Желая сделать что-то по лучшему сценарию, будьте готовы к тому, что вас неправильно поймут.
∆∆∆
Дом на Гриммо, двенадцать, был на удивление тих. Древние тёмные стены сейчас почему-то не освещались светом из многочисленных кованых бра, как это бывало все дни до этого; неизвестно откуда взявшийся холодный сквозняк слабо колыхал тяжёлые портьеры на окнах. Было раннее утро. Северусу, только-только зашедшему в особняк со стороны улицы, отчего-то стало очень не по себе — странное взволнованное чувство поселилось у него где-то под рёбрами. Создавалось такое ощущение, будто бы дом вновь был пуст многие годы, как будто бы и не жил тут никто последние пару лет. Мужчина вспомнил — такие же эмоции старый дом вызывал в те времена, когда Блэк только совсем недавно вернулся из Азкабана и ещё не успел в полной мере восстановить Блэк-хаус. Тогда здесь было так же безлюдно и отвратительно тихо. Мужчина шёпотом, словно бы боясь своим голосом разрушить оглушительную тишину, позвал Кричера. Домовой эльф появился бесшумно и ещё до того, как Снейп успел что-либо произнести — да хотя бы узнать, где сейчас Гарри! — склонил голову в отчего-то показавшимся скорбным поклоне: — Мастер Северус, хозяин просил Вам передать, — и крохотными ручками он вручил ему какой-то конверт. Мужчина принял его как что-то, что могло хоть как-то пролить свет на всё здесь происходящее. И действительно, внутри спокойно прощупывался тонкий лист бумаги, сложенный, наверное, в несколько раз. Письмо. Письмо, и никаких объяснений помимо него, куда же мог запропаститься Поттер. «Несносный мальчишка, — подумалось Северусу, — опять наверняка вляпался во что-то, а мне снова придётся это разгребать...» Надорвав конверт с одного края, он вытащил на свет лист самой обычной маггловской бумаги в клеточку, действительно несколько раз сложенный пополам. И чего такая секретность? «Неужели Поттер не мог просто попросить Кричера передать то, что он хотел сказать?» И он уже почти развернул небольшой лист письма, когда до него донеслись тихие скрипучие слова уже исчезающего эльфа: — Мерзкий полукровка посмел околдовать славного хозяина Кричера!.. Что же Кричеру теперь делать?.. Ах, бедный-бедный Кричер — что бы сказала госпожа Вальбурга, если бы знала, что он не сумел защитить своего хозяина?.. Северуса словно окатили ледяной водой с головы до ног, и он неподвижной статуей замер в коридоре. Околдовал? Что это значит? Полукровка? Он сжал листок бумаги в своей ладони. Из всех полукровок, что были в этом доме за последнюю неделю, он знал только одного человека. Себя. Неужели Гарри заметил брошенное ему в спину Сонное заклятье и подумал, что этим Снейп хотел ему навредить? Но ведь это... Чёрт возьми! Уже почти развёрнутые листы бумаги оказались смяты в крепкой судорожной хватке. «Ты действительно ушёл? И поэтому особняк в таком состоянии? Хозяин покинул свой дом... — Северус прижал стиснутую в кулак руку ко лбу и глубоко вздохнул. — И куда же ты пошёл? Неужели вернулся к Петунии? Но ведь ещё неделю назад ты говорил, что ноги твоей там ни за что не будет?..» — Глупый ребёнок! — не выдержал мужчина и в сердцах выкрикнул в пустоту коридора; гулкое эхо унесло его слова вглубь дома. — Не хотел больше меня видеть — мог бы просто закрыть для меня возможность посещения своего дома! А теперь ведь мотаешься неизвестно где... — уже значительно тише произнёс он последнюю фразу. А затем он резко развернулся и вылетел из дома на площади Гриммо, перед этим отбросив от себя подальше злосчастное письмо. И поддавшись порыву ветра с улицы от закрывающейся двери, листочки из обычной маггловской тетрадки почти развернулись, показывая пустому коридору первые строчки письма:«Дорогой профессор Снейп, сэр! <...>»
∆∆∆
