Было… Хорошо. Очень.
Где-то рядом скрипнула дверь, но Люси, спихнув всё на сквозняк и несмазанные какой год петли, перевернулась на живот. Чудасия какая. Ещё вчера ночью Хартфилия искренне готова была выйти в ближайшее окно или спиться ко всем чертям, а теперь так хорошо и спокойно, не смотря на то, что метаболизм по традиции должен был напомнить о себе утренним похмельем. Что-то зашаркало по полу, словно тапки по линолеуму или паркету. Может это соседи сверху, всё равно звукоизоляция в девятиэтажке ни к чёрту. Люси причмокнула и сладко просопела в нос, надеясь, что соседка снизу не станет портить такое прекрасное утро открытым окном и мяукающим от голода десятком котов. Внезапно что-то мягкое и теплое прошлось по лбу, словно бархатное перышко. Люси замурчала, вжимаясь в это «что-то» словно маленький зверек. Может ей это всё сниться? Может это просто слишком ощутимый плод её фантазии? Или, может, Люси всё же умерла, а это Рай? Даже если это и что-то другое, чёрт, пусть время остановиться прямо сейчас.Да… Вот бы жить в этом коротком отрезке времени вечно…
— Люси, милая, вставай. Мне нужно уходить на работу, а тебе в школу. Хартфилия моментально разлепила глаза и, уставившись на выкопанную Лейлу, перестала дышать. Да ну нет. Да ну нахер. Люси, вжавшись в кровать насколько было возможно, казалось, позеленела в лице. Это инстинкт самозащиты, да? Лейла умерла от сердечного приступа, стоило Люси закончить бакалавр в Крокусе. И именно Люси хоронила её, устраивала целую процессию и несла траур вместо валяющегося в ближайшем баре отца-алкоголика.Это прикол какой? Или тупейшая шутка сознания?
— Люси? Тебе опять кошмар приснился? Лейла приподнялась и привычно поправила воротник блузки: она так делала, когда начинала нервничать. Она выглядела… обычной, немного испуганной, но… Типичной Лейлой, коей Люси её и запомнила. Даже интонация чересчур близка к оригиналу. Женщина откинула волосы на спину и устало оглядела дочку. Она что-то усердно обдумывала, толком не обращая внимания на саму Люси, которую уже успел трижды удар схватить. — Я всё-таки свяжусь сегодня со своей знакомой из харгеонской клиники. Может какие-то таблетки назначит… В подростковом возрасте у Люси редко, но проскакивали проблемы со сном. То кошмары, то бессонница, то, бывало, сонный паралич. В общем, жуть, поэтому Лейла и Джуд всячески пытались запихнуть Люси к сомнологу, чтобы тот сделал хоть что-то. И даже сейчас Лейла, прям как настоящая, обеспокоенно оглядывает дочку и предлагает лишний раз проехаться в какую-то бесполезную клинику ради ещё более бесполезной консультации.Так, Люси, стоп. Если это очередной похмельный сон, значит, нужно срочно проснуться. А что обычно делают? Правильно, щипают себя.
Хартфилия, пока мама разбирала разные варианты кому можно позвонить и куда можно поехать вслух, незаметно ущипнула себя за бедро. Благо, она всё ещё была укрытой одеялом, поэтому лишнего внимания не привлекала. Но… Картинка не исчезла, Лейла всё ещё стояла возле кровати и бубнела про своих суперских знакомых в сфере медицины. Люси, сцепив зубы, попробовала ещё раз, на этот раз намного сильнее. И ещё раз. И ещё. Щипания отдавались болью и намеком на грядущий синяк, но из состояния так называемого сна Хартфилия не вышла. — Люси? Лейла опустила ладонь на взмокший от нервов лоб и ласково пригладила волосы дочурки. Что уж говорить, было приятно и весьма ностальгично, но вряд ли то, что разворачивалось перед глазами — реальность. Женщина виновато сжала губы и шепнула, что обязательно попробует решить вопрос с консультацией в ближайшие дни. Люси даже смогла кое-как кивнуть, но это движение получилось непроизвольным, автоматическим. Люси прекрасно понимала, что сильно перепила вчера, раз такое чудится. И не мудрено, ведь последнее, о чём она вспоминала — родители и то время, когда всё было хорошо. Вот тебе и проекция мозга по первому желанию. Вот только как проснуться — хер пойми. Хартфилия даже заскрипела про себя, обдумывая всё сразу: как проснуться, как спровадить эту «Лейлу» и как нормально пошевелиться. Сама Лейла наклонилась, легонько чмокнула в лоб и, вскочив, зашагала к двери, так, словно всё происходящее — естественные события и ничего подозрительно в поведении дочки нет. Ну, в принципе, с четырнадцати лет Люси начала отдаляться от семьи. Не по своей воле, конечно же. Джуд разъезжал по городам туда-сюда, Лейла по уши нырнула в свою работу, толком забив на проблематичный период в жизни единственного ребенка. У них у каждого было своё на уме. Каждый заботился о своих проблемах. Не мудрено, что они разошлись, как в море корабли, стоило Люси, как сдерживающему фактору, покинуть родительский дом и переехать в съёмную квартиру в Крокусе. Даже проекция Лейлы делала ровно то, что делала Лейла всегда. Улыбалась и уходила, надеясь, что улыбка оправдает её вечное отсутствие в жизни Люси.Да, слегка утрировано, но с первыми месячными помог Гугл, а не мать. Весомый аргумент?
Лейла переглянулась с наручными часами и заёрзав на месте, поспешила открыть дверь. — Завтрак на столе. Отца до завтра не будет, так что возьми ключи. Мне пора бежать, милая. Люблю! И дверь закрылась. Люси всё еще лежала на кровати и пялилась в потолок, прислушиваясь к топоту по ступенькам, а через минуту, захлопнувшейся входной двери. Под окном отсигналила машина, открылись ворота. Вот почему Люси, не смотря на тоску по своему детству, яро хочет проснуться. Не смотря на уют, комфорт и наличие тех, кому на Хартфилию не было плевать… Было вот это. Стабильное из года в год одиночество. Люси чувствовала себя хомяком, который и так должен быть благодарен за крышу над головой и кормежку. Маленький, тупой зверек, которого засунули в ту клетку и только иногда уделяют внимание — когда приспичит или, когда совесть замучает. Так что да, лучше сидеть в квартире и думать, что делать дальше со своей жизнью, чем застрять в этом нелепом напоминании, когда же всё пошло по той самой пизде. Люси кое-как поднялась. Ощущения не из самых приятных, но это лучше, чем похмелье и порывы пойти выблевать в туалет. Всё тело словно затекло или атрофировалось, Харфтилии даже пришлось вытерпеть судорогу правой ноги, пока она с горем пополам попыталась свесить ноги на пол. Попутно с весьма реалистичными физическими ощущениями, Люси мельком оглядела комнату. Нет, конечно, сначала её удивило то, что она может вполне трезво размышлять в этом сне. Более того, здесь нет никакой спонтанности или откровенной бредятины, как это обычно бывает на пьяную голову. Но сейчас, немного освоившись, Хартфилия подметила не только реалистичные ощущение, но и чёткость картинки, детализацию. Вся её комната, которую она и так с трудом в реале вспомнить может, казалась неподдельной, самой настоящей. Каждая рамочка, каждая закрепленная на стене фотография, каждый узорчик на обоях — всё было ровно так, как и должно быть в комнате Люси. Привычный бардак на столе, разбросанные книги по полу и даже закинутая в угол сумка с пушистым брелком-кроликом. Люси поднялась, оттянув край футболки с каким-то принтом-мультиком. Она прошлась по комнате, разглядывая обстановку. На ноутбуке нашла привычный стикер со списком дел на завтра. «Купить блокнот, сходить выписать оценки из журнала, не забыть про контрольную по биологии через четыре дня (возможно, одолжить у кого-то нормальные конспекты)».Подождите…
. . . . .
