Любовь с терпким вкусом

      Чувство страха то ли за себя, то ли за Фреда, а может быть за нас двоих. Громко хлопает дверь и я абсолютно без сил пытаюсь подняться, чтобы дотянуться до телефона. В комнату заглядывает ЭфПи, он немного напуган:       — Гермиона, куда пошёл Хирам? — слегка повышает голос, чем заставляет меня нахмуриться.       — Подозреваю, что к Фреду. — лишь произношу я.       Он быстро выбегает следом, а я бросаю попытки дотянуться до телефона.

***

      Буквально врываюсь в кабинет того, кто явно является причиной истерики у Гермионы. Фред удивлён, пытается что-то сказать, но я не намерен слушать. Хватаю его за ворот рубашки и толкаю к стене, готовясь нанести удар:       — Хирам, ты чего? — он пытается скинуть мои руки, но я лишь сильнее сжимаю ворот его рубашки, читаю в его глазах страх.       — Хирам, на твоём месте я бы успокоился! — слышу из-за спины голос ЭфПи, который только сейчас прибежал на выручку к своему другу.       — Джонс, на твоём месте я бы замолчал! — огрызаюсь я, слегка повернувшись в сторону собеседника и, уже повернувшись к Фреду, говорю с большей ненавистью — Эндрюс, признавайся, почему Гермиона в слезах?!       — Я не знаю. — голос слегка подрагивает и меня это злит, бью кулаком в стену, от чего мужчина сжимается — Лодж, честно. — будто бы вымаливает прощения, сильно толкает меня в грудь, заставляя отойти на пару шагов назад.       — Эндрюс, не ври мне! — сжимаю кулаки, готовясь к новому удару — Я за версту чувствую ложь!       — Хирам, я правда не знаю! — слегка кричит и размахивает руками, чувствую, как за моей спиной уже готовится Джонс — ЭфПи, успокойся.       — Может ты тогда расскажешь? — слегка понижаю тон, но всё равно чувствую целую гамму эмоций.       — Да, Лодж, ты с самого начала был готов убить за Гермиону. — с усмешкой начинает Фред, а меня это лишь начинает злить.       — В отличии от тебя! — сквозь зубы цежу я.       — А ты считаешь, что это плохо? Что я не готов на это. — удивляется Эндрюс, взглянув в мои глаза. Вижу, как его глаза наполняются злостью и страхом. Он боится и мне это нравится — Что молчишь?       — А ты считаешь, что то, как ты вел себя всегда, как мог её обидеть, мог позволить кому-то обидеть её это нормально? — хочу подойти к нему, но чувствую на своём плече руку Джонса, который спешит меня остановить — Джонс, успокойся. Руки марать сейчас не намерен.       — Лодж, я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь. — неожиданно Змей произносит это с некой нежностью, которая меня лишь сильнее напрягает — Но сейчас всем нужно успокоиться. Подумай о том, что Гермиона сейчас дома одна и она сейчас переживает.       — ЭфПи прав. — Эндрюс буквально падает в кресло и тяжело вздыхает — Гермионе сейчас очень тяжело. — очередной вздох, который отдаёт болью.       В любое другое время я бы не обратил на это внимание, но сейчас я чувствую, что мне нравится тот факт, что Эндрюс сейчас страдает. Правда о причинах мне не известно. Безусловно мне совершенно не нравилось, что страдает моя Гермиона, которая сильно изменилась в последнее время. Гнев начал медленно сменяться жалостью, злость — переживаниями, ярость — волнением за частичку своей души, которой является Гермиона. В идеальной тишине я начал обдумывать последующие действия. То, что Гермиона сейчас нуждается в поддержке было очевидно. Но могу ли я поддержать её именно так, как это нужно? Я не знаю:       — Что ты знаешь о состоянии Гермионы? — вдруг спрашиваю я, разрезая тишину.       — Если нужно, то она сама скажет. — нервно сглатывает, а я чувствую, что от меня что-то пытаются скрыть.       Молча киваю, глядя на фото, стоящее на столе Гермионы. На фото были я и она, безумно счастливые. Уже дома я убедился в том, что с Гермионой всё хорошо и она спит. Сижу в своём кабинете, обдумывая всё, что произошло в кабинете Эндрюса. В бокале очередная порция виски. Этот вкус очень долгое время сопровождает наши отношения. Если их сравнивать с напитками, то они как виски, такие же терпкие и слегка горьковатые. Если честно, то я это связываю с особенностью своего характера, который вечно критиковала моя мама. Как бы сильно я не любил Гермиону, я не могу контролировать иногда себя и поэтому бывают моменты, когда я срываюсь на неё. Гораздо хуже я чувствую себя в те моменты, когда злость проходит, оставляя после себя неприятный осадок. Такой неприятный и горький, что просто невозможно терпеть. В самом начале нашего общения я помню Гермиону, как ещё юную и наивную девушку, такую хрупкую и беззащитную. Она верила в рыцарей на белом коне, большую и чистую любовь без каких-либо проблем, верила в сказки. Сейчас мне безумно стыдно перед ней. За что? За то, что я не оправдал эти ожидания. Не смог уберечь её от проблем, часто сам создавал их. На моих глазах наивная девочка превратилась в воинственную женщину, способную не только постоять за себя, но и стереть в порошок любого, кто встанет на её пути и будет ей угрожать. Очередной глоток, последние капли напитка, от которого уже тошнит. Мне всегда казалось, что я поступал правильно, когда был готов растоптать тех, кто обижает мою девочку. Но так ли это на самом деле? Только сейчас понимаю, что я и сам обижал её. И как я могу растоптать себя? Я просто должен изменить себя и доказать Гермионе, что я способен измениться. Осталось только придумать как и с чего начать.