Цветы плачут, когда небо кровоточит

Все было серо и грязно. Хотелось бы сравнить с зимой, но тут не было чистой белизны. Только тихая серость, которая практически оглушала своей таинственностью. И лотосы так же, как и все вокруг, покрылись коркой пепла. Ей не хотелось думать от чего появился пепел, Цзян Яньли просто искала. Искала и с каждым найденным человеком её сердце стучало все громче. Всё оглушительнее, всё громче раздавались мысли — они умерли. Цзян Чэн шел рядом, до белизны кожи сжимая рукоять Саньду. Пусть он и не показывал таких ярких эмоций, как страх за близких, все же она не первый год является старшей сестрой. Успокаивающе погладила по плечу, глядя себе под ноги. Не пропустить бы. В другом месте точно так же искал тела или их признак Вэй Ин. Цзян Яньли надеялась что если они разделяются, то смогут быстрее отыскать родителей и помочь им, если они живы. Холщовая, чуть обгоревшая сумка хранила в своих недрах несколько лекарств. Конечно, их запасы были скудны, но времени на пополнить не было. Как только они приехали из Мейшань, то увидели лишь догорающий дом. И мертвые, черные стебли, выглядывающие из воды. Никто не хотел даже думать о том, что попало в воду. Духи разобрались с этим. Цзян Чэн все время молчал, он успел сказать только два-три слова с их приезда. Что делать, никто не представлял. Где искать выживших и как восстановить их прекрасный дом. Никто не знал, они все боялись даже задуматься об этом. Они ведь не одни, чтобы думать о восстановлении дома. О других людях, ведь родители же не могли оставить их? Но хмурый больше привычного Цзян Чэн и его кивок в сторону обгоревшего пирса, показывали обратное. Яньли отвернулась, жалея о скудном завтраке. В этих черных телах было сложно распознать знакомых им людей, но мечи были куда белее этих тел. И они были знакомы им, детям Пурпурной паучихи. Они с рождения видели их в действии на тренировках, на Ночных охотах и в своих детских пухлых ручках. Мечи Иньчжу и Цзиньчжу. Черные, обгоревшие до неузнаваемости, сцепленные так крепко, что оторвать можно только с мясом. Девушка сожалела о их смерти, но подойти не решалась. Её желудок не был привычен к таким сценам. Безмолвная мольба, выраженная лишь в руках, обнимающими юную деву. Цзян Чэн принес мечи Иньчжу и Цзиньчжу, пристроил их на поясе. Яньли видела как он поклонился этим телам, прежде чем забрать те белые мечи. На их лезвии не было ни пятнышка копоти, они были чисты и остры как прежде. Огонь лишь закаляет заклинательские орудия, он не пачкает их в отличии от тел. Мечи изначально идеальны. А люди нет, они могут сгореть и от них останется только мясо для ворон. Глубоко вздохнув, унимая появившуюся дрожь, Яньли подумала о Вэй Ине. Интересно, встретил ли он знакомых, обгоревших так сильно, что мог узнать их только по мечам? Или ему повезло не застать друзей и подруг в таком виде? Она не знала чтобы предпочла. Острый слух уловил еле слышный стон боли. Женский. Дернулась вперёд, только ради того, чтобы брат остановил её. — Шицзе, не спеши так, — Цзян Чэн выглядел измучено, он и сам хотел броситься со всех ног. Но это могла быть ловушка. — Знаю, знаю. Она тяжело вздохнула, сбросив с плеча чужую руку и медленным шагом направилась в сторону звука. Он был тихим, словно издавшая его только очнулась и не до конца соображает. Цзян Чэн удивительным образом умудрялся не звенеть мечами, мягко стелясь по доскам, присыпанными пеплом. Интересно, кого они найдут? Врага или друга? Их потерянных родителей? Хоть бы последних. Слева остановилось дыхание, словно брат увидел что-то. Яньли с недоумением посмотрела туда, куда направлял взгляд сиреневых глаз и замерла. Она сама не поняла, что тоже перестало дышать. И это было