Десятый класс, до выпуска ещё два года.
Тогда Люси влепили по биологии честно заслуженную «два» так как, на подготовку плевать она хотела, а конспекты всё же никто не одолжил. Но сама Хартфилия вспомнила об этом только сейчас. Это событие в её жизни не было таким значительным или весомым, чтобы помнить о нём, как, например, ссору с Лисанной. Но, стоило только коснуться нетронутого беспорядка, как в голове пронеслись отрывки скандала с родителями, когда её отчитывали за подобное наплевательство на собственное будущее. Внезапно заиграла музыка, прям как её будильник. Под слоем тетрадок, блокнотов и книжек Люси достала зарядившийся телефон. Провод всё также был перемотан цветным скотчем. Её смартфон — тот самый, который она потеряет летом после переезда в Крокус — ощущался в руках, как что-то инородное. Люси казалось, что она могилу какую раскопала, а все эти вещи — явно не её собственность.Всё вокруг выглядело как качественный муляж.
Люси даже начала верить в то, что всё это реально. Но почему она помнит свой вчерашний день рождения? Почему помнит о серийном убийце? О деле Нацу Драгнила? О смерти Лисанны? О Гажиле и о проблемах на своей работе? Почему помнит, как вчера блевала в туалете и с трудом доползла до гостиной? Что происходит?Что. Это. Блять. Такое.
Метнувшись взглядом к шкафу, Люси заметила саму себя в отражении зеркал. Ноги подкосились, позвоночник сковало льдом и ужасом. Там. В отражении. На неё смотрел ребенок. Не тридцативосьмилетняя женщина, которую вот-вот уволили с поста старшего следователя в центральном офисе столичной полиции. А ребенок. Невинный. Непорочный. Незнающий обо всех грядущих трудностях, закаливших её в «что-то». Совсем ещё кроха.Люси Хартфилия смотрела на Люси Хартфилию на момент неполных восемнадцати лет.
Длинные волосы ощущались балластом на спине. Кожа — мягкая, упругая с мелкими, но типичными подростковыми недостатками. Тело — дряхлое, хрупкое, без намека на какую-то женственность. Неужто… Люси и вправду вернулась в тот самый отвратительнейший период, когда она жуть как любила кроликов и вечно красила ногти в матовый розовый? Когда боялась состригать волосы выше плеч? Когда носила юбки и давящие на лёгкие платья? Когда вместо грубых ботинок предпочитала девичьи кеды или босоножки? И когда, Господи прости, её косметичка превышала размер школьной сумки?Так не бывает. Только не в реальности. Ладно, в кинематографе. Но не в реальной жизни. Нет-нет-нет.
На Люси напала одышка, словно после пятикилометровой пробежки. Всё вокруг завертелось, словно Хартфилия внезапно казалась на карусели. Она понимала, что всё же нужно найти хоть какое-то рациональное объяснение происходящему, но… ДА ЭТО ЖЕ БЕЗУМИЕ. Хартфилия резко присела на пол, схватившись за голову, надеясь, что картинка в глазах перестанет крутиться. Руки тряслись, ноги подкашивались, в голове что-то неистово пульсировало, словно детонатор.А, нет. Телефон зазвонил ровно через положенных десять минут. Блядский будильник.
Люси, со всей злости тыкнула по кнопе «отключить». Будильник заткнулся, а телефон, моргнув, вернулся на включенный экран блокировки, где Хартфилия имела честь лицезреть… Кучу мультяшных кроликов. Пароли придумывать она просто не умела, а тем более запоминать их, поэтому Люси с опаской набрала числа, надеясь, что в свои семнадцать никаких хитроумных загадок не придумывала. Однако, да, смартфон разблокировался со странным звуком аля «Чпоньк!». Перед глазами пролетело ещё одно изображение кроликов, иконки соцсетей, игр, значки уведомлений и… Дата.Большими цифрами виднелось время, а под ними мелким текстом было прописано то, что в очередной раз добило Люси и все её попытки взять себя в руки. . . . . . Среда. 26 февраля 2020 года. Магнолия.
***
В ночь с 26 на 27 февраля. 2020 год. Магнолия.
Люси не спала. Утром пыталась, но, отдремав пару часов, поняла, что бесполезно пробовать «возвращаться». Вместо похода в школу, Хартфилия решительно задумала опробовать все варианты для «возвращения»: щипала себя, пыталась спать, орала в потолок, что хочет обратно и даже специально порезала палец ножом. Ничего не помогло, так что… Да, похоже Люси действительно оказалась в теле самой себя двадцатилетней давности. И то, что она пыталась сделать, чтобы вернуться обратно, со стороны выглядело крайне безумно. Хартфилия заперлась в комнате, даже не надеясь, что застанет кого-то из родителей на ужин. Было уже около одиннадцати, за окном стояла темень, а Люси валялась под одеялом, приглаживая спину Плю. Джуд всегда учинял скандал, если Люси приводила собаку в дом, что было бы, узнай он, что она затащила его в постель — загадка. Но Люси готова самовольно броситься на растерзание отцу, лишь бы не следовать его тупым запретам хоть сегодня. Плю жив и подпирает её тело своим, иногда виляя хвостом под одеялом. Разве это не чудо? Ведь ещё вчера любимый Плю покоился с миром в земле, а сегодня он жив. Он дышит, сопит через нос и всё также смешно зевает. Прямо как настоящий Плю.Да… Пусть рациональность и твердила, что происходящее вокруг вполне реально, но часть подсознания настаивала что это либо загробный мир, либо затянувшийся кошмар, либо что-то другое, о чём Хартфилия пока ещё не догадывается.
Овчарка тяжело вздыхала и иногда облизывалась, умащивая морду на руке хозяйки. Люси прошлась пальцами по его спине и вернулась к стоящим ушам. Она прижалась к собаке, приобнимая и утыкаясь носом в шею. Он пах шампунем и самим собой. Тем самым Плю, которого она любила поливать из шланга в августе и пристегивать ремнем безопасности в машине на задних сиденьях. Он пах Плю. И этот запах просто невозможно было подделать. Наверное, именно после осознания, что это Плю, а не просто отдаленно похожая псина, Люси всё же поверила в произошедшее волшебство. Самую малость. Совсем чуть-чуть. Пёс ласково лизнул хозяйку в щеку, перевернувшись на спину. Хартфилия хихикнула, обхватив собаку и прижавшись к нему сильнее. По нему она скучала намного больше чем по родителям. Наверное, потому что Плю ушёл и оставил за собой светлую память, а не тот неприятный осадок, о котором без слёз не вспомнишь. Люси потянулась к телефону и открыла Ютуб. Плю и сам заинтересованно всматривался в непонятную светящуюся штуку, от любопытства даже хвостом завилял. Хартфилия прекрасно запомнила период, когда открыла для себя в детстве платформу Ютуб и то, как она ночами исследовала всякую всячину. Поэтому и сейчас решила положиться на него. Возможно кто-то из блоггеров в научной сфере сможет подсказать, что делать в случаях с перемещением во времени. Хотя бы чисто гипотетически. Как оказалось, тематика перемещений и возможных временных парадоксах довольно разжевана на просторах всего интернета. Казалось, об этом не говорил только ленивый… Ну или бьюти-блоггеры какие-то. В целом, на изучение этой темы ушло больше четырёх часов и Люси, подсчитывая пятидесятый ролик о временных петлях, эффектах бабочки и временных континуумах, успела забыть, что скоро вставать в школу. Единственное, что она усекла из сказанного — если поменять хоть одно событие (даже незначительное!) в прошлом, последствия в будущем необратимы. Кто-то может преждевременно погибнуть, не родиться или наоборот. На примере второй мировой стало понятно, не будь у фюрера такое детство и юность, войны не было бы, а значит… Были бы другие проблемы, как, например, демографический взрыв или любая-другая угроза, которая проявилась бы позже. К примеру, в уже двадцать первом веке.Тогда вопрос. И не один.