— Я хочу, Гарри, чтобы ты сейчас же пошёл наверх, собрал все свои вещи и вернулся сюда. Это нужно сделать быстро. Выполняй. Руки, ноги, всё его тело задеревенело и, повинуясь чужому приказу, Гарри быстро устремился сначала прочь из гостиной, а затем по лестнице вверх — в свою комнату. Нужно было что-то сделать. Что угодно, что помогло бы разрушить морок подчиняющего заклятья. Умом парень это понимал, но его же тело не желало его слушаться. Империо Лже-Грюма на четвёртом курсе было явно послабже, но гриффиндорец всё равно постарался воспроизвести тот урок в своей голове. Тогда ему стоило немалых усилий освободиться от воли старого не-аврора, но он это сделал, потому что не желал быть опозоренным ещё больше — тогда ещё совсем-совсем недавно прошли выборы Чемпионов, и вся школа гудела насчёт четвёртого участника. Сейчас ему тоже нужны были какие-нибудь сильные эмоции. Сейчас он должен... «...заставить себя пошевелить хотя бы пальцем, попробовать остановиться. Сделать что угодно, что не входит в приказ, и тогда уже станет гораздо легче...» Блуждающий по сторонам взгляд зацепился за закрытую дверь в комнату Снейпа. Дыхание перехватило — стало вдруг неправильным осознание того, что они с профессором уже не будут завтракать вместе, вместе отрабатывать заклинания в тренировочном зале, не будет между ними теплого молчания по вечерам, когда они грелись в гостиной у камина с книгами в руках. Этого всего не будет и это будет... неправильно. Гарри резко вдохнул в себя воздух, а затем резко выкинул руку в сторону, со всей силы ударяя кулаком по стене. Что в итоге помогло — отрезвляющая боль в слегка содранных костяшках или дёрнувшаяся рука — уже не важно. Важно было то, что теперь он в состоянии себя контролировать. Он собрался с силами и ещё быстрее двинулся в свою комнату. Профессора нет дома, и если он, Гарри, уйдёт просто так, ничего ему об этом не сообщив, он будет волноваться. Нужно сообщить; передать слова через Кричера? Нет, юноша на этом моменте даже покачал головой, едва-едва вписавшись в косяк двери собственной комнаты. С Кричера станется добавить что-то от себя, и изначальное послание может принять совсем другой смысл. Наверное, письмо — самый оптимальный вариант из всех. Быстро начерканные на каком-то бумажном огрызке, найденном на заваленном всякой всячиной письменном столе, слова не отражали всего произошедшего, но хотя бы поясняли причины, почему Гарри решился покинуть дом на Гриммо, двенадцать. Конверт с письмом было наказано отдать тому же Кричеру, с приказом не сметь добавлять что-то от себя. Одежда в небрежном беспорядке была покидана в безразмерную сумку, туда же отправились несколько самых важных фолиантов; если уж ему понадобится дополнительная литература, он всегда может попросить Кричера принести ему нужную книгу, а в крайнем случае — зайдёт в библиотеку самостоятельно. Безвылазно сидеть в доме тётки он точно не собирался. Уже спустившись по лестнице на первый этаж, юноша снизил скорость и выровнял дыхание; в гостиную он зашёл уже спокойным шагом. Директор всё так же стоял в углу гостиной и, как и пять минут назад, с интересом рассматривал книги в стеклянном стеллаже, поэтому Гарри пришлось прокашляться, чтобы привлечь к себе его внимание. Когда Дамблдор обернулся, он кратко улыбнулся и кивнул на сумку на своём плече: — Я готов, Директор. — Отлично, Гарри, хватайся тогда за мою руку — мы сейчас же отправляемся к твоим дяде и тёте. Уверен, они соскучились по тебе — вы всё-таки почти целый год не виделись. Гарри едва удержался от пренебрежительного фырка. В Румынии должны сдохнуть все драконы — не иначе! — чтобы Дурсли по нему хоть капельку соскучились. Но за крепкую старческую руку он схватился сильно, без всякого пренебрежения — не хватало ещё, чтобы он отцепился где-то на середине пути, оказался неизвестно где, да и ещё и скорее всего в расщеплённом состоянии! Воронка аппарации безжалостно выбила из лёгких весь воздух, и Гарри, чувствующий себя пожёванным кем-то из любимцев