Путь Воина

Диер за эту ночь едва ли проспал даже несколько часов. Уже все его соседи по палатке уснули, а он все лежал без сна. Он гадал, что же будет дальше. Если они не возьмут город, то тут, конечно, вариантов нет. А если возьмут… Там будет мать, там будет Дирра ра Тэрис, и еще неизвестно, как все повернется: ему всего лишь семнадцать, Мирра и того младше, а у них больше половины жизни за спиной. Казалось, ненадолго он все же провалился в сон, но вскоре снова очнулся. В палатке было тепло и душно, кто-то из ребят храпел на спине. Небо уже начинало окрашиваться в цвета утра, и Диер решил попытать счастья: вдруг не спится не только ему. Он натянул тунику, заправил постель. Сандалии и бриджи даже трогать не стал: и теперь было очень тепло, а к полудню явно стоило ожидать далеко не мартовского зноя. В лагере царила та же душная, сонная тишина. Ни облачка на небе, ни ветерка… Даже петь не хотелось, хотя время было самое подходящее, чтоб затянуть какую-нибудь мелодию себе под нос. Первым же караульным на его пути пришлось объяснять, какой он кентурии, почему бродит по лагерю, да еще и не во всей форме. Девушка, чинно-правильная, что аж подташнивало, еще долго бы донимала Диера со своими вопросами, если б не ее напарник. Тот что-то горячо прошептал ей на ухо, а она, с прищуром оглядев Диера, махнула рукой. Это было удобно, конечно. Но внутри осталось гадкое чувство: он прекрасно знал, что именно караульный прошептал напарнице. «Пропусти его, это же любовник арха». Его оценивали не по тому, кем был он сам, а лишь по тому, каковы были его отношения с Миррой. Какая разница, как он фехтует и стреляет, если спал в одной постели с дочерью арха?! Так же легко его пропустил и караул у ворот лагеря. Ему необходимо было сходить к реке, прийти в себя. День будет долгий, и еще никто не знает, чем он окончится. Быть может, триумфом, а может, смертью. На берегу речки Диер заметил знакомую фигуру. Не ему одному не спалось. — Здравствуй, Индарк. — Тебе того же. Продолжения беседы не последовало, и Диер по колено вошел в воду. Зачерпнул в ладони этого жидкого хрусталя и плеснул себе в лицо. От холодной воды как рукой сняло всю вялость томного утра. Тщательно умывшись, Диер облил водой и шею: как известно, это помогает хорошо охладиться. Индарк в это время даже не глядел в сторону Диера, сидел сгорбившись, сжимая и разжимая кулаки. — Как Мирра? — вдруг спросил он, когда заметил на себе пристальный взгляд. — Понятия не имею, — последовал ответ. Прошлым вечером птаха даже не подошла к нему после строевой, а ушла вслед за братом. — Я ее вечером не видел. На резкость Индарк даже не обиделся, просто пожал плечами. Разговор явно не клеился, да ни один из них двоих продолжать его не хотел. А ведь и правда, как там Мирра… Диер, выйдя из воды, лег на спину на жесткую траву. Небо понемногу светлело. Исчезали самые бледные из звезд, и ни единого облачка не было видно. День обещал быть ярким и знойным. С берега Диер ушел первым и уже минут пять сидел на своей постели, когда прозвучал тихий сигнал подъема. Стали просыпаться соседи по палатке, декурион. Пришлось надеть бриджи и зашнуровать сандалии. Как же ему повезло, что в войске носили котурны. В качестве завтрака ели сухой паек, полученный еще до выхода из лагеря, прямо по своим палаткам. Трехдневный хлеб не лез в горло, тем более что есть приходилось в сухомятку: воду экономили для самого жаркого времени, ведь ее и так слишком мало помещалось в поясную фляжечку. Построение. Странно было ощущать себя маленькой боевой единицей в этом Легионе, но в стройном, незыблемом порядке была своя захватывающая красота. В построении легионеры словно становились целым организмом, который двигался по единому мановению руки командующего. Мельком Диер приметил Мирру — она вся трепетала и не отходила от своей декурии. Светлую голову Индарка вовсе было несложно заметить. К рассвету весь Легион выстроился под стенами Веона. Если и проходила по этому морю из людей волна, то она несла с собой приказ руководства. В арьергарде