Почему Люси здесь? Кто или что перенесло её сюда? Насколько долго ей придётся выживать в этом времени? И как ей правильно поступить, имея элементарные знания путешественника во времени?
Следовать стабильности и снова пережить кошмары своей юности или попытаться что-то изменить? Если же даже незначительно изменение играет роль, то, припоминая, что школа сегодня удачно пропущена, кто-то от этого может пострадать? Ну, да, утрировано, но всё равно. Разве это не странно? Исследуя трагедию двадцатилетней давности, Люси оказалась ровно за три месяца до этих самых событий. Она буквально переместилась на двадцать лет назад и что делать с этим — не имеет ни малейшего понятия. Сейчас нужно решить, каким путём идти дальше. Ей дан шанс что-то изменить и воспользоваться этим шансом — такая себе перспектива, ведь последствия каждого решения могут быть разными. Однако… Она может скорректировать будущее или, к примеру, подсобить самой себе. Ладно, попробовать один раз ничего не стоит. Тем более, что замахиваться на что-то масштабное у неё рука не поднимется. Обойдемся чем-то менее ущербным. Например, отношениями с родителями. Если будет какая-то реакция, тогда уже и решится окончательно — будет ли Хартфилия заниматься своей жизнью, имея опыт тридцати восьми лет, или нет. Но… Почему именно февраль десятого класса? Почему дата попаданца совпадает с годом трагедии Лисанны и Нацу? Более того, есть неплохой такой промежуток в запасе перед этими событиями. Может ли это что-то значить? Да, сейчас в руках Хартфилии, по сути, безграничная власть над нынешними реалиями, но что если эта власть была дана ей для какой-то определенной цели? Двадцать лет назад Лисанна и Нацу стали первыми жертвами позже заявившего о себе серийного убийцы, который был клиентом как раз-таки Хартфилии в роли следователя. Если бы его поймали ещё в начале следствия дела Штраус: а) Нацу остался бы жив; б) ещё с десяток девушек тоже.Бездействие полиции или же её покровительство стало эффектом бабочки для двадцатилетнего будущего. Так может Люси здесь именно для этого?..
Интервал в три месяца здесь не просто так. Возможно от Люси требуется не просто отыскать преступника после трагедии и не дать повязать Драгнила, а прижучить настоящего преступника-урода ещё в самом начале? Она — ученица этой школы и бывшая подруга Лисанны. Она же — бывший старший следователь и заинтересованное лицо, изучившее биографию Нацу Драгнила вдоль и в поперёк. На счету Хартфилии не одно раскрытое проблемное дело и не один посаженный за решётку мясоруб. Да и к тому же, в голову Люси неоднократно приходила мысль, что, будь во времена трагедии кто-то объективный, подобного с Нацу не случилось бы. Череда жертв остановилась бы на Лисанне, а не тянулась человеческой многоножкой спустя время.Чем не идеальный кандидат?
В любом случае, если это просто совпадение? Открытым вопросом остается, что же произошло с той Люси, которая хорошенько отпраздновала свой день рождения? То, что происходит сейчас явно не сон, а если так, то больше похоже на кому или посмертные галлюцинации. Да и вряд ли бы интервал с 2020 до 2040 тоже аля качественная выдумка мозга. Это либо что-то другое, о чем Люси сейчас явно не задумывается, либо это действительно перемещение. Поверить в это весьма трудно, но всё вокруг выглядит чересчур настоящим. Если не брать в счёт другие, более безумные варианты, которые мозг еще не сгенерировал, то… Значит, Люси Хартфилия действительно магическим образом перенеслась на двадцать лет назад, но уж точно не просто так.А с определённым предназначением.
Будь это какой-то случайностью — не перенеслась бы за три месяца до трагедии Лисанны и Нацу. Последствия этих смертей куда масштабнее в будущем, чем можно было представить на момент 2020 года, поэтому есть надобность изменить концепцию существующей ветви будущего.А что если нет? А что если у перемещения есть какое-то другое объяснение, а сама Хартфилия сейчас просто пытается найти рабочие отмазки?
Люси, почесав замурлыкавшего Плю за ухом, подтянула спавшее на пол одеяло. Умостившись и перевернувшись на спину, Люси вглядывалась в потолок, редко освещаемый бликами от автомобильных фар из окна. Пёс пристроился рядом, укладывая морду на вторую часть подушки. А после довольно облизнулся, поддевая холодным носом щеку хозяйки. Хартфилия улыбнулась и почесала ему шею, тихонько хихикнув. — Да, ты прав, Плю. Может быть я пока не знаю причину перемещения сюда, но она есть. Я здесь однозначно не просто так.***
29 февраля. 2020 год. Магнолия.
Люси кое-как подыгрывала здешнему времени. С трудом, но у неё получилось вжиться в образ подростка, коим она была двадцать лет назад. Не сказать, что нажитый опыт двадцати лет исчез, но Хартфилия искренне пыталась тормозить, когда что-то в её речи выбивалось из сценария. К примеру, Люси невзначай прокомментировала ссору молодой супружеской пары весьма и весьма несоответствующее своему нынешнему возрасту. Её раздраженное «бу-бу» звучало больше в духе старой бабки под подъездом, нежели семнадцатилетней девушки, которой как бы… Наплевать. Лейла пару раз спросила, всё ли хорошо, а потом благополучно забыла о каком-то родительском долге, нырнув во внезапные рабочие дела с головой. Как всегда. Джуд засветился дома от силы пару раз за прошедшие дня три, но Люси застала его вчера утром, когда он наспех упаковывал сэндвичи с абрикосовым вареньем в бумажный пакет. Всё это время Люси просто наблюдала за обстановкой и делала выводы о своем весьма прискорбном положении. Дома всё плохо, а в школе ещё хуже, даже при условии, что Хартфилия была ниже травы, тише воды и лишний раз на публику не высовывалась. И, что самое невесёлое, всплыли личности, о которых Люси благополучно забыла.Такие как… Дженни Реалайт на пару с Хибики Лейтисом. Стинг Эвклиф и его с недавних пор подружка Минерва Орландо. И, конечно же… Лисанна Штраус.