Хагрида и никак не привыкший к подобного рода ощущениям, после прибытия повис на руке Дамблдора. В глазах было темно, и парень только через несколько секунд понял, что темно было скорее в том переулке, куда они перенеслись. Проморгавшись от цветастых мельтешащих мушек перед глазами, Гарри заметил, что они далеко не на Тисовой улице, нет. В нескольких метрах от них, там, где переулок выходил на оживлённую улицу, мелькали огни машин; светильники на домах тоже горели, как и уличные фонари, освещая жёлтым светом тротуары и проезжую часть. Это была самая окраина Литтл-Уингинга, место, где машины съезжают с оживлённого шоссе на дорогу, ведущую к небольшому городку. До дома номер четыре по Тисовой улице пешком было не менее пятнадцати минут, и Гарри с недоумением посмотрел на отчего-то довольного старика. — Немного промахнулся, прошу прощения, — ничуть не сожалея, произнёс Дамблдор, выпуская руку Гарри из своей. — Нам придётся прогуляться пешком. Надеюсь, ты не имеешь ничего против. — Но почему бы не аппарировать снова, Директор? — Ах, молодость-молодость. Мне, мой мальчик, уже трудно проводить сеанс аппарации второй раз подряд... Юноша поразился настолько, что даже ответ нормальный не смог придумать. И это — Великий светлый волшебник, сильнейший маг современной магической Британии? Бред! План Дамблдора Гарри, к своему величайшему сожалению, понял слишком поздно — уже тогда, когда они подходили к первым домам на Тисовой улице. На них смотрел каждый человек, попадавшийся им на пути. Смотрел как на умалишённых, потому что Директор не изменял своим предпочтениям касательно выбора одежды и был ныне в нелепой ярко-оранжевой мантии, что вкупе с длинной белоснежной бородой, в которой запутались позвякивающие колокольчики, смотрелось весьма... колоритно. Гарри же, сам того не понимая, эту «прекраснейшую» картину дополнял: в руках он тащил огромную клетку с полярной, недовольно ухающей совой; повезло хоть, что большая сумка с вещами сейчас в уменьшенном виде болталась в кармане его потёртых джинс... В общем и целом, Гарри даже понимал поражённый и недовольный визг тёти Петунии, когда их нехитрая компания добралась-таки до дома номер четыре по Тисовой улице и позвонила в дверной звонок. Если быть уже совсем честными, Гарри и сам был бы не прочь что-нибудь такое сказануть, да вот только разве бы слова возымели хоть какой-то эффект? Вряд ли. В своих предположениях о бессмысленности нечленораздельных возмущённых звуков, которые так и продолжали вылетать изо рта бедной тётушки, юноша убедился всего через пару мгновений — Дамблдор рядом с ним продолжал всё так же невозмутимо улыбаться и ждать, когда запас воздуха в её лёгких подойдёт к концу. И когда же это наконец-таки случилось, поспешил начать говорить, дабы визг не перешёл на новый виток. — Моя милая девочка, не стоит так сильно радоваться нашему прибытию, — на этих словах «милая девочка» поперхнулась воздухом, — я понимаю, что Гарри задержался этим летом — такие уж возникли обстоятельства, и именно поэтому я прошу Вас с Вашей семьёй не слишком сильно расспрашивать его поначалу. Поверьте мне, у него был не самый лёгкий год обучения в Хогвартсе, — Директор печально усмехнулся будто бы в подтверждение своим словам. — Понимаете, у него всего неделю назад погиб крёстный, почти последний человек, связывающий его с его родителями. И я очень надеюсь, что как сестра его матери, Вы будете любезны оказать ему всю возможную поддержку. Вы сможете это сделать? — Мы уже который год содержим этого нахлебника в своём доме, — визги откладываются в сторону, уступая место здравому смыслу. — Если у него погиб крёстный, пускай он переезжает в его дом — должно же было от него что-то остаться? Или Вы хотите сказать, что как и его родители — Поттеры — у него не было достаточно средств на своё же содержание или содержание этого мальчишки? Пожалуй, Гарри