спешно собирали таран и осадные башни, катапульты спускали с повозок; в авангарде снаряжали гонца в город — с бумагой от Мирры ра Верр и Индарка ра Тиана, подлинных наследников Веррова престола. В бумаге сообщалось, что все, кто сложит оружие пред истинной правительницей, будут ею пощажены и награждены. С той же вестью уже несколько дней наводили смуту в Веоне шпионы, если, конечно, их не перехватили при попытке попасть в город. В Веоне, разумеется, уже давно заметили войско под своими стенами. Но, видимо, все никак не могли решить, что же с ним делать. Становилось жарко. Хотелось уже стащить эти чертовы бриджи, не стоять в жарком строю. Спустя час на стене появился какой-то кентурион, пообещавший обмен пленниками-гонцами. Посол Кинтепа был спущен со стены, а взамен него поднят человек, снаряженный от Легиона. Перед тем, как отправить того к стене, Мирра обняла его и коснулась губами его щеки. Диер видел все это — и не ощутил ни единого укола ревности. Да, гонец был недурен собой и молод, однако ему было не жить. В этом не сомневался ни Диер, ни, наверняка, он сам. Со своего места с краю левого фланга Диер не видел и не слышал содержания грамоты Кинтепа, а видел лишь то, как ее в гневе разорвала Мирра и то, как Индарк четким ударом в сердце убил гонца. Первый залп стрел упал на Легион со стены. Игры кончились. Несколько отрядов бросились приставлять огромные лестницы к стенам и пытаться на них влезть, другие с тараном налегли на ворота. Вся декурия Диера состояла из лучников, и они обстреливали защитников стен. Новый лук был непривычен: он бил дальше и сильнее, но и тетиву оттягивать было тяжелее. Какое тут единство со своим оружием, какое тут «биение тетивы», о котором ему говорил отец и про которое сам он рассказывал Мирре… Однако годы тренировок и привычка давали о себе знать, и вскоре трое полегли под стрелами Диера. И слева, и справа уже упали товарищи. Один мертвый, у него древко стрелы торчало из глаза, второй еще как-то отстреливался в неестественной позе: ему прострелили колено, и он не мог стоять. Кругом свистели стрелы и носились снаряды. К счастью, до жидкого огня не доходило ни с той, ни с другой стороны, однако штурмующие ворота уже отведали на своей коже горячего масла. Солнце пекло уже нещадно, и пот заливал глаза. Руки уже устали от непрерывной стрельбы, и осечки происходили все чаще. Но Диер не собирался останавливаться. Он дал себе отдых, пока вытаскивал стрелы у мертвого товарища, ведь свои уже кончились, — и не более того. Он успел попал в шею одному из защитников Кинтепа, которым, кажется, не было конца. Тот упал, и хлынувшая кровь обагрила белый камень стен, с самой своей постройки не видевших осады. Диер уже потянулся за новой стрелой, когда вдруг на его плечо опустилась чья-то рука. Спокойно, если он за спиной — это свой. Диер обернулся — и увидел собственного декуриона. — Тебя вызывает кентурион Индарк. Что… что-то с Миррой? — Иду, — спекшиеся на жаре губы едва удалось разлепить. Он так и не отпил ни глотка из фляжки, потому что было некогда. — Немедленно. Стрелу пришлось вернуть в колчан. Диер отправился в арьергард, туда, где остался наспех разбитый шатер командования, а на его место заступил сам декурион. Кроме Индарка, в шатре уже было пять человек, все напряженно-ожидающие: старик-воевода Легиона, трое декурионов и рядовая. Значит, ничего не случилось с Миррой… Просто у кого-то появился план. Одна из декурионов, женщина лет тридцати в отчаянно изодранной тунике и с несколькими ожогами на руках — видимо, была у ворот — подала Диеру кружку, указав на большую бочку в углу шатра. Вода, наконец-то вода! Больше одной порции он выпить не посмел, но уже это ничтожное количество показалось даром самого господина Судьба. Вокруг слышался шум битвы, а здесь казалось так тихо и безопасно, что Диер поймал себя на желании здесь и остаться. Мгновения тянулись как минуты, секунды — как часы. Спокойствие нарушали только шаги Индарка, который все бродил из стороны в сторону. Не прошло и двух минут, как появился еще