Цветы плачут, когда небо кровоточит

Цзинь Ксиолан улыбается этому невинному воспоминанию. С возрастом А-Юань перестала рисовать, но Ксиолан видит как наяву те рисунки, которые были немного корявы, но уже скрывали талант художницы. Жаль, что она не сохранила их, утопив в какой-то безымянной речке. Иначе бы она могла иметь клочок яркого света средь бездушного золота, которое заключает её в сети разврата и интриг. Вспомнить бы прошлое, сожрать паука что плетет эти сети и освободиться...но маленькое слово тлеет в центре паутине, беззащитное и смехотворное. И все же сильное, раз оно может заставить Цзинь Ксиолан спрятать меч и взять веер. Время тянулось сквозь дни невидимой струной, натягиваясь до предела. Наверное, так должно было ощущаться дыхание под водой – тоненькая струна, которая все натягивается и натягивается, пока не ударит по лёгким. Узнать бы у кого, действительно ли так, но те кто знает не смогут рассказать. Пионы цвели буйным цветом, поглощая все грешные радости жизни. Куда там алым розам с их напыщенностью, если эти цветочки справляются ничуть ни хуже? Однако у одного такого цветочка выдался неудачный день. «Это последняя капля. Больше нельзя терпеть и надеяться на что-то большее. Кажется, мне предлагали работу у главы Не…может бросить все это и сбежать туда?» Юный, желторотый, полный разбитых надежд на здравомыслие кровного отца ребенок хочет простого. Отдохнуть. От всех этих напыщенных пустых людей, от холодных взглядов. От громких разговоров, которые ничего не решают. Мэн Яо устал. Он не хочет больше стараться, он хочет лишь уснуть. Но, к превеликому сожалению, сон ему не светил в ближайшее время. Политическая ситуация в последнее время обострилась так сильно, что меч проигрывает это сравнение. И казалось бы, Цзинь Гуаншань должен сейчас работать как никогда, но Мэн Яо только смеётся над этим. Только он и работает в этом проклятом ордене, никто больше не думает о спасении своей шкуры. Даже мадам Цзинь занята чем угодно, но не этим. Мальчик быстро оглядывается по сторонам, опасаясь призвать своими громкими мыслями скандальную госпожу, но все обходится. И он опять продолжает мысленно жаловаться, перебирая бумаги. Пока его голова не озаряется идеей, за которую его поблагодарит вся Поднебесная. Иногда не бывает другого выхода, но единственный выход вызывает такое омерзение, что хочется смыть с себя эту грязь. Убийство во все времена считалось грехом, не смотря на то сколько людей убивают ради удовольствия, наживы, страха ответственности…самозащиты в конце-концов. Но защита своей жизни не может считаться грехом, но Цзинь Цзысюань уже не мог долго размышлять над этим. Что толку размышлять о убийствах, сидя в своей уютной комнате, когда ты сам свернул шею человеку возле пещеры с Черепахой-Губительницей. Первое убийство живого человека. Впору отпраздновать. И отпразднуем это дело войной – Цзысюань не глупец, он видит что дело движется к войне. Видит, что матушка решилась взяться за меч снова и раньше бы это вызвало в нем желание с ней потренироваться, но сейчас только гнев по отношению к Вэням. Его мать должна была наслаждаться богатой жизнью, а не закрашивать волосы. И со всем этим он забывает о беззащитных цветках, скрытых от посторонних глаз. А война уже началась. Вернее её объявление. Вдалеке от разочарованных в жизни пионов, Пристань Лотоса расцвела гигантским цветком, защищая своих обитательниц. Только этот щит продержался недолго против огненной магии, которую так обожали эти засранцы. Юй Цзыюань ругается и стремится защитить своих людей. Своих, чертовых людей, которые слишком слабы для настоящих сражений. Этих адептов, которые являются всего лишь никчёмными детьми. Детьми, которые не могут умереть вот так. Никчемные псы. Напасть на них, когда они только приютили своих детей. А дом оказался ловушкой, объятой магическим пламенем. И Юй Цзыюань ясно видит – в этом пламени сгорят и не возродятся немало людей. Никто не является цветком. Лотосы могут зацвести вновь, восстать из грязи, но трупы никогда не заговорят. Представить, что на теле её Цзян Яньли цветы навсегда застынут, охраняя тело от тлена. И остановиться, пропуская удар. Она не может. Она не может оставить её. Цзыдянь расцветает лиловыми ирисами в темных от дыма небесах, сворачивая шеи и души врагов. Её верные подруги рядом с даней, защищают спину от подлости. Всегда рядом, с самого детства, когда их познакомили с подруга подругой. И страх сжимает горло. Если она не сможет больше с ними выпить