даже готов был яростно закивать головой на второе предложение всей речи тёти Петунии. Он бы с радостью пожил в Блэк-хаусе до самого конца каникул. Удовлетворение от верных слов тёти схлынуло тогда же, когда она только начала говорить о его родителях. Извечная ложь о том, что его родители были никчёмными наркоманами и попрошайками с улицы, ну конечно... — Для Гарри опасно находиться в столь тёмном доме, моя девочка, поймите это. Ему гораздо лучше будет продолжать жить с вами, тем более, что Вы, как ближайшая родственница, предоставляете ему защиту. Это особенный вид защиты — кровные узы, наложенные на него его матерью, и они будут действовать до того момента, как Гарри не станет совершеннолетним. До тех же пор, я надеюсь, вы сможете приютить его у себя? И хотя последнее предложение должно было прозвучать вопросительно, вопросом оно не было даже приблизительно. Краткий приказ — ничего более. «Интересно, — задумался Гарри, — если тётя откажется и сейчас, Дамблдор наложит на неё Империус, или?..» Додумать что такое это «или» он уже не успел — тётя Петуния, казалось, в первый раз в жизни сдалась. Она тяжело вздохнула, прикрыла ладонью глаза, будто бы безмолвно вопрошая, за что же ей такое несчастье, а затем вновь посмотрела на двух магов так, словно впервые их увидела. В её глазах внезапно застыл ужас, ведь она поняла, что всё то время, пока они вели эту непринуждённую беседу, вся остальная улица могла лицезреть старика в нелепой ярко мантии и слишком худощавого для своего возраста подростка, у которого подмышкой была огромная клетка с белой полярной совой. Она нервно огляделась и заметила зрителей лишь только в самом конце улицы, отчего с облегчением выдохнула. — Если это всё, Вы можете уходить, — обратилась она к Дамблдору. — Мальчишку мы приютим. Но знайте, что это — его последнее лето в моём доме! Мне плевать на некую кровную защиту, Вы поняли? Чтобы после этих каникул ноги его здесь не было! — Конечно-конечно, — солнечно улыбнулся Директор и далеко так не слабо подтолкнул Гарри в спину в сторону тёти Петунии. — В таком случае, разрешите откланяться, — и, даже не опасаясь за собой слежки, он аппарировал прямо с крыльца дома. Неважно, что после этого как минимум три маггла из соседних домов, наблюдающие за развернувшейся сценой из-за штор, подумали обратиться к специалистам одного интересного направления, главное, что Великому светлому волшебнику не хотелось ещё дольше оставаться в этом богом забытом месте и искать подходящий тёмный переулок, дабы аппарировать оттуда. Гарри после этого обернулся обратно в сторону тёти и нервно постарался выдавить из себя улыбку: — Добрый вечер, тётя Петуния!.. — запоздало поприветствовал её он, чувствуя, как по спине под футболкой скатывается капелька пота.∆∆∆
Пожалуй, Гарри мог бы собой гордиться: он управился с этими дурацкими розовыми кустами за час до обеда, хотя ещё утром он готов был галеон поставить на то, что не управится и к пятичасовому чаю, на который были приглашены какие-то знакомые с соседней улицы. Магия действительно творит чудеса, потому как пока он специальным секатором подрезал отросшие ветви на одном кусте, заколдованная копия этого же секатора делала всю работу сама с другим кустом. Ещё и то, что колдовал он без палочки (которая так же, как и все его остальные магические вещи была заперта на ключ в чулане) позволяло натренировать его силы, которым просто необходим был выход. Сливая излишки магии на подобные ситуации, Гарри мог не опасаться стихийного выброса магии, желание контролировать который тут же исчезало, стоило только Дадли с дружками приблизиться к нему хоть на расстояние, равное пяти метрам. За все те три с половиной недели, которые он успел провести в этом доме, они успели поглумиться над ним больше двадцати раз (после двадцатого он как раз сбился со счёту, поэтому считать