***
Армейская закалка не позволила Шкиперу проснуться в четыре часа дня. Ладно, может, не закалка, а тяжело дышащий в лицо Джо, каким-то чудом умудрившийся залезть на кровать. Да, определённо, его разбудил именно голодный мопс, а не весьма красочный сон с участием ночного гостя, храпящего сейчас на диване в гостиной. — Кушать? — обратился Шкипер к псу. Джо в предвкушении облизнулся. Часы показывали девять утра. Шкипер поднял со стула футболку и с улыбкой начал наблюдать за Джо, который катался по краю кровати в тщетной попытке спрыгнуть на пол. Решив сжалиться над ним, Шкипер подхватил мопса под толстые мягкие бока и опустил на пол. Тот радостно покрутился у его ног и выбежал из спальни. Выбежал из спальни… Шкипер точно помнил, как закрывал за собой дверь. «Сука», — хмуро подумал Шкипер и пошёл готовить завтрак. Джулиан просыпается спустя два часа. Шкипер к тому моменту успевает сходить в магазин и выгулять Джо. Заспанный, с осыпавшейся под глазами тушью и в мятой широкой футболке, Джулиан кажется одомашненным зверьком. Шкипер поджимает губы, отворачивается к чайнику и сухо спрашивает: — Как спалось? — Честно, не очень! — с охотностью отвечает Джулиан, усаживаясь на стул. — Твоя рубашка воняет рыбой, а я её терпеть не могу! Считай, что я веган, только рыбный. Или рыбный расист! Ем только крабовые палочки! — Крабовые палочки сделаны из рыбы, — замечает Шкипер. В его руках две чашки с ароматным чаем, приготовленным по супер секретному рецепту Ковальски. Естественно, что Шкипер его знает. Естественно, Ковальски об этом не в курсе. А должен. — Что, правда? Моя жизнь никогда не станет прежней! — восклицает Джулиан и закидывает ногу на ногу. Шкипер быстро ставит перед ним одну из чашек и сам усаживается напротив. — А потом ещё и этот твой Джо-Джо! Нет, он, конечно, очень милый, хоть и страшный, я ничего не говорю! Но не когда он скулит и скребётся в твою дверь. И так — полчаса! Мне даже встать пришлось, чтобы его впустить! Надеюсь, он не натворил дел? Не нагадил тебе в кровать или там… в тапки? Мопсы вообще гадят в тапки? А на кровать?! Шкипер спрятал улыбку в чашке чая. Джо, значит, скулил. А он уже успел напридумывать себе всякого. Хорошо хоть в последний момент передумал подсыпать яд в чай, а то бы ситуация вышла неловкой. — Но ты так и не сказал, почему твоя футболка пропахла рыбой! — тем временем продолжил вещать Джулиан. — Ты рыбачишь? — Готовлю, — отвечает Шкипер. — Это… хобби. — О! У меня тоже есть хобби! Я люблю свистеть, правда, делать этого пока не умею… Кстати! Если моё обучение искусству свиста тоже считается хобби, то тогда у меня целых два хобби! — Тебя ещё не отпустило? — усмехается Шкипер. — Что? — Кислота. Или что-то другое. Джулиан смотрит на него недоумённо где-то с минуту. А потом машет рукой и отпивает остывший чай. — Вкусный! А действие кислоты закончилось ещё в такси! Кстати, ты не знаешь, где мой телефон? — Ты утопил его в туалете, — отвечает Шкипер и осекается: — В смысле — в такси? В туалете ты показался мне более здравомыслящим, чем… чем сейчас, например. Джулиан принимается задумчиво скрести пальцами по подбородку. Только сейчас Шкипер замечает ядовито-зелёный цвет его ногтей. — Видимо, какое-то побочное действие, — заключает он. — Слушай, у тебя нет ничего съедобного? Желательно, фруктов. Типа манго или авокадо. Ананасы? — Остывшая яичница с беконом, — разочаровывает его Шкипер. — То, что надо! — не разочаровывается Джулиан. Шкипер поднимается со стула и подходит к плите. Накладывая яичницу на тарелку, он затылком чувствует внимательный взгляд. — Ну что ещё? — не выдерживает Шкипер, оборачиваясь. Джулиан