один молодой парень, тоже с декурионскими знаками отличия. Он тоже напился, и тогда слово взял старый воевода: — Вы все сейчас же отправитесь в город, где половина из вас пойдет за Кинтепом эр Дирра, а половина — за его главнокомандующим. Это ясно? Прозвучало четкое «так точно», а затем наконец заговорил Индарк: — Мхэй, Диер, Рерра, вы пойдете со мной. Мхэй был, что логично, один из декурионов. Типичный атрианец: темные волосы, темные глаза, смуглая кожа. Рерра оказалась рядовой, девицей с огнем в глазах. Вчетвером: сам Диер, Индарк, Рерра и Мхэй, — теперь они стояли группкой в углу шатра. Двое декурионов остались перед воеводой плечом к плечу. — Арде, Хевия, вы пойдете со своими собственными отрядами. Берите только тех, кто из Веона, кто знает каждую улочку. У вас не будет времени плутать. — Есть! — они сказали в один голос. — Индарк, вы пойдете ко дворцу. Попробуйте справиться вчетвером. У вас всех есть счеты с господином Кинтепом эр Дирра, — воевода усмехнулся себе в седую бороду. Снова «Есть!». — Хевия, на тебе их главнокомандующий. Ты все знаешь: твоя мать много лет отслужила в гвардии. И еще раз. — Арде, ты резерв. Спрячься со своими и будь готов прийти на помощь туда, где она будет нужна. Отряд Индарка шел в город первым. Они пробирались тайным ходом: недалеко от нынешнего места боя был большой камень, под которым кончался туннель, проложенный полторы сотни лет тому назад из самого дворца. Его строили как путь побега для арха на случай, если будет захвачен дворец. Существование его хранилось в величайшей тайне, о нем дозволено было знать лишь арху и его наследнику. Диер знал о нем еще с прошлого лета. Индарку Мирра, судя по всему, рассказала совсем недавно, когда планировали штурм веонских стен. Первые несколько метров пришлось ползти на корточках: столь низок был свод прорытого прямо в земле туннеля. Затем пол начал ощутимо уходить вниз и наконец, спустя еще несколько метров, опустился настолько, что появилась возможность подняться потолку. Индарку и Мхэю пришлось пригнуть головы, сам Диер едва не задевал потолок макушкой — и все-таки теперь можно было стоять не на четырех, а на двух конечностях. Тут же на стене, уже каменной, обнаружился факел. Мхэй его поджег и передал Индарку, который по праву шел во главе отряда. Еще немного — и все кончится. Так или иначе, радостный или горький, подойдет конец этой почти трехлетней череды удивительных событий. Что будет с Миррой, зависит теперь в том числе и от Диера. Стоило ли оно того? Все в итоге все равно пришло туда, куда хотел Кинтеп. Что предрешено господином Судьба, того не миновать. Слишком много боли всем было… — Господин кентурион… — робкие слова принадлежали Рерре. — А что именно мы собираемся делать, когда выйдем из туннеля? — Во дворце никогда не бывало охраны, — отозвался Индарк. — Не думаю, что Кинтеп настолько презрел традиции, что гвардейцы будут на каждом углу. А там — как пойдет. Духота, пыль и почти кромешная тьма сделали свое дело. Даже Диер, никогда не страдавший клаустрофобией, начал чувствовать себя неуютно, и оттого был очень рад, когда Индарк вдруг остановился: — Тут туннель кончается. Нажатием на потайную кнопку удалось открыть люк в потолке. Отряд очутился во дворце. Как Индарк и говорил, охраны внутри не было. Каким-то чудом не наткнулся отряд и на слуг, и совсем скоро четверка стояла перед спальней Кинтепа. Мхэй готов был выломать двери, Индарк изготовился вести разговор с отцом. Рерра и Диер прижались к стенам, готовые прикрывать товарищей. Индарк поднял руку с тремя воздетыми пальцами. «Три», — проговорил он одними губами, после чего согнул один палец, — «Два»… Да, разговор должен был состояться. Да, у Индарка были отречения для Кинтепа и Мелии с Диррой ра Кинтеп. Вот только все уже понимали, что Кинтепу не выйти живым из этой спальни. Индарк глядел хмуро. Может, он и думал, что кровопролития избежать… Диеру невольно подумалось: не это ли была спальня родителей Мирры, и не в этой ли спальне будет ее брачное ложе. Ведь однажды у нее будет истинная