перестал), «поиграть» с ним в догонялки раз десять (радовало то, что Гарри всё-таки бегал быстрее), и подраться с ними раза четыре (Гарри магию не использовал, но из драки выходил всегда на своих ногах, пускай и с разбитыми в кровь костяшками и порой кровоточащим носом, оставляя за собой изрядно побитых прихвостней Дадли). Дадли он закономерно не трогал, потому что знал — стоит на его теле появиться хоть малейшему синячку, и он побежит к своему отцу жаловаться. А вспоминать опыт прошлых лет, когда Дурсль-старший нередко брался за ремень, не хотелось категорически. Гарри с тяжким вздохом утёр со лба пот, который упрямо заливался в глаза после работы под полуденным солнцем, которое нещадно жарило вот уже третий день подряд. Не помогала даже бандана на голове, не позволяющая непослушным волосам лезть в глаза и снижающая риск получения солнечного удара, не помогали и завёрнутые рукава футболки, открывающие плечи, которые уже через пару часов грозились начать болеть из-за того, что банально сгорели на солнце. Не помогала даже вода, которую с периодичностью в полчаса Гарри наколдовывал у себя над головой и которая высыхала спустя, наверное, минут пять. Парень задумался над перспективой пойти искупаться в тот пруд, в который Дадли с компанией мечтают засунуть его лет с семи. А что, там прохладно и деревья у самого берега есть, а значит, есть и тень от них. Красота... Помечтать подольше ему не дал этот вездесущий великовозрастный ребёнок, который, казалось, материализовался перед ним прямо из его мыслей. — Что, Поттер, закончил все свои дела? — за спиной Дадли какой-то из его прихвостней — Гарри их чисто принципиально не различал — едко рассмеялся, будто бы прозвучавшие слова были самой смешной шуткой, какую он только слышал в своей коротенькой жизни. — Как тебе идея пойти с нами погулять? Развлечёмся, побеседуем... — О-о-ох? — протянул гриффиндорец, насмешливо щуря глаза и кладя свой подбородок на древко грабель, которые взял в руки перед самым появлением Дадли дабы убрать обрезанные ветви розовых кустов с идеального газона тёти Петунии. — И как же мы будем... — он помахал свободной рукой в воздухе, — ...развлекаться? — Вот пойдём с нами и узнаешь. — Правда? А мне потом не влетит от тётушки за то, что я самовольно ушёл из дома? — Я тебя прикрою, — Дадли хвастливо вздёрнул толстый нос так, что Гарри внезапно захотелось ударить по нему снизу-вверх как можно сильнее. Исключительно в профилактических целях, а то вздёрнет он однажды так нос, а потом шея как заклинит, так и опустить больше не сможет. — В самом деле? — Гарри, не позволяя себе больше отвлекаться на свои бредовые мысли — может, он всё-таки словил солнечный удар? — перевёл своё внимание обратно на компашку Дадли. — В таком случае, я не против прошвырнуться с вами куда-нибудь, тем более в том случае, что вы так сильно на этом настаиваете. Кто-то за спиной Дурсля-младшего действительно скрипнул зубами или Гарри всего лишь послышалось? — Да, мы настаиваем, — продолжил гнуть своё Дадли, а гриффиндорец задумался о том, что раз этим детям так нравится получать от него удар за ударом, он вполне может и удовлетворить их желания. У него как раз кожа на костяшках зажила с прошлого раза, да и разбитые губы больше не болели. Как раз эти разбитые в прошлый раз в кровь губы он и растянул в улыбке: — В таком случае, не имеет смысла более задерживаться здесь: я сейчас же присоединюсь к вашей весёлой компании, позвольте мне только убрать грабли и остальной инвентарь в дом. — Конечно, Поттер, ждём тебя. «В какой-то другой ситуации, — подумал про себя юноша, утаскивая грабли и секатор в подсобку в доме, — эти слова могли бы звучать даже мило. «Ждём тебя», как же. Ждут и думают, как бы в этот раз получить от меня поменьше тумаков, а самим нанести побольше да побольнее. Не дождутся, живым не дамся!» Примерно с такими мыслями Гарри вышел