сидит, подперев кулаком щёку, и совершенно беззастенчиво и бесстыдно разглядывает его. Шкипер усаживается на место и пододвигает яичницу гостю. Однако тот даже не смотрит на неё. Вместо того, чтобы приступить к еде, он говорит: — Что? И на этом всё? Голос его иной. Не уже порядком поднадоевший беззаботный, и не разбитый и уставший, каким был в туалете ночного клуба. Шкипер уловил его голосе нотки… флирта? — Что ты имеешь в виду? — спрашивает он, ёрзая на стуле. Хочется также закинуть ногу на ногу, но это будет слишком… палевно? Пресвятая Макаронина, да он же в своём собственном доме! Шкипер закидывает ногу на ногу и тихонько сглатывает, видя, с каким вниманием Джулиан проследил за его действием. На кухне медленно, но верно поднимается температура. Из гостиной доносится звук падения чего-то тяжёлого, но мягкого и когтистого, который тут же сменяется счастливым и глуповатым лаем. Джулиан со Шкипером смотрят в сторону гостиной несколько секунд, а после — синхронно — возвращают друг другу взгляды. — А то, Биг Бой, — произносит Джулиан, вдруг вставая со стула, — что ты привёл меня сюда, в свой дом, — шаг из-за стола, — дал свою одежду, — шаг в сторону Шкипера, — напоил этим восхитительным чаем, — ещё один маленький шажок, такой, что теперь его острые голые коленки касаются ног Шкипера. У того перехватывает дыхание, — чтобы ничего не попросить взамен? Они смотрят друг на друга неотрывно, и Шкиперу требуется вся его выдержка, чтобы не отвести взгляд. Особенно когда Джулиан мягко, но настойчиво касается его колена и отводит его чуть в сторону, убирая одну ногу с другой. Шкипер не успевает спросить: «Что ты, блять, такое творишь?» Потому что Джулиан резко подаётся вперёд, обвивая длинными руками его шею и садится ему на колени. Шкипер смотрит на этого засранца, и для этого ему приходится слегка задрать голову. Он прикрывает глаза и со вздохом кладёт ладони на бёдра Джулиана. Чтобы не свалился. Только поэтому. — Почему я должен что-то просить? — говорит он тихо, практически переходя на шёпот. — Разве я не могу действовать исключительно из своих альтруистических побуждений? — Альтруисты такие скучные, — улыбается Джулиан и облизывает губы. — И всё же, Биг Бой, неужели не было ни одной грязной мысли, м? Если считать грязными мыслями фантазии Шкипера о том, как он раскладывает Джулиана прямо здесь, на обеденном столе, то да, они были. И появились они не сегодня и даже не вчера. Неделю назад, когда он только увидел Джулиана, извивающегося в красных лентах на сцене, он представлял, как перевязывает этими самыми лентами его запястья, как завязывает ему глаза и проводит сухими, шершавыми руками по гладкой, горячей и влажной от пота коже танцора. Джулиан переводит взгляд с глаз Шкипера на его губы, а следом — ниже и ниже. На губах его появляется шальная улыбка. — Теперь я убеждён вдвойне, что Биг Бой — это про тебя, — шепчет он со смешком и — ох — придвигается задницей ближе к паху. Его левая рука цепляется за плечо, короткие, но острые ногти впиваются в кожу до приятной жалящей боли. Правую руку он заводит за спину и, закусывая губу, касается подрагивающей ладони Шкипера, ведёт её, послушную и покорную, выше по бедру, оттягивает резинку трусов и опускает чужую руку на свою правую ягодицу. Он прикрывает глаза и коротко выдыхает. Его губы, красные от укусов, блестят от слюны и мелко подрагивают. Растрёпанные волосы спадают платиновыми прядями на глаза. Его кожа бархатная и мягкая, а задница — упругая, такая, какой Шкипер её и представлял. Второй рукой Шкипер скользит по спине Джулиана под футболкой, от чего тот выгибается, подаётся грудью вперёд и дышит глухо