брачная ночь, а не то, что было прошлым летом. Дадут боги — женихом будет он сам… Но это еще вовсе не факт. «Один». Мхэй навалился на дверь, Индарк ему помог — и она сломалась. Кинтеп стоял у кровати, набросив халат. Его жены в комнате не оказалось. Слава, слава всему. — Вот это сюрприз, молодые люди. Индарк выдержал отцов взгляд. — Ваше высочество, вы арестованы. Извольте подписать, — он вытащил из-за пазухи бумагу-отречение. Кинтеп подошел ближе, взял бумагу и пробежал глазами. — Не изволю. — Это приказ. — Я не подчиняюсь вашим приказам. Мхэй не был столь щепетилен в вопросах сведения счетов с узурпатором. Он незаметно стащил с пояса фляжку, сделал шаг вперед — и с размаху ударил ею Кинтепа в висок. Тот пошатнулся и упал бы, если бы Индарк не поддержал его и не уложил на кровать. Требовать чего-то от него теперь было бесполезно. Он был без чувств. — Давайте покончим с ним, и дело с концом! — это была Рерра. — Нет, — прорычал Индарк. Мхэй многозначительно посмотрел на Диера. Тот понял, что ему делать. — Индарк, подойди сюда, пожалуйста. Тот нехотя подошел. Но не успел спросить, чего Диер хотел, как он заломил Индарку правую руку за спину и, обхватив его поперек груди левой, чтоб не вырвался, потащил обратно в коридор. Только бы хватило сил, только бы разница в росте не оказалась роковой… Через десять минут все было кончено. Диер смог отпустить Индарка, борьба с которым не прекращалась все это время. Мхэй вывалился из-за дверей, тяжело дыша, с поясом в руках. Рерра была бледна. Тело лежало на полу. Ни капли крови, кроме ссадины на виске — только лицо изуродовано удушьем… Мирра однозначно не знала, кому из двоих броситься на шею первому: подавленному и побледневшему Индарку или Диеру. — Что?.. — Кинтеп мертв. Диер счел за лучшее оставить Мирру наедине с братом. Все кончилось. Смерть Кинтепа, конечно, последовала вследствие естественных причин. Ему стало плохо, он упал и ударился головой. Ему поднесли питье и пищу, и он поперхнулся так сильно, что задохнулся. Когда было объявлено о его смерти, сопротивление Веона было сломлено. Главнокомандующий, уже плененный вторым отрядом, отдал приказ о полной капитуляции. В городе праздновали. К вечеру тех воинов Легиона, кто был родом из Веона, распустили по домам. Мирра, Индарк, Шамиз и командование отправились во дворец. Остальные были спешно расквартированы кто где: в пустующих городских казармах, пустых гостиницах, в домах неравнодушных горожан. Диер не знал, куда идти ему. Домой не хотелось, во дворец его никто не звал, а в казармах и так не хватало места. Он пошел к морю, в гавань. Уселся на край пристани, у которой болталось только несколько утлых лодчонок местных жителей. Как же Мирра скучала по морю… Сколько раз мечтала о нем, и в день возвращения в Веон вряд ли пришла к нему! Солнце уже село, и сиреневые разводы на небе оставались только на западе. Что-то кончилось, но, как гласит известная мудрость, что-то обязательно должно было теперь начаться. На поясе в маленьком зашитом кармашке лежали несколько монет. Кажется, самое время их использовать. Диер разрезал ткань, и ему в ладонь выпали две золотых монеты. Да уж, птаха явно не экономила: это ведь она зашивала деньги. После всего, что произошло за день, очень хотелось есть. Диер решил наудачу зайти в какую-нибудь таверну. Одного золотого ему хватит с лихвой, а вот что делать со вторым… В будущем он явно не пригодится. Таверна попалась довольно скоро, еще в районе. Запахи изнутри доносились аппетитные, и Диер решил остаться здесь. Жалеть о своем решении ему не пришлось: что рыба, что вино были великолепны. За ужин Диер отдал один из двух золотых и поспешил уйти, пока хозяин не сунул ему сдачу. Второй золотой он отдал женщине, что просила милостыни с двумя маленькими детьми. Ночь Диер провел на пляже. Это было ровно то, чего он сейчас хотел: черное, как обсидиан, небо, яркие точки-звезды — и ни души. Боль прошила шрам на плече. Болеть там уже давно было нечему, кроме воспоминаний… Стоило ли оно того? Все шрамы стоили единого прикосновения