из дома уже с развёрнутыми обратно рукавами футболки, потому что солнце никуда не делось, а плечи уже пекло. Кажется, на следующей неделе обещали резкое похолодание? Поскорей бы. Как ни странно, но со стороны наверняка казалось, что большая компания друзей просто дождалась своего опаздывающего друга — Дадли при его приближении закинул ему на плечо свою увесистую руку, а два других парня почти ласково ударили его под рёбра. «Почти» потому, что больно было на самом деле. И потому, что они всей компанией уверенно двигались в сторону самого отдалённого и соответственно самого малолюдного пустыря Литтл-Уингинга. Наверное, сегодня всё-таки не гаррин день, потому что именно сегодня на этом пустыре оказалось больше народу, чем обычно. Нет, ладно, обычно здесь не было никого. В исключительных случаях здесь бывали как раз-таки Гарри и Дадли с компанией. Сегодня же по-видимому был какой-то праздник, о котором юноша очевидно не знал, потому что даже издалека были видны две или три массивных фигуры, которые, судя по всему, ожидали именно их. — Это и есть тот сопляк, Дурсль? — насмешливо поинтересовался у Дадли шатен головы так на полторы выше самого Гарри. Именно в этот момент Гарри и понял, что сегодня раскидать компашку так быстро, как обычно, не получится. Сегодня здесь явно профессионалы, которые явно планируют набить ему лицо. — Да, Трэвис, это именно он, — серьёзно произнёс Дадли, сильнее стискивая ладонь на обгоревшем плече Гарри. Трое — их было всё-таки трое — парней, лет, наверное, на пять или шесть старше самого Поттера, презрительно рассмеялись: — Да в нём же едва жизнь теплится, его одной рукой толкни — он метра на два улетит! — прогоготал один из них. — Ну вот и попробуй его так толкнуть, чтобы он на два метра отлетел, — недовольно буркнул себе под нос Дадли. Теперь ему точно не казалась заманчивой идея позвать своих старших товарищей с клуба по боксу — засмеют ведь! Гарри тем временем продумывал в своей голове пути отступления. Нет, в самом деле, он ведь трезво оценивал свои способности! Если против Дадли и его троих прихлебателей он ещё мог справиться (кое-где увернуться от неумелого удара, кое-где самому подставить подножку), то здесь его собираются побить конкретно. Ну не станет же он всерьёз магией им вредить? Чем он тогда лучше Волдеморта и его Пожирателей, которые с радостью используют своё преимущество ради того, чтобы убивать магглов? Получается, ничем. Вот именно поэтому он сейчас всё ещё стоит в кругу тех, кто хочет его избить, и старается придумать такой план, в ходе которого не могли бы особо пострадать окружающие. Из раздумий его вырвал резкий и весьма сильный тычок в плечо, из-за чего отрешившийся от мира и не понимающий, что происходит конкретно в этот временной промежуток вокруг него, парень подался вперёд, нелепо размахивая руками, пытаясь тем самым удержать равновесие. Какой-то не самый хороший человек в последний момент подставил ему подножку, из-за чего практически вернувший себе равновесие Гарри шлёпнулся на колени перед тем... Трэвисом, кажется? — Ну что я говорил? — зло рассмеялись откуда-то справа. — Толкни разок и вот он, уже около твоих ног валяется. — Хотелось бы заметить, что я не «валяюсь», — выплюнул Гарри последнее слово и, опёршись на колено ладонью, попытался встать. Чьи-то не слишком ласковые и слишком большие пальцы нырнули в его волосы и с силой сжали их в кулаке, останавливая его на месте. — Что надо? — не слишком приветливо рыкнул парень, поднимая глаза на обладателя этих самых пальцев. — Да так, Дурсль попросил нас о помощи, после которой он будет у нас в долгу. Грех отказываться, тем более, что нам надо поработать всего лишь с таким жалким хлюпиком, как ты. — В самом деле? — Гарри выгнул бровь в лучших традициях Ужаса Подземелий — Снейп мог бы им по праву гордиться!... О боги, о чём он только думает? Какой