и загнанно. Он горяч. О, боги, он реально горяч. И Шкипер хочет сделать с ним всё, на что только хватит его фантазии, — а от недостатка воображения он никогда не страдал — но… Какого-то чёрта всегда есть это долбанное «но». В нём звучат вопросы, оставшиеся без ответов, невысказанные слова и, в конце концов, голос разума. То, что Шкипер был рационалистом и параноиком, порой мешало наслаждаться ему жизнью в полном смысле этого слова. Шкипер подаётся чуть вперёд, тянется к уху Джулиана и шепчет. Спокойно и горько: — И часто ты это делаешь? Джулиан вздрагивает, как от заряда тока, и смотрит на него невнятным, опешившим взглядом. — Что? — И часто ты трахаешься с незнакомцами у них на квартирах? Джулиан глупо моргает. Его брови сходятся к переносице, и он молчит так несколько секунд. — Ты только что… — произносит он медленно. — Назвал меня шлюхой? Шкипер молчит, напряжённо вглядываясь в блестящие, широкие и безумно яркие глаза. — Окей, — кивает Джулиан. — Бывает. Но, Биг Бой, предупреждаю, что я всегда получаю то, что хочу. А хочу я тебя. Шкиперу хочется плюнуть на всё, и просто поцеловать этого балабола. Но что-то… что-то мешает ему взять то, что суют ему буквально под нос. Он ощущает себя мышью, смотрящей на огромный кусок сыра. Сыра, лежащего в мышеловке. Момент безвозвратно потерян, и Шкипер отстраняет руки от тела Джулиана. Тот выглядит потерянным. — Думаю, нам не стоит делать это, — говорит Шкипер. — Ты ещё пожалеешь, — легко отзывается Джулиан и плавно соскальзывает с его колен. — Это угроза? — приподнимает бровь Шкипер. — Это обещание, Биг Бой. Джулиан снимает с себя футболку, комкает и бросает её в лицо Шкиперу. Тот успевает заметить возбуждение, едва скрываемое трусами танцора, прежде чем Джулиан выходит из кухни. — Что ты делал в том туалете вчера? — доносится его голос из гостиной. — Туда не пропускают посторонних, а тебя я в клубе раньше не видел. Ты искал меня? — Почти. Я пришёл поссать, — честно отвечает Шкипер. — Ясно, — говорит Джулиан, появляясь в дверях. Он уже полностью одет. Его глаза закрывают всё те же странные коричневые очки, отчего выражение его лица сложно прочесть. — Что, даже не спросишь мой номер телефона? — У тебя его нет. — Чёрт, точно, — говорит Джулиан, ероша волосы. Джо утыкается ему плоской мордой в ногу, и Джулиан присаживается на корточки. — Прощай, Джо-Джо! Ты очень милый и очень страшный пёс, но я всё равно буду тебя вспоминать! — Уходишь? — осведомляется Шкипер. — Позволь мне вызвать тебе такси. — Сам справлюсь, — отрезает Джулиан. — Отсосу таксисту, чтобы довёз бесплатно. Или как там поступают порядочные шлюхи? Шкипер не успевает ничего ответить. Джулиан исчезает в дверном проёме и хлопает входной дверью. Шкипер не совсем понимает, что только что произошло, но уже заочно начинает себя ненавидеть.***
Он игнорирует лифт и сбегает по лестнице, едва не навернувшись и чуть не переломав себе ноги. Он застаёт полуденный Нью-Йорк в движении, в вечном движении машин и людей. В левом кармане он находит две голубые таблетки, которые тут же отправляются в рот, в правом — смятую жирную сотку, неизвестно как туда попавшую. Он ловит такси, запрыгивает на заднее сидение и просит довезти его до первого пришедшего на ум парка. Им оказывается Центральный парк Нью-Йорка, но ему наплевать. Сердце колотится бешено, перед глазами появляются первые звёзды, а в руках материализуется неизвестно откуда взявшаяся фотография крупного голубоглазого мужчины в ковбойской шляпе. Джулиан прижимает к груди фотографию, закусывает губу и до боли сжимает свой член через жесткую ткань джинсов. Хорошо, что таксистом оказывается женщина.