понятно. Трудно вдыхать и так не сладкий воздух, видя на земле труп отца. Вот они и нашли то что искали. В безмолвном шоке, где любой звук показался громче барабанов, девушка схватилась за рукав Цзян Чэна. Стоять было сложно от переполняющих душу чувств. Небо, словно чувствуя развернувшуюся трагедию, собирало тучи. Постепенно накрапывал дождик, каплями собираясь на бледных щеках отца. Словно он оплакивал свою собственную смерть. Дети могли лишь надеяться что его смерть была лёгкой — о героизме не хотелось думать. Героизм означал бы что их отец умирал долго и мучительно, крича от невыносимой боли. Пустые янтарные как у неё глаза, смотрели в серое небо и проливали чужие слезы. Её глаза мертвы. Яньли присела, не боясь запачкать платье и закрыла чужие глаза, не в силах смотреть на них. Она совсем не хотела лежать здесь, среди мертвых тел и гари. Отчего же рядом нет матери? Всюду только сотни слепых глаз, обращённых в безмолвной мольбе к ним и отныне мёртвому отцу. Пробрала дрожь. Девушка крепко схватила брата за руку, не желая оставаться среди этого кошмара наяву. Цзян Чэн подался вперёд, словно увидел что-то. Следы, будто кто-то ползла по корке серого пепла, несколько раз падая. Цзян Чэн не желал знать что на конце этого следа, он бы точно не выдержал. Сломался, разлетелся бы на осколки, как и его орден. Выжившим людям не нужен разбитый глава. Наследник… Не стоит утверждать, что Цзян Чэну теперь предстоит нелегкое бремя. Пусть отец, Глава Юньмэн Цзян лежит сейчас на холодных досках, не зная о них, насчёт матери ничего неизвестно. Она сильная, даже без верных служанок смогла бы справиться. Стон раздался снова, на этот раз громче. Цзян Чэн не хотел бежать, но он просто не мог удержать сердце в узде. Это могла быть его мать — израненная, лежащая среди всей этой грязи и трупов, беспомощная. Картины того, что могло случиться одна за другой возникали в голове, пугая своей неотвратимой вероятностью. Юй Цзыюань проснулась среди догорающих костров, трупа мужчины в лиловом смотрящим прямо на неё. Чувствуя себя некомфортно от взгляда мертвеца, она перевернула его голову так чтобы глаза смотрели в белесые небеса. Она ещё не заметила своих ног и не знала, что встать она не сможет. Совершив попытку, она зашипела от пронзительной боли. Ноги были сломаны. Но неявное, скребущее под ложечкой беспокойство заставило её наплевать на ноги и ползти так. Она не знала где она и что тут произошло. Везде была лишь пыль, черные обожжённые тела и металлический запах, обжигающий её лёгкие. Сильные руки подтягивали тяжёлое тело вперёд, к живым людям, где она получит надлежащее лечение. Как Юй Цзыюань могла заметить что несло кровью от неё? Рана на плече покрылась корочкой, но она трескалась и сквозь трещины проскальзывали алые капли. Волосы спутанные в один грязный комок, скрывали кровавую рану, чудом не затронувшую череп. Всего этого она не замечала, занятая спасением самой себя. Она не смогла отползти от мужчины в лиловом дальше чем на десять ли, руки дрожали от напряжения. Нельзя было продолжать ползти, иначе быть болезненным судорогам. Тем более начинался дождь и ей бы хотелось смыть с себя всю эту грязь, очиститься от пепла и крови. Заклинательница свернулась в комок, обнимая бесполезные ноги, подставив голову дождю. Видение представшее двум отпрыскам Юньмэн Цзян было странным. Пронзительно нежным и пугающим. Родная мать свернувшись в комок, покорно отдалась дождю, смывающим приставшую у деревянным доскам пыль. Она казалась более хрупкой, чем все привыкли видеть. Бледная обескровленная кожа покрыта серыми и бурыми пятнами, дорогие одежды изорваны так сильно, что их теперь только в топку. Даже в качестве половой тряпки для слуг не сгодятся. Гордая