладонями, ее лицо заливал оранжевый свет умирающего солнца. Рыжие волосы словно жидкий огонь сбегали по ее плечам — после заключения контракта они принялись стремительно расти. — Кто тебе сказал, что ты слабая? — Потому что у меня не было демона, дурак ты лысый. Он не обиделся на «лысого дурака». Если Ходжо не матерится в твой адрес, это можно считать проявлением благосклонности. — Ты сделала все, что могла. — Откуда тебе знать. — Ты такой человек. Она помолчала. — От меня все равно не было толку. — Ринго посмотрела на свои ладони и шевельнула пальцами, словно перебирала что-то. — И сейчас нет. Она зачерпнула песка. Тот с шуршанием побежал с ее руки. — Все вот так, — сказала она. — Не могу ничего удержать… даже сущую мелочь. Даже такую ерунду… она была у меня в руке. — Она сжала кулак, и Эбиан точно знал, что острые длинные ногти впились ей в кожу. — Она была у меня в кармане. Я даже ее потеряла. Как? Эбиан вздохнул и медленно, осторожно положил большую ладонь на ее вздрагивающее плечо. Она не стала ее стряхивать. Она тоже знала, что Затоичи никому не скажет, что он видел и слышал, потому что он такой человек. Негромкий шорох она не услышала, но это оказался всего лишь Нацуме, стоящий на страже. Уже стемнело, когда они вернулись на базу. Взятая у Йохея сережка исчезла бесследно, лежала, наверное, где-то в траве, и там и останется. Тело ангелы давно похоронили, и Ходжо не желала знать, где. Она не хотела идти на то место. У входа курил Ястреб. Эбиан пошел сразу внутрь, а Такамия молча протянул Ринго пачку. Она колебалась одно мгновение. Вытянула сигарету, Шинобу дал ей прикурить, и они задымили напару. Такамия сунул всю пачку Ходжо в карман. — Спасибо, — просто сказала она. — Обращайся. У меня блоков куча. Насу помог свистнуть, когда… Он осекся, осознавая, что вышел прокол по базару. Даже в темноте он видел, что с длинных ресниц Ходжо сошла вся тушь, и ее веки покраснели и опухли. Но Ходжо и бровью не повела на его слова. Она выпустила струйку дыма и спокойно сказала: — Дебил он, твой Насу. Всем помог, а себе не сумел. Такамия медленно ответил: — Ага… есть такое. Он был единственным, кто отважился спарринговаться с ней после обретения контракта с Левиафаном. Мощь змея и его способности делали Ринго воистину смертоносной. Ненэ, наблюдая, пришла к неутешительному выводу: если Ходжо и прежде могла составить конкуренцию Аой в плане владения катаной, то теперь они в целом сравнялись по силе. Чем она за это расплачивалась, выяснилось случайно, а свидетелем стал Нацуме. Они с гвардейцем караулили посменно. Левиафан редко оставался в человеческом облике, если не взаимодействовал со своей хозяйкой. Порой он сутками пребывал в форме оружия, а то и вовсе развоплощался. Ходжо заняла койку в командном центре. Здесь была куча приборов и закуток для начальника смены, отдельная каморка с кондиционером, столом и личной душевой. Химекава молча уступил, не имея самоубийственных наклонностей, которые позволяют некоторым собачиться со злыми, сильными и очень расстроенными девушками. Спалось ей, правда, плохо. Нацуме развалился в удобном вертящемся кресле, глядя через длинные панорамные окна в ночь. За густой листвой угадывалось сверкание моря под луной. Горели какие-то лампочки и индикаторы на панелях. Ангел-гвардеец где-то спрятался, чтобы отдохнуть. В просторном зале раздалось негромкое шуршание, и тень в капюшоне доложила: — Там что-то есть. Нацуме повернулся в кресле. Напарник стоял у приоткрытой двери комнаты, где спала Ходжо. Там было темно и тихо. Нацуме выпрямился, напрягая свои чувства. И ему почудилась вонь демона, пусть и слабая. Его напарник уже толкнул дверь рукой и вошел. Дверь бесшумно повернулась. Нацуме ничего не оставалось, как сунуться следом. Он остановился за плечом товарища и прошептал: — Ты совсем опух, в комнату девушке