***
— Вот все по Картоико Инэ, — сказал Аракавай. — Впечатляет? — Впечатляет, — проговорил Ицке. Соно Мори пошелестела бумагами. — А дальше у нас пойдет сын Картоико Инэ, — сказал Аракава. — Каико Инэ. Ну-с, с ним я беседовал с первым, он сам вышл на меня — с просьбой вернуть вещи, оставшиеся на квартире у Юкико. Тут мы и побеседовали. Читаю: — «Как мы с ней познакомились? Очень просто и вообще-то довольно случайно. В октябре… нет, в ноябре прошлого года начальство приказало мне срочно отрецензировать справочник по австрийской системе патентования. А я по-немецки вообще не понимаю, в институте учил английский, но это было первое мне серьезное задание на работе, да и самолюбие играло. Ну, обложился словарями, пополз по тексту, день корплю, другой, и все на первой странице… Нет, думаю, ничего у меня так не выйдет. Стал думать, что делать. Перебрал всех друзей и знакомых — как назло, никого с немецким. Кто с английским, кто с испанским, один даже с эсперанто, а с немецким ни одного. Тогда решил я подключить родителей: может быть, у них есть кто-нибудь. Вышел к ним, а у отца — помнится, была суббота — гости, две пары из его института. Так и так, говорю, товарищи, помогите бедному ребенку, срочно нужен знаток немецкого языка. Да ничего проще, кричат, у нас Юкико отлично немецкий знает… И тут же кто-то достает записную книжку и дает мне ее домашний телефон. Отец было на дыбы, не смей, дескать, беспокоить человека, но они его заговорили, что Юкико — женщина добрая, что ей ничего не стоит и прочее. Ну, а я — в прихожую, к телефону. Позвонил, назвался, сказал, по какому делу вторгаюсь в ее домашний покой. Она помолчала несколько секунд и очень спокойно, негромко так сказала: «С удовольствием помогу вам, Каико. Я свободна, можете приехать хоть сейчас…» — и продиктовала адрес. И я тут же к ней поехал. — И помогла она вам? — Не помогла — сама все сделала. Когда я два дня спустя после работы к ней поехал, как мы условились, рецензия была готова — напечатана в двух экземплярах, все честь по чести. Я ее благодарить, а она головой покачала и сказала: «Не надо, Каико, это я в своих интересах, чтобы нам с вами сегодня не работать, а шампанское пить…» И глаза у нее были в тот момент необыкновенные — грустные и какие-то сияющие, я таких ни у кого еще не видел. Наверное, в тот момент я в нее и влюбился. Что ж, я — человек решительный. Прямо при ней снял трубку и позвонил домой, что буду ночевать у друга. — Любовь с первого взгляда, так сказать… — Это что, ирония? (Аракава прервал чтение. Говорил он со мной охотно, — Сказал он, — словно только и ждал случая выговориться. А когда я сострил насчет любви с первого взгляда, лицо его исказило бешенство. То есть это я говорю — исказило, на самом деле оно осталось прекрасным, это лицо, только другим, что ли…) — Это что — ирония? — Какая уж тут ирония, Каико Инэ, избави … — Вы ее не знали… Да и никто ее не знал, даже самые близкие приятели. Один только я знал, потому, наверное, что она был первой в моей жизни женщиной. Я ее любил без памяти. Хотя с самого того вечера знал, чувствовал, что не надолго мне это счастье… — Она вам сказала, что скоро умрет? — Ерунда! Не могла она мне этого сказать. Она была здорова, она был совершенно здорова и невыразимо нежна… Мать никогда не была со мной так нежна, как она. Только однажды… — Что? — Незадолго до… Ну, недели за две до смерти она вдруг сказала мне ни с того ни с сего, ночью, я уже задремал… Громко и отчетливо сказала: «Скоро нам расставаться», а я спросил сквозь дремоту: «Почему?» И она ответила: «Потому что тебе дальше, а мне обратно, Нэко-кун…» — Простите… как она вас назвала? — Нэко-кун. Она меня так называла иногда. Ласкательное прозвище. Нэко-кун. Мне очень нравилось, когда она так меня называл…»***
Как удивлялся Койдзуми, все записанное подтверждалось…***
— Заурядный случай ясновидения, — саркастически пробормотал он и снова положил дневник на стол. — Читайте дальше. — Дальше, — сказал Аракава, — у нас с твоего позволения пойдет еще одна женщина. Кадзухико Иноуэ, друг детства Юкико. Читаю: — Значит, умерла Юкико… Ай, как люди вокруг мрут! Вот и мама у меня умерла недавно. Правда, ей под восемьдесят уже было… Жаль Юкико, очень жаль. Из женской части мы с ней в нашем классе всего двое, пожалуй, в живых оставались… Так вам о ней в школьные годы? Гм… А позвольте полюбопытствовать, зачем это вам? — Меня, собственно, интересует, не замечались ли вами в характере, повадках, высказываниях школьницы Юкико какие-либо странности, несообразности… ненормальности даже? — Гм… Пожалуй, Юкико действительно была в какой-то мере странной девушкой. Гм… Мы с ней были большие подруги, но, говоря