губ Мирры ра Верр к ним. Добровольного прикосновения девушки, а не обмана девочки — еще ребенка. Диер забылся сном ненадолго, однако на рассвете все равно проснулся отдохнувшим. Солнце поднималось, возвещая еще один безоблачный день. Он стянул с себя одежду, и пока никто не видит, полез в воду. Пусть соль осядет на волосах, пусть, лишь бы смыла песок и пыль. Пусть щиплет царапины и ссадины, только бы снова почувствовать себя веонцем. — Где ты был? — набросилась на него Мирра, когда наконец увидела. Сначала Диер пришел к своему декуриону, но тот отправил его во дворец: мол, вызывают. — Гулял, — Диер пожал плечами. На еще один ее поцелуй Диер готов был променять весь мир. — Пойдем, я покажу тебе все. Дни проходили заботах. Мирру Диер видел почти всегда только вечером, ночью и ранним утром. Ему выделили комнату во дворце, но он предпочитал спать вместе с Миррой в ее старой детской. Девичья кровать, конечно, была узковата для двоих, но зато они были вместе. Мирра все пропадала вместе с братом. Диер оставался в своей декурии и занимался тем же, чем остальные: восстановлением в городе того, что нужно восстановить и караулами. Помимо того, ему на голову еще и свалились обязательные душеспасительные беседы со жрецами: посвящение-то нужно было проходить. Правда, на вечерних совещаниях важных шишек он присутствовал вместе с Миррой, и иногда их мнением даже интересовались. Несколько дней подряд Диер издалека наблюдал за своим братом, который завел привычку с утра пораньше появляться на пляже в одиночестве. Затем у него появился план. В ранний час, когда небо на востоке едва посветлело, на пляже не было почти никого. Волны шумно накатывались на берег, лизали редкие камни и, намочив песок, возвращались обратно. Мирра шла босиком у самой кромки воды, и прохладные соленые брызги то и дело кусали ее голые ноги. Когда на пути попадался мокрый валун, она взбиралась на него, а затем спрыгивала на теплый песок, опершись о руку Диера. Он улыбался: двое самых дорогих ему людей вот-вот познакомятся. А пока… Пока они наконец-то вместе так, как это было прошлым летом. Без Легиона и толпы соглядатаев, не во дворце, где даже у стен есть уши, а только вдвоем. Диер уже заметил полуголую фигурку брата. В одной набедренной повязке он играл с небольшим затертым мячиком: подбрасывал его над головой и пытался как можно больше раз хлопнуть в ладоши, притом не упустив мяча. Судя по всему, Эйд то ли уже искупался, то ли как раз собирался: рядом с ним на песке было расстелено полотенце. Он заметил приближение девушки и юноши далеко не сразу, а когда заметил, то все его внимание оказалось направлено на Мирру. Он узнал в ней дочь арха, и тут же опустился на колени со словами: — Ваше Высочество! Мирра попросила его встать. Диер усмехнулся и проговорил: — Ну-ну. Арха признал, а родного брата — нет? Эйд поднял на него глаза. Ну же, мелкий, не забыл же ты в самом деле своего брата! Эйд бросился ему на шею с воплем «Диер!» — Тише, не задуши меня на радостях. Диер взъерошил волосы брата. Распущенные, они все равно не доставали Эйду до плеч: из него явно растили не воина. — Я по тебе так скучал! — Я знаю, Эйд. Я тоже. Наконец Эйд отлип от Диера, дав тому возможность наконец-то представить его и Мирру друг другу. — Ми, это мой брат Эйден эр Аира. Эйд, это Мирра ра Верр, моя… — он замялся в попытке придумать слово, наиболее подходящее для ушей младшего брата и при этом соответствующее правде. Мирра выжидающе на него взглянула. Диер понял, что спасать ситуацию она не собирается. — Моя невеста, — твердо сказал он. Лицо Эйда вытянулось. Ми хмыкнула. — Рада наконец с тобой познакомиться. Диер рассказывал о тебе, — Мирра протянула руку, и Эйд неловко пожал ее. Как начать разговор, Диер не знал, а потому поднял и подбросил мяч, лежавший рядом с полотенцем. — Поиграем? После их слегка вялого согласия Диер продолжил: — Эйд, будешь с Миррой. Начертите себе линию ворот. В следующие полчаса они перебрасывали мяч. Поначалу неловкость чувствовалась почти физически, но Мирра то и дело