Из всей этой дружной пятерки только Лиса пыталась сохранять нейтралитет, поэтому-то откровенно морозилась, когда Дженни язвила при всём классе в сторону Люси. К слову, Реалайт Хартфилия наверняка успела насолить ещё до собственного рождения, потому что объяснить эту лютую появившуюся из ниоткуда ненависть Люси просто не могла. Зато она была искренне благодарна Хибики, который бывало подспускал пыл своей девушки, чем сильно помогал Люси. Хотя, не от великого желания. Минерва тихонько точила зуб в плане учебы, а Стинг подкалывал Люси насчёт внешности — на что хватило смекалки. И, да, класс никак не реагировал. Никто не вступался, но и не вербовался в рьяные союзники пятёрки. Более того, каким-то чудным образом, ни один одноклассник не захотел даже ответить на простое: «Привет. У нас же в 223 кабинете физика, да?». Тут даже думать не нужно о причинах: все были зашуганными поведением активной части класса и попросту боялись наступить собаке на хвост. Как выразился гугл «чтобы не получить ответный хейт». Люси не была специалистом в подростковой психологии, но прекрасно понимала все процессы, которые происходили внутри этой нелепой системы. Подобный социум — жалкая пародия на джунгли, где всё по принципу «если не ты, то тебя». Стинг явно пытается перебросить возможную участь травли на кого-то другого, поэтому и пытается отыграться на том, кто не защищается. Минерва страдает либо от заниженной самооценки, либо от давления в семье (вероятнее второе), потому что от неё требуется не просто превосходная репутация прилежной ученицы, но и все возможные отметки в аттестате и грамотах. Хибики откровенный флегматик и ему, по сути, на всех с большой горы, но при этом Лейтис страдает самовлюбленностью и поклонением культу самого себя. Дженни пытается перехватить лидерство в классе, путем «кулачного права». Кто сильнее, тот и главный. Вот только Лисанна надолго закрепилась в местах лидеров класса ещё до перехода Реалайт в эту школу в классе третьем. Сама же Штраус сильно замкнулась в себе, пусть и пытается играть всю из себя такую миловидную. Если учитывать, что на руках у Люси был дневник Лисы, а там чётко прописано, из-за чего она «страдала», то вполне объяснимо и её поведение. Страдашки-то из-за неразделенной любви кое-кого, кого Хартфилия так и не нашла за прошедшие дня два. Но не суть, главное, что Хартфилия смогла незаметно втереться в это общество, попутно опробовав на каждом навыки психологии, которые она обычно применяла в комнате допроса на самых отбитых дегенератах социума. Более того, Люси успела разработать стратегию, как будет действовать после того, как попробует что-то изменить в своей радостно-стабильной жизни. И начать она решила с самого утра прямо сегодня. В субботу, когда и Лейла, и Джуд отсыпались в раздельных комнатах, а сама Люси искренне пыталась что-то сварганить по простейшим рецептам из интернета. Раньше Хартфилия обходилась пищей быстрого приготовления или лёгким перекусом где-то близ работы, поэтому навык готовки остался в далёком прошлом, когда Лейлы подолгу не было дома, а кушать хотелось. Удивительно, но, не смотря на измененную память и сознание, руки прекрасно помнили что и сколько смешивать. Вышли вполне сносные блинчики с попытки так пятой. Люси аккуратно расставляла тарелки с приборами, надеясь, что чайник вскипятиться до того, как Лейла спуститься вниз на кухню. Хартфилия поставила горку блинов на стол, а рядом оставила небольшие тарелочки с вареньем и сгущенкой. Идеальный завтрак типичной американской семьи в рекламе. Хотя, это больше звучит в духе сарказма, если рассматривать в контексте этой самой «американской семьи» родителей Люси и её саму. Судя по всему, любая адекватная семья, подходящая под стандарты рекламной — антипод семейки Хартфилиев. Ну это так, если откровенничать до самого конца. Чайник закипел. За спиной что-то зашуршало, а на лестнице показалась удивленная Лейла. Она неторопливо спустилась и подошла к столу, неверующее переглядываясь то с готовым завтраком, то с непривычно улыбчивой Люси. Дочка даже приветливо окликнула «Доброе утро», что явно выбивалось из их типичных семейных дней. Лейла отреагировала совсем не так, как планировала Люси. Вместо радости и приятностей, женщина выглядела обеспокоенной. Более того, Лейла никак не могла решится спросить о таких странных метаморфозах, поэтому испуганно оглядывала дочку с ног до головы и тихонько хватала ртом воздух. — Люси, что происходит? — Ну, ничего такого. Блинчики остывают, так что давайте садиться быстрее. Позовешь папу? Люси чётко решила, что попробует хоть что-то изменить. Ей всегда хотелось, чтобы её родители были её родителями, а не редко проскакивающими второстепенными персонажами. Ибо потом это сильно ударит по их семье с натяжкой в самый трагический момент. Лейла погибнет в больнице, Джуд сопьётся, а Люси останется совсем одна, обиженная миром.Поэтому нужно что-то менять. Не сразу, конечно, но постепенно. И вот он — первый шажочек на пути к крепкой семье.
— Не нужно, я уже здесь. Твоя мать права, ты ведешь себя странно, Люси. Что происходит? Хмурый Джуд наверняка расценил этот щедрый жест как задабривание перед ошеломительной новостью. Это в его характере — чересчур драматизировать и утрировать. Люси устало выдохнула и натянула радостную улыбку, мысленно кинув в копилку первое сожаление о происходящем. Всё-таки это будет сложнее, чем предполагалось. Но она найдёт подход к ним обоим. Если не она, то кто? — Да-а… Я хотела с вами поговорить, но давайте хотя бы сядем. Как никак, я старалась. Лейла и Джуд присели напротив тарелок и нервно переглянулись: Джуд с подозрением, а Лейла с опасением. Люси разлила кипяток по чашкам и заботливо поставила каждому, надеясь, что аромат кофе хоть немного сбавит напряжение. Она прекрасно понимала, что эти её действия противоречат её поведению в настоящие семнадцать лет, поэтому у обоих родителей есть повод волноваться и задавать вопросы. Люси редко готовила завтраки себе, что уж говорить о приятностях родителям. Поэтому это и было что-то вроде первой ступени изменений. Ну, а для них, как для родителей — звоночек подумать, наконец, о личной жизни дочери и поинтересоваться причиной такого поведения. Хотя это уже не интерес. Это подозрение на пару с паникой.М-да.
Девушка присела напротив и, тяжко выдохнув, сжала руки в кулаки под столом. Это намного труднее чем кажется, особенно если говорить о старых обидах, живущих внутри уже взрослой Люси. Ей ведь не семнадцать. И даже не двадцать. Внутри неё сейчас тридцативосьмилетняя Люси Хартфилия, которая искренне пытается запихнуть свою взрослость куда-то далеко, например в задницу. Пусть она и подыгрывает времени, но обиды-то реальные… Память ведь никуда не делась. Да и Люси научилась мыслить куда объективнее, чем на момент юности. Посему она с уверенностью может сказать, что её родителей, при всех их положительных (но редких) качествах, нельзя назвать… Хорошими. Чёрт, прям так прямо. Пример для подражания из них действительно хреновый. Очень. Ни Лейлы, ни Джуда никогда не было рядом. Особенно, когда Люси в этом нуждалась. Для этого ей и был дан шанс всё изменить, по крайней мере, Хартфилия искренне в это хочет верить.Давай же, Люси. Если ты ничего не сделаешь сейчас, будущее останется таким же… невыносимым.
— Я хочу, чтобы мы снова стали семьей. Как тогда, когда мне было десять. Может вы и не поймете, но я чувствую, что с каждым годом мы отдаляемся. Это меня и пугает. Лейла охнула, а Джуд насупился, наверняка готовый аргументировать всё финансами и материальными благами. Люси утерла слезы и тихонько шмыгнула, жуя губы. Тут и Вангой быть не нужно, чтобы предугадать, что он снова скажет. «Будь я сейчас как в твоём детстве, шла бы в школу пешком и сидела бы летом дома, а не отдыхала заграницей. Сейчас мы можем себе позволить намного больше чем все жители этого городка, ты должна быть благодарной». И будь Люси сейчас действительно семнадцать она бы промолчала. Опустила бы руки и сдалась.Но Люси далеко не семнадцать. И молчать она точно не будет.