откровенно, я ее иногда побаивалась. Держалась она как-то слишком по-взрослому, слишком навытяжку, если вы понимаете, что я хочу сказать, слишком сдержанно. А если уж расходилась, то это у нее получалось просто даже страшно. — Боюсь, я не совсем улавливаю… — Поясню на паре примеров. Гм… Вот была у нас в школе такая шпанистая компания, человек десять хулиганов под предводительством некоего Муроуры. Не знаю, чем мы с Юкико им не понравились, но принялись они нас бить. Где ни встретят, там бьют. Завтраки отнимали, карманные деньги, шапки срывали и закидывали куда-нибудь… Сами знаете, как это у подростков бывает. Первобытная жестокость. Гм…. И вдруг Юкико разворачивается и выдает самому Муроуру прямой в переносицу. Мне даже хруст послышался, клянусь богом. Это было совершенно неожиданно, и они оцепенели. А Юкико уже одного бьет ногой в пах, другого хватает за волосы и с треском ударяет о подставленное колено, третьего еще как-то. Гм… Они опомнились и набросились на нее всем скопом, обо мне забыли, а я совершенно, знаете ли, ополоумела, в глазах темно, и ору нечленораздельно на всю улицу. Они здорово тогда избили Юкико, но и сами потерпели урон… К счастью, сбежались прохожие. Гм… Да. И вот после этого дня Юкико стала сама подстерегать их поодиночке и избивать. Я иногда присутствовала. Это было ужасно. Это было… Это было невероятно жестоко, умело и, я бы сказала, по-деловому. То есть она дралась не так, как обыкновенно дерутся мальчишки или девчонки, — не стремилась оскорбить ударами, унизить, просто показать свое превосходство. Гм… Она как бы работала. Начала она прямо с Муроуры. Напала на него в школьной уборной и всю перемену деловито и страшно его обрабатывала. Все эти правила — «до первой крови», «под дых не бить», «ножку не подставлять», «лежачего не трогать» — все это она игнорировал. Уже через минуту несчастный Муроура валялся на кафельном полу и хрипел, а Юкико трудилась над ним и кулаками, и башмаками, и по-всякому. Мы оцепенели от ужаса, никто не решался вмешаться, даже старшеклассники. Клянусь богом, такую ледяную жестокость я видела потом только в кино, в гангстерских фильмах!» (Тут Аракава опять прервал чтение. — Поразительно, — произнес он, усмехаясь, — как цепко держится испуганная девочка даже в пожилых женщинах! Работница в отставке, на шестом десятке, а раздухарилась так, что мне даже страшно стало. Глаза выкатила, руками размахивает, вскочила, ногами показывает, как наша Юкико пинками этого Муроуру угощала… Долго она в таком роде повествовала, мы на этом останавливаться не будем, тут и так все ясно, а перейдем к следующему пункту. Продолжаю.) — «Понятно. Ну, а другой пример? — Какой — другой? — Вы обещали пояснить на паре примеров. Один вы привели. А второй? — Гм… Второй пример… Я, собственно, не имел в виду… Только я вас прошу понять, что тут у меня скорее впечатления, своими, так сказать, глазами я почти ничего не видела. Гм… Одним словом, с какого-то времени я стала замечать, что Юкико необычайно смело ведет себя с парнями. Вы знаете, как обычно подростки в четырнадцать-пятнадцать лет: и хочется, и колется… подсмотреть там, похихикать, а саму то в жар, то в холод, и вообще по большей части одни лишь мечтания бесплодные. Так вот, Юкико вдруг обнаглела до крайней степени. И я почти уверена, что случилось у нее что-то с одним мужчиной, вроде репетитором нашей одноклассницы, как его там, Минору кажется… — Понятно. Кадзухико Иноуэ, вот вы сказали — «с какого-то времени». А поточнее не припомните? — Не помню.***
Ицке бросил на стол дневник и сказал устало: — Кто там у тебя еще остался? — Осталась у нас последняя фигура, — отозвалась Соно Мори — Эмири то ли племянница, то ли сестра нашей Юкико и ее единственная наследница. — И было там что наследовать? — Как же! Библиотека после нее осталась неплохая, мебель… из одежды кое-что… Если ты помнишь, в свое время она вышла замуж и уехала с мужем на Север, а в начале шестидесятых они вернулись, обремененные огромными деньгами и целым выводком детишек. Ну-с, женщина она оказалась незатейливая, простоватая, хотя, доложу тебе, в свои сорок семь годочков еще очень и очень… — Ну, как это тебе? — спросил Аракава., складывая листочки в папку. — А вам? — спросил Ицке. — Размотали задачку? — Есть у меня, есть кое-какие мысли, скрывать не стану… Ицке скривился насмешливо: — Ясновидящая? Путешественница по времени? Может подобное Судзумии божество? Или же Информационый интерфейс из незнакомой нам фракции? — Не-ет, ясновидящий — Это банальщина. Вот путешественник — это уже ближе к делу. — А давай подискутируем, — предложила Соно Мори — Если ты не устал, конечно. — Давай, — согласился Койдзуми.