теряла мяч с удивительной комичностью, непривычная к таким играм, и вскоре все трое уже смеялись. Диер с легкостью выигрывал у нее и брата: Эйд играл почти так же хорошо, но был плохим соперником из-за разницы в росте, Мирру же за соперницу принимать было смешно. В итоге игра закончилась со счетом пять — два в пользу Диера, когда Мирра, задыхаясь от смеха, проговорила: — Хватит, я больше не могу. Все трое уселись на песок: Диер посередине, а Мирра и Эйд — с двух сторон от него. Птаха склонила голову ему на плечо. — Дий, а пойдем домой? — неожиданно предложил Эйд. Вдоль позвоночника Диера пробежал холодок. — Мамы нет дома, не бойся. Ийи тоже. Только папа и Нана. Они будут тебе рады. И ее вы… Мирре тоже. Диер вопросительно взглянул на Мирру. Она пожала плечами. — Ладно, ты нас уговорил, мелкий. Эйд расплылся в улыбке и даже не обиделся на «мелкого». Это было лучшее утро с самого возвращения в Веон. Пыль под ногами, кое-где посаженные пальмы, разноликие дома и великолепные храмы — все это было таким простым, любимым и понятным, а рядом с Диером был его брат и его птаха. Район был все такой же, что и три года назад: зажиточный, но не слишком, очень аккуратный, с большими садами и чистыми улицами. Как и три года назад, братья входили в дом не через парадный вход. Чтобы лишний раз не беспокоить мать, Диер уже давно привык перелезать через забор и заходить с заднего двора. Эйд просто во всем следовал его примеру. Вот и в этот раз они пошли именно к своему «входу». Эйд перекинул свое полотенце и мяч, после чего перелез первым. Диер счел нужным пояснить: — Так быстрей, — после чего подставил Мирре сцепленные в замок ладони и помог перелезть. Последним перебрался он сам, и вот уже все трое стояли рядом. Эйд просто пошел вперед, уже снова подхватив свои вещи. Диер не торопился идти: оглядывал сад, одновременно будто чужой и совсем-совсем знакомый. Деревья разрослись… Мирра замерла рядом с ним. Диер нашел ее руку и крепко взял в свою. — Невеста, значит? — А ты против, птаха? — Сам-то как думаешь? Эйд отошел уже достаточно далеко, чтобы не услышать слов брата, и теперь взирал на оставшихся позади Мирру и Диера с недовольной миной. Чтобы не заставлять его ждать еще дольше, Диер тут же потянул Мирру за собой вперед. Саб эр Бенну вначале не поверил своим глазам. Диеру и Мирре пришлось добрых пятнадцать минут прождать на заднем дворе, прежде чем из дверного проема кухни появился сначала Эйд, а за ним — Саб и Нана. Диер при виде них поднялся, но Мирру удержал за плечо, когда она попыталась тоже встать. Отец изменился за три года: поседели виски и брови, у глаз появилась паутинка морщин. И все равно это был тот же Саб эр Бенну, который смирял гнев Аиры ра Джеррер на сына, который всегда его поддерживал… Отец обнял его, прижал к груди. — Мальчик мой, Дий, я тебя так люблю. — Я тоже, пап, я скучал. Затем пришел черед Наны. Она вовсе не стеснялась причитаний и слез. Она вырастила Аиру ра Джеррер, заменила Диеру мать и была верной нянькой Эйду. Некогда начинавшая свою жизнь рабыней в доме Джеррера эр Алия, она давно заслужила себе свободу и все равно оставалась незаменимой помощницей в доме его дочери. Однако наконец и она — совсем такая же, как раньше, будто не старела уже пятнадцать лет — отпустила его. Несмотря на возраст, у Наны был ясный взгляд. Ее большие темные глаза обратились к Мирре. Диер понял, что момент настал. Он подошел к Мирре, подал ей руку. Она поняла. Тут же оба стояли на коленях перед Сабом эр Бенну. — Отец, благослови. — Благословляю вас, дети. Пусть ваш общий путь приведет вас к счастью. Однако, дитя, как твое имя? — он обратился к Мирре. — Мирра, господин. Мирра ра Верр. Саб эр Бенну не произнес ничего, но Диер почти физически почувствовал ухмылку на его лице. И в самых дерзких мыслях пять лет тому назад он не мог себе представить, что его сын будет мужем арха. Еще около часа Диер и Мирра просидели за круглым столом в садовой беседке в компании Эйда, Саба эр Бенну, и бесконечно милой Наны. Она принесла всем с кухни мороженое