— Прежде чем ты разозлишься, папа, я хочу, чтобы ты знал. Я благодарна и тебе и маме за те возможности, которых нет у остальных. За вкусную еду, за поездки и за исполненные прихоти, но… Не такой ценой. Лучше я буду ездить в школу на автобусе или сидеть у бабушки в деревне летом, но вы будете… рядом. Люси, решительно подняв взгляд на Джуда, сжалась вся изнутри, как только увидела в лице вечно строгого отца… Удивление. Его раздражение улетучилось, резко поменявшись на растерянность и не присущую ему неуверенность. Словно он понял каждое её слово и каждую вложенную эмоцию. Лейла, опустила голову и тихонько скользнула к сжимающейся ладони дочери. Женщина виновато поджимала губы и держала в себе слезы, стоящие в глазах. Лейла всегда была такой — боялась делиться истинными эмоциями, предпочитая довериться холодной логике. Она всегда была расчётливой и прагматичной, коротко — идеальным стратегом с вечно припасённым планом, но за всем этим… Лейла всегда жертвовала своими внутренними убеждениями и искренними желаниями. Значит ли это, что и она чувствовала, что семейство Хартфилия отдаляется? Даже тогда — в изначальном прошлом? Она понимала, что семья постепенно рушится, но уверяла себя, что когда в карьере будет успех — всё поменяется. Просто нужно подождать. Джуд оторопел, когда жена сжала и его ладонь. — Я возьму отпуск со следующей недели где-то с четверга по вторник. И ты Джуд тоже. Закажем пиццу или съездим куда-то. Что скажешь? — Это… Это хорошая идея. Джуд хохотнул неуверенно, даже виновато. Они переглянулись и неловко улыбнулись друг другу. Люси оторопела, невольно став свидетелем подобной сцены. Такую искренность она видела впервые, ведь в её глазах мама и папа были примерами эмоциональной непробиваемости. Тем более, что прямо сейчас… Они достигли компромисса. Да, возможно, поддерживать семью в таком темпе будет сложно, но самое главное…Они поняли Люси. Они её услышали.
Лейла, хихикнув, предложила посвятить выходные посиделками за фильмами, а Джуд, запивая блинчик поостывшим кофе, настаивал на просмотре детских видео Люси, когда они веселились у бабушки в деревне в саду. Люси молчала, только теснила губы в счастливой улыбке, не веруя собственным глазам.У неё получилось. Получилось что-то изменить.
Да, это совсем не те грандиозные результаты, на которые она так надеялась, но прямо сейчас… Лейла и Джуд полные противоположности самих себя, коими Люси их запомнила. У её семьи есть шанс стать намного лучше. Шаг за шагом, постепенно, но… Люси действительно может поменять будущее. По спине прошел лёгкий холодок, так, словно теплый весенний ветерок, хотя на улице всё ещё стоял февраль и жуткая слякоть. Пока Джуд делился душевными воспоминаниями о первом дне, когда увидел маленькую Люси, а Лейла безнадежно краснела, сама Люси внезапно обернулась, словно на рефлексе. Родители продолжали счастливо щебетать о лучшей поре их молодости пока Хартфилия, насторожившись, раз за разом оглядывалась за спину. Так, будто бы за ней кто-то продолжительно наблюдал.Нет.
В ушах тихонько зазвенели бубенчики, по крайней мере это было максимально подходящее описание для этого звука. Люси держала в руках всё ещё теплую чашку кофе, смеясь над ранее неведомыми историями Джуда. Отец впервые был таким искренним и радушным, словно эта его тайная личность всё это время сидела внутри и ждала момента, когда Джуд, наконец, позволит самому себе расслабиться. Он оказался неугомонным шутником, раскрывающимся постепенно, словно загадка за семью замками. Лейла вежливо спросила, не хочет ли Люси ещё кофе. Мама пыталась держать этот идеальный баланс, за что ей отдельное спасибо. Она смеялась вместе с Джудом и припоминала ему все его проколы в молодости с наигранным упреком. Да, сейчас они словно персонажи какого-то сериала. Такое ощущение, будто бы всё происходящее здесь — качественный муляж.Нет.
Внезапно звон бубенцов стал сильнее, картинка перед глазами потеряла чёткость, а звук словно нырнул под воду. Люси была уверенна, что всё ещё сидит за кухонным столом и никак не может нарадоваться и поверить в происходящее. Но её словно унесло куда-то. Куда-то далеко. Люси переедет в Крокус вместе с родителями после окончания Магнольской школы, как только получит положительный ответ из столичного университета — Люси увидела в своих руках размытую картинку полученного письма, а после — внезапное поздравление-сюрприз от родителей. Лейла и Джуд не разведутся через два года, а ближе к двадцатипятилетию Люси решат основать что-то совместное и не такое напряжное — картинка, как родители торжественно разрезают красную ленточку на входе в какое-то невысокое здание с яркой вывеской. Лейла всё же заболеет, но её состояние будет несколько лучше, чем в изначальном будущем, поэтому её ждёт операция, а после долгая и успешная реабилитация в больнице в кругу своей семьи и друзей — Люси стояла рядом с Джудом и разговаривала с врачом, а отец рвался прям сейчас заплатить за операцию заграницей. Ближе к тридцати годам Люси, родители известят её, что хотят переехать за город, и Люси охотно поможет с покупкой небольшого домика близ Крокуса — папа занялся рыбалкой и отрастил бороду, а мама, всё ещё завязывающая бублик из седых волос, ставит на стол вишневый пирог. Этот маленький шаг Люси поспособствовал запущенному двигателю. Всё это время и Лейла, и Джуд внутри самих себя понимали, что поступают неправильно, когда целиком и полностью отдаются работе. И если Лейла это кое-как пыталась сгладить ситуацию, то Джуд держал всё в себе, оправдываясь тем же самым финансовым положением и карьерным успехом.Они оба знали о существующей проблеме, но в силу убеждений и других причин НЕ пытались что-то изменить.
Да и сама Люси никак не содействовала. Либо в силу максимализма, либо жгучей обиды Хартфилия уперлась в своё и никак не хотела наладить ситуацию. Она даже не пыталась заметить метания родителей. Она не знала какими они могут быть, поэтому ещё в самом начале опустила руки, мечтая как можно быстрее съехать. Другими словами, она предпочла сбежать от проблем, а не попытаться решить их. Но сейчас… Поступок Люси — даже такой незначительный, смог дать старт обоим родителям. Показать им, что их внутренние дилеммы неспроста. Они сами пошли ей навстречу. Безусловно, от сегодняшнего завтрака зависело лишь десять процентов увиденных картинок, решение Люси не стало роковым. Оно было вспомогательным, ведь именно этот неловкий разговор натолкнул Джуда и Лейлу поддерживать такой темп и дальше. Люси сподвигла их на это решение и, раз уж в голове пробежали такие яркие картины будущего, значит именно родители возьмут на себя инициативу по улучшению отношений в семье.Прямо сейчас. Будущее уже начало меняться.
***
2 марта. 2020 год. Магнолия.