Снейп? Какая гордость? Не об этом ему надо думать, ой не об этом... «Это всё нервы», — с трудом сглотнул он. В голове начал вырисовываться примерный план действий. Сейчас от него не ожидают никакой ответной реакции. Этим нужно воспользоваться. Сделать сильную подсечку тому, кто прямо сейчас всё ещё удерживает в своей лапище его волосы — даже если вырвет парочку, это будет малая плата за то, что он выберется отсюда невредимым. После или толкнуть, или ударить ближайшего человека, чтобы вырваться из круга. И бежать как можно быстрее. Уже даже не важна гордость, главное убраться отсюда целым. Собственно... Его план пошёл не по плану сразу же с первого пункта. Громила, который держал его за волосы, от подсечки даже не шелохнулся, а в ответ лишь сильнее сжал свою руку. А затем последовал сокрушительный удар носком ботинка в солнечное сплетение, после которого Гарри не мог банально вздохнуть, что уж там говорить о побеге? Завалившись на бок, он думал не о том, что Трэвис отпустил-таки его волосы, а о том, что он не может сделать даже один чёртов вдох. А вслед за первым ударом последовали и другие. Они наносили удары без цели — просто хотели сделать так, чтобы он не смог оправиться от первого, самого сильного. Били везде: по ногам, поджатым к груди, по рукам, закрывающим голову, по затылку, до которого не дотягивались пальцы. Почти сразу же во рту начал ощущаться мерзкий вкус крови. Его крови. И тогда в голове что-то щёлкнуло. Даже если он сейчас раскидает этих магглов по сторонам как новорождённых котят своей магией, похожим на Пожирателей он не станет. Те причиняли боль ради удовольствия (прямо, как сейчас эти люди, что не перестают бить его ногами), Гарри же будет спасать себя. К тому же, сильно калечить их он не собирался, в самом-то деле. Он потянулся за своей силой туда, внутрь, в то место, где ровным светом сияло его магическое ядро и из которого он напрямую тащил магию во время использования беспалочковых заклинаний. Но... Он не может. Он не может воспользоваться магией, с ужасом подумал Гарри; его прошиб холодный пот. Что это? Почему? Неужели он так выложился по магии во время работы в саду? Нет, вот ведь — ядро сияет ровным светом, а это означает, что всё в полном порядке, запаса ещё много. Так почему?.. Кто-то резко отнимает его руки от головы и безжалостно бьёт ботинком прямо по лицу; попадают в щёку и совсем немного — в губы; теперь и по подбородку стекает его кровь... С этим нужно что-то сделать. Нужно, пока не стало слишком поздно и они не забили его до потери сознания. Теперь он держит глаза раскрытыми; очки с лица упали ещё ударов десять назад, и Гарри радуется тому, что это старые, латаные-перелатанные очки, а не те, которые ему подарил Малфой и которые он так беззаветно ценит. Глаза открыты, поэтому он успевает заметить смазанную линию ноги ближайшего к нему человека; он хватает ногу руками так крепко, как только может, и с силой тянет на себя. Этого хватает на то, чтобы этот человек упал на землю рядом с ним, а он сам мог вскочить на ноги и попытаться убежать. Это ему практически удаётся. Он не оглядывается, но он знает, что Дадли с компанией за ним не побегут — во время избиения они стояли в стороне и с поистине жестоким удовольствием за всем этим наблюдали. Поэтому его главная задача — это убежать от тех трёх, которых Дадлик позвал на помощь. Ноги заплетаются, в груди болит, и он сглатывает свою кровь. Под ногами песок, по нему бежать трудно, и парень спотыкается, в последний момент успевая опереться руками на железную опору самых обыкновенных детских качелей, которые, как Гарри помнит, были сломаны ещё с того момента, когда ему было восемь. Качелей с деревянной сидушкой и цепями уже нет, но покорёженные опоры всё ещё здесь. Как удачно... Как неудачно, думает он, когда его лицом впечатывают в эту самую опору. Ему больно, его голова раскалывается, а