так заваливать. Ответа не последовало. Они оба посмотрели на спящую. Спала она беспокойно, вздыхая и вздрагивая. Нацуме зажег крошечный огонек на своей ладони, и они приблизились, чтобы взглянуть. — Вот дерьмо, — сказал Шинтаро. Лица в капюшоне видно не было, но его обладатель явно покосился на ангельского агента с удивлением. — Ангелам можно ругаться? — Я не совсем ангел, говорил же… сейчас неважно. Капюшон молча с ним согласился. Нацуме поднес огонек поближе к лицу девушки, которое блестело от слез. Ненадолго повисло угрюмое молчание. Оба парня чуяли слабое присутствие Левиафана, но не видели его. Пока один из них не наклонился совсем близко и не увидел нечто странное на шее у Ринго. — Какого х… Нацуме остановил напарника жестом. — Нет, давай я. — А светить кто будет? Нацуме уступил. Его помощник осторожно повернул голову Ходжо и цепко ухватился за голову маленькой змеи, которая присосалась к ее сонной артерии. Змея раскрыла пасть, но ее держали грамотно. Она принялась извиваться, как бешеный червь, обвиваясь вокруг пальцев и шипя. На коже девушки остались две малюсенькие ранки. Прежде чем Нацуме успел что-то предложить, его напарник быстро свернул змее голову. Не удовольствовавшись этим, он прокрутил ей башку несколько раз и с небольшим усилием оторвал. Змея рассыпалась в его пальцах черным пеплом. — Ты идиот, мы могли бы его отследить. Из темноты, как из ниоткуда, появился силуэт. Ребята выпрямились. Нацуме нахмурился и сурово глянул на демона. Левиафан, скалясь и не открывая раненых глаз, тихо прошипел: — Помешшшали моей трапезе, шалунишшшки. — Мы как представители верхнего царства не позволим тебе причинять человеку страдания ради своего удовольствия, — произнес Нацуме. Левиафан сделал витиеватый жест ручкой. — Пустое! Далась вам эта грешница, — насмешливо пропел он. — К тому же вовсе не я причиняю. Я поглощаю. Такая глубокая печаль, такая сильная боль, такая необъятная ярость… — демон облизнулся и передернул плечами от удовольствия. — хотя творец ее раны мертв. Не иронично ли? Каждую ночь она видит его во сне. — Он склонился над Ходжо и пробежал кончиками пальцев по ее лицу. — Ах, бедняжка. Нацуме не без усилия остановил своего напарника, которого дернуло наносить раны Левиафану. — Как жестоко — умереть за товарища и оставить его с таким грузом, — продолжал демон. — Замолчи, — сказал Нацуме, — ты бередишь ее рану и упиваешься ее страданиями. Нас не интересует, грешница она или нет. Не повторяй впредь ничего подобного, иначе вернешься в цепи. Левиафан рассмеялся. — Ты не понял, ангел, — прошипел он, — чтобы поддерживать контракт, мне нужна ее энергия. Я буду пить ее боль. Или пожру ее душу. И демон растворился в темноте.***
Герцогиня Гремори не терпела хамского к себе отношения. Она пронзила Огу взглядом и надменно произнесла: — Закрой свой рот, смерд. Говорить будешь, когда тебя спросят. Не давая возможности ответить, она повернулась спиной и заговорила с королевой. — Ваше величество, я прошу вашего содействия. Мне ненавистна мысль, что моя дочь достанется смертному. Никогда дочери нашей семьи не вступали в смешанные браки. Наш род поколениями оставался чистокровным. Но даже отбрасывая это в сторону, согласно правилам, результат недействителен! Ога такого отношения тоже не терпел. Он всегда заводился как новый мотоцикл, с полпинка. Хильде пришлось даже отступить, потому что давление демонической ауры стало невыносимым. Он разозлился точно так же, как на матче в волейболе, когда они с Вельзи явно сменили облик и даже заговорили на языке демонов. Герцогиня сумела договорить до конца, но невольно сделала пару шагов и почти испуганно обернулась. — Ой, ну конечно же, я посодействую! — просияла Айрис. — Кого же вы выбрали, герцогиня, поделитесь! — Сначала я, — прорычал Ога, делая шаг к герцогине. Та не