Люси по-прежнему пыталась сохранять спокойную обстановку в классе, чтобы лишний раз не провоцировать никому ненужные палки в колеса. Теперь, зная (и убедившись!), что в её силах менять или наталкивать на изменения хода событий, Хартфилия обдумывает каждое слово или действие прежде чем идти наперекор сценарию. После выходных ситуация в семье резко улучшилась, при чем аномально. Люси, проанализировав произошедшее, пришла к выводу, что послужила лишь катализатором ситуации. Видимо, Лейла и Джуд просто не решались самостоятельно поднимать такую тему, а посему ждали намёков или поводов. Но если с родителями было хотя бы за что зацепиться и такая легкость на старте вполне оправдана, то дела в классе не подают никаких надежд. Мало того, что присутствует ярая пятерка оппозиционеров любым изменениям, так ещё Люси конкретно обделена союзниками. Проще говоря, у Люси Хартфилии был весьма ощутимый дефицит друзей. И это нужно было менять и срочно. Если уж и собралась свою жизнь «фотошопить», то делать это во всех аспектах. Однако здесь и срабатывает весьма удручающий принцип «сказать-то легко, а вот воплотить трудновато будет». И да, пусть теперь Люси знает, что она может отслеживать последствия своих действий, легче от этого не становилось отнюдь. Дело в том, что, когда в социуме есть устоявшийся аутсайдер, привлёкший ненависть активной половины класса, оставшаяся публика попросту боится выступать против необоснованной травли, чтобы не получить прозвище одно на двоих. По сути, даже если и есть кто-то, кто захочет встать на сторону Хартфилии, то он попросту будет заложником сложившейся ситуации и стадного рефлекса. Поэтому либо нужно искать союзников за пределами класса, либо искать таких, против которых именитая пятерка не попрет даже под угрозой провала собственной репутации. А таких в классе практически не было: все потерпали под гнетом пятерки. Постепенно Люси даже немного разочаровалась в собственном неутешительном положении. Хотя, правильнее будет сказать, что Хартфилия подчеркнула несвоевременность своего прибытия в момент, когда подобное отношение успело стать нормальным. То бишь, окажись она в конце девятого класса или хотя бы в начале десятого — ей было бы в раза три проще налаживать социальные контакты. А так… Что есть, то есть. Криво-косо, но кашу сварим. Даже из этого… Все внезапно поднялись со своих мест и принялись шуршать учебниками и тетрадками, спешно упаковывая их в сумки и рюкзаки. Люси, очнувшись словно ото сна, ошарашенно проморгалась, толком не заметив, как история закончилась толком-то и не начавшись для Хартфилии. Стоило Люси только потянуться к стоящей на полу сумке, как мимо проходящий Стинг пнул эту самую сумку дальше по проему между партами, незаметно ухмыляясь. Люси помнила этот момент отчетливо и тут сценарий её жизни отлично сходился с уже известным. Она, как и тогда, промолчала, спокойно собрав разлетевшиеся под партами и стульями вещи. Смысла конфликтовать не было, по крайней мере пока само положение Люси не измениться. Дотягиваясь ладонью до ключей, Хартфилия подметила рядом одиноко лежащий блокнот с яркой обложкой. Определенно маленькие блокноты Люси никогда не покупала, так как любила давать волю и рисункам, и пометкам, и всякой-всячине, которая требовала пространства. Поэтому вещица явно не из её всё ещё брошенной посреди дороги сумки. Хартфилия незаметно приподняла голову, пытаясь припомнить, кто сидел в ближайшем радиусе места находки и кому эта занятная вещица могла принадлежать. Собственно, внутри блокнота Люси нашла списки задач, целей и планов — в общем, мини планер с весьма дотошным оформлением. Если учитывать Дженни, Хибики и Леви, то вероятнее всего именно Леви МакГарден при всей её организации является потенциальной хозяйкой. Да и краткие инициалы на форзаце, «Л.М» сразу подтвердили догадку. Леви как раз встряхнула небольшой портфель и закинув лямки за спину, поспешила выйти из кабинета, втупившись в телефон. И тут словно гром среди ясного неба Люси посетила одна занятная мысль, которая не отпускала даже после громкого удара головы о парту, когда Хартфилия искренне пыталась быстро собраться и поспешить за одноклассницей. В сентябре месяце хейт со стороны Дженни набрал крутые обороты, если сравнивать с её обидным тявканьем в конце прошлого года. То были цветочки. А вот сейчас… Реалайт могла не просто съязвить и пробубнеть колкость, а устроить пусть и безобидную, но моральную и физическую пытку: к примеру, в том же сентябре все тетрадки Люси из сумки были найдены замоченными в раковине женского туалета. Чуть позже оказалось, что Дженни успела пустить слушок, что Люси оказывает интимные услуги младшеклассникам, поэтому спрос повысился и теперь любопытные мальчишки преследовали Хартфилию по пятам. И в тот самый роковой сентябрь только Леви МакГарден проявила благородность и не повелась на глупые слухи. Она даже предложила свою помощь с тетрадками и конспектами, когда случайно застала Люси за раковиной, полной разбухшей бумаги и потекших чернил. Правда, тогда в порыве эмоций Люси прогнала её взашей с криком оставить в покое, но всё равно… Из всех существующих одноклассников Леви вполне можно было назвать рассудительным и адекватным человеком. Она пусть и не была первой в рейтинге по учебе (Минерва достаточно долго держит марку), но именно имя МакГарден светится первым в списках победителей предметных олимпиад. Она никого не трогает и держится ото всех особняком, соответственно, и её никто не трогает. Насколько позволяет память, Леви часто светится в компании из параллельного класса, но Люси мало об этом думала, так как пыталась со всех ног нагнать её возле столовой. — Леви, подожди! МакГарден испуганно дернулась, чуть не выронив телефон из рук. Она обернулась, встретившись ошарашенным взглядом с запыхавшейся Хартфилией. Люси где-то с минуту пыталась привести дыхание в порядок, чтобы сказать что-то кроме «чёрт, подожди секунду». Хартфилия протянула остолбеневшей однокласснице блокнот, а после, глубоко выдохнув, выровнялась и дружелюбно улыбнулась. Да, это очень хреновая актерская игра, но Люси искренне пытается планировать сценарий походу, так как персона Леви в принципе упускалась на протяжении всего этого времени. Хартфилия не готовилась, а, собственно, ни чуть не планировала этот разговор, так что сейчас придётся полагаться на пресловутую искренность и импровизацию. — Это, похоже, твоё. Люси всё ещё держала блокнот в вытянутой руке, толком недоумевая, почему МакГарден застыла. Леви озадаченно переглядывались то с Люси, то с протянутым блокнотом, то ли намекая, что Люси ошиблась с владельцем, то ли обдумывая что-то свое, наверняка связанное с реакцией на подобное. Однако в ту же секунду одноклассница неуверенно приняла блокнот, робко улыбнулась, невнятно промямлив благодарность и поспешила пойти дальше — в столовую. Не тут-то было. — Постой, я… Люси понимала, что разговор должен быть максимально коротким, потому что перемена заканчивается, а МакГарден явно шла в столовую за перекусом. Поэтому, собрав всю волю и намотав сопли на кулак, решила не медлить, а выпалить всё как есть. К тому же, Хартфилия прекрасно понимала, что её «извинение-примирение» будет стоит ей стыда и нескольких тысяч нервных клеток, поэтому всей душой хотела с этим как можно быстрее покончить. Леви остановилась в метре от Люси, но не оборачивалась. Просто стояла, видно, взвешивая: стоит ли выслушать или пойти себе дальше, притворившись, что разговор ограничился лишь найденным блокнотом. — Я хотела извиниться за то, что произошло в сентябре в частности за свои слова. Я… Леви неуверенно повернула голову, будто бы сомневаясь в сказанном. Она не доверяла ни Люси, ни её пылкой речи и на то были весомые причины. Дословно, конечно же сентябрьский момент Люси и не процитирует, но то, что подобные фразы в адрес Леви были незаслуженными… факт. И Хартфилии действительно было стыдно, потому что она отвергла потенциального и по сути единственного понимающего её человека на тот момент. Звучит весьма цинично, да? — Я сильно погорячилась, прости за это. Мне очень жаль, Леви. Это было очень грубо и несправедливо по отношению к тебе. Люси замялась, толком не зная, какие слова нужно подбирать в подобных ситуациях. Прежде, она извинялась только из-за корыстных целей или ради того, чтобы сгладить конфликт с тем, с кем спорить не нужно — хотя, опять-таки, корыстная цель в угоду собственному положению. А вот искренне сожалеть о чем-то… Никогда. Хартфилия, к слову, и сама не могла толком определить цель происходящего: корысть или же действительно чувство гложущей вины? С одной стороны, да, это один из верных способов заполучить Леви в союзники, но с другой… Это что-то, о чём Люси и сама толком не догадывалась. Это одна из её тысячи проблем, о которой Хартфилия предпочла забыть. О, да, вот оно. Начало начал небезызвестному скверному характеру Люси Хартфилии, который чуть позже сыграет с ней злую шутку. Забивать на проблемы, надеясь то ли на свой профессионализм/удачу, то ли на самоуничтожение этой самой проблемы. Как это знакомо. Люси, тяжко выдохнув, выпрямилась и чуточку зажмурившись, решилась на последнее, что смогла из себя выдавить. Наверное, в тот момент её голос истерично дрожал, да и сама она выглядела со стороны до смерти глупо, но одно-единственное… — Прости меня.Было самым настоящим и искренним за все школьные года.