хозяйка пристани была похожа на брошенного всеми котенка, чем на ту властную женщину, что они знали. Не ведая себя, Цзян Чэн осторожно подошёл к матери. Но звук его шагов пробудил женщину ото зыбкого сна, и он заметил ноги. Так вот почему она ползала, оставляя за собой след. Сердце сжалось в крохотный комок. –Не подходи! Стой где стоишь! Закричала Юй Цзыюань, обдирая горло острыми словами. После дыма горло было особо чувствительным. Дети замерли. Цзян Чэн все же решил проигнорить окрик матери, желая помочь ей, но Яньли придержала его. –Дай мне, она сказала остановиться тебе, — она ободряюще улыбнулась ему, веля оставаться на месте. Неизвестно что может вытворить женщина, не узнавшая их. Руки, оплетенные лотосами дрожали, предупреждая о опасности. Но Цзян Яньли не слушала непослушное сердце, оплетенное чуждыми в этой ситуации чувствами. Не до этого сейчас. Где-то их ждёт Вэй Ин, ищущий живых людей. Наверняка, он уже нашел парочку. К нему всё тянутся как на огонек, ищя тепла. Если были люди, что любили его, на их телах росли бы огненно-алые ликорисы. Горячие, как и чужое сердце. И они ждали, когда дети главы и хозяйки пристани Лотоса вернутся с новостями. Медленно, неспешно, как к дикому раненому зверю. Прикрывая голову от усилившего дождя, Яньли ласково обратилась к матушке, стараясь ничем не показать свой страх. Глаза, столь похожие на мертвые отразились в чужих. –Матушка, позволь нам помочь вам. Матушка отстранилась от предложенной руки, с опаской глядя на юную девушку. Её глаза напоминали те, что она видела у трупа. Не такие пустые, но похожие. Словно кто-то капнул солнце в потемневший янтарь и оно разлилось по всей радужке, не выражая никаких чувств. Юй Цзыюань не считала себя чьей-то матерью, она явно не могла быть матерью этой девушки с золотистыми глазами. Сомнения преодолевали цветок страха, что её убьют. Нельзя доверять так просто кому попало. Что-то зашипело на пальце, выпуская наружу узкий искрящийся ус. Она и не знала, что у неё есть оружие. Схватив неведомое зашипевшее змеёй оружие, она выбросила его вперёд, с удивлением наблюдая как появляется длинный кнут, весь состоящий из электрических разрядов. Незнакомка промокла под дождем, удар должен лишить её сознания. Кнут грациозной змеёй устремился к той, в ком он чувствовал кровь хозяйки и на рефлексе снизил мощность. Незнакомую девушку оттолкнул парень, что было бессмысленно. Удар не был столь мощен, как в начале. Она ударила вновь, только на этот раз вырвались лишь жалкие искорки. Кнута хватило только на один удар и тот не достиг цели. Грудную клетку резало при каждом вдохе. Эта пародия на удары лишила её последних крох сил, позволив этим детям приблизиться к ней и нанести удар. Но вместо этого юноша с хмурым лицом приложил ладонь к ране, вливая столь необходимую энергию. Она ослабла и это не было удивительным. Кроме очевидных ранений, Яньли заметила и некоторые ранения. Например, матушку явно чем-то ударили в грудь, сломав одно или два ребер. Цзян Чэн незаметно провел общее сканирование организма, проверяя что не так с организмом. Пожалуй, он мог бы поблагодарить учителей за этот навык. В общем положение не было критичным и можно возвращаться. Но что-то снедало душу, глядя на то как самый родной человек не доверяет им и готов напасть. Цзыдянь, бывший им игрушкой, в одну минуту стал оружием против неё и если бы не Цзян Чэн, то ожог ей был обеспечен. Неужели матушка забыла про все из-за ранений? Она поспешила сообщить это подозрение брату. Они решили познакомиться с матерью, дать ей немного больше информации о себе. Цзян Чэн добавил бы ещё и то что она теперь регентша наследника, а возможно и глава. Но было лишним так сильно перегружать чувствительный мозг, когда