маленьких вазочках, и оно убывало очень быстро под приятный разговор. Сад вокруг шелестел листьями, пели птицы… Здесь Диер мог вполне открыто приобнять подругу за плечо, и никто не бросал на него испепеляющих взглядов. Дворец со всеми его сложностями, экивоками, трауром второй семьи Кинтепа казался нереальным, причудливой фантазией больного ума. Однако день вступал в свои права, солнце поднималось все выше, и пора было возвращаться. Саб эр Бенну тепло попрощался с сыном и его подругой. Нана пообещала проследить, чтоб никакие слухи об этой встрече не дошли до Аиры ра Джеррер. Эйд вызвался проводить Диера и Мирру, но им пришлось отказаться: время уже кончалось. Индарк и прочие, конечно же, были недовольны исчезновением Диера и Мирры с утра пораньше, но кого волновало их мнение?.. Вслед за этой вылазкой потянулись серые будни. Лишь однажды Мирра с Диером сбежали вечером в город, чтобы устроить свидание, но и только. Кончился март, начался апрель. Срок траура по Кинтепу, и наконец-то должен был состояться долгожданный ужин, на котором бы собралась вся Семья. Перед ужином Диер зашел за Миррой, ведь они уже давно договорились: все будет «как надо», они официально спустятся вниз вместе, чтобы больше ни у кого не возникало никаких сомнений. О том, что между ними все уже было решено, еще не знал никто. Диер вошел после короткого стука, оглядел Мирру с головы до ног и улыбнулся: — Прекрасно выглядишь, птаха. Своей достаточно праздничной одежды у Мирры не было, и ей в срочном порядке перешили материнскую синюю тунику — по сути, лишь укоротили подол. Сандалии тоже были Тианы ра Огерр, и Мирра пожаловалась, что разношены они как-то странно. Зато на шее у нее висел медальон арха, что передавался из поколения в поколение. Мирра улыбнулась. — Ты готов? — Если готова ты. Впервые за почти три долгих года Диер был в тунике без рукавов, прикрывавших бы шрамы. Тоже в синем и, против обыкновения, в простых сандалиях, а не высоких котурнах. Не то чтобы это было очень удобно, но ностальгией так и веяло: последний раз сандалии он носил еще до своего пятнадцатилетия. Диер уже предложил Мирре руку, но она остановила его. — Чем я вообще тебе понравилась? Он тихо рассмеялся. Птаха-птаха, удивительное ты существо… Диер взглянул на подругу и пообещал, что ответит на вопрос после ужина. В предвкушении такой беседы эту пытку будет пережить проще. Путь к лестнице был таким же долгим, как до кресла палача, на котором клеймят преступников. Каждый думал о своем, и лишь у самой Диер вновь предложил подруге руку. На этот раз Мирра не отказалась, и через секунду они уже рука об руку спускались по белокаменной лестнице в атрий. Диер никогда не бывал здесь раньше, но отчего-то пышное убранство вовсе его не занимало. Куда интереснее были собравшиеся гости, члены Семьи. Дирра ра Тэрис и Тиана ра Огерр сидели в креслах, а рядом с ними устроилась еще одна женщина — по-видимому, Теймри ра Тэрис, бабушка Шамиз. Сама Шамиз тоже была здесь, как и Индарк. Его младшие сестры и брат жались к жене Кинтепа. Прочих Диер не знал. Правда, приглядевшись, он заметил еще одно знакомое лицо: за спиной Мирриной бабушки стояла ее верная фрейлина и лекарка, Аира ра Джеррер. При появлении на лестнице Мирры и Диера загадочно переглянулись Индарк и Шамиз, но больше ничем себя не выдали. Тиана ра Огерр тоже осталась спокойна. Ее время удивляться было еще тогда, в храме Великой Матери. Впрочем, четки своими изящными пальцами она перебирала нервно и теперь. Судя по тому, как Мирра вцепилась в руку Диера, она была рада, что не спускается по словно бы бесконечной лестнице одна. Наконец Диер и Мирра оказались в самом низу, ступили на пол атрия. В воздухе висело неудобное молчание, и что-то обязательно нужно было сказать. Причем кому, как не арху? — Позвольте вам представить, — у Мирры плохо получилось унять дрожь в голосе, — Диера эр Аира. Человека, без которого я бы здесь сейчас не стояла. Кто-то хмыкнул. Мирра чуть сжала ладонь Диера. Он пожал ее руку в ответ, погладил тыльную сторону ее ладони