чаю? Скрестить клинки в подружеском спарринге, наполняя истосковавшее по силе тело энергией. Иньчжу рядом добивает одного Вэня ударом в живот, оставляя его валяться среди трупов и дыма. Как же много дыма, заклинательница задыхается. Едва не пропускает удар, благо успела отпрыгнуть. Плечо звенит серебристым колокольчиком, пропитывая дорогую ткань отвратительной жидкостей. Но кто в пылу битвы обращает на такое внимание? Отчего же защита так быстро пала? Чего не хватало магическому щиту? Он ведь должен был продержаться месяц в лучшем раскладе, в худшем неделю. Но не за час же рухнуть. Юй Цзыюань бранила олухов, которые были приставлены к заклинаниями – должно быть, они пропустили блоху. И эта блоха нашла стаю диких собак. Позади мелькнуло лезвие меча, рисуя в воздухе вязь заклинания. Цзян Фэнмянь пришел. В глубине души уставшая, окровавленная заклинательница обрадовалась мужу. Она вместе с остальными уже сдавала свои позиции, и больше защищалась, чем нападала. –… Она ничем его не поприветствовала. Стоило только заметить неприязненный взгляд, как она сразу вспомнила нечто важное – нигде она не заметила Вэнь Чжулю. Нигде не было заклинателей с выжженными ядрами, словно он остался в Безночном. Но мерзкий сынишка Жоханя был тут, как могло выйти что телохранитель ни разу не проявил себя? Если не Вэнь Чао, это порождение черепахи и собаки, то следовательно удавшийся сын. И этого она не ожидала. Минутное замешательство, в котором ураганом пронеслись все варианты будущего и вот Юй Цзыюань сворачивает шею очередному нахалу, сердито зыркая на Цзян Фэнмяня. Она сама справится, он нужен в другом месте. Забыв о своих жалких чувствах, когда он только появился, заклинательница собралась перемолвиться одним словом с своими подругами. Вместо одного слова вырвалась пустота. Их рядом не оказалось – они бы никогда не посмели оставить свою госпожу, свою подругу одну на поле боя…они не могли просто уйти, но и другой вариант был куда ужаснее первого. Глаза заливает потом, лезут волосы, а конца чужим людям все нет. Цзыдянь светится так ярко, что это почти ослепляет. И хорошо, если так. Без зрения легко представить что её верные подруги рядом, что это их мечи скрещиваются с другими мечами. Что это они сплевают кровь на горячую землю, ругаются. Но как не старайся, это не так. Юй Цзыюань застыла, не обращая внимания на Цзян Фэнмяня и его взволнованный голос, окрашенный в печально-фиолетовый. Иньчжу лежала на досках причала, укрывая своим телом Цзиньчжу. Пронзенные насквозь мечом, они лежали средь языков прожорливого огня и к ним было не подобраться. Хах. Когда их успело унести от неё на далёкий причал, где ничто не тревожило темные воды? Когда они отстали от неё, не успев предупредить? И вот результат слепоты. Обладателя меча, застрявшего в телах девушек нигде не было видно. Возможно он оступился и упал в воду, где поджидали водные духи, верные хранители Юньмэн Цзян. Захлебнулся водой и кровью, не успев насладиться чужой смертью. И как же она сожалела о том что не сама столкнула его в враждебную глубину, не сама изрезала его плоть и напоила подводных чудовищ кровью. Времени на скорбь не было, ей бы поскорее избавиться от захватчиков и обратить в бегство. Желательно с одним концом. Руки чесались от желания всех утопить, сделать кормом для лотосов и духов. Но они же не были идиотами, не подойдут к краю твердой опоры, дабы упасть и не выплыть. Одна за другой проносились мысли, отбраковаясь и выбрасываясь. Нужно перебить всех Вэней прежде чем они перебьют весь орден. А то что они именно это и делали, не зря среди взрослых тел встречались и детские. Молния застрекотала, возбуждаясь от ярости владелицы. Дышать и без того было нечем, пепел забивал дыхательные пути, но слышать горелую плоть было хуже. Пожар уже подбирался к телам. Вэней не жалко, но традиции велели хоронить мертвых в воде, делая их кормом для духов-хранителей. А так они не смогут защищать Пристань, если сгорят. И это раздражало. Оступилась, не заметила чужую гостеприимно подставленную ногу. Она не успела даже подставить руки, как ледяная сталь с отвратительным хлюпом пронзила живот. Продолжения она не увидела, мозг защищая хозяйку от боли и угарного дыма, погрузил её в спасательную тьму. Без неё, уверено управляющейся с кнутом, Вэни и так собирались сбегать. Они не сумели захватить Пристань Лотоса, слишком мало было людей для этого. Даже крысы не помогли, не забыть бы только найти этих крыс, разрушившими щит. Не забыть бы…Но она забыла.