попятилась, но, кажется, хотела. — Ты хотела бой, ты его получишь. Герцогиня повернулась, выпуская свою демоническую силу. Ее страж отступил, трезво оценивая свои возможности. В бою медведей котятам делать нечего. — Боюсь, не имеет смысла рассказывать, моя королева, — проговорила герцогиня и взяла наизготовку золотую корону на цепочке, что висела у нее на поясе. — Очень скоро он покажется сам. Ведущий испуганно вякнул и попятился, понимая, что не в его компетенции разнять контрактора принца и герцогиню, а комментировать происходящее в непосредственной от него близости опасно для здоровья. Айрис встала и нахмурилась, а вокруг владыки Вельзевула собралась тень. Королю с королевой намекали, и довольно дерзко, что не хотят им подчиняться и скоро они узнают причину. — Ога, — сказала Хильда, выступая вперед, — мы с тобой оба «участник номер восемь». Не смей захапать все себе. Она вынула шпагу из зачарованной броши. Единственный раз в жизни Ога Тацуми был не против поделиться своим противником с кем-то еще. Шокированная тем, как быстро и непредсказуемо развиваются события, публика в зале повскакивала с мест. Кое-кто торопливо покинул банкет. Но, как отметил Фуруичи, большинство осталось и даже собралось в группы. Охрана пришла в боевую готовность. — А ну стоять, проказники, — заговорил сам повелитель. — Кто разрешил буянить на фуршете? Он провел в воздухе пальцем с острым когтем на конце, и сцену располовинило прямо между герцогиней и восьмым участником. Где-то со стороны замка грохнул пушечный залп. — Началось, — почему-то шепотом произнес Фуруичи. Вельзевул-старший погрозил пальцем, заставив сцену и весь зал содрогнуться, и, окутанный темной энергией, вылетел через потолок — разумеется, проломив его. Хильда немедленно взвилась в воздух, чтобы оказаться рядом со своей госпожой: очевидно, князь вверил ее защиту им; и потянула Огу за собой. — Постой, а герцогиня!.. — Мы должны защитить королеву! Впрочем, сама Ютения и не думала избегать схватки. Она выбросила вперед свою цепь, которая захлестнулась вокруг хильдиной ноги. Но цепь рассекла алебарда Хекатоса: в зал телепортировались опорники, и началась свалка. Приглашенные демоны, пусть безоружные, оставались при своих силах. Стража окружила королеву. Айрис ничуть не испугалась; она, хмурая, встала во весь рост, сурово взирая на восставших подданных. Она опиралась на трость. Но расправила плечи. Она всю жизнь провела в Демонии и она была супругой короля. Она умела достойно встречать, неважно кого, друзей или врагов. Королева подсказывала, как биться с тем или иным демоном, потому что знала, что те могут. Первая атака прошла быстро, бурно и безуспешно. Через Хильду кто-то из опорников передал нефритовый телепорт, чтобы королева перенеслась в безопасное место. Но вместо фиолетовой вспышки прозвенел смех герцогини. — Неужели вы думали, Ваше Величество, что Ваш секрет останется тайной? — вопросила она. Демоница была в первых рядах восстающих. — Уже сегодня вечером о нем будет говорить вся Демония. Телепортация заблокирована. Вы не сможете уйти. Сдавайтесь. Айрис ответила ей ледяным взглядом. Ога демонстративно поковырял в ухе. — Ну тебя нахер, кошелка старая. Подь сюды, мы с тобой на раз разберемся. — Ога, мы должны защищать королеву, — напомнила Хильда. — Слышал, Вельзи? Драка дракой, а маму защитить надо. Он был с Хильдой согласен, Айрис бросать нельзя, но больше всего ему хотелось спрятать Хильду куда подальше. Чтобы больше не испытывать то чувство вины, которое выгрызло ему все потроха. Так сделать было бы неправильно, но зато спокойнее. Точно понимать, что вероятность опять не успеть сводится к нулю. — Одумайтесь! Традиции чистоты крови давно устарели! — безуспешно воззвала к совести зачинщиков королева. — Хочешь, чтоб мы все повымерли? — крикнул кто-то. — Надоел самодур на троне! Хватит это