большим пальцем. Диер прекрасно понимал, что ей ничуть не менее паршиво, чем ему. Но Аира не могла отступиться. Диер слишком хорошо знал упертость своей матери в каком-либо мнении. — Но позвольте, ваше величество… — начала было она, но Мирра не дала ей закончить: — Не позволю. После ужина вы сможете решить все семейные проблемы лично с Диером. В голосе Мирры прозвучали железные нотки. Прошлым летом Диер бы даже представить не мог, что так может говорить его Ми. Она быстро училась. Дирра ра Тэрис, услышав ответ внучки, то ли улыбнулась, то ли усмехнулась. Но, так или иначе, напряжение спало. Первыми в столовую вошли вместе Диер и Мирра, они же заняли места во главе стола. Напротив них расположились Дирра ра Тэрис как бывший арх и Тиана ра Огерр как вдова арха. Остальные расселись по какому-то давно заведенному, но совершенно непонятному порядку. Стол ломился от блюд: разная рыба, овощи, хлеб. Однако Диеру кусок не лез в горло, ведь взгляд матери, которая осталась рядом с Диррой ра Тэрис, буквально обжигал. Кроме нее, за столом было еще несколько человек, к семье не принадлежавших, в том числе и главнокомандующий, который оказался как раз-таки рядом с Диером и с которым последний и проговорил большую часть времени. Большинство гостей разъехались сразу после ужина, и остались лишь немногие самые близкие к арху. Мирра с Индарком и Шамиз потягивала на веранде горячий шоколад. Дирра ра Тэрис прекрасно проводила время со своей сестрой. Диеру предстоял разговор с матерью. Уже давно стемнело, и она сливалась с тенями в саду, странно похудевшая за прошедшие три года. Весь облик какой-то лихорадочный, ей бы жрицей в экстазе быть, а не фрейлиной. — Я слушаю вас, госпожа, — произнес Диер как можно ровнее. — Ты любишь ее? Утвердительный ответ — всего одно слово. — А она тебя? То же самое. — Ты спал с ней? Очень хотелось выругаться и отправить Аиру ра Джеррер в том направлении, в каком был бы отправлен любой другой, задавший такой вопрос. Но Диер все же ответил — снова утвердительно. — Значит, правду предсказали на твое рождение, — проговорила Аира задумчиво. — Ты и правда такой, как говорилось… — Я не знаю, но меня это более и не заботит. Вы отреклись от меня — я вам не сын, следовательно, и вы мне не мать. Перед богами же моя совесть чиста. Будьте здоровы и не тревожьте более ни меня, ни мою невесту. Диер не стал выслушивать ее ответ, вместо этого резко развернулся и быстрым шагом направился обратно ко дворцу. Все порезы после последней драки, так долго и плохо заживавшие, были стократно приятнее одного этого разговора. Он нашел Мирру за столиком на балконе ее комнаты. Что самое интересное, Ми поставила кресло так, чтоб смотреть на сад и море, а спиной оказаться к дверям в комнату. Лампа на столике не горела. — Диер? Все хорошо? Он опустился на второе плетеное кресло. — Так себе. Больше Мирра ничего не спрашивала. Некоторое время они просидели за плетеным столиком молча, наслаждаясь моментом. Вечер был теплый, а шорохи сада такие уютные и совсем-совсем летние. Над головой горели звезды, а вдалеке шумел прибой. Где-то там пенистые волны накатывались на песчаный берег, с моря дул теплый ветер — сейчас бы пойти туда, и без одежды броситься в волны, чтобы смыть всю усталость, сверкающую личину жениха арха и грязь последнего разговора. — Ты спрашивала меня, помнишь?.. Я не знаю, Ми. Это просто судьба. Мирра улыбнулась краешком губ. Пробормотала себе под нос последнее сказанное им слово: «Судьба». Это показалось Диеру насмешкой, будто бы она не поверила, а только смеялась над ним. Достойное завершение вечера, что уж там. Он с шумом подвинул кресло и встал. — Я пойду, наверное. Мирра поднялась вслед за ним, сделала несколько шагов, чтоб оказаться совсем близко. Снова запах ее волос… За такую — или большую — близость он готов простить ей что угодно. — Останься, Диер. Пожалуйста. — Хорошо. Теплые ладони скользнули ей на талию, а она, в свою очередь, обвила руками его шею. Губы жадно прижались к губам, и мир вокруг исчез. Они были миром друг для друга.