в глазах потемнело; его силой удерживают около этой опоры, его правую руку заломили за спиной, плечо хрустит, а сустав грозит вывихнуться. — Куда-то собрался, задохлик? Мы только начали, — раззадорено шипит ему на ухо кто-то из тройки, а затем Гарри чувствует, как его наконец перестали вдавливать в железную опору. Он хотел с облегчением выдохнуть, однако в тот же миг его разворачивают на сто восемьдесят градусов и уже спиной впечатывают в жёсткий каркас сломанных качелей. Дыхания почему-то стало не хватать. Почему он не может дышать? Почему?.. Земля ушла из-под ног, а хватка на горле стала просто невыносимой. Что ж, теперь он с полной уверенностью может сказать, что этот приём не чисто кинематографический. По крайней мере, действительно можно удерживать человека одной рукой за горло, особенно если человек весит от силы сто двадцать фунтов, за его спиной — устойчивая опора, а ты сам — качок на полторы головы выше своей жертвы... Какие-то абсолютно нелепые мысли проносились мимо него, пока он руками старался ослабить хватку на своём горле; даже пальцы ног уже не касались земли, и он чувствовал, что отключится через десяток секунд, если его сейчас же не вернут обратно на землю. Короткие ногти бессильно царапали огромную ладонь, которая, казалось, могла полностью обхватить его шею; воздуха катастрофически не хватало, он задыхался. Восемь... Девять...Десять...
Он не увидел — почувствовал, как рука на его горле сначала дрогнула, а затем ослабила хват. Он сразу же сделал спасительный глоток воздуха, а затем ещё один и ещё. Перед глазами мельтешило, но сквозь разноцветные мушки он заметил то, как руку, которая всего пару мгновений назад самозабвенно душила его, сжимает другая. — Прекрати, — как будто сквозь толщу воды до него донеслись слова. — Мы ведь не хотим его убить, сделанного уже будет достаточно. — Тс-ч! — разочарованно цыкнули напротив него, и рука наконец полностью убралась из зоны досягаемости его шеи. Гарри в ту секунду обессиленно сполз на землю, спиной всё ещё продолжая упираться в старую опору качелей. Каждый вздох давался с трудом, в горле першило. — Ты доволен, Дурсль? — поинтересовались у Дадли. «Чем он должен быть доволен?» — мелькнула в голове неожиданная мысль, и Гарри понял, что соображать сейчас не сможет совсем. — Практически, — противный голос кузена раздался совсем рядом, казалось, откроешь глаза и встретишься с ним взглядом всего в двадцати сантиметрах от своего лица. Или это продолжение вывертов его уплывающего сознания?.. Когда на грудь опустился тяжёлый ботинок Дадли и с силой вдавил его в землю, Гарри даже звука не произнёс — голосовые связки банально не желали работать. А когда его напоследок вновь пнули под рёбра, он наконец завалился на бок и, обняв себя руками и поджав колени к груди, с облегчением на сердце отключился.∆∆∆
— Как думаешь, Фоукс, наше с тобой новое изобретение работает? — феникс безразлично курлыкнул себе под крыло, наслаждаясь мягкими поглаживаниями своих перьев старческими сухими пальцами. — Я тоже так думаю. И знаешь, я считаю, что провести испытание в первую очередь на семье Мальчика-Который-Выжил, было гениально. Конечно же, у него отобрали палочку, и я сомневаюсь, что он способен колдовать без неё, но лучше перестраховаться, ты так не считаешь? — птица на этот раз не ответила ничего; лишь яркие отблески камина в замысловатых оттенках плясали на её оперении.∆∆∆
Дорогой профессор Снейп, сэр! Я прошу прощения, у меня совсем мало времени для того, чтобы полностью объяснить Вам всё, что случилось. Но знайте, я никогда не хотел вернуться к ним. Дамблдор меня заставил... От Ордена я закрыл почти все комнаты и помещения, но помните — для Вас в этом доме открыты все двери. Если что-то понадобится — обращайтесь к Кричеру, он поможет. Надеюсь, у нас ещё получится увидеться этим летом, профессор! Искренне Ваш, Гарри