ему и так приходилось бороться за ясное сознание. — Матушка, мы хотели бы представиться вам, — начала Яньли, как более внушающая доверие из них двоих (к неудивлению), — возможно, вы не помните, но мое имя Цзян Яньли. Юноша рядом со мной — Цзян Чэн, Цзян Ваньинь. Юй Цзыюань неохотно прохрипела, видно было, что разговор даётся ей с большим трудом. Цзян Чэн не терпелось уже доставить матушку в убежище, но Яньли бы так не спешила. Ей нужно сделать ещё что-то, прежде чем они отведут её в безопасное место и уложат в постель. — И что дают мне чужие имена каких-то детей? , — словно матушка наглоталась камней с острыми гранями, и они изрезали всю нежную гортань. Девушка поспешила ответить, не заставляя раненую ждать. — Ваша дочь и сыновья хотели бы вам помочь. Вылечить, обмыть и накормить, а для этого требуется доверие. Пожалуйста, позвольте нам помочь. Она даже поклонилась, делая большой акцент на последнем предложении. Цзян Чэн недоуменно приподнял брови, не понимая к чему ведёт старшая сестра. В мягком голосе слышались стальные нотки. Он на всякий случай оглянулся вокруг, желая побыстрее возвратиться. Не нравилось торчать тут и мокнуть, когда остальные словно забыли о дожде. — Разве? Не припомню своих детей, — сомнение было столь явно слышно в голосе, что было сложно не обнять себя. Но хотелось дойти до конца. Это было необходимо для их семьи. Юй Цзыюань не понравилось, что девушка с глазами мертвеца утверждала, будто они с братом её дети. Её дети! Господи, узнай об этом Иньчжу и Цзиньчжу они бы рассмеялись. Но их не было рядом, а эти глупые дети возвысились над ней в своей такой же глупой заботе. Она же не об этом мечтала. Стать матерью двух почти взрослых детей — разве это не слишком? Нужно убедиться. Воспалённый разум проматывал все варианты, позволившие бы им помочь ей. А лихорадка все подбиралась ближе и ближе, широко расставив руки для горячих объятий. Времени не было. — С чего бы мне верить каким-то детям? , — не смотря на слова, Юй Цзыюань поверила им. У юноши были её черты лица, то же выражение лица и глаза. Сиреневые, с змеистыми молниями внутри. Но она не хотела, не хотела быть мамой. И отвергла их. Не без помощи Цзян Чэна (А-Чэна, раз она его мать), она наконец-то сможет отдохнуть. Заклинательница устало прикрыла глаза, даже не пытаясь о чем-то думать. Пока матушка спала, Цзян Яньли тихо переговаривалась с братом, обсуждая что может понадобиться и что из этого есть в наличии. Мелкие раны они вылечили ци, с остальными было не так уж и просто. Некоторые нужно было обработать про прибытии в дом, иначе быть инфекции. Они как никогда надеялись что Вэй Ину удастся найти целителя или ученика целителя, хоть кого-то у кого был опыт в лечении людей. Пусть самый маленький. Им поможет что угодно. Дом, до которого добирались больше часа, был маленькой трёхкомнатной хижиной, спрятанной в лесу. Она планировалась как домик для охоты, но не срослось. Не настолько долгими были охоты, чтобы сидеть, когда можно вернуться и похвастаться добычей. И сейчас этот осиротевший приют принимал в своих недрах обеспокоенных погодой и жизнью людей. Они и забыли бы о нем, если бы не смутное воспоминание Цзян Яньли, которая подслушала разговор отца со строителями. Это было так давно, что было воистину чудом что удалось вспомнить хоть это. И немного поблуждав, они все же нашли пристанище. Теперь они укладывали матушку на одну из кроватей, с жёстким матрасом и полным отсутствием намека на подушку. О комфорте им тут не мечтать. Девушка вздохнула, продолжая снимать с матери одежду. Как бы не был силен стыд перед обнаженным телом матери, но страх за чужую жизнь был сильнее. Перевязав рану и одев её в ту же одежду, Яньли позвала брата. Он вышел