Хартфилия не видела первой реакции Леви, потому что рефлекторно сжалась в предвкушении ругани или удара. Она чувствовала себя нашкодившей четвероклашкой, скрывшей от родителей первую заслуженную двойку за невыполненное домашнее задание. Честно? Тогда она могла представить тысячу вариаций развязки и большая часть из них явно выбивалась из контекста первоначальной цели завести дружбу. Люси думала (была практически уверенной), что сейчас произойдет буквальное избиение младенца, а не что-то вроде… Понимания. Но в реальности Леви не пренебрежительно фыркнула. Не проигнорировала. И даже не рассмеялась от уморы и всей комедии. Леви добродушно улыбнулась — чуть неуверенно и сдавленно, но облегченно. Она незаметно качнула головой и поспешила в столовую, но её уход не был бегством, как это чувствовалось еще несколько минут назад. На душе стоял штиль. Словно кандалы, удерживающие захлебывающуюся Люси на дне внезапно разомкнулись и она, наконец, выплыла. Она впервые вдохнула полной грудью. Стало понятно, что… Люси здесь не только, чтобы поменять своё будущее, но и чтобы поменять саму себя. Осознать истоки своих недостатков, разобраться в проблемах и, наконец, оставить период юности как один из самых лучших в жизни, а не наоборот. Да. Никто не говорил, что это будет легко. Никто не говорил, что это будет быстро и только одного разговора хватит, чтобы наладить ситуацию. Но мельком пробежавшие картинки мутного будущего уверили Люси в том, что начало положено. Хартфилия, облегчённо выдохнув ещё раз, оглянулась назад, чтобы удостовериться, что урок ещё не начался и никто, сломя голову, не бежит по коридорам в кабинеты. Последним уроком сегодня была география, а значит есть время, чтобы разработать новую стратегию и лишний раз поискать новую информацию о временных петлях и теории эффекта бабочки. Это действительно нелегко, но никто не говорил, что будет просто.Однако…
Подоспевшая в кафе возле университета Леви, садиться рядом возле Люси, жалуясь на назойливые звонки бойфренда. Она поправляет спавшие на кончик носа очки и бубнит, что совсем не успевает с написанием важной научной работы для третьего по счёт конкурса за год, а Хартфилия смеется и что-то лепечет о вкуснейшем кофе, который точно поможет подруге расслабиться.Разве это не то, о чём Люси мечтала?
***
10 марта. 2020 год. Магнолия.
Это был вторник. Это был самый лучший вторник на памяти Люси. Хартфилия пыталась нормально переживать салат и не подавиться со смеху. Как и предполагалось, несколько попыток (мало-помалу) наладить с Леви общение, как вот он — заветный результат. МакГарден оказалась неугомонной болтушкой с тонким чувством юмора, который и юмором было трудно назвать. Леви иногда «шутила» научно и так, что Люси толком не могла понять: то ей стоит просто рассмеяться и не обращать внимания, то ли бояться МакГарден и её весьма странных замашек. Чуть позже, ближе к пятнице после химии (Люси предложила ей в паре делать практическую) Леви спонтанно пригласила Люси пообедать с ней и её компанией, так, в принципе, Хартфилия постепенно начала вливаться в «компанию» Леви, коей были всего лишь дружный дует Джерара и Джувии. К слову, единственное, что смогла Люси кое-как запомнить, так это то, что Джувия и Джерар НЕ родные брат и сестра, а с недавних пор сводные. Трудно было запомнить, казалось бы, такую простую вещь только потому что и внешне и характером они выкопанные близнецы. Джерар — выпускник-отличник, а Джувия — давняя подруга МакГарден из параллельного класса. Фернандес (при всём желании всей семьи взять фамилию Локсар, парень сам настоял, чтобы оставить себе фамилию матери) явно страдал синдромом младшей сестры, а посему свято верил, что Джувия обязательно влипнет в какую-то аферу, поэтому, бывало, сидел вместе со всеми в столовой и также непринужденно обсуждал типичные школьные проблемы. Он оказался спокойным, рассудительным и не по годам взрослым по мышлению. На секунду Люси даже успела поверить, что её случай перемещения во времени не единичный, но позже его слишком «зрелое» поведение аргументировалось самой Джувией. Они буквально с детства знали друг друга, но вот внезапно овдовевшие родители никак не хотели «открыть глаза и увидеть, что под носом». Поэтому Фернандес буквально с шести лет вжился в роль чересчур опекающего старшего брата и с тех пор из образа ни разу не выходил. Хартфилия не сразу поняла, а где, собственно объяснение раннего взросления паренька? А потом, когда проходила мимо танцевальной залы, где Джувия обычно «тусила» после уроков, поняла в чем, собственно вся соль. При всей стеснительности и чрезмерной суеверности Джувии, финальной приправой служила откровенная неуклюжесть. То запнется о собственную ногу, то из рук все книги вылетят, то собьёт кого, то обольётся закрытой бутылкой сока. Джувия оказалась не просто типичным примером невнимательности и неосторожности, она буквально была ходячей катастрофой. И Джерар как самопровозглашенный старший брат Локсар вечно спасал её на полпути к громаднейшему фиаско. То-то было странно, что у него в рюкзаке есть сразу несколько пачек сухих и влажных салфеток. Ну месячный запас лейкопластырей. В основном, Леви, Люси и Джувия развлекались на переменках или после уроков дружной троицей, но редкое присутствие Джерара никогда не было чем-то лишним, смущающим или напрягающим. И даже сейчас Фернандес, лениво ковыряя вилкой фруктовый салат, бессовестно сливал все конфузы Джувии и то, как ему приходилось краснеть за неё. Пусть Локсар и злилась, фыркала — со стороны это было очень… По-домашнему. Они были братом и сестрой, это хорошо чувствовалось и после пусть и нескольких дней общения, Люси искренне завидовала тем семьям, где есть двое детей, а между ними такие… Прекрасные отношения. Хартфилии на секунду захотелось, чтобы из ниоткуда появился её старший брат или сестра, но к сожалению, в чете Хартфилиев кроме Люси никого не было. — Вот, а потом она пересылает всё это мне, записывает километровые голосовые, шлет гневные стикеры. Я даже попытался ей тонко намекнуть, но Джу продолжала ругаться, грозиться придушить, если будет возможность. В конечном итоге, когда она назвала меня «бесячим придурком», я ей из комнаты крикнул, мол, «ничего подобного». И тишина… — Потом я его избила подушкой. — Жестоко избила, до сих пор рука болит. Джерар