терпеть! — вякнул второй. «В этом я с вами согласен, ребята», — подумал Фуруичи, выглядывая из-за опрокинутого стола. Ламия рядышком попеременно следила за локатором и обстановкой вокруг. Судя по тому, как быстро и в какой близости прыгала по экрану метка Сатаны, он вступил в схватку с кем-то прямо у стен замка. Скорее всего, с самим повелителем Вельзевулом. Дрожь земли и отдаленный грохот подтверждали догадки. — Чего ждем, я не понял? Нападайте, — осклабился Ога. Герцогиня переглянулась с одним из своих союзников и насмешливо качнула золотой короной в руке. — Есть ли смысл? Лучше сдайтесь. В ином случае вы просто откладываете неизбежное. Однако Оге неведомы были такие упаднические настроения. В его картине мира он всегда побеждал, а если нет, то вступал в бой заново и все равно побеждал. — Без толку с тобой разговаривать, старая кошелка. Обе стороны все еще пытались оценить, кто из них возьмет верх, ведь расклад выходил примерно одинаковый: несколько десятков элитных солдат, боевая горничная и принц с контрактором против лучших и сильнейших домов Ада. Грубо говоря, опорники брали количеством, а знатные демоны — качеством. При том, какую серьезную силу они успели засвидетельствовать в Оге и Вельзи, демоны все равно полагали, что могут драться на равных, и Хильду это весьма беспокоило. Пока все остальные думали, Ога действовал. Он шарахнул по врагам с помощью метки прямо через головы опорников. Полетели щепки от пола и мебели, где-то на фоне взвизгнул ведущий. Демоны бросились врассыпную. Опорники не зевали и часть их кинулась ловить тех, кто неосторожно отделился от группы. Завязалось несколько локальных боев. Кучка аристократов наседала на охрану королевы с попеременным успехом. Ога сцепился-таки с герцогиней. Он не мог бить в полную, чтобы не зацепить своих, ведь для такой масштабной драки места было маловато. Он теснил Ютению наружу, а та юлила, как могла. Они обменивались мощными, сотрясающими весь зал ударами. Воздух нагрелся и затрещал от обилия магии. — Не хочешь поучаствовать? — поинтересовалась Ламия у Фуруичи. — А ты? — Ты что, опух? Я врач, а не боевая машина. Валиас, который прятался вместе с ними, издал смешок. — Детка, ты при желании можешь стать самым опасным демоном в этом зале, — сказал он. Ламии пришлось дергать Фуру за воротник, чтобы тот не отвесил Вале пинка. — Идиоты! — прошипела она. — Не время для дурацких шуточек и драк между собой! Айрис, оценив обстановку, приняла какое-то решение и кивнула самой себе. И совсем по-хулигански сунула два пальца в рот да как свистнет. На какие-то мгновения схватка остановилась, но противники сразу вернулись к ней: никто не желал прошляпить момент и уступить. Ога наконец выкурил герцогиню мощнейшим взрывом, от которого обвалилась половина потолка. — Кретин! — заорал кто-то из опорников. — Своих прибить хочешь?! Хильда нанесла укол демону, которому за спину ловко зашли Хекатос с Графелем. Кто бы мог подумать, что они станут работать сообща! На все воля Лилит и владыки. Противник свалился, обезвреженный, хотя еще не убитый — пригодится для допроса. За ним сразу появился другой. Аристократы не отличались хорошей техникой и ловкостью, но их магия все равно делала их слишком опасными. Им и не требовалось становиться великими воинами, если они могли бить заклятиями испепеления, заточать врага в кристалле или уменьшить его в сто раз; для многих заклятий им не требовалось даже прикасаться к оппоненту. Ряды опорников редели. Ога мешкал с герцогиней, наверное, старался ее не убить. Снаружи донеслось нечто вроде гула самолета и оглушительные хлопки, словно над сражением лопались большие шарики или кто-то складывал гигантские парашюты. Над разрушенным залом нависла тень, и воздух прорезал драконий вопль. — Нафаня! — приказала королева. — Фас! Нафаня всегда слушался свою хозяйку.