сторожить Вэй Ина, который все не возвращался. И не хотел есть, говоря что нужно дождаться Вэй Ина, тогда можно и отобедать вяленым мясом. Цзян Яньли покачала головой, напомнила брату зайти до темноты и возвратилась к матери. Она была не самой лучшей матерью, никто не утверждал обратного. Но и худшей её не назвать. Из грехов можно назвать только пренебрежение приемным ребенком и давление на Цзян Чэна как на наследника. И это выматывали старшую дочь, вынужденную наблюдать за ежедневными скандалами, где страдают её мальчики. Ни в чем не повинные дети, которым не повезло родиться. Женщина лежала среди шкур животных, тяжело дыша от излишнего жара. Все таки простудилась. О чем матушка думала, когда не пыталась спрятаться от дождя? О смерти без любимых людей, ведь подруги умерли. Их сожжённые тела оставались там, не похороненные, вынужденные гнить под солнцем и дождем, отравляя воду. Яньли смотрела, не в силах оторваться, как по бледному виску стекает капля прохладного пота. Интересно, что именно матушка помнит? Если она забыла только о последних тридцати годах, то это наверное к лучшему? Душа не так истерзана, в ней ещё сохранилась любовь к окружающему миру. Яньли бы очень хотела снова услышать ту полную безмолвной любви сказку о горных феях, когда мать убаюкивала её сама. Зрела решимость исправить все это. Вернуть память той кого она любила больше всех, даровать второй шанс, пока есть время. Чужой разум хрупок и пластичен в то же время. Нужно быть аккуратной, готовя новые воспоминания. Яньли готовилась соврать и цветы тихо кивали головками ей. –Матушка? Зачем вы встали, вам нужно больше отдыхать! Юй Цзыюань едва не падала, но упрямо продолжала наворачивать круги по комнате, цеплялась за стены. Ей хотелось поскорее вернуться к нормальной жизни. Но Цзян Яньли желала совсем иного, под руку отводя заклинательницу на голую кровать. Шкуры оказались сброшены и скомканы на полу, недвусмысленно говоря что плевать хотела Юй Цзыюань на лечение. –Матушка, скоро придет А-Ин, — и предвосхищая чужой вопрос, Яньли уточнила, — А-Ин твой старший сын, которого похитили в юном возрасте. И он забыл все, как и ты, только за имя держался. Обман готовился оплести жертву стеблями, запутывая темное сознание. Мягкий голос плел историю дальше, добавляя что-то от реальности, а что-то от сердца. Так как она мечтала. Так как хотела, чтобы было. Она гладила холодные руки матери, рассказывая откровенную ложь и смотрела ей в глаза. Матушка не узнает мправду, её пустой разум наполнится другими воспоминаниями. Вечер зажёгся алым закатом, медленно переходя в беззвёздную ночь. Наконец-то раздались шаги, которые все ждали с нетерпением. Ну как все, Юй Цзыюань всё ещё не верила и ждала подвоха. Но милая девушка с глазами мертвого солнца не давала усомниться. Но как же непривычно осознавать, что у тебя есть дети. Что тебе почти 50 лет, хотя ты помнишь себя 17-летней. Помнишь первый поцелуй, помнишь чужой румянец и теплый взгляд карих глаз. Тот парень был последним, что она помнила. Прикрыв глаза, женщина задумалась — а кто был её мужем и отцом её…детей? Тут все по другому. Прошли года, прежняя девочка исчезла, а на сцену вышла Пурпурная паучиха. Юй Цзыюань смотрит в потолок, замечая паутину по углам и маленьких белых паучков, бегающих туда-сюда. Ей бы побыть в одиночестве, привыкнуть к этому, но дети не дают. Яньли хочет вернуть воспоминания, напомнить о тех днях, которые никто не помнит. И Юй Цзыюань смирно слушает, удивляясь тому как много всего было. Цзян Яньли тихо кашлянула, предупреждая женщину о приходе. Рядом с ней стоял Цзян Чэн, уже привычный ей и незнакомый парень с странными глазами. Это тот А-Сянь, о котором говорила Цзян Яньли? И что ей делать?