отпил апельсинового сока и, причмокнув, отвесил щелбан сестре. Джувия начала шикать, как озлобленная кошка, оправдываясь, мол, «я по лицу целилась, а не по руке». Легкая перепалка дальше не перерастала в скандал, так что стало понятно, что подобная ситуация вполне естественна для них обоих. Тем не менее, Люси всё ещё чувствовала надобность закрепиться в этой компании. Она видела, что прекрасно вписывается в этот узкий круг, что ей и им комфортно, да и о большем мечтать не нужно, но Хартфилия другой своей стороной чувствовала, что… Её положение всё ещё очень и очень шаткое. Любой шаг влево-вправо и Леви перестанет предлагать скоротать обеденный перерыв вместе. Навязываться самостоятельно пока рано, но Люси искренне хотелось уже расслабиться. Хотелось избавиться от анализов, стратегий и попыток предугадать, что будет после того или иного слова. Хотелось выдохнуть и сидеть вот так, будучи уверенной, что Леви, Джувия и Джерар воспринимают Люси как равную и неотъемлемую часть их компании. Но о таком говорить рано, так что всё, что остается — не рыпаться лишний раз и вести себя аля-непринужденно. Леви забубнела, что следующим уроком химия, поэтому принялась копошиться в рюкзаке в поисках конспектов. Джувия охнула, вспомнив, что забыла в шкафчике учебник по истории, где спрятала шпаргалки, поэтому поспешила вскочить и, чмокнув Леви и Люси в щеку, убежать в коридор. Как только МакГарден вскользь спросила, какие планы после учебы, Джерар пожал плечами, а после ответил на звонок одноклассника, попросившего занести журнал в учительскую. Постепенно очередь в буфет рассосалась, а в столовой осталось всего с десяток особо не спешивших учеников, включая Леви и Люси. Леви погрузилась в мир увлекательной химии, а Люси, хихикнув от картины хмурящегося лица МакГарден, решила подняться, чтобы вернуть в сумку ранее одолженный фломастер, коим Джувия спешно обрисовала датами руку. — У нас есть еще минут пять, так что спешить нет смысла. Леви бормотала себе под нос, но старалась не оставлять Люси без компаньона. У неё определённо плохо получалось поддерживать беседу в перерывах между алканами и кислотами, но такая уж Леви МакГарден. Хартфилия застегнула сумку и, потянувшись, мельком бросила взгляд на внутренний двор школы за окном. Со столовой хороший вид на небольшое (всего в один этаж) здание библиотеки, разместившееся прямо позади первого и основного корпуса магнольской школы (их всего три). Спина жутко затекла, а особенно лопатка, поэтому Люси легонько покачивала правой рукой, чтобы хоть как-то размяться. В голову лезло разное: начиная от того, что ей делать дальше, заканчивая тем, что при наличии аттестата и двух дипломов на базовой химии будет весьма скучно. Пусть Люси в этом времени всего лишь несколько дней (чуть меньше двух недель, кажется), но стабильная школьная среда и обучение успело знатно надоесть своей однообразностью. Ей не приходилось выбирать куда попадать и попадать ли вообще, поэтому жалобы сейчас — излишняя глупость, которую Люси всё-таки может себе позволить. В глаза бросились широкие окна с едва заметными проблесками книжных стеллажей. Библиотеку Люси помнила плохо, так как была там от силы раза три и то ещё в младших классах. Но, кажется, там совсем недавно провели ремонт, а само здание немного расширили. Однако её привлекло отнюдь не то, что, судя по проблескам интерьера, посетить местечко всё же стоит, а то, что кто-то буквально несколько минут назад умостился на подоконнике. По всей видимости, подоконники сделали весьма широкими и служили дополнительными посадочными местами: метнувшись взглядом в соседнее окно она заметила возле такого же подоконника небольшой столик. Такая инновация больше походила на обстановку какого-нибудь кафе, но выглядело весьма интригующее. — Леви, а разве можно прогуливать уроки в библиотеке? Люси, приглянувшись к, по всей видимости, парню, от любопытства даже тихонько прошипела. Скорее, не от любопытства, а от зависти, так как перспектива маяться на химии выглядела не особо вдохновляющей, а вот прогул… Если бы Хартфилия сейчас могла куда-то незаметно свалить, это было бы лучшим завершением такого чудесного дня. МакГарден подняла озадаченный взгляд и, выгнув бровь, сочла разумным промолчать. Она шелестнула тетрадкой и, громко выдохнув, уставилась в конспекты, надеясь, что контрольная её классу сегодня не светит. Люси ухмыльнулась с её реакции и тут же вернулась к таинственному прогульщику в библиотеке. Мало того, что посреди учебного процесса, да ещё и так бесстыдно у всех на виду.Бунтарь.
Хартфилия попыталась приглядеться, чтобы хотя бы убедиться в том, что это бунтарь, а не бунтарка, так как то ли черная, то ли серая кофта с натянутым на голову капюшоном казалась мешком. Спустя минуту прогульщик лениво закинул ногу на подоконник и достал наушники из портфеля. Только сейчас Люси разглядела, что в его руках покоился телефон или приставка — с высоты третьего этажа трудно разглядеть. Бунтарь аккуратно и поочередно всунул наушники в уши и, стянув по всей видимости душный капюшон, довольно умостился под стенкой. В руках оказался всё же телефон и, раз парень неотрывно смотрел в одну точку с редко пробегающей ухмылкой. Хартфилии показалось, что он просто смотрит фильм или сериал какой. На самом деле Люси много раз пыталась представить каким он был при жизни. Какой у него голос и какая манера поведения. У неё были приблизительные догадки, что при нынешнем её росте он выше на пол головы (если не на голову), и то, что с ним будет трудно найти общий язык, в силу понятных и известных уже причин. Первые дни пребывания в этом времени Люси даже несколько раз пыталась найти его лицо в толпе, но каждый раз ловила себя на мысли, а что она после этого, собственно, будет делать. Приоритетом было спасение социального положения и налаживания связей с общественностью, но когда большая часть из плана оказалась успешно выполненной, Люси поняла, что на этом её стратегия заканчивается. И что делать дальше, когда в голове ветер, непонятно. Но, как уже приелось за последние несколько дней, любые встречи в этом отрывке времени НЕ случайны. И раз уж ей на глаза попался Нацу Драгнил, значит, так или иначе, а Люси просто обязана выяснить, связана ли его трагедия с